***
Башня, в которой обитал Авернус, была полностью покрыта паутиной и тонной пыли. Лишь следы ног одного из Драйденов были видны на скрипучем деревянном полу. «Видимо, они приносили ему еду», — подумала Солона, посмотрев на следы и небольшой кружок на столе, который был ближе всех к двери. Совсем недавно там стояла тарелка. Ставни окон были раскрыты настежь, и холодный горный ветер проникал в помещение. Амелл слегка поёжилась от сквозняка, сильнее укутываясь в свой темно-синий плащ с белым мехом на воротнике и капюшоне. — Может быть опасно, — предупредила всех Солона, когда стала подходить к двери, ведущей прямо в лабораторию Авернуса. Амелл дёрнула за ручку, но дверь была закрыта. — Позволь мне, — сказал Азрин и достал отмычки. Разбойник потыкал своими инструментами в замочную скважину, но дверь так и не открывалась. — Там ключ, — недовольно произнес антиванец. — Он мешает. — Позволь? — не скрывая своего ехидства, спросила Элара. Азрин недовольно поморщился и отошёл в сторону. «Да как может справиться с массивной дубовой дверью какая-то эльфийская чародейка?» — думал он, скептически смотря на хрупкое тело магессы. Элара отошла от двери и сконцентрировалась на своём заклинании, и вверх по древку её посоха пробежала магическая энергия, окутывая собой навершие. Собрав достаточное количество, эльфийка выпустила её, и та мощным потоком направилась на несчастную дверь, преобразовываясь в огромный кулак. Дверь с грохотом слетела с петель и ударилась о пол, поднимая вверх клубы пыли. Азрин недовольно фыркнул, когда чародейка гордо вскинула подбородком. Не обращая на них внимания, Солона прошла внутрь лаборатории. В ней стояла мёртвая тишина. В мрачной атмосфере этого места казалось, что даже маленький огонек свечи, стоявшей на столе, отдает красным и зловеще подмигивает в густой темноте, которую не в силах рассеять. Навершие посоха Солоны засветилось ярким светом, отгоняя чёрные тени в дальние углы. В этой комнате всё было как раньше. За исключением того, что былые прогнившие трупы Серых Стражей, а вернее подопытных Авернуса, захоронили. Старый маг сидел в дальнем углу своей лаборатории, покачиваясь взад вперед и что-то шепча. — Авернус! — громко произнесла Солона, подходя к нему, и маг обернулся к женщине. — Я слышу его! Моё время пришло, но этого не может быть! Я управляю скверной, как она могла взять надо мной верх! Более того, на теле нет ни единого признака! С их последней встречи маг сильно изменился. Он словно стал ещё лет на двести старше, лицо его было похоже больше на обтянутый кожей череп, и огромные, почти черные мешки под глазами ярким пятном выделялись на бледной коже. Руки и голос мага дрожали, в его почти бесцветных глазах было видно, что он не хочет умирать. Солона даже удивилась этому. Старый Страж ведёт скромную, тихую и скучную жизнь в своей лаборатории, постоянно занимаясь экспериментами. В прошлый раз он, кажется, умудрился посвятить в Стражи крысу. Но, видимо, нет для него ничего важнее и интереснее изучения скверны внутри, которая может давать неописуемую силу, но которая ещё никем не изучена. Амелл обернулась к своим спутникам и сказала: — Оставьте нас. — Ты уверена? — спросил Азрин. — Да, идите, попросите Леви или слуг приготовить комнаты. И мне бадью. Окинув старого мага взглядом, антиванец недовольно повёл плечами, но всё же подчинился. Элара же была рада сбежать из этой жуткой лаборатории, на стене которой были цепи с наручниками. Она даже не хотела представлять, зачем они нужны этому чокнутому магу. Когда Солона услышала как закрылась дверь башни, она присела на край стола. — Я тоже слышу Зов, Авернус, — сказала она. — Но мне ещё жить двадцать лет. Секунды две маг смотрел прямо в такие же почти бесцветные глаза своей собеседницы и что-то прикидывал в уме. Затем он встал с грязного пола и отряхнул свою мантию. — Ты прошла Посвящение десять лет назад, в среднем Стражи и вправду живут тридцать лет, но это в среднем. Есть те кто меньше, есть те кто больше. Десять лет назад ты постоянно контактировала с порождениями тьмы, так как был Мор. И, естественно, ты была близка к Архидемону, плюс почти полгода ушло на полное очищение земель Амарантайна и ближних окрестностей от порождений тьмы, соответственно, твой час намного ближе, чем средний показатель. Амелл замерла на вдохе, чувствуя как кровь отхлынула у неё от сердца, а руки задрожали. Стоило ей подумать и осознать то, что её жизнь кончена и пора уходить, спина становилась липкой от пота. А музыка в голове усиливала свой ритм с каждым толчком сердца, которое колотилось в груди. Прекрасная мелодия стала давить на её череп изнутри, словно хочет его разрушить. Голова заболела. Ужас стал поглощать разум, окутывая его собой. Мелкая дрожь неприятно пробежала по телу. Удар сердца. «Стоп!» — приказывает она себе, мысленно давая пощёчину, и вот музыка стала чуть менее громкой, становясь похожей на рокочущий шёпот и уходя на задворки сознания. Пока она может с ним совладать… Пока. Но Авернус не может слышать Зов, он живёт целые века благодаря магии крови и скверне. С чего вдруг он услышал его? — Когда ты услышал Зов? — спросила Солона, всё ещё надеясь, что он не настоящий и желая разобраться со всем случившимся. Она не намерена сдаваться просто так! Даже если она контактировала с порождениями тьмы во время Мора, у неё в запасе тогда десять лет плюс-минус пять. — Год или полгода назад. — Я услышала Зов, когда стала подплывать к Ферелдену. Более того, все Стражи куда-то ушли из Башни Бдения и в стране ты единственный, кто остался. Старик приложил свою дряхлую руку к седой бороде и задумчиво почесал её. — Ты думаешь, это как-то связано? — Вполне. Скорее всего, они пропали тогда же, когда и ты услышал Зов. «Надо узнать у Алистера…», — подумала Солона и тяжело вздохнула своим мыслям, она не хотела его навещать, ведь он, скорее всего, до сих пор дуется на неё, как пузырь. — Если Стражи ушли… — начал Авернус. — Может где-то начался Мор? — Как Мор? Разве ты слышал Зов во время Пятого Мора? — её голос дрогнул. — Да. Дрожь вновь пробежала по телу чародейки. Это не может быть Мор! Прошло так мало лет с конца последнего! Как порождения тьмы смогли так быстро отыскать Древнего Бога и осквернить его? Опять Архитектор? Поэтому он позвал её на встречу? Он опять что-то натворил?! Страх холодной волной всё накатывал и накатывал на неё. Она отлично помнила те ужасы, которые творились во время Пятого Мора, когда в стране осталось только двое Стражей. Но ведь теперь всё по-другому, так? Мор же не в Ферелдене? Возможно где-то рядом, возможно Стражи потому и ушли. Она терялась в догадках от того, что происходит. Ведь каких-то несколько месяцев назад она была в Вейсхаупте и там никто не обмолвился о новом Море, хотя Стражи и там крайне странно себя вели. Настолько странно и ревностно они не подпускали никого к некоторым местам, перешептывались, и переглядывались, и тут же старались натянуть привычную маску занятости, что всё это казалось странным. И лишь молодая эльфийка-маг, знакомая Элары… Валья кажется, с восхищением смотрела на Солону и было видно, как она хотела что-то рассказать, но никак не могла. И молодой Серый Страж эльф, узнав истинную цель её прибытия и правду о её исследований, хотел присоединиться, но Амелл отказала. Ей ни к чему было брать с собой ещё кого-то, уж слишком шумно от её двоих спутников. Но если где-то Мор, то Первый Страж скорее всего решит, что лучше бы их Ордену избавиться от бунтарской, упёртой как бронто, самодурки - Амелл, которая не убила Архитектора и его разумных порождений тьмы, за которым они - Серые Стражи вместе с Фионой и некогда её наставником Дунканом, много лет назад гонялись по всем Глубинным Тропам. Мысленно она снова дала себе пощёчину. Для начала она напишет письмо Алистеру, после отправки, она пойдёт на Глубинные Тропы к Архитектору и узнает, что здесь творится, демон всех дери! — Есть какие-нибудь результаты в исследованиях? — перевела она тему в надежде, что он хоть что-то узнал прежде чем впасть в панику и отчаяние. — Из-за твоих этических соображений очень тяжело удаётся что-либо выявить по тем записям, которые ты мне предоставила. Язык в них древний и мне лишь немного удалось перевести. — Ближе к делу, — перебила она его. — Крысы вполне переживают Посвящение и избавляются от скверны, и таких лишь десять процентов. Есть образец, — он протянул небольшую склянку с красноватой жидкостью, — с которым пережило избавление от скверны семьдесят процентов. У человека, скорее всего просто замедлится распространение скверны. Вот если бы я мог это на ком-то испытать… — И речи быть не может, — сказала Солона. — Тогда вполне вероятно, что тебе это не поможет или…может вызвать обратный эффект. — Изучай лучше! — Мне нужны люди для экспериментов. У мышей может и есть какая-то схожесть с нашим организмом, но масса тела у нас больше, распространение скверны у них быстрее, у нас медленней, к тому же… — Используй магию. — Если бы я не использовал магию, не выжил бы ни один образец. — А если я приведу тебе порождение тьмы, которое смогло избавиться от Зова? — Что? — удивился маг. — Как? Да, веди. Это интересно, это следует изучить. Авернус кинулся к своим записям и принялся что-то искать, бормоча себе под нос. — Только Драйдены и стражники не должны об этом знать. — Здесь есть небольшой проход в моей башне. Приводи, — лишь на секунду оторвался он от записей. — Такое кажется было…когда-то… — продолжил бубнить он, ковыряясь в своём дневнике.***
Денерим пылал огнём. Чёрная толпа расползлась по нему как зараза. Вырванная брусчатка в несколько мгновений покрывалась скверной. Воздух был пропитан гнилью, палёными телами и пылью. Она клубилась в воздухе, пробивалась в лёгкие и Солона кашляла. Постоянно. Рецепторы носа били тревогу, говоря, что больше не выдержат этот запах и пыль. Горло першило и чувствовалась подступающая тошнота. Люди кричали, порождения тьмы ликовали, убивая всех кто им попадётся, везде был слышен скрежет клинков и взрывы от магических заклинаний. Чёрное облако Мора нависло над Денеримом и Архидемон кружил, осматривая свои будущие владения. Солона пробиралась сквозь пыль на крики, чтобы спасти. Женщина, что спряталась в своём доме, кричала. Амелл бежала к ней так быстро как могла. Дышать носом было тяжело. Её губы приоткрылись, впуская в горло пыль. Солона подбежала к лежащей под завалами женщине, но не успела. Порождение тьмы рубануло своим огромным топором и всё окрасилось в красный цвет. Оно смеялось. Громко, раскатисто, ликуя своей жестокости. А сзади послышался вскрик Зеврана, которого она должна была прикрывать, но оторвалась из-за попытки спасти невинную душу. — Хочешь быть хорошим лидером?! — усмехнулся Логейн. — Научись расставлять приоритеты! Но рано или поздно тебя всё равно сочтут предателем. Много невинных погибло в тот день. Многих она не успела спасти. И она научилась расставлять приоритеты. Когда Солона открыла глаза, она всматривалась в потолок и тяжело дышала. Ужасы Мора преследовали её десять лет. Но каждый день, как сейчас, кошмары никогда не снились. И каждую ночь было страшно засыпать, но глаза предательски слипались и тело падало на мягкую кровать. Солона никогда после Мора не спала в темноте. Она всегда зачаровывала жаровню, чтобы та горела постоянно, если это было в замке; если она спала в палатке, то магический шар летал на самом верху. Никогда она не сможет спать в темноте, никогда она не сможет чувствовать себя комфортно в темноте. Кромсай спал в ногах и подрыгивал лапами. Ему тоже иногда снится Мор, Солона это знала. Бывало, он вскакивал с места и начинал гавкать и рычать, но осознавая, что находится в безопасности, он снова ложился спать или пытался заснуть. Поленья тихо потрескивали в камине, а за окном слышалось, как ветер гуляет по округе. Была полная тишина. Но в голове играла мелодия. Она была как шёпот где-то там в глубине сознания. Она шептала ей что-то, Солона не могла разобрать ни мотива, ни слов, если они были, но она отлично знала, что музыка зовёт её за собой в место, где темно и куда не проникает ни единый луч света; в место, до которого не доберётся ни один человек; в то самое место, где в своей темнице спит и дожидается свободы Древний Бог. Амелл поднялась с кровати, нечаянно разбудив своего мабари, и прошла к столу. В её руке образовался небольшой огонёк, и отделившись от своей создательницы, он пролетел через все свечи, которые были комнате и, вернувшись в руку чародейки, погас. Стало светлей. Солона села за стол. Окунув перо в чернильницу, она принялась писать непростое для неё письмо. Письмо королю Ферелдена. «Его величеству Алистеру Тейрину лично в руки. От»… Женщина нахмурилась. А возьмёт ли он его, когда увидит от кого письмо? И злится ли он на неё до сих пор? «Его величеству Алистеру Тейрину, лично в руки. От Солоны Амелл. Алистер, ты слышишь Зов?» Что за глупость?! Солона взяла бумагу в руки и та быстро вспыхнула. «Что случилось со Стражами?» Женщина нахмурилась, и следующее письмо повторило судьбу предыдущего. Так было и с последующими десятью, пока не осталось одно. Солона тяжело вздохнула. Она не знала, что ему писать, не знала как начать, ведь так много не досказано, так много не выяснено, и очень много обид таится внутри неё и короля. Конец пера снова очутился в чернильнице, а рука сама принялась писать строки. Рокочущий гул в голове на время отступил…***
В столовой вовсю гремела посуда и болтовня. Солона недовольно массировала виски, пытаясь хоть как-то взять себя в руки и не сорваться на кухарку, которая вместе с другими слугами жужжала прямо у неё над ухом. — Ой, как хорошо! Как хорошо, что вы вернулись! — лепетала она, протирая стол. — Здесь такое творится! Стражи куда-то пропали, все как один. Даже его величество приезжал сюда, чтоб узнать, что творится. Он всё расспрашивал о вас и расспрашивал, но мы то не знаем… — Алистер… — удивление с ноткой надежды сорвалось с её губ, но Солона тут же взяла себя в руки, — …кхм, король приезжал? — Да, приезжал-приезжал. Спрашивал нет ли вас здесь? Думал, что вы прячетесь от него. Я ещё удивилась, зачем вам прятаться от короля, ведь… Вы…э-э… Слухи во истину ужасная вещь! Это было десять лет назад, а все по-прежнему любят почесать языком о том какая была личная жизнь у его величества вместе с другой женщиной, и не просто женщиной, а магом, мать её! — Давние друзья, — вступил на помощь своей жене, худощавый мужчина и его взгляд злобно пронзил кухарку насквозь. — Да-да, именно это я и имела в виду, — почти прошептала женщина. «Ну да» — подумала Солона. Она прекрасно знала, что от Внутренних Земель и до Хайевера все шепчутся о запретной любви между королём и чародейкой, которая была десять лет назад. Но она не была запретной, она была… лёгкой, мимолётной, как бабочка. Она была для неё как глоток свежего воздуха в глубине отчаяния, мрака и кошмара. Как то, за что хотелось сражаться и биться до конца, то из-за чего она вставала вновь и вновь какие бы раны не покрывали её тело, какие бы враги не стояли перед ней. Своим упорством, которое подпитывала мечта о лучшей жизни, она сносила всё на своём пути. А потом всё разрушилось… — Ещё Левая Рука Её Святейшества искала вас! — продолжила тараторить кухарка. — Вы на Конклав? — спросил её муж, ставя тарелку с едой для командора. Амелл недовольно вздохнула, но ничего не ответила, лишь невнятно пробурчала себе под нос нецензурное слово на антиванском языке, которое охарактеризовало то, как они её достали. — Гарольд, отстань от неё, — буркнула огромная женщина, отталкивая худощавого мужчину. — Командор устала от этих вопросов. Приятного аппетита, миледи Амелл. Подготовить лошадей для поездки в Денерим? — Я не собиралась в Денерим! — рявкнула Солона, потому что чаша терпения лопнула. — Я не поеду ни в Денерим, ни в Амарантайн! А лошадей подготовьте! Одну! На дальнее путешествие! « — Рано или поздно тебя всё равно сочтут предателем… — сказал Логейн в голове» — …На Конклав, — соврала Солона, потому что они все хотят, чтобы она там оказалась, но Амелл думала, что и без неё там вполне справятся. Ведь есть ещё один любимец народа — Хоук. Слуги встрепенулись и поклонившись выбежали из столовой, чуть не сбив сонного антиванца и эльфийку, которая выглядела хуже, чем Солона. Она была чем-то озадачена, и круги под глазами, говорили о том, что девушка провела бессонную ночь. Их с Солоной взгляды пересеклись, и девушка отвела свои синие глаза. Амелл прищурилась, чувствуя, что, что-то назревает, что-то не очень хорошее. Азрин, зевая, грохнулся на стул, прерывая гляделки между чародейками. — Куда это ты собралась? — спросил он. — Не твоё дело. — Какая ты злая с утра пораньше, — буркнул он. — Мужика тебе надо. Серые глаза пронзили его, как два ледяных осколка, заставляя всё внутри заледенеть и сжаться. Мужчина икнул и уставился в принесённую тарелку и непонятную в ней еду. Элара сидела, боясь поднять глаза и встретиться с пристальным взглядом Солоны. — Что-то не так, Элара? — спросила Амелл, глядя на свою спутницу. — Ты выглядишь уставшей. — Нет, просто… не могла заснуть. — Почему? — Не привычно спать в горах. — М-м-м… — протянула Солона, читая на лице девушки слово «ложь». — Хах, я думал вы в Андерфелсе привыкли ко всему и ничего не боитесь, — сказал Азрин. — Создатель, я как вспомню этот ужасный край, мурашки по коже начинают бегать. Я даже догадываюсь, почему маги из Круга почти не убегают. Эльфийка насупилась. Андерфелс славился своим ужасным климатом, песчаными бурями, жаркими летними днями и морозными ночами, фанатичной Церковью и непроходимой местностью. Если маг сбежит из Круга, вероятность того, что он выживет в одиночку, ничтожно мала. И Элара была рада покинуть эту страну. — Вот Антива, ах, моя Антива… — Зачем ты тогда её ограбил? — спросила эльфийка. — Долги надо платить, — ответил Азрин. — Всегда. — Так говоришь, как будто тебе задолжала целая страна. — Не маленькую сумму, хочу сказать. — И можешь о ней забыть, потому что ты сам упустил свои деньги! И вход в Антиву тебе закрыт! — Ненадолго. Я их верну и возьму ещё больший процент! — Жадность тебя погубит! — Ой, замолчи, надоела с нравоучениями, — он отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, и быстро перевёл разговор. — Так куда ты собралась, Солона? — спросил он, уставившись на женщину. — На Тропы? Ты об этом говорила ещё в Хайевере, но я думал, что ты рехнулась и здравый смысл к тебе придёт здесь. — Тот… человек… или… существо, — переключилась эльфийка. — Кто он? Он дал тебе карту, как спуститься на Тропы? — Вам обоим не кажется, что Вы лезете не в своё дело? — голос Солоны звучал жёстко. — Мы знаем лишь малую часть того, что ты делаешь. Мы знаем всего лишь, что Серые Стражи принимают скверну при Посвящении и ты хочешь от неё очиститься, но не знаем, почему ты так отчаянно хочешь найти своё мифическое лекарство, — начал антиванец, которому порядком надоели загадки вокруг Солоны и её Ордена. — Я с тобой путешествую почти полтора года и ни разу не лез, как ты говоришь, «не в своё дело», но сейчас я просто обязан знать, почему мы вернулись в Ферелден, кто тебя ждёт здесь и что был за тип в Андерфелсе, который передал тебе ключ! И мы даже не заваливаем тебя вопросами по поводу старого Стража-мага в башне. — Хочешь знать правду? — рассердилась Солона. — Хорошо. Серый Страж принимает скверну, но она рано или поздно одолевает весь организм Стража, включая его сознание. Оно заполняется музыкой, которая чудовищным рёвом раскатывается в голове, захватывая собой Стража. На теле появляется скверна, кожа начинает гнить, а Страж превращается в порождение тьмы, с которыми сражался, пока был в Ордене. И пока скверна не взяла своё, пока Зов Древнего Бога полностью не одолел Стража, он приходит в Орзаммар, проводит свои похороны и спускается на Глубинные Тропы в свой последний поход, чтобы как можно больше забрать за собой порождений тьмы. Я такой смерти не хочу! Рассказать, что случается с женщинами на Глубинных Тропах? Азрин заткнулся и помотал головой. От маленькой доли правды о знаменитом Ордене внутри всё похолодело. Стоило ему представить, как её лицо становится похожим на гнилое месиво, как по телу пробежали мурашки и капля пота. — Победа в войне, бдительность в мире, жертвенность в смерти, — процитировала девиз Серых Стражей Элара, который она прочитала в Вейсхаупте. — Тогда что ты забыла на Глубинных Тропах? — вновь подал голос антиванец. — У меня там… встреча. — С кем может быть встреча на Глубинных Тропах? — Отвали от меня. — Я подслушал твой разговор, — признался он, смотря прямо в недовольные серые глаза женщины. — Ты слышишь Зов. Настала тишина, и тихий удивлённый вздох Элары показался слишком громким, как раскат грома в ясный и безмятежный день. — Тебе говорили, что подслушивать не хорошо?! — А мне надоели твои серостражеские тайны! Ты спасала мою задницу, я не раз спасал твою! И прикрывал тебя и был на стрёме, когда ты воровала древнюю книгу в Вейсхаупте. Я думал, что заслуживаю твоего доверия! Для него она в первую очередь человек, которому он не боится подставить спину, потому что знает, что кинжала не будет. Он отправился за Героиней, за символом победы в войне против тварей, которая его не коснулась, которую он не почувствовал, а получил друга. Это ферелденцы, андерфелцы и всезнайка Элара смотрят на неё с придыханием, потому что знают, что она сделала и что может сделать с магами и храмовниками, которые ведут войну. Он же видит человека, уставшего героя, который не хочет погибать так скоро на Тропах. — В мои планы не входит смерть на Тропах. Я обязательно вернусь на поверхность. Помимо порождений тьмы, там есть и гномы - Легион Мёртвых, которые имеют схожесть со Стражами. Такой ответ тебя устраивает? — Я пойду с тобой. — Ты останешься здесь. Антиванец фыркнул. Он знал, что спорить с ней бесполезно, но знал один хороший довод: — В стране опасно, как и в любой другой. Маги и храмовники воюют между собой и почему-то мне кажется, что некоторым храмовникам будет наплевать на то, что ты Героиня Пятого Мора, они увидят посох у тебя и попытаются убить. Солона недовольно цокнула, но согласилась с его словами. Война между магами и храмовниками дошла до того, что они не разбирают кого убивать, а кого нет. Когда они были в Вольной Марке, посохи приходилось обматывать тканями и прикреплять к лошадям, всячески пряча их. В своём путешествии они встречали разрушенные деревни и города. Храмовники убивали каждого: мага и не мага. В своей жестокости они были наравне с порождениями тьмы. И маги были ничуть не лучше. В попытке защититься они прибегали к запретным методам. — Хорошо, но вы будете ждать меня в ближайшей деревне.***
Они двигались медленно, проезжая мимо одной из деревень Баннорна. Вывалив язык и тяжело дыша, Кромсай трусил рядом. — Ничего себе, — прошептал Азрин, оглядывая деревню. Она была разрушена, и кровь ещё не смылась с её узких улиц. Крыша одного из домов была полностью сожжена, соседний дом разрушен до основания. Отчаяние и уныние царило в этой деревне. Тощий бородатый мужчина шёл по единственной широкой дороге. Его взгляд был пуст, его штаны были изодраны в лохмотья. Где-то в конце улицы рыдала женщина рядом с огромным костром. Ветер подхватил запах горящих в огне тел и донёс его прямо до Солоны и её спутников. Амелл обернулась на своих спутников. В тёмных антиванских глазах читалось сочувствие, и даже Элара прерывисто вздохнула, наблюдая за этой картиной. Но сердце Солоны не сжалось, не дрогнуло, как будто это обычный привычный пейзаж. И таковым он и являлся для неё. Во время Мора она ещё с содроганием в сердце смотрела на разрушенный Хоннлит и ненавидела порождений тьмы, сильней чем кто-либо. Но сейчас… она привыкла к тому, что происходит с миром. Во время путешествий часто наблюдаешь такую картину, а с момента восстания магов и храмовников это происходит везде. От Андерфелса до Ферелдена. Она видела, что с Ферелденом сделал Мор; она видела, что с Орлеем делает гражданская война; и она видела, что творят маги и храмовники. Солона взмахнула поводьями и лошадь пошла дальше. — Стой! — воскликнул Азрин. — Ты не хочешь им помочь? — Я не специалист по строительству, — безразличным голосом ответила Амелл. — Но ты можешь хотя бы узнать, что у них случилось! — Зачем? — Это ведь твоя страна! Страна, которую ты спасала, рискуя своей жизнью! — Откуда такая патриотичность у человека, который обокрал казну своей страны? — Оттуда! — У них есть король Алистер и его прекрасная королева! Азрин почувствовал толчок в спину со стороны эльфийки и решил последовать её немому совету - замолчать. В конце концов, она была права. Она никак не может помочь этой деревне, и ей нельзя задерживаться. Он понимал, что сейчас счёт идет на дни, которые Солона может прожить. Лошади шли дальше, обходя ямы и кочки на неровной дороге, углубляясь в лес. Солона всё равно не смогла бы помочь этой деревне. Что она может для них сделать? Дать денег? И что тогда? На всех не хватит. Дать еды? Какой еды? Она сама питается тем, что купит в таверне, отправляясь в очередной поход или то, что притащит с охоты Азрин. Им может помочь только король или человек, который положит конец войне магов и храмовников. А во время войны таких деревень много, очень много, всех не спасёшь, и всем не поможешь. За эти десять лет она видела много таких пейзажей, и сердце её одеревенело, и холодно смотря на всё это, она проезжала мимо, никогда не задерживаясь. Она поставила свою жизнь в приоритет. В конце концов, Архитектор позвал её не из-за того, что «соскучился», а действительно что-то нашёл. Широколистным деревьям, которые росли в Ферелдене, стали уступать ели, а воздух начал становиться холодней. Вдали стали вырисовываться белые верхушки гор, окутанные облаками. — Надо сделать короткий привал, — сказала Солона, тормозя свою лошадь. — И напоить лошадей. Азрин, расседлал лошадей и повёл их к воде. Было тихо. Многие птицы уже улетели туда, где потеплей. Совсем скоро настанет зима. Холодная и голодная зима для Ферелдена и Орлея. Элара сонно потёрла глаза, опускаясь на бревно, которое они с помощью магии перенесли поближе к их лагерю. Она стала выглядеть ещё хуже, и это начинало беспокоить Солону. — Опять бессонная ночь? — спросила Амелл, присаживаясь рядом. — Как и у тебя. — Мне снится Архидемон, — призналась Солона, — и горящий Денерим. Иногда я вижу, как умирают мои товарищи, иногда это воспоминание о тех ужасах, которые вытворяли порождения тьмы. Я просыпаюсь в холодном поту и слышу его шёпот. — Ты думаешь, у тебя есть время? — Я думаю, что Зов, который слышу я и старый Авернус, связан с пропажей всех Серых Стражей в Ферелдене. Возможно, это новый Мор, возможно это что-то другое. Мне остаётся лишь ждать ответа от короля. — А Конклав? Ты пойдешь на Конклав? Солона фыркнула. Тема Конклава начинает ей надоедать и, откровенно говоря, раздражать так сильно, что хочется спалить того, кто говорит это злосчастное слово. — Не ходи. — Почему? — Амелл сощурила глаза. — До того, как мы прибыли в Ферелден, ты почти каждый день пыталась уговорить меня пойти туда. Эльфийка заметно занервничала и заёрзала на бревне. — Я… тебя уважаю и беспокоюсь о тебе так же, как и этот идиот антиванец… — слова не могли соединиться в правильный и понятный текст, мысли в голове смешались и завертелись. Одна часть говорила о том, что лучше промолчать, другая утверждала обратное. Но так или иначе, доверие Солоны будет потеряно. — Есть… дух… демон… я не знаю, кто он. Может, он вообще состоит из плоти и крови… но… Она замолчала. Где-то вдалеке послышалось ржание лошадей, всплеск воды и брань на антиванском языке. Затем радостный собачий лай. Старый мабари по-прежнему развлекает себя, как может. — Но? — Он.... понимаешь.... Ох, как бы начать. Я была нелюбима в Круге. Другие ученики издевались надо мной, храмовники пугали, а Церковь и правитель в Андерфелсе самые настоящие фанатики. Жизнь в Хоссберге не такая лёгкая, как в ферелденском Круге Магов, который находится вдали от Денерима и Церкви. Однажды в Тени я встретила духа или кого-то другого, я не знаю природу его происхождения. Он не назвал имени, лишь то, что странствует по Тени. Он много, что рассказал мне и открыл. Благодаря ему я многое знаю. — И он не был демоном? — Представление о Тени в Кругах и у Церкви слишком… поверхностное. На самом деле она имеет другое происхождение, и Золотой Город, который мы видим с каждого участка Тени, может быть и вовсе не городом Создателя, и духи не все плохие и хотят захватить тело мага. Он является причиной моей бессонницы. — Почему же? — Он настаивает на том, чтобы ты пришла на Конклав. Брови Солоны медленно поплыли вверх, а губы приоткрылись в удивленном вдохе. Сам демон, или дух, или нечто непонятное хочет, чтобы она пошла на Конклав? Когда-то она пообещала себе ничему не удивляться, но сейчас, признаться, она была удивлена. — И почему же он настаивает на этом? — Потому что ты… Серый Страж. Амелл хотела спросить, почему же Элара не хочет, чтобы она пошла на Конклав, но довольный, немного мокрый мабари бежал на большой скорости в сторону их лагеря. — Браска! Отдай мне эту хренову щётку! — кричал антиванец, преследуя вора. — Лошадей вычистить надо! — Подумать только, — произнесла Элара, которая даже в плохом состоянии не смогла упустить момент съязвить ненавистному спутнику. — У великого гения афер украла щётку собака! Азрин впервые сделал вид, что не услышал, и, когда скрылся из их виду, Солона спросила: — Почему ты не хочешь, чтобы я шла на Конклав? — Плохое предчувствие. Женщина рассмеялась. Плохое предчувствие — странная вещь. Оно всегда её преследовало. Когда среди ночи её разбудили и отвели на самый верх Башни; когда Йован попросил её о помощи; когда Дункан появился в их Башне; когда тот же Дункан отправил её вместе с Алистером и другими рекрутами в Дикие Земли за кровью порождений тьмы; когда план короля Кайлана был идеально рассказан, идеально расставлен, и он довольствовался тем, что сможет войти в историю, о да, в историю как король, который умер в молодом возрасте, не оставив наследника, чтоб его; когда они стали подходить к Редклиффу; и когда Алистер признался в том, что он принц-бастард — у неё было плохое предчувствие. Она научилась с ним жить, не замечая его, ведь она всегда попадает туда, куда не следует идти. Судьба? Предназначение? Или может ей надо доверять своему плохому предчувствию? Но как иначе, если ей либо надо туда идти, либо ей дают сильный пинок под задницу в вереницу событий, к которым было обращено плохое предчувствие? — Что смешного? — пробурчала Элара. — Ничего, — ответила Солона. Плохое предчувствие говорило Солоне, что на Конклаве ей самое место. Если только я найду лекарство! — мысленно добавила Солона.