Игрушка

- Ну и д-дубак, - жаловался я, пытаясь разобраться, как сделать так, чтобы подол платья не поднимало расшалившимся ветром. – Н-не понимаю вообще – зачем телкам эти колготки? Т-тепла от них н-никакого! У меня уже п-почки мерзнут! - Почки или яйца? - Великий игриво ущипнул меня за попку. И чо, блин, он такой всегда энергичный? В одних носках, вместо куртки – капюшонка, которую упаковала заботливая Мура, - а радость так и брызжет из всех щелей. – Кстати, мы вышли на цель. Я глянул через дорогу, куда указывал хозяин. «Обувь», - незамысловато гласила вывеска над магазином, витрины которого были забиты сапогами и кроссовками. - Значит так, - начал инструктаж Великий, азартно поблескивая глазами. – Ты заходишь первый... то есть первая. Занимаешь там продавцов, грузишь их конкретно. Задача – отвлечь внимание от меня. Что бы ни случилось – ты меня не знаешь. Поняла? - Понял, - мрачно поправил я. – Хозяин, а почему просто не заплатить, как белые люди? Обязательно мне тоже вором становится? - Пупсик, - на морде Великого возникло нарочито терпеливое выражение, будто он увещевал маленького ребенка, - у нас денег – только-только на билеты и пожрать. Или ты собираешься сутки воздухом питаться? Я сник: - Сутки? Я не думал, что мы так долго ехать будем... - Велика страна моя родная, - напел Великий, - много в ней... Кстати! А какой у тебя размер? Я глянул на свои шузы: - Да тридцать девятый, кажись. - Все, милая, пошла, - он напутственно хлопнул меня по попке. – Главное, не забудь: туфельки мерять будешь, сиди, сдвинув коленки. Только неприличные девушки ноги раздвигают, - и он глумливо хохотнул. Что еще за намеки?! В магазине все было на удивление скучно. Вопреки моим опасениям, жирная продавщица в пушистой розовой кофте едва подняла на меня глаза и тут же снова уткнула их в какой-то бабский журнал. В зале она была одна. Я глянул на улицу через витрину, но Великого не увидел. Блин, все, прелюдии кончились! Надо начинать шоу. - Простите, а у вас есть сапоги тридцать девятого размера? – начал я неуверенно тоненьким голоском. - Там смотрите, - глаза жирухи так и не отлипли от журнала, только палец с угрожающе длинным ногтем ткнул в сторону полок с обувью, чуть не пырнув меня в глаз. Я передернул плечиками – стоило напрягаться! Даже если бы в магазин за обувкой зашел какой-нибудь инопланетный рцепаллофоид, его бы скорее заметила розовая кофта, чем мадама в ней. В итоге, вся моя «работа» свелась к тому, что я прохаживался между полками, заслоняя Великого, пока он «мерил» кроссовки и запихивал в рюкзак сапожки на шпильке для меня... Сапожки?! Я повернулся к кофте спиной и красноречиво показал хозяину кулак. Тот согнулся в приступе беззвучного смеха и продемонстрировал уже спрятанные в сумке кеды – самые обычные, черные. Фух, у меня аж от сердца отлегло. Потом Великий совершенно спокойно вышел из магазина – в новеньких кроссовках и с кедами в рюкзаке. Жируха все-таки что-то уловила периферийным зрением – завопила, ринулась следом, аж пол затрясся, но куда там! Парня уже и след простыл. Кофта потом еще долго стояла в дверях и орала матами, призывая меня в свидетели вопиющей наглости и хулиганства. На что я заявил, что «ничего не видела, а у такой хамки покупать ничего точно не буду», и ушел, мстительно постукивая каблучками. Хозяина я нашел в условленном месте на соседней улочке, и мы отправились в поход за куртками. Действовали по той же схеме: я захожу первый, отвлекаю внимание на себя. Только в этом магазине продавщиц было две – молоденькие девчонки, да и охранник имелся – усатый, пузатый и озабоченный. Сразу выпучился на меня, губы расшлепал, хотя перед ним вот – две чиксы стоят, с сиськами и всеми делами. Хотя... может, там уже наезженная дорога, а я - типа нетронутая целина? «Стоп! – запаниковал вдруг я. – А что, если он по другой причине пялится? Вдруг понял, что я парень переодетый? Хотя что с того, закона такого нет, что трансам и этим... онна-как-его-там в магазин нельзя… Блин, а вдруг он меня узнал? Ну, я ж типа звезда ютуба… Узнал и решил, что я сюда спиздить чего пришел? Вон и девицы на меня тоже как-то странно зыркают…» Я так разволновался, что споткнулся на ровном месте. Каблук подвернулся, и я бы точно совсем не изящно пропахал пол носом, если бы потная рука не ухватила меня под локоть. Еще одна грабля «придержала» мою попку, украдкой стиснув булочку. - Бля…- начал было я прямо в усатую рожу ЧОПовца, но тут вспомнил, что я теперь милая девушка, и ругаться матом мне не полагается, - …оляля! – закончил я быстро. – Мерси! – улыбнулся во все тридцать два зуба, выкручиваясь из хватки охранника, и поцокал, крутя попкой, в женский отдел. - Это чо… француженка, что ли? – прошептала громко одна из продавщиц. Выбранный Великим магазин явно был ширпотребовского разряда, и иностранные гости, видать, не часто баловали его своим вниманием. - Француженка, - донесся до меня счастливый вздох ЧОП-овца. – У наших баб таких стройных ножек не бывает. Я укусил щеку изнутри, чтобы не заржать в голос. Подошел к штативу с какими-то блузочками, и тут меня как толкнуло: блин, а почему бы и нет? Японка, француженка… Главное, отвлечь внимание от Великого, а что, вернее, кто может сделать это лучше, чем эксцентричная иностранка? Сморщив недовольно носик, я повернулся к продавщицам: - Мадемуазель, силь ву пле… Парле ву франсе? - Чо это она? – крашеная в жуткий огненно-рыжий девица лопнула жвачку и пихнула напарницу в бок. – Это она мне, что ли? Я закатил глаза и нетерпеливо постучал носком туфельки по полу: - Ву, ву, мадемуазель. Се ля ви, шери, бон суар а ля дю плесси? – я энергично жестикулировал, мешая в кучу известные и неизвестные французские слова. - Ну точно, тебя, - прошипела рыжеволосой тощая девица с лошадиными зубами. – Хочет чего-то. Иди давай, спроси, чего хочет-то? - Да как я спрошу? – зажевала энергичней рыжая. – Она ж по-русски ни бельмеса. - А ты по-английски давай, - и Лошадь выпихнула коллегу из-за прилавка. Рыжая поплелась ко мне с убитым видом. Я снова просиял улыбкой и начал торопливо лопотать: - О, шери, мон амур, жю те жозе лизе пьер ришар оревуар. При этом я изображал на себе нечто вроде пояса для чулок с зажимами – дядя все хотел мне такой купить, да руки так и не дошли. Рыжая тупо хлопала на меня тяжелыми от туши ресницами, а я стал показывать, как «надеваю чулки», при этом выставлял ножки, приподнимая подол платья, вилял задницей и производил прочие телодвижения, от которых у ЧОП-овца расплывались под мышками потные круги. - Кать, а Кать! Может, она колготки хочет? – предположила наиболее сообразительная сотрудница, та, что с зубами. - А… так у нас есть, - облегченно выдохнула Катя. – Пойдемте, - махнула она мне, подзывая к прилавку. – Как это… Кам хер, плиз. - Мерси боку, мадемуазель, - я попорхал за рыжей, не забывая повиливать бедрами. Глянул под стекло, где, и правда, лежали упаковки со всякими колготками. Но мне-то, типа, чулочки нужны. С поясом. - О, шери, - скорчил я разочарованную мордочку, - но мерде, лессе пассе, мон ами пур ке шерше ля фам! Я снова стал изображать надевание чулков с поясом – теперь уже в непосредственной близости от охранника. У бедного мужика выступили на лбу крупные капли пота, дыхание утяжелилось, глаза стали стеклянные. «Бля, не переборщить бы!» - мелькнуло у меня. Краем глаза я отметил, что Великий давно уже углубился в отдел с мужскими куртками и теперь, по ходу, направлялся к примерочной. - Пари се ля ви, - продолжал тараторить я, трепеща ресницами на ЧОП-овца, - бон вояж ла фре ви. Блин, французский словарный запас чот уже к концу подходит – ну что там Великий возится?! - Маш! – озарило вдруг рыжую. – Ей, кажись, чулки надо! Знаешь, такие, на пояс надеваются! - А, так это не к нам, - хмыкнула Лошадь. – Это надо в белье. Или в секс-шоп, - и заржала, кобыла. - Секс-шоп? – я изобразил заинтересованность. Чо, француженка ведь, хуле. У них на завтрак секс, на обед кекс, на ужин кекс и секс. – Пардон, мадемуазель, экскьюзе муа, ву пассе бутик а ля секс? Девицы засмущались, зато ЧОП-овец взял дело в свои сильные руки и с помощью карты в мобильнике стал объяснять, как пройти к секс-шопу. При этом он все ближе и ближе придвигался ко мне, давя пузом и чесночной вонью изо рта. Я хихикал, лепетал что-то французское, упорно не понимал объяснений и беззвучно молился о том, чтобы Великий выполз уже наконец из несчастной примерочной в частности, и из гребаного магазина вообще. Наконец небеса ответили на мои молитвы. Парень возник на горизонте, одетый в новую куртку с оторванным ярлычком и значительно пополневший – по ходу, под курткой у него тоже были новые приобретения. На него, естественно, никто не смотрел: ЧОП-овец был занят исключительно мной, продавщицы прыскали в кулачок, перешептываясь. Я как раз спросил «по-французски», можно ли купить в секс-шопе дилдо. И тут этот идиот – не охранник, Великий! – вместо того, чтобы смотреть под ноги и спокойно выйти из магазина, пялится на меня, натыкается на входящую в дверь тетку, спотыкается и – роняет спрятанные под курткой тряпки! Далее – немая сцена. Все замерли, как в стоп-кадре. А потом ЧОП-овец забывает про меня и кидается к еще не отмеревшему Великому. Все, что я успеваю – подставить мужику подножку. Он эпично летит, выставив перед собой грабли. Хозяин вздрагивает, мгновенно подхватывает утерянное и штурмует дверь, отпихивая в сторону тетку с пластиковой косынкой на башке. Я скачу следом. Растянувшийся на полу охранник цапает меня за ногу. Я почти теряю равновесие, но мне удается вмазать остроносой туфлей куда-то между бычьей шеей и плечом. ЧОП-овец орет, я тоже: - Это тебе за то, что жопу мне лапал, сука! От языкового шока охранник разжимает руку. Я перескакиваю через него и мчусь к двери, за стеклом которой маячит готовый подорвать Великий. - Я же сказал тебе – не лезь! – орет он, сгребает меня за руку, и мы галопом несемся по улице – вот уж никогда не думал, что смогу бегать на каблуках! Вслед нам несутся этажные маты, но мы уже сворачиваем в какой-то переулок, еще в один... Пока, наконец, не валимся почти бездыханные за мусорными баками. В боку у меня колет, в груди сипит, у Великого, вроде, тоже. Только вот если у меня дыхалка выравнивается, у хозяина хрипы становятся все громче и громче. Его трясет, он прижимает руки к животу, складываясь, как перочинный ножик. - Хозяин, ты чего? – спрашиваю в тревоге и кладу руку на вздрагивающее плечо. - Бля, Пупсик, - он поднимает ко мне раскрасневшееся от бега лицо, в глазах стоят слезы, - ну ты убил в натуре... Пьер Ришар оревуар? – и его снова скрутило в приступе ржача. Я хихикнул: - Да я там... почти сгорел на сцене. Еще не много, и этот козел ЧОП-овец точно бы на меня напрыгнул. И французским поцелуем я бы не отделался. Великий, наконец, разогнулся и притянул меня к себе: - Иди сюда, артист... Наш французский поцелуй случился для разнообразия за бачками, в которых копался, подозрительно косясь на нас, бомж.