Иная Инквизиция

      Деревня, находившаяся на пересечении Королевского тракта с другими дорогами, раньше была богатой. Люди, которые шли по тракту, останавливались в ней, торговали, обменивались новостями. Здесь была плодородная земля и торговцы со всего Ферелдена стекались рекой в деревню, в которой всегда было людно.       После Мора жители восстанавливали её, отстраивали свои дома, неповрежденные участки засеивались овощами, фруктами, травами. С поддержкой короны деревня вновь восстановилась и торговля, как обычно, приносила свои плоды.       Сейчас же эта деревня превратилась в самое опасное место Ферелдена. В опасное, ужасное и кровавое. Кто-то сравнил её с Лотерингом во время Мора, а значит, совсем скоро она будет уничтожена. Но это не мешало беженцам, потерявшим свои дома в войне, мощным потоком хлынуть в деревню, чтобы остановиться в ней ненадолго и пойти дальше в Редклиф. Но дорога стала опасной, а это заставляло многих беженцев оставаться в деревне под скудной защитой нескольких солдат.       Приток беженцев рос, затопляя и без того забитую людьми деревню, и охваченная ею территория гудела, как потревоженный пчелиный рой. Все дома и каждый клочок земли были заняты жертвами войны. У некоторых не было ни тёплой одежды, ни оружия, а все припасы были израсходованы. Ткани, которые раньше прикрывали рану, стирались и снова использовались. Нижние юбки женщин рвались и использовались для закрытия ран.       Те, кто осмеливались покинуть деревню, собирали свои пожитки и направлялись в Редклиф. Вместе с ними люди передавали мольбу о помощи, но помощи не было. Однажды охотник, пришедший с охоты весь бледный, явно увидев нечто ужасное, лишь печально помотал головой. Люди не дошли до Редклифа.       Раньше стычки между магами и храмовниками происходили где-то за скалами, что окружали эту деревню на перекрестке. Люди в это время, услышав отголоски очередного боя, обычно вздрагивали, прятались в домах и молились Создателю. После взрыва на Конклаве бои стали подходить всё ближе и ближе к деревне. А когда мятежные маги во главе с Великой Чародейкой Фионой были приняты в Редклиф и закрыли его от посторонних, храмовники решили во что бы то ни стало уничтожить магов.       Но страдал обычный народ. Уже так много деревень было уничтожено в этой войне. Так много мест были сравнены с землей, словно Мор опять прошёлся по ним.       Преподобная мать Жизель уже долго находилась в этой деревне и помогала людям. Она прибыла сюда с храмовниками, но их убили, когда те отправились вместе с небольшим ополчением собрать трав для целителя. Вскоре ополчение иссякло. Люди гибли, животные спрятались в холмах, а необходимые растения были уже давно собраны и израсходованы.       Преподобная мать помогала пожилому целителю, как могла. Но люди умирали почти каждый день: их забирала болезнь; кто-то днями мучился в агонии от раны, а потом умирал; кому-то везло умереть во сне. Болезни распространялись среди беженцев очень быстро, а такой необходимый и универсальный эльфийский корень всё кончался и кончался.       После взрыва, некоторые бежавшие маги, укрылись в этой деревне. И Жизель удалось уговорить их помочь. Вот только жители не всегда принимали их помощь. Они были готовы мучиться и стонать от боли, но только не принимать помощь магов.       А осень тем временем принесла холодные ветра с дождями и окрасила Внутренние Земли в различные краски: бледно-жёлтые оттенки сменились багровыми, словно впитали в себя пролитую людскую кровь. Дожди шли постоянно, и земля стала вязкой, а лужи разрослись. Одна из них была чуть ли не посередине деревни, и люди кинули гниющие доски в воду, чтобы хоть как-то перейти её.       И в очередной день, когда преподобная мать делала свой обычный обход раненных и заболевавших, над Внутренними Землями зависли серые облака, грозя пролить на землю очередную порцию промозглого дождя.       Несмотря на то, что матери Жизель помогали маги, ей было тяжело, ведь недавно произошла стычка между магами и храмовниками и в ней, к сожалению, погиб старый целитель. Она отправила письмо в Инквизицию и оставалось лишь надеяться.       — Я слышал, что Защитница Редклифа сейчас во главе Инквизиции, — проговорил один из мужчин, облокотившись спиной о полуразрушенный каменный забор. Он не мог помочь остальным. Однажды он был ранен в ногу, и его рана загноилась. Он еле успел добраться до этой деревни, а нога всё гнила и гнила. Эльфийский корень здесь уже закончился и ногу пришлось ампутировать.       — И хде ж ты это услышал? — спросил старик. Его волосы на фоне загорелого лица были белые, как снег зимой. Болезненные пятна были на всём его худом теле.       — Да вон их разведчики — ищут тут что-то во Внутренних Землях.       — И что с того? Помощи от них нет. И твоя Защитница ничего не сделает, как и корона. Их волнуют лишь свои «политические» дрязги. Нам же остаётся молиться Создателю, да только не слышит он нас.       В деревне был очередной безумный и тяжелый день. Выжившие послушницы помогали больным, работоспособные мужчины отправились за дровами, вооружившись топорами, граблями и лопатами. Это не поможет, если на них нападут храмовники или маги, но и умрут они, хотя бы, ранив своих обидчиков. Охотник, который уже давно жил в деревне, попытался снова отправиться на охоту. Вот только звери тоже бежали, когда храмовники и маги подошли ближе. Животные остро реагировали на громкие звуки, которые были неизбежны во время боёв.       Никто не понял с чего всё началось. Сначала услышали взрыв, потом крики, потом клуб дыма вырвался из небольшого тоннеля в скале, что отделяла одну часть деревни от другой.       — Здесь маги! — неожиданно крикнул один из мужчин в латных доспехах с изображением пылающего меча на нагруднике, и за ним прибежали другие.       Храмовники, поклявшиеся убить каждого отступника, снова прибыли в эту деревню. Начался погром. Шум, гам и крики. Кровь снова потекла по грязным тропам, смешиваясь с лужами, окрашивая их в красный цвет смерти. Обезумевшие служители церкви убивали жителей, а магам пришлось защищаться. Заклинания летели в разные стороны, не всегда попадая в нужную цель. Недалеко загорелась хижина крестьянина из которой с криком выбежали люди. С противоположной стороны дома послышался женский крик. Стрела храмовника с глухим свистом пролетела над головой жрицы, когда маг рядом с ней заставил её пригнуться. Преподобная мать подняла глаза и увидела красные перья, торчавшие из груди мага, совсем недавно спасшего её. А потом его мантия окрасилась в красный цвет, и тело его рухнуло на землю.       По её телу переливалось странное свечение, когда Жизель посмотрела на свою руку. Маг успел накинуть на неё барьер, и женщина поспешила оттащить раненных от места сражения. Она, пригнувшись и спотыкаясь об подол церковной юбки, передвигалась среди домов и кустов к раненному беженцу. А вокруг сверкали молнии, стрелы и огненные шары. Стихия бушевала в деревне, мечи и стрелы звенели по округе. Молодой светловолосый парнишка с боевым кличем: «За Редклиф!» кинулся с мечом на храмовника. Пыль поднялась с земли и закружила вокруг, пробираясь в нос и рот.       — Здесь храмовники! — послышался другой голос справа. — Убить их!       Из-за скалы выбежали маги-отступники, посылая свои заклинания не только в храмовников, но и в любого другого, кто держал оружие в руке.       Жизель аккуратно подхватила раненного деревенского юношу под руку, помогая ему встать. Было рискованно, но она не могла оставить его погибать. Стрела, пробившая ногу насквозь, не давала ему возможности передвигаться. Он опёрся об её плечо и захромал так, что преподобной матери пришлось собрать в себе все силы, чтобы не рухнуть на землю вместе с ним. На его лице застыла гримаса боли и страха.        «Создатель, врагам моим несть числа. Тьмы их против меня восставших. Но вера силы мои укрепит» — повторяла она про себя.       — Дыханье Создателя, — на выдохе, скорчившись от боли, сказал юноша. — Когда же это прекратится?        «Не убоюсь я и легиона, пусть гибелью он мне грозит».       Преподобная мать завела раненного за полуразрушенное каменное ограждение и аккуратно усадила на землю. Битва всё ещё шла: взрывались огненные шары и звенел металл мечей. Горел дом, и едкий дым стал окутывать всё вокруг. Лёгкие жгло. Кашляя от дыма, Жизель разорвала свою нижнюю юбку и принялась перевязывать ногу юноше, чтобы остановить кровь.       Где-то рядом с ними послышался громкий хруст, словно треснул лёд, а затем раздался женский крик. Преподобная мать слегка приподнялась.       Девушка в одеянии послушницы, которая помогала людям вместе с Жизель, была пронизана острыми ледяными шипами. Это сделал маг, но его не было рядом. Женщина посмотрела на землю под ногами девушки, где голубое свечение переливалось в траве. Она не знала, что маги могут и такое.       Значит надо быть аккуратней.       Светловолосый юноша сражался с храмовником чуть дальше от неё. Он уклонялся от ударов, парировал и атаковал. Храмовник занёс удар, и юноша пригнулся, затем отпрыгнул от другого удара. Мальчишка отважно сражался. Он занёс меч для очередного удара, но храмовник поставил блок. Затем парнишка нанёс удар снова, и снова, и снова, не давая храмовнику время на реакцию. Юноша сделал выпад и вонзил свой меч врагу прямо в горло. Красные струйки крови фонтаном брызнули ему в лицо. Юноша вытер их рукавом своей рубахи. А затем на него полился поток заклинаний. Парнишка отпрыгнул, не удержался на ногах и упал на землю. Он перевернулся и, быстро вскочив на ноги, перепрыгнул через небольшое каменное ограждение — туда, где находилась преподобная мать Жизель.       Просвистела стрела, затем вторая, третья: несколько храмовников и магов рухнули на землю, безжизненно распластавшись среди камней. Преподобная мать подняла голову и увидела людей, эльфов и гномку в коричнево-зелёных доспехах, которая заняла удобную позицию на вершине склона. А затем из-за поворота выскочила женщина с мечом и щитом. На её нагруднике был изображён пылающий глаз Искателей Истины. Следом за ней появилась такая же высокая женщина в тёмно-бордовом плаще и посохом в руке. За ними следовал гном с арбалетом в руке и эльф с посохом.       Женщина заморозила бросившегося на них храмовника, а воительница ударила по ледяной статуе мечом. Храмовник рассыпался в бело-красную пыль. Быстрая стрела гномки с невероятной точностью вошла в прорезь немного расколотого шлема храмовника, который попытался атаковать чародейку сзади.       С громким боевым кличем: «За Инквизицию!», солдаты в зелёно-коричневых доспехах кинулись защищать беспомощных жителей.       Светловолосый юноша несколько мгновений зачарованно наблюдал за чародейкой и её грозной спутницей с мечом. А потом кинулся к ней на защиту.       — Уйди! — крикнула ему женщина в бордовом плаще, откинув его заклинанием, и в ту же секунду земля в том месте взорвалась.       Он отлетел, сильно ударившись о каменное ограждение и, пригнувшись, преподобная мать подбежала к нему.       — Я в порядке, — откашлявшись, сказал юноша. — Лучше спрячьтесь.       И лысый эльф в мгновение ока оказался рядом с ними, выставив барьер, а стрелы храмовников попадали рядом с ним, не причинив вреда.       — Лучше спрячьтесь, — сказал он и снова ринулся в атаку.       Юноша заполз за каменное ограждение, и преподобной матери оставалось сделать то же самое. Они издали наблюдали за происходящим. Казалось, будто воздух дрожал от такого количества магии. Земля тряслась и протяжно стенала, когда мощная волна огненной стихии проносилась по ней, сжигая всё на своём пути.       — Это Инквизиция? — спросил юноша, наблюдая за тем, как солдаты в коричнево-зелёных доспехах атакуют напавших на деревню магов и храмовников. Он видел, как женщина в бордовом плаще пускает сотни ледяных осколков прямо в своего врага; как гном, делая сальто назад, кидает несколько бомбочек в атакующего мага, а затем, истощив его барьер, пускает арбалетный болт в сердце; как эльф-чародей, прикрывает их и обновляет переливающиеся на доспехах барьеры, при этом успевает сотворить мощное заклинание. Он оттянул посох назад, как лучник оттягивает тетиву, и навершие его оружия засветилось. В следующее мгновение эльф резко дёрнул посохом вперед, из которого вырвалось магическое свечение, на лету преобразовываясь в кулак и сбивая врагов с ног.       Преподобная мать Жизель надеялась, что это Инквизиция.       — Мы не отступники, мы не желаем вам зла! — послышался грубоватый женский голос среди взрывов, криков и лязга мечей.       — Кажется, они тебя не слушают, Искательница! — крикнул гном и пустил болт в ногу бежавшего на него храмовника.       Его враг упал на землю, а после этого был заморожен чародейкой в бордовом плаще.       — Стойте, мы не храмовники! Мы не… — эльф не успел договорить свою фразу: огненный шар пролетел прямо над его головой.       Эльф направил на атаковавшего поток ледяных осколков.       — Видимо магам тоже плевать на перемирие! — съехидничала чародейка.       Она крутанулась вокруг своей оси, поднимая пыль с земли, и над головами храмовников возникли чёрные тучи магической бури.       — Кассандра! — предупредил эльф, и женщина сделала перекат.       Молнии ударили сверху на последних врагов Инквизиции, а преподобная мать Жизель, облегченно вздохнув, поспешила к раненным.

***

      В деревне пахло смертью и болезнями. Солона, поморщив носик, направилась в сторону преподобной матери. В Круге Магов были послушницы, которые молились Создателю, чтобы маги смогли справиться со своим «даром», называя его проклятьем. Они носили одеяния послушниц, такие чистые, невинные девушки, верящие в божественный замысел… а сами спали с магами.       Амелл ненавидела лицемерных церковников, проповедующих об Андрасте и Создателе, молящихся за магов, которых сами же потом и предали.       Лили… Солона ненавидела их именно из-за Лили. Она запустила этот механизм событий, из-за которых она — Солона, оказалась здесь с какой-то хренью на руке, скверной в крови и музыкой в голове, отзывавшейся зудящей болью где-то под черепом.       Лили… одно это имя выводило Амелл из себя. Нежный цветочек Лили с аппетитными формами, нежным голоском, искренней любовью к магу и грандиозным планом побега, чтобы потом жить в небольшом домике с возлюбленным и воспитывать детишек.       Чушь собачья!       Эти двое, так увлечённые друг другом, даже не подумали, что будет с Солоной, если их поймают. Первый Чародей спасёт, ага. Они не подумали о том, что будет, если храмовники узнают, в случае успеха, кто помог им сбежать. Ведь как можно заподозрить ученицу Первого Чародея?       Никак — думали они.       Дураки не понимали, на что способны храмовники.       Солона обвиняла всех тех, из-за кого она оказалась в военном лагере Остагара под открытым небом и не в мягкой тёплой постели. Когда она ушла из Круга, чтобы присоединиться к Стражам, ей казалось, что её предали, выкинули из Башни, дали пинка под зад.       Но теперь она смотрела на всё и думала: что было бы с ней, если б она осталась в Круге? Примкнула бы она к Великой Чародейке Фионе? Пряталась бы где-нибудь в деревне? Или же была бы убита, когда Цитадель Кинлох пала?       И в какой-то момент она подумала, что та участь была бы не такой уж плохой. Она бы просто умерла или пыталась бы выжить, но не слышала бы эту музыку, которая была как зуд под черепом, напоминая о том, кем она скоро станет.       На самодельных раскладушках возле небольшого деревянного дома лежали раненные, умирающие и больные. Из окна дома слышались бессвязные выкрики тяжело раненных, мечущихся в бреду. Запах, о боги, запах был ужасен настолько, что Солоне хотелось уйти оттуда подальше. Это напомнило ей Лотеринг. Когда вокруг немытые беженцы, дезертиры, болезни и наступающая орда порождений тьмы. Запах страха, отчаяния и смерти.       — Преподобная мать Жизель? — сказала Солона, подойдя к женщине, одеяние которой отличалось от тех, что носили обычные послушницы. Красно-белое платье с длинной юбкой в пол, а на голове высокий двухконечный колпак с золотой вставкой посередине. Она сидела и уговаривала юношу, который храбро сражался, но получил ранение в ногу, принять помощь мага.       — Да, это я, — ответила женщина, приподнимаясь с колен и поворачиваясь к Солоне. Она была темнокожей, в зрелом возрасте, с пухлыми губами и несильным орлессианским акцентом. — А вы, должно быть, та, кого называют Вестницей Андрасте!        «Началось» — подумала Солона и, сложив руки на груди, оперлась на правую ногу, выставляя левую вперёд.       — Я не Вестница, — пробурчала Солона. — Вы из-за этого меня позвали?       Женщина добродушно улыбнулась, и жестом предложила Солоне отойти от этого места. Амелл пошла за ней, радуясь, что совсем скоро отойдёт от «лазарета» подальше.       — Я понимаю, Вы видите сейчас угрозу в каждом церковном служителе, — сказала она. — Но я хочу помочь.       Они прошли по небольшой тропинке, мимо рядов лежанок с раненными. Кто-то лежал на досках, кто-то на лежаке, а кто-то и вовсе на столе. Одни стонали от боли, другие спали, а третьи просто лежали, смотря на собирающуюся тёмную тучу в небе, которая разрасталась из небольшого серого облачка. Маги, прятавшиеся в этой деревне, помогали больным. Люди Инквизиции пытались смастерить тент, чтобы укрыть раненных от дождя.       — Я знаю о церковном обличении в Ваш адрес, и знаю, кто за этим стоит, — продолжила преподобная мать. — Врать не буду: там есть очень влиятельные персоны, которые всеми правдами и неправдами будут бороться за трон Верховной Жрицы. Но другие могут быть просто в смятении, ведь погибло так много хороших людей…       — И почему все вечно пытаются обвинить в этом меня? — почти обречённо сказала Солона. — Король погиб — Амелл виновата, потому что выжила; огромная зелёная дыра в небе — Амелл виновата, потому что выжила; Жрица погибла — Амелл виновата!       — Я не знаю, судьба ли это или Создатель спасал Вас, а затем послал к нам, но я надеюсь…       — Надеетесь на что? На то, что я по велению волшебной руки избавлю всех от бед, когда меня все вокруг обвиняют в этих же бедах?       Преподобная мать снова мягко улыбнулась и с сочувствием посмотрела на Солону. Чародейка поёжилась от этого взгляда. Было в нём что-то непривычное. На неё не смотрели так, как обычно — с надеждой на то, что она поможет или мольбой о помощи. Она смотрела на неё с сопереживанием, как… как Ирвинг, который заменил ей родителей. В сердце защемило… что случилось с Первым Чародеем в этом конфликте?       — Все ли? — спросила Жизель. — Посмотрите на них, — она кивнула в сторону беженцев и солдат Инквизиции. — Они жили в страхе, когда пришло известие о том, что маги и храмовники укрепились здесь. Еда у них закончилась сразу, грядёт зима и война отняла у них дома. Но посмотрите как они рады вашей помощи. Думаете, они будут Вас обвинять?       — Нет, — вздохнула Солона. — Ферелденцы не будут, они помнят. Но Орлей, Вольная Марка и другие страны…       — В Вал Руайо будет собрание, дань почтения Верховной Жрице, сходите туда. Все слышали о Вас лишь жуткие истории. Убедите оставшееся жречество, что Вы не демон и Вас не надо бояться.       — Хороший план, — фыркнула Солона. — Я приду, помашу рукой, скажу: «Привет, я руководитель организации, которая выступила против Церкви» и на меня тут же накинется толпа, как стая разъярённых псов, спущенных с поводка.       — Неужели героиня, победившая Архидемона, боится людей?       — Лучше я снова встречусь с Архидемоном, чем попытаюсь церковным фанатикам объяснить, что я не демон.       В конце концов, она почти каждый сон видит перед собой архидемона, смотрит в его горящие жаждой крови глаза. Церковница подошла ближе к Солоне и погладила её предплечье.       — Они ничего не сделают с Вами. Скажу так: Вам даже не надо будет убеждать их всех. Достаточно будет лишь того, чтобы некоторые усомнились.       — Вы считаете, что это так просто?!       — Это непросто. Но выбора нет. Я отправлюсь в Убежище, и скажу сестре Лелиане имена жриц, которых можно будет убедить встретиться с Вами. Это капля в море, но я сделаю всё, что смогу.       Преподобная мать в вежливом жесте кивнула Солоне и покинула место разговора. А в голове у чародейки тревожные мысли проносились неистовым вихрем.       Ветер усилился, склоняя деревья всё ниже и ниже. Огромная туча нависла над людьми, грозясь вот-вот разразиться в проливной осенний дождь. Амелл вскинула голову вверх. Если смотреть в сторону Редклифа, повернувшись спиной к Убежищу, то нет ни единого намёка на огромную Брешь. Но Солона знала — она сзади и угрожающе сверкает над Морозными горами. А за ними поджидает Орлей и Вал Руайо с толпой жаждущих её смерти людей.       Каллен говорит, что Церковь занята спорами о том, кто будет Верховной Жрицей и нарядами для неё, но Солона знала, что он недооценивает врага. Церковь имеет власть над людьми, она способна внушать людям свою волю. Ведь кто, как не Церковь утверждает, что маги зло? Кто, как не Церковь готовила людей для убийства магов и держала их на поводке с помощью лириума? А теперь из-за этих фанатиков мир погрузился в хаос. Неудивительно, что кто-то захотел воспользоваться случаем и уничтожить многих влиятельных представителей Церкви.       Амелл посмотрела на свою руку, на которой сквозь кожаные перчатки сияла метка. Может, эта метка не случайность? Может, она должна была достаться кому-то другому? Можно ли её использовать в других целях, помимо закрытия разрывов?       И неожиданно её осенило, словно в мозгу сработал какой-то рычаг: Солона вспомнила про Авернуса. Старый маг живёт уже несколько столетий, может он знает хоть что-то про такую магию?!       Но как до него добраться без сопровождения?       — Леди Инквизитор! — послышался юношеский голос, и Амелл посмотрела в сторону источника звука. К ней бежал молодой светловолосый парнишка. — Леди Инкв… — юноша споткнулся на разрушенной ступеньке и чуть не упал лицом на лестницу, но, быстро вернув равновесие, продолжил бежать к ней. — Леди Инквизитор! Я Бевин из Редклифа, я хочу вступить в Вашу организацию.       Она осмотрела этого юношу. Обычный мальчишка с мечом в руках. Что будет с Калленом, когда он получит очередного неумелого парня? Обрадуется, наверно.       — Найди капрала Вейла, он примет тебя в ряды рекрутов, — устало сказала Амелл, спускаясь с лестницы к своим спутникам.       Кассандра, сидя на небольшом камне, чистила окровавленный меч, Варрик проверял свой любимый арбалет, а Солас стоял с какой-то маленькой девчонкой с грязными неровными волосами и в порванном платьице с багровыми пятнами, которая, кланяясь ему, благодарила за что-то.       — Подожди, — резко остановилась Солона и повернулась к парнишке. — Ты сказал, что ты из Редклифа? Я слышала, что его закрыли.       — Да, сразу после взрыва. Моя сестра Кайтлин осталась там, — сказал юноша — После того, как Вы спасли нашу деревню, я долго и упорно тренировался, чтобы владеть мечом как Его Величество, — юноша гордо выпрямил грудь. — А потом решил податься навстречу приключениям. Я даже наткнулся на лагерь долийцев, которые помогали Вам во время Мора. А ещё я… — он резко замолчал, столкнувшись со взглядом серых глаз.       — Слишком. Много. Слов.       — Простите, ваша милость, — потупив взгляд, произнёс Бевин.       — Ты хорошо знаешь Внутренние Земли?       Юноша кивнул.       — Как давно ты находишься в этой деревне?       — Дня два. Я совсем недавно прибыл. Хотел вернуться домой к Кайтлин, но Редклиф… — он снова оборвал свою речь, столкнувшись с холодным взглядом Амелл.       — Ты не встречался с магами или храмовниками?       — Один раз. Они грабили караван беженцев, я… — его голос задрожал. — Я н-не смог помочь.       — Что же ты не научился смелости у Его Величества? — хмыкнула женщина. — Кстати об этом, неужели король никого не прислал в поддержку деревни?       — Видимо, весть до него ещё не дошла…        «В плане его умственных способностей или ему ещё никто не сообщил?» — хмыкнув, подумала Солона. Но разве это не странно? Они уже давно находятся в Убежище, неужели Алистеру не сообщили, что на территории его страны находится еретическая организация во главе с его бывшей фавориткой?

***

      В Убежище было всё как обычно. Слышался размеренный и громкий стук молота, быстрые удары и лязг мечей возле тренировочной площадки, команды лейтенанта. В ближайшем лесу с треском упало дерево, которое пойдёт на дрова.       Ферье — высокий юноша с голубыми глазами, облачённый в легкую броню разведчика с накинутым на голову капюшоном, посмотрел наверх и тяжело вздохнул. Зеленовато-серое небо невероятно тяжёлым покрывалом придавливало землю. Казалось, протяни руку и ты дотронешься до этих громоздких туч. Сияние Бреши волной проносилось по тёмным облакам, что водоворотом кружились вокруг этой огромной дыры.        «Интересно, а в Тени тоже есть облака?» — подумал Ферье, и дрожь пробежала по его телу. Он не был в Тени. Представления о ней разные. Эльфы называют её Загробным миром, Церковь утверждает, что когда-то ей управлял сам Создатель. И все попадают туда во сне. И Ферье хотел бы, чтобы всё было именно так. Чтобы попадали в неё во сне или после смерти, и никаким образом она не могла поглотить реальный мир.       Падая вниз с серого неба, большие хлопья снега подхватывались ветром и уносились прочь, хлеща жителей и Ферье по открытой части лица и залезая под воротник.       Молодой разведчик прошёл мимо костра, где грелись пара разведчиков, гном и человек, обсуждая добытую информацию. Он кивнул им в качестве приветствия, и они кивнули в ответ. Затем Ферье повернул налево и поднялся по замётанной снегом лестнице. Сверху, быстрым шагом, стараясь не упасть, спускалась эльфийка с небольшим ящичком. Она мельком взглянула на него и тут же ускорила шаг. Девушка поскользнулась, и Ферье едва успел поймать её. Ящичек рухнул на лестницу, перекатился, и травы вывалились из него.       Эльфийка отчаянно простонала и кинулась собирать содержимое. Ферье помог ей, и когда последний эльфийский корень оказался в её руке, девушка покраснела, кивнула в благодарность и убежала.       Молодой человек, обернувшись, хмыкнул. Затем Ферье поднялся на площадку перед церковью, где горел костёр, над которым стояла тренога, державшая большой котёл. Ветер подхватывал запах готовящейся еды и разносил аромат по деревне. Пахло мясом, травами и чесноком. Вокруг уже сидели разведчики, прибывшие с заданий. Недалеко стоял тент, прикрывавший ящики с припасами от снега. Обычно там стояла сестра Лелиана, но сейчас её не было.       Ферье сел рядом с друзьями на поваленное бревно и протянул замёрзшие руки к костру.       — Я слышал, что Инквизитор собирается обратиться к магам за помощью в закрытии Бреши, — сказал Батлер. Он был чуть старше Ферье, темноволос, худощав и угловат. Он был ловкий, тихий, очень быстрый и очень меткий. Один из лучших разведчиков.       — И не стыдно подслушивать разговор начальства? — возмутилась эльфийка Энасалин. Тоненькая, как кинжал, с тёмно-каштановыми волосами и большими зелёными глазами. Она могла с лёгкостью наладить контакты с гномами, людьми и даже недружелюбными эльфами-долийцами. Читала эльфийские руны, правда всегда переводила их коряво из-за давно утерянного эльфийского наследия. Она присоединилась к разведчикам недавно. Ферье не помнил, когда именно — год или два назад. Годы смешались в голове молодого человека. А мирное время, когда не было войны, уже казалось чем-то таким далёким и забытым, как и безмятежное детство. Если оно таковым было.       — Я не подслушивал! Я краем уха услышал.       — Надеюсь, что командир Каллен настоит на храмовниках, — сказал Ферье, присоединяясь к разговору. — Я видел, как они ослабляют магию.       — Леди Инквизитор — маг, я думаю, она предпочтёт обратиться к своим соратникам, — произнёс Батлер.       — Не думаю, что она настолько глупа, чтобы подпитывать неведомое нечто магией, чтобы закрыть это.       Эльфийка рассмеялась, прервав спор двух разведчиков. Ферье и Батлер обратили свой взгляд в сторону девушки, что сидела между ними.       — Послушайте себя. Сидите и рассуждаете о том, как лучше поступить. Но решать будете не вы, а леди Инквизитор. Или, может, из вас руководитель лучше выйдет?       Мужчины недовольно нахмурились. Батлер раздражённо ткнул палкой в горящие ветки, а Ферье отряхнул рукавицу от снега. К ним подошла тучная повариха в заляпанном различными пятнами платье и фартуке и перемешала варившуюся на костре похлёбку. Женщина зачерпнула ложкой бульон, немного подула и попробовала.       Ферье сглотнул слюну. Он так сильно хотел есть. Но похлёбка была ещё не готова, а аромат трав уже вовсю витал возле костра, заставляя желудок сжиматься и урчать.       — Сегодня прилетел ворон из Вал Руайо, — вдохнув приятный запах еды, сказал Ферье, когда повариха ушла.       — И? — Батлер приподнял бровь.       — Верховный Канцлер Родерик снова хочет посетить нас.       — Как же достал этот надутый церковник, — фыркнула Энасалин. — Вечно вопит и ворчит, ворчит и вопит. Надеюсь Инквизитор вышвырнет его.       — Ну не знаю. Мне кажется, что зря Инквизиция выступает против Церкви, — задумчиво проговорил Батлер, глядя в костёр.       — Это Церковь выступает против Инквизиции. Они не верят в Вестницу Андрасте и называют её лжепророчицей, которая хочет свергнуть Церковь, — продолжила возмущаться эльфийка.       — Ты что это, в людскую религию подалась? — усмехнулся Ферье.       — Нет конечно! У меня от вашей Песни Света уже голова болит. Везде её слышно, — девушка закатила глаза. — Просто я считаю, что Амелл единственная, кто может закрыть эту сияющую хрень в небе и поставить вас, дураков, на место.       Девушка недовольно передёрнула плечами, и тут же послышался раскат грома позади них. Обитатели деревни уже привыкли к этому. Возле Бреши постоянно громыхает и сверкают молнии.       — Мне кажется или Энасалин влюблена в нашу леди Инквизитор?! — сказал Батлер.       Ферье перевёл взгляд с котла на разведчицу и ухмыльнулся. Девушка дрогнула и щеки её порозовели чуть сильней. Она насупилась и устремила взгляд на костёр.       — Да, я прав! — рассмеялся мужчина.       Ферье не видел в Вестнице женщину. Только командира, только Серого Стража и Инквизитора. Её голос заставлял подчиняться, взгляд её серых холодных глаз заставлял дрожать и чувствовать себя неловко. Они никогда не разговаривали, но когда она говорила и проходилась взглядом по каждому, кто был в её подчинении, внутри Ферье всё холодело и дрожало. Как Энасалин смогла увидеть в ней женщину?       Девушка потёрла руки в попытке согреть их и мечтательно вздохнула, выпустив клуб белого пара из слегка приоткрытого рта:       — Она красивая…       — Я думал, что эльфы любят только эльфов, — задумчиво произнёс Батлер.       — Потому что иначе мы вымрем, — пояснила эльфийка. — Но бывают исключения… и от женщины не залетишь, так что никто не узнает о твоём увлечении…       — Это от Амелл-то не залетишь? — смеясь, перебил собеседник. — Мне кажется, у неё вместо промежности между ног болтаются самые настоящие мужские яйца! Я видел, как она перед отъездом строила Кудряша, которого, скажу тебе, боятся и уважают даже опытные солдаты! Он выглядел как нашкодивший мальчишка перед ней!       — А почему она строила его? — поинтересовался Ферье, вступая в диалог. — Кудряш хоть и выглядит смазливее девчонки, но он лучше многих вояк, которые здесь есть. Да и вообще, я видел как он показал себя в Киркволле: если бы не он с той рыжей бой-бабой, то город давно бы рухнул.       — Да я знаю что ли, что она ему там говорила? Но она дала ему хорошую трёпку, вот он и ходит злой постоянно. Наверняка хотела к магам обратиться, а Кудряш стал настаивать на храмовниках, вот и поставила командира на место.       Ферье поморщился. Не хотелось бы ему оказаться напротив злой Амелл. Раз Батлер не услышал разговор, то наверняка она не кричала, а осыпала язвительными фразами на пару с убийственным взглядом этих холодных глаз. Мужчину передёрнуло, стоило ему вспомнить глаза и лицо их Инквизитора. Нет, она не была красивой, она была… ужасающей.       — Она мужик в юбке, хотя нет, она даже мантий не носит, как все магички, — продолжал Батлер, за что тут же получил кулаком в предплечье от эльфийки.       — Дурак ты!       Разведчик рассмеялся, но когда увидел грозный взгляд командира Каллена, который шёл в сторону Церкви, быстро примолк. И они попытались сделать вид занятости: Батлер прошуршал палкой в костре, а Ферье проверил готовящуюся похлёбку.       — Вот видишь, какой он злой, — сказал Батлер, когда Каллен скрылся за дверью Церкви.       — Я разговаривал с храмовниками, которые с ним приехали из Киркволла. Они перешучивались насчёт того, что в юности он был в Круге Магов вместе с леди Инквизитором. А теперь ходит у неё в подчинении.       — Храмовникам не нравится подчиняться магу? — спросил Батлер.       — А тебе бы понравилось подчиняться эльфу, если б он был твоим слугой? Прости Энасалин.       — Пошли вы в жопу! — буркнула девушка, и парни рассмеялись.       — Я к тому, что храмовники не доверяют Вестнице, потому что она маг, но доверяют командиру Каллену. И им не нравится то, что маги свободно разгуливают по деревне.       — Как думаешь, возможна стычка магов и храмовников у нас? — поинтересовался Батлер.       — Надеюсь, что нет.

***

      Ближе к вечеру тучи заслонили собой небо. Малые вспышки молний на горизонте четко высвечивали очертания громоздящихся над горами туч. Люди готовились к дождю.       Один из наблюдательных пунктов был сооружён на небольшой площадке среди гор, что позволяла наблюдать за западной дорогой и входом в Ведьмин лес, где по сообщениям разведчиков находились мятежные маги. Лагерь храмовников уже был найден лазутчиками Инквизиции, но магов никто не хотел искать, впрочем, как и подходить к ним слишком близко.        «Следуй знакам» — гласило в обугленной записке, которая нашлась в небольшой сумке у убитого мага. Это могла быть и ловушка, и путь к убежищу магов. Но ни разведчики, ни воины не хотели идти.       Деревню, к счастью для беженцев и Инквизиции, защищали небольшие скалы и возвышенности. Небольшой лагерь Инквизиции расположился на одном из горных уступов. Так они могли видеть все входы и выходы из деревни. Для Солоны же был поставлен большой шатёр со столом в виде большой доски на козлах и местом для сна.       Благодаря Создателя и Андрасте за то, что послали к ним Инквизицию, люди сновали по деревне туда сюда, неся одеяла и разделывая бараньи туши. Горело три больших костра над которыми доваривалась ароматная похлёбка. Но атмосферу краткого затишья и спокойствия омрачало то, что недалеко от деревни горели костры с телами убитых, дабы демоны из Тени не вселились в них. К счастью для всех, запах уносился ветром прочь, но часть его всё же смешивалась с запахом еды, образуя нечто невероятно тошнотворное, от чего Солону сильно мутило, но желудок недовольно ворчал, требуя еды. Но все остальные словно не замечали этого зловония и с удовольствием съедали похлёбку. Недоедание сказалось на них, отводя в сторону брезгливость.        «Избаловалась ты за десять лет» — хмыкнув, подумала Амелл. Но как же вкусно готовили в Башне Бдения и на приёмах в Денериме, пока ей не был «закрыт» въезд на собрания эрлов, тейрнов и баннов из Баннорна в королевском дворце с наивкуснейшими блюдами. Жаль, что она не успела переманить королевскую кухарку, а ведь ей почти это удалось.       Хорошее было время, когда не было порождений тьмы, вечных битв, а лишь приёмы и работа головой с оттачиванием мастерства красноречия, вместо магических заклинаний. Солона любила больше возиться с пергаментами, договорами, книгами и исследованиями вместо того, чтобы постоянно тратить энергию на создание заклинаний. Но, по иронии судьбы, она вечно вляпывается туда, где необходимы навыки стихийной магии, вместо дипломатической болтовни.       Иногда она мечтала повернуть время вспять и снова прожить тот промежуток, когда посещала очередное собрание землевладельцев в королевском дворце; ставила на место баннов и эрлов, не признающих её как эрлессу; ела потрясающие блюда; и украдкой, прячась где только можно — начиная от винных погребов до самого кабинета короля — встречалась с Его Величеством. В юношестве она могла только мечтать об этом.       Но сказкам всегда приходит конец. Реальность куда суровее баек про благородных принцев и принцесс, для которых всегда уготован счастливый финал. Амелл ощутила суровые реалии жизни на собственной шкуре, когда потрясающие парадные одеяния сменились на походную одежду, любовь короля на гнев, вкусная еда на жареную на костре дичь, безопасная Башня Бдения на походы, которые привели в эту самую деревню на перекрёстке, пропахшей болезнями, смертью, гноем, мочой и горящими телами убитых жителей.       До носа чародейки стал доноситься привычный запах гороха и баранины. Десять лет прошло с тех пор, когда Солона последний раз ела «традиционную ферелденскую похлёбку», сваренную Алистером. Амелл быстрым шагом подошла к одному из котлов и вдохнула запах еды. Пахло воспоминаниями о тихих, иногда весёлых вечерах возле костра и воспоминаниями об Алистере, когда он был простым Серым Стражем, как и она.       Тощая морщинистая рука протянула Солоне небольшую деревянную тарелку с неаппетитным на вид бульоном и очень крохотными кусочками мяса, плавающими на поверхности жидкого бульона.       — Возьмите, — сказала тощая седая старушка.       — Нет, спасибо, — вежливо отказалась чародейка.       — Вам силы нужны больше, чем нам, — сказала старушка, улыбнувшись, стараясь не обнажать зубы. — К тому же, благодаря вашим воинам у нас на всех теперь еды хватит.       Солона неуверенно взяла тарелку с деревянной ложкой и присела недалеко от костра возле девушки лет семнадцати. Она кормила с ложки мальчика, которому на вид было не больше двенадцати лет. Опустив голову, чародейка заметила, что у мальчишки по локоть была ампутирована рука. И ведь это не первый покалеченный ребёнок, которого разжевала и выплюнула мясорубка проклятой войны.       Амелл отправила ложку с бульоном в рот и слегка поморщилась от вкуса. Кулинар из Алистера был ужасный, но сейчас ей показалось, что суп у него был всё же намного вкуснее. Или может она идеализировала варево, которое он готовил? Или Алистер соврал, что это традиционная ферелденская похлёбка, а просто напихал в котелок всё, что попало под руку, и это было на него очень похоже.       Солона тяжело вздохнула. Прошло так много и так мало времени одновременно. И самое ужасное было то, что она до сих пор помнила все его черты, когда он последний раз был в Башне Бдения. Его слегка нахмуренные брови над карими глазами; немного рыжеватые взлохмаченные волосы с прилипшей к вспотевшему лбу прядью; прямой нос с раздувающимися от возмущения ноздрями; колючую щетину на впалых щеках.       Воздух в Ферелдене словно пропитан им и воспоминаниями о нём. Они останавливались в этой деревне. Здесь он подарил ей слегка завядшую и помятую белую розу — символ вечной любви. С помощью магии её белоснежные и нежные лепестки снова обрели свой первозданный чистый и свежий вид. И она бережно хранилась, пока с помощью той же магии не была обращена в пепел, разлетевшийся над Амарантайским океаном. В ясный солнечный день их «вечная» любовь обратилась в прах.        «Идиот» — подумала Солона, сильно прикусив губу.       Еда встала поперёк горла, а бульон в тарелке стал самым отвратительным кулинарным блюдом на свете.       — Вас должно быть сам Создатель направил к нам, — сказала девушка, что сидела рядом, отвлекая Солону от воспоминаний.       — Нет никакого Создателя, — возмущённо сказал мальчишка, нахмурив свои брови. — Ведь нет же? — его большие голубые, как два глубоких озера, глаза устремились прямо на Солону. Амелл прекрасно понимала, почему ребёнок потерял веру в Творца: слишком рано судьба поломала его, искалечила душу и тело.       — Прости, но нет, — ответила ему Амелл. — Меня направил сюда долг.        «Долг в виде кучки людей, надеющихся, что я их спасу. И длинный список этот начинается с Лелианы и Кассандры, провозгласивших меня главой этой дурацкой организации, которая мне вообще не сдалась».       — Как Вы можете так говорить? — возмутилась девушка с точно такими же, как у мальчика, глазами, узким лицом, покрытым веснушками и грязными спутавшимися волосами. Видимо она его старшая сестра. — Ведь кто, как не Создатель, спас Вас, а его невеста одарила Вас меткой.       Амелл вопросительно вскинула брови и, сдержав насмешливую ухмылку, посмотрела на девушку.       — Так говорят… — добавила её собеседница, словно прочитав на лице чародейки раздражение.        «Одарила она… Скорее прокляла» — хмыкнув, подумала Солона.       — Нет никакого Создателя, — повторила Амелл.       — Вот именно! — воскликнул мальчишка. — Где был твой Создатель, когда у меня отняли руку?       — Мир огромен, Рилан, Создатель не может за всеми уследить, он сделал так, что ты выжил и, возможно, в этот момент помогал кому-то в более опасной ситуации.       — Разве Создатель не всемогущ, чтобы помогать всем? — не унимался мальчишка.       — Создатель спас тебя.       — Лучше бы я умер… — замогильным голосом прошептал мальчишка.       — Нельзя так говорить!       — Лучше бы я умер! — громко крикнул Рилан, вскакивая на ноги. — Я не смогу взять меч и присоединиться к королевской армии, я не смогу помогать тебе, я не смогу отправиться на охоту. Всё, что я могу теперь — есть из ложки, как ребёнок!       Мальчишка опрокинул тарелку, и суп вылился на и без того грязное платье девушки. Его сестра лишь вскрикнула, а Рилан, захлёбываясь слезами, убежал.       — Да как Вы можете называть себя Вестницей Андрасте и не верить в Создателя? — громко возмутилась девушка, обращаясь к Солоне.       — Я не называю себя Вестницей Андрасте, — искривив рот, словно это какое-то проклятье, произнесла Солона. — Потому что я не верю в божественный замысел. Это вы прозвали меня так. Это вы подхватили это прозвище и передаёте из уст в уста. Как вы можете верить в Создателя, когда в мире столько страданий?       — В страданиях виноваты только люди! Даже Создатель отвернулся от нас из-за того, что мы порочны.       — Так зачем молить о помощи того, кто отвернулся от вас?       — Мы молимся, и он нас прощает. Мы молились, когда был неурожай после Мора — и он нас простил, послав королю возможность договориться с другими странами. Я молилась, когда храмовники напали на наш дом — и он простил нас, когда один из мужчин отогнал их от нас, давая возможность сбежать; я молилась, когда рука Рилана загнила и почернела — и он простил нас, направив к старому целителю, давая возможность сохранить жизнь моему брату; мы все молились, когда маги и храмовники стали душить эту деревню — и он простил нас, послав нам Вас, хоть Вы и не верите в него. Я верю в Создателя, и я верю, что он любит нас и приглядывает за нами.       Девушка встала, решительно смотря на Солону, заглядывая прямо в её серые ледяные глаза. «Глупая девчонка» — думала Амелл, не скрывая ухмылку на лице.       — Дипломатия королевы Аноры и настойчивость короля Алистера дала возможность снизить цены на поставки необходимых продуктов; честь толкнула мужчину кинуться в смертельный бой, чтобы спасти глупую девушку с младшим братом; опыт подсказал целителю ампутировать руку маленькому мальчику, чтобы спасти его, ведь иначе уже никак нельзя было помочь; и, конечно же, письмо о помощи матери Жизель и долг отправили меня в деревню на перекрёстке.       — Это сделал Создатель, — сказала девушка. — И когда люди во всех уголках мира споют Песнь Света, он простит нас. Но, к сожалению, из-за таких как Вы, это произойдёт не скоро, — добавила собеседница и покинула место спора, подобрав подол своей рваной грязной юбки.       Солона осталась одна, отложив невкусную еду. Молния кривым росчерком озарила часть тёмного неба, а затем через некоторое время громыхнуло, предвещая скорый дождь. Чей-то громкий, наполненный болью крик разорвал природные звуки. Солона посмотрела в сторону источника. Он доносился из дома, где лежали раненные. Создатель присматривает за ними, да?

***

      Таверна в Убежище потихоньку заполнялась людьми. Уставшие солдаты полусидя, полулёжа разместились на стульях за столом, стараясь сдерживать рвущиеся наружу измывательства и поток ругательств в сторону командира, который выбил из них все жизненные соки: Каллен сидел за соседним столом. В почти гордом одиночестве он ел суп из оленины с чесноком и душистыми травами. Кромсай сидел рядом, выпрашивая еду. Он был большой, ростом с гнома, и его морда находилась прямо напротив командирской тарелки.       — Я тебя кормил уже, и ты был на охоте, неужели не наелся? — возмутился Каллен, смотря в карие выпрашивающие глаза пса.       Мабари, наклонив голову на бок, заскулил в ответ, и сердце у командира сжалось. «Теперь я вижу настоящую причину, почему Солона не взяла его с собой» — недовольно подумал Каллен, вылавливая ложкой кусочек мяса из супа. Кромсай поймал на лету желанный кусочек и, почти не жуя, проглотил его.       — Всё, нет у меня больше, — сказал Каллен, ткнув в наглую собачью морду указательным пальцем.       Но пёс наклонил голову набок и посмотрел на мужчину, зная, что он врёт. Командир тяжело вздохнул.       — Отстань, Кромсай.       В таверне гремели тарелки, слышался топот ножек молодой трактирщицы, и громкие голоса солдат, которые подшучивали друг над другом. Красивая и медленная мелодия звучала из лютни барда. В таверне было тепло и уютно, в то время как за окном большими хлопьями падал снег и завывал ветер.       — Интересно, они уже нашли преподобную мать? — задумчиво произнёс Каллен.       Пёс словно понял его вопрос, гавкнул в ответ и завилял своим обрубленным хвостом.       — Тебе-то откуда знать? — хмыкнул мужчина. — Или ты снова выпрашиваешь у меня еду?       Карие глаза жадно посмотрели на тарелку с супом, а слюнявый фиолетовый язык вывалился изо рта. Пёс, цокая когтями по деревянному полу, переступал с передней правой лапы на левую и вилял хвостом.       — Создатель, — тяжело вздохнул Каллен. — Дай мне поесть, псина. Я устал больше, чем ты. Я понимаю, что мешать мне тоже трудное занятие, но всё же — имей совесть!       Четыре дня назад Солона отбыла вместе с отрядом разведчиков и воинов, прихватив с собой Вейла, который был родом с Внутренних Земель. Чародейка оставила пса, сославшись на то, что не хочет рисковать им. Один день Кромсай недовольно гавкал и бегал по деревне, чуть ли не кидаясь на тех, кто пытался его успокоить. Пёс не слушался даже Лелиану. На другой день мабари остепенился и лежал возле двери, ведущую в комнату Солоны, пока Каллен не попробовал его отвлечь от грусти и тоски по любимой хозяйке. На третий день пёс уже спокойно подставлял свой живот Каллену, чтобы тот почесал его. И Кромсая никак не волновало, что командир был занят. Он таскал ему палку, путался под ногами и гавкал. Понимая, что он нашёл «общий язык» с мабари, которому необходимо расходовать энергию, Каллен отправил его на охоту с несколькими разведчиками, дивясь тому, что эта порода действительно очень даже разумна. Вот только… Кромсай был избалован. Он требовал к себе внимания независимо от занятости человека, ел только вкусную еду и спал он теперь в комнате командира исключительно на его кровати, занимая её чуть ли не всю. А может он просто до конца ему не подчинялся. Если это так то… подари Создатель терпения до возвращения Солоны.       Мабари неожиданно встал на задние лапы, положив передние на стол. Его морда уткнулась в сторону командирской похлёбки. Возмущённый Каллен резко отстранил от него тарелку, закрывая её плечом. Солдаты, заметив это, стали смеяться, а пёс, не унимаясь, пытался добраться до еды.       — Кромсай! — рявкнул Каллен. — Сидеть!       И мабари, недовольно гавкнув, сел на пол, а солдаты тут же прекратили смеяться, усиленно делая вид, будто ничего не было. К командиру подошла девушка держа в руках большую косточку, покрытую кусками мяса. Она отдала её псу, и тот, довольно завиляв хвостом, лёг возле стола командира. Мабари, обхватив передними лапами своё лакомство, принялся обгладывать его, сопровождая процесс громким хрустом.       — Спасибо, — сказал командир, повернувшись к Фелисе.       Пышногрудая девушка с рыжими волосами до плеч и в потрёпанном платье с испачканным фартучком слегка покраснела и улыбнулась командиру в ответ.       — Может, налить Вам добавки? — спросила она. — Приготовлено много, всем хватит.       — Нет, спасибо, — улыбнулся Каллен как обычно — уголком губ.       Девушка вновь смущенно кивнула и ушла на своё привычное место за барной стойкой.       — Надеюсь ты доволен?! — сказал Каллен, обращаясь к псу.       В ответ он услышал лишь довольное урчание вместе с хрустом косточки в зубах. Как же мало нужно мабари для счастья: всего лишь любящий хозяин и вкусная кость. Кость есть, а вот хозяйка сейчас далеко за пределами Убежища. Интересно, он понимает, что происходит в мире? Почему он здесь среди такого огромного количества людей? И понимает ли пёс, что за дыра в небе? Наверно нет: он ведь всего лишь животное, пусть хорошо обученный, но крайне избалованный пёс. Скорее всего, как и его хозяйка.       Кромсай подёргал своими короткими ушами и, на время оторвавшись от кости, вильнул обрубленным хвостом. Через мгновение дверь в таверну скрипнула, впуская в помещение порыв холодного ветра и тонкую женскую фигуру в капюшоне. Солдаты оглянулись и едва заметно вжали головы, узнав посетителя. Тайный канцлер внушала страх и восхищение. С ней обычно разговаривали мало и всегда по делу. Даже Каллену иногда было не по себе в обществе этой женщины, и так же он не всегда был согласен с её методами, но он знал, что Лелиана увлечена Инквизицией сильней, чем он, сильней, чем Кассандра и уж точно сильней, чем Солона.       Лелиана, в своей привычной манере, аккуратно и почти беззвучно ступала по скрипучему деревянному полу прямо к столу командира. Она почесала Кромсая по холке и села напротив Каллена.       — Прилетел ворон из Внутренних Земель, — сказала женщина. — Деревня на перекрёстке под защитой Инквизиции. Преподобная мать Жизель завтра отправится к нам с небольшим отрядом.       — Что ж, это радует.       — На этом хорошие новости закончены.       — Значит есть плохие, — еле слышно произнёс Каллен, мысленно готовясь к очередной проблеме.       — Мои шпионы сообщают, что канцлер Родерик уже отправился к нам.       Пальцы командира сжались в кулак, а брови чуть ли не соединились на переносице. Уж кого-кого, а этого церковника командир видеть не хотел. Достаточно было их словесной перепалки с довольно-таки толстыми намёками на то, что Каллен — недостойный храмовник, плюнувший на обеты, которые он принёс Церкви — теперь служит в Инквизиции, под покровительством магички, которую он не должен был выпускать из Круга Магов. Как будто это от него зависело. Как будто он сам хотел её отпускать.       — Зачем? — сдерживая ком недовольства в горле, прохрипел Каллен.       — Он едет в качестве посланника Церкви. И Жозефина предлагает дать Церкви возможность наблюдать за тем, что Инквизиция на самом деле занимается Брешью, а не строит планы по свержению Церкви.       — А он может наблюдать за всем подальше от Убежища? — недовольно фыркнул Каллен.       Лелиана усмехнулась.       — Терпение, командир. Оно нам всем пригодится. Но, если что пойдёт не так, можете натравить на него Кромсая. Ему же надо куда-то девать свою энергию, да и ест он за троих.       Пёс вильнул хвостом.       — Кстати, о терпении, — произнёс Каллен. — Сегодня некоторые солдаты едва не набросились на торговца Сеггрита. Они были готовы его чуть ли не прибить на месте. У него слишком завышенные цены на необходимые вещи.       — Я ищу интенданта.       И тем же вечером прибыла женщина, представившись как Тренн, способная справиться с задачами интенданта. Она была одета в ферелденскую броню с гербом своей страны на груди — стоявших друг напротив друга мабари.       — Королева Анора отправила меня, чтобы помочь Инквизиции, — сказала женщина.       — Во дворце знают про Инквизицию? — не выдавая никаких эмоций, спросила Лелиана.       — Наверно, если меня отправили сюда.       — Один человек, — недовольно произнёс Каллен, вызвав раздражённую гримасу на лице прибывшей женщины. — Великолепная помощь.       Лелиана хмыкнула, покосившись на командира. Храмовник, привыкший сражаться лишь на мечах, совершенно не понимал, что Анора прощупывает почву. Тренн была послана совсем не для помощи. Она сказала, что королева Анора отправила её: значит ли это, что король ещё не в курсе? Или… ссора между Алистером и Солоной оказалась слишком серьёзной? Настолько серьёзной, что король не желает оказывать помощь своей бывшей соратнице?

***

      Пейзаж в деревне ещё сильней ухудшился после ночного дождя. Земля под ногами была вязкой и чуть ли не засасывала сапоги по щиколотку. Большие лужи появились среди небольших троп, ведущих в деревню. Серые, местами почти чёрные, тучи заволокли собой утреннее небо, грозясь пролиться на землю новым дождём. Ветер ленивыми порывами гонял пожелтевшую листву, срывая её с деревьев.       Солона недовольно обтирала подошву сапога об одну из разрушенных каменных ступеней, которые когда-то были в этом месте. Сложно поверить, но ведь несколько лет назад это была довольно состоятельная деревня, а сейчас просто жуткое, унылое и смердящее смертью захолустье.       — Ты же знаешь, что это бесполезно, — усмехнулся Варрик, наблюдая за процессом.       — Я думала, что тебя, как городского жителя, это тоже должно раздражать, — пробурчала Солона, разглядывая свои сапоги.       — Я смирился с жестким лежаком, холодом, палаткой, грязью, но знаешь, что больше всего меня выматывает?       — Лошадь?       — Да, и постоянная дорога.       — Тяжело должно быть гному забраться на лошадь, — хохотнула Солона.       Собеседник лишь тяжело вздохнул и перевел взгляд на Искательницу, которая разминала шею. Она выглядела как обычно: сурово и решительно. Ни ужасная осенняя погода, ни походные условия вообще не отражались на лице Кассандры, как будто для неё это было в порядке вещей, ровно как и на Соласе. Эльф был тих и спокоен: обычное для него состояние. И хотя Амелл тоже никогда особо не выдавала своего недовольства насчет походных условий, Варрик иногда замечал, как она недовольно морщит нос и кривит губы во время особенно сложных переходов под постоянным дождём.       — Ты же где-то пропадала несколько лет, неужели не свыклась?       — Невозможно свыкнуться с грязью и вонью, — пробурчала Амелл. — Многие думают, что я обожаю походы, приключения и вечные битвы. Так вот, мой ответ — нет! Я ненавижу спать под открытым небом, мыться в озере и есть поджаренную на костре дичь. Я почти двенадцать лет прожила в тёплой башне Круга, несколько месяцев в королевском дворце и несколько лет в Башне Бдения. Я люблю спать на мягкой перине, носить чистую одежду и часто мыться.       — Да ты избалованная принцесса, я смотрю, — хохотнул Варрик.       Солона пожала плечами. В Круге всегда было чисто, пахло зельями, травами и вкусной едой, а в воздухе полумрака коридоров витала магия. Но больше всего Солона помнила запах старых фолиантов и горящих свечей, хруст пергамента, когда она переворачивала страницу учебника; тихий сквозняк, блуждавший по коридорам Круга, и задремавшего на своем посту светловолосого храмовника.       В какой-то момент, когда Солона выбралась из Круга, у неё появилась мечта путешествовать. Но когда — после долгих месяцев ночлега под открытым небом на неудобных спальниках — тело Амелл, наконец, оказалось на мягкой перине, а после Мора она и вовсе спала на удобнейшей кровати, мечта повидать мир улетучилась.       — Надо закончить здесь всё, наконец, — сказала женщина, отходя от разрушенной ступени, на которой было оставлено очень много грязи. — Избалованной принцессе хочется в горячую ванну и мягкую кроватку.       Чародейка ушла от Варрика в сторону палаток, где расположились люди Инквизиции. Капрал Вейл отдал честь, когда леди Инквизитор подошла к ним.       — Я отправляюсь на поиски лагеря магов, — сказала Амелл, поправляя перчатку на своей руке. — Готовьтесь к бою.       — Солдаты ждут приказаний, миледи.       Небольшой тоннель, отделявший одну часть деревни от другой, был забаррикадирован различными сооружениями на случай, если враги соберутся пойти в атаку на прямую. Ветер, непрестанно дующий с дальнего конца тоннеля, гнал тошнотворный запах гари в сторону чародейки. Солона поморщилась. Но когда она и её отряд вышли из тоннеля, женщина всё поняла.       Деревня была превращена в пепелище. От одного из домов был оставлен лишь обугленный остов, от другого — стена с висящей на петлях и поскрипывающей от дуновения ветра дверью. Даже каменные стены древней тевинтерской крепости были разрушены. На тропах и в месте, где когда-то был разбит огород, лежали тела как магов и храмовников, так и ни в чем не повинных людей, не обладавших ни магическими силами, ни храмовничьими умениями. Они лежали в кровавых лужах и грязи. Стервятники, оглашая округу хриплыми криками, пировали над трупами. И когда Амелл вместе со своими спутниками прошла мимо них, птицы, недовольно крича и хлопая крыльями, взмыли вверх, перелетая на ближайшую возвышенность. Они наблюдали за прибывшими людьми, словно ожидая новую добычу.       — Маги и храмовники теперь дерутся повсюду. Молодец, Блондинчик, — фыркнул Варрик, уводя взгляд от голых ступней погибшего беженца.       Компания прошла мимо обугленного тела и не было понятно, кто это был раньше: мужчина или женщина, человек или эльф. Солона прибавила шаг в сторону узкой тропы, петлявшей среди деревьев, которая, судя по карте, вела в Ведьмин лес.       — Почему лес назвали Ведьмин? — спросил Варрик, когда они отошли от деревни и оказались в лесу, окрашенном в осенние краски.       Великаны-дубы, вздымавшиеся к небу по обеим сторонам тропинки, соединялись наверху густыми кронами, образуя сплошной полог. Здесь было темнее, чем в деревне. Под пологом леса лежал узор из непроглядных теней и ярких пятен света. А из глубины к ним медленно тянулась прозрачная дымка, придавая местности таинственный и действительно ведьминский вид.       — Может тут ведьмы жили? — пожала плечами Солона, аккуратно шагая среди небольших кустов, стараясь не наделать много шума.       — Ты веришь в них? — приподняла бровь Искательница.       — Я встречала одну… Она была стара, как мир, и смеялась над своими жуткими шутками.       По телу чародейки пробежали неприятные мурашки, стоило ей вспомнить Дикие земли Коркари, небольшую деревянную хижину посреди тёмных болот и морщинистое лицо Флемет вместе с её безумным смехом.       — Я тоже, — произнёс гном. — На болотах Теллари в Антиве.       — Ты был на болотах Теллари? — удивилась Кассандра. — Я думала, что ты дальше Киркволла не вылезал.       — Ну, знаешь, когда к тебе заглядывает король Ферелдена с заманчивым предложением…       Солону передёрнуло от упоминания о короле.       — Тихо! — шикнула она, приняв настороженный вид.       Уж что-что, а разговоры про путешествие гнома в компании не очень приятной для Солоны фигуры, она слушать точно не хотела. Её спутники тут же напряглись, осматриваясь по сторонам. Внезапный порыв ветра сорвал несколько пожелтевших листьев с деревьев. Ветки легко зашевелились под ветром, заскребли друг друга деревянными пальцами. Было тихо и лишь звуки природы прерывали эту тишину.       — В записке было сказано «Следуй знакам», — выждав некоторое время, Солона прервала тишину.       — Их оставили с помощью магии, чтобы только маг смог найти, — предположил Солас.       — Да, и мы бы с Соласом спокойно попали в их лагерь без битвы, но с нами Искательница и гном.       — Предлагаешь отпустить тебя к ним одну? — спросила Искательница, убирая руку с рукояти и подходя к Солоне. — Это безумная идея!       — Мы даже не знаем сколько их там. Думаешь нас четверых хватит на целую группу?       — А ты думаешь, что среди них не найдутся люди, которые знают тебя? — продолжила спор Искательница.       — Найдутся, не спорю, но я попробую их убедить, что хочу присоединиться к ним.       — Это безумие! Ты не можешь отправиться к ним одна или даже с Соласом.       — Ты мне не доверяешь?       — А есть причины не доверять тебе? — спросила Кассандра, сдвинув брови.       — Эй, может прекратите? — вмешался Варрик в безуспешной попытке прекратить этот спор.       — Если нас увидят в компании Искательницы Истины, то маги, не задумываясь, нападут, — стала пояснять Амелл. — А мы не знаем сколько их там. Я ещё в деревне говорила, что лучше отправлюсь одна.       — А если ты погибнешь? — возмутилась Искательница. — И вместе с тобой сгинет последняя возможность закрыть Брешь.       — О, может лучше ты мне отрубишь руку, раз только она нужна?!       Женщины стояли друг напротив друга, схватившись взглядами в невидимой борьбе. Варрик тяжело вздохнул. Вставать между злобной Искательницей и Героиней Пятого Мора ему не очень-то хотелось. Гном надеялся, что разум выиграет, и женщины отложат свою неприязнь, которая появилась ещё с того момента, когда Кассандра вела Амелл к Бреши.       — Мне кажется, что это не подходящее время и место для ссоры, — вступил в диалог Солас. — Вы обе должны прекрасно понимать, что нас могут услышать.       Солона и Кассандра, последний раз смерив друг друга злобными взглядами, отошли в разные стороны.       — Давайте лучше подумаем о том, как бы нам увидеть эти «знаки», — произнёс Варрик, подойдя к толстому стволу дерева. — Может они зарубки оставили?       — Нет, — проворчала Амелл. — Это магические знаки, которые можно увидеть только с помощью заклинания.       Чародейка произнесла заклинание, и шар в навершии её посоха засиял белым светом.       — В Круге любой ученик знает это заклинание, таким образом мы оставляли незаметные послания друг другу и указывали на место встречи. Иногда, если пойти по ним, то можно было наткнуться на сладкую парочку.       — Неужели храмовники не знали про этот фокус?       — Даже если знали, они бы их не вычислили без мага. Не знаю как в других Кругах, а у нас Первый Чародей сам проверял, куда они ведут. И делал он это без сопровождения храмовников.       Гном ехидно улыбнулся и сощурил глаза.       — Да, я попадалась, — сказала женщина, смотря в сверкающие гномьи глаза. — Дальше можешь сам придумать, ведь у тебя хорошая фантазия.       Тетрас рассмеялся. А Солона, состроив недовольное лицо, отвернулась от гнома и стала проводить посохом по стволам деревьев, окруживших лесную тропу.       — Жаль, что храмовники не могли находить эти скрытые знаки. Я бы придумал, что в этом деле был замешан какой-нибудь молодой неопытный храмовник, поддавшийся на обаяние молодой чародейки.       Амелл только недовольно фыркнула и пошла дальше, осматривать деревья и большие каменные валуны, обросшие мхом. С ветки на ветку перелетали птицы, наблюдая за прибывшими гостями леса. Кожаные ботинки неприятно хлюпали и утопали в жидкой грязи. Голые ветки царапали драконьи чешуйки на рукавах, а с жёлтых листьев всё ещё стекала вода после дождя.       Где-то вдали завыл волк, прервав лесную тишину. Солона резко остановилась и напряглась, вслушиваясь. Кассандра сжала рукоять меча, пытаясь рассмотреть призрачные фигуры. Стало тихо и не было слышно даже дыхания Солоны и её спутников. Громкий хруст ветки неожиданно прервал эту тишину, и все повернули голову в сторону звука. Их тела напряглись. Кассандра, сжав челюсть, нахмурила брови и приготовила щит на случай неожиданной атаки. Пальцы Солоны впились в рукоять посоха. Бьянка в руках Варрика уже была готова пустить стрелу во врага. А Солас, сощурив глаза, выжидал появления неприятеля.       Хруст веток продолжился и вскоре из кустов, издав громкое тявканье, вылетел фенек. Зверёк, грудью рассекая прозрачную туманную дымку, пробежал мимо них и нырнул в чащу густого подлеска. Амелл тихо выругалась на антиванском и пошла дальше. Варрик хмыкнул и, облегченно вздохнув, опустил арбалет.       Вой утих, снова погружая лесную чащу в тишину. На одном из деревьев сверкнула яркая синяя метка, когда свет от посоха чародейки достиг её. Кассандра, заметив это, слегка дёрнула Амелл за плечо и кивнула в сторону магического знака. За деревом, на котором был знак, мелькнула ещё одна ярко-синяя метка на шершавой коре столетнего дуба.       Солона и её спутники в абсолютном молчании следовали знакам, оставленным магами, пока метки не привели их к небольшой полянке возле скалы с пещерой.       — Хм, спрятаться в холмах умно со стороны магов, — тихо произнесла Кассандра, всматриваясь в магический барьер, закрывавший пещеру.       — Знать бы ещё сколько их там, — сказала Солона.       Компания Амелл спряталась за одним из валунов, раскиданных по всему лесу.       — Удобное расположение для грабежей, — прошептал Варрик, вспоминая карту Внутренних Земель. — С одной стороны Королевская дорога, с другой путь в Редклиф. А в Ведьмин лес мало кто любит забредать.       — А вы думали, что маги идиоты? — фыркнула чародейка.       Гном хмыкнул, слегка кивнув головой. Небо потихоньку начинало чернеть, обволакиваясь мрачными тучами.       — Давай Варрик, — скомандовала женщина.       Гном насадил на арбалетный болт пергамент с пресловутой и достаточно понятной картой. Прицелившись, он пустил послание для магов в дерево, что росло рядом с их пещерой. Болт со свистом рассёк воздух и с глухим ударом вонзился в дерево, подняв вокруг себя маленький фейерверк из осколков сосновой коры.       Спутники Инквизитора притаились, дожидаясь, когда кто-то из магов уберёт барьер и выйдет из пещеры. Чародей не заставил себя долго ждать. На миг магический барьер растаял, выпуская из пещеры мага в оборванной мантии с капюшоном на голове. Мужчина оторвал посланный пергамент, быстро прочитал его и тут же забежал назад в пещеру.       — Думаешь сработает? — спросил Варрик.       — Риски велики, но если удастся — мы обойдёмся малыми потерями. Гораздо лучше было бы меня отправить туда вместо клочка пергамента, — ответила Солона.       — А если не удастся, то нам снова придётся выслеживать магов, — фыркнула Искательница.       — Может быть ты, Искательница, хочешь стать Инквизитором? С радостью отдам тебе этот титул и уйду по своим серостражеским делам.       — Тихо! — шикнул Варрик, всматриваясь в пещеру.       Прошло много времени, прежде чем барьер снова растаял и из пещеры вышли маги и воины с мечами. Их было не так много, как предполагала Солона, человек восемь. Из них четверо ландскнехтов и четверо магов. Вполне возможно, что другая часть их «шайки» осталась в пещере, побоявшись следовать указаниям из записки.       Компания Амелл прошла вдоль небольшой скалы и спряталась в расщелине, когда мимо них прошёл отряд магов и наёмников. Стоило шагам и хрусту веток заглушиться, как Солона вылезла наружу и уверенно направилась в сторону пещеры, где скрывались маги.       Оставшиеся в пещере маги не успели поставить барьер.       — Так и знал, что это ловушка! — крикнул один из них, и бледное свечение стало переливаться на его одежде.       В пещере оставалось трое магов — по всей видимости отказавшихся идти за своими товарищами. Очищающая вспышка в форме круга разошлась от Искательницы, лишая магов связи с Тенью и возможности произносить заклинания. Солас, собрав свои силы, приподнял руки вверх, и рассеивающее заклинание с глухим звуком обрушилось на одного из магов, истощая его барьер. Маг постарался скрыться за укрытием в виде ящиков, но арбалетный болт настиг его ногу, а следующий уже добил его окончательно.       Кассандра, быстро преодолев расстояние, оказалась рядом с другим магом, пока тот в панике пытался убежать. Её острый меч вонзился в тело чародея, пуская алую кровь на доспех.       Понимая, что сил на создание заклинаний нет, а лириум унесли с собой другие чародеи, маг хотел было кинуться к ногам и молить пощады, но был тут же подожжён огненным заклинанием. Его громкий крик эхом разнёсся по всей пещере, стены которой задрожали, и мелкие камешки посыпались вниз.       — Надо возвращаться, — скомандовала Амелл.       И она вместе со своими спутниками быстро покинула пещеру.

***

      Капрал Вейл, приготовившись к битве, стоял на одном из наблюдательных пунктов и смотрел за площадкой, которая должна была стать полем боя. Ветер гулял среди разрушенных хижин и над мёртвыми телами. Лучники рядом с командиром, ожидая приказа, всматривались в дороги, которые пересекались в этой части деревни. Было тихо. Тучи сильней сгущались на небе, словно тоже ждали начала битвы.       — Капрал, — сказал один из лучников, показывая в сторону марширующих храмовников.       Мужчины в латных доспехах с изображением пылающего меча на груди приближались к деревне. Несколько человек по приказу одного из храмовников отделилось от отряда, явно для того, чтобы проверить нет ли ловушек. Это действие с их стороны было предвидено Инквизицией, и вскоре эти храмовники найдут свою смерть. Оставалось дождаться магов.       Лучники храмовников стали занимать свои места на горных возвышенностях. Вскоре к площадке подошли маги вместе с наёмниками. Их одежда переливалась бледно-голубым свечением. Маги, по всей видимости, тоже проглотили приманку. Вейл не слышал, что происходило внизу, но понадобилось всего лишь несколько мгновений, чтобы один из храмовников, крича: «Это ловушка!», кинулся на мага, который молниеносно телепортировался от удара. Внизу — перед взором сил Инквизиции — разразилась самая настоящая битва между магами и храмовниками. Звон мечей огласил округу, заставляя жителей в соседней деревне, что находилась за скалой, спрятаться в своих укрытиях от страха и молить Создателя о спасении. Железные сапоги расплескивали мелкую воду, сталь скрежетала о сталь, свистели стрелы и взрывались заклинания. Капрал мысленно благодарил Создателя, что не находится внизу и вообще выбрал правильную сторону, когда вступил в Инквизицию, несмотря на то, что были сомненья.       Заклинания сверкали в дальней стороне сожжённой деревни, слышались крики храмовников, которые были застигнуты врасплох. Молнии бились о землю и, сверкнув смертельной вспышкой, били по людям, что находились на том поле боя. Всполохи огня летели в разные стороны, до основания разрушая уцелевшие после прошлой схватки стены разрушенных и сожжённых хижин.       Вейл, затаив дыхание, ждал исхода. Его невольно зачаровала схватка, в которой насмерть сошлись две враждующие группировки.       Кровавая битва не унималась. Маги прятались за укрытиями, огненные взрывы сотрясали землю рядом с нападающими храмовниками, которые явно превосходили магов числом, что использовали все свои знания: разрешенные и запретные. Зоркий глаз одного из лучников уловил как маг делает надрез на руке и пускает свою алую кровь, один из храмовников, что дрался внизу, одурманенный магией крови, стал нападать на своих же соратников.       Вскоре после этого появился огненный демон, ринувшийся на храмовников. По спинам солдат Инквизиции пробежал холодный пот, когда мощный поток раскалённого добела огня поджарил храмовника в латных доспехах за одно мгновение. Завеса на поле боя задрожала, и даже обычные люди почувствовали что-то неладное.       — Стрелы натянуть! — скомандовал капрал, не дожидаясь исхода битвы. По его телу забегали мурашки поднимающегося страха. Воин всем своим нутром чувствовал: что-то сейчас произойдёт. И это не было чем-то хорошим.       Послышалось натягивание тетивы нескольких луков. Лучники прицелились и стали дожидаться команды.       — Пускай!       Град стрел с серыми оперениями полетел вниз прямо на дерущихся магов и храмовников, которые явно этого не ожидали.       — Натянуть! — снова скомандовал капрал. — Пускай!       И новый поток смертельны стрел полетел во врагов Инквизиции. Некоторые из уцелевших попытались бежать, но если одна стрела не находила свою цель, то вторая или третья обязательно вонзалась в тело убегавшего. Те, кто смог вырваться из этого ливня, находили смерть от кинжала инквизиторских разведчиков, которые затаились у троп, ведущих прочь из западни. Воины, притаившиеся в своих укрытиях, тоже кинулись на магов и храмовников, но огненный демон не позволил им приблизиться к чародеям.       Огненный поток забрал двоих. Капрал ещё долго будет винить себя за их смерть. Но на тот момент ему казалось, что если он не начнёт действовать сейчас, то что-то произойдёт.       К счастью, через несколько мгновений на поле битвы ворвалась леди Инквизитор вместе со своими спутниками. Капрал не раз слышал истории про легендарную Героиню Пятого мора, не раз видел в глазах рассказчиков восхищение и благоговейный трепет. Но воин никогда не думал, что судьба сведёт его дороги с этой женщиной. Её навыки не оказались преувеличением: на поле боя бушевала стихия, беспощадная и одновременно прекрасная в своём ужасающем умении сеять смерть там, где она проносилась.

***

      — Оставшихся храмовников добили, — отчитался капрал Веил перед Солоной после битвы. — После боя у лагеря храмовников мы потеряли пятерых и двоих забрал демон.       — Потому что надо было следовать моим указаниям! — рявкнула Амелл, которая до сих пор злилась, что солдаты слишком рано вступили в бой. — Или хотите на моё место, капрал?       Мужчина, поёжившись, виновато потупил взгляд. Стоя перед ней, он чувствовал, как подрагивают от волнения колени. Её почти бесцветные глаза, смотревшие на него из-под нахмуренных бровей, горели синим пламенем, прожигая воина насквозь, заставляя мурашки бегать по спине.       — Есть объяснение тому, что Вы не последовали моему приказу?       — Я чувствовал, как дрожал воздух от этого избытка магии. Как будто если это продолжится, то всё просто лопнет.       Солона приложила ладонь к лицу, недовольно качая головой. Она искренне не понимала, чего испугался Вейл. Сражавшаяся с порождениями тьмы, магами, одержимыми, демонами и обычными людьми, она не могла понять насколько сильно люди боятся магии и демонов. Она кинула ещё один убивающий взгляд на Вейла, заставив того словно вмёрзнуть в землю.       — Используйте лагерь храмовников как один из пунктов Инквизиции — западная дорога, насколько я понимаю, ведёт к Редклифским фермам, а там неизвестно, что случилось с объездчиком Деннетом.       — Есть, ваша милость! — Вейл ударил кулаком в плечо, склонив голову, отдавая Солоне честь.       — В лагере магов есть припасы, одеяла, одежда и прочее, разделите всё это поровну между беженцами. Оружие заберите, оно нам необходимо. Тела, что остались в той части деревни, сожгите первым делом. Завеса тонкая, если что-то случится, то Инквизиции придётся сражаться против мертвецов.       — Есть, ваша милость!       — На этот раз всё понятно или мне тщательно разжевать и повторить?       — Никак нет, ваша милость!       — Я отправляюсь в Редклифские фермы.       И стоило ей отойти, как капрал облегченно вздохнул, пообещав себе никогда в жизни больше не ослушиваться её приказов, чего бы этого ни стоило.

***

      Когда Солона и её спутники добрались до Редклифских ферм, где должен был находиться объездчик Деннет, сизый туман окутал Внутренние земли. Он был таким густым, что Амелл едва различала дорогу. Взяв лошадь за поводья, Солона аккуратно ступала по вязкой земле. Её спутники молча шли за ней. Лишь лошади недовольно фыркали, следуя за своими наездниками.       Тишина, прерываемая громким воем, окутала их со всех сторон. Каждый шорох заставлял тело вздрагивать и напрягаться. Что-то неприятное и ужасающее затаилось в этом тумане. Солона направила в посох заклинание, и навершие запылало ярким огнём. Он едва мог разогнать окружавшую их белую пелену. Когда компания Амелл прошла мимо деревянной оградки, во мгле послышался треск дерева и скрип двери.       Тело женщины напряглось, а огонь на посохе вспыхнул ещё сильней, лишь на миг рассеивая мглу вокруг и показывая тёмный силуэт соломенного чучела посреди заросшего огорода, а за ним деревянный дом с разрушенной крышей. Неприятный холодок пробежал по спине женщины, когда она увидела эту картину.       Внутри дома было темно. Неожиданно послышался скрежет, затем что-то рухнуло, а из дверного проёма прямо на Амелл и её спутников посмотрели сверкающие зелёным светом два круглых огонька. Нечто, скрывающееся во мгле, гортанно и угрожающе зарычало, а затем бросилось на Солону. Конь громко заржал, взвился на дыбы. Женщина рухнула на вязкую землю, инстинктивно прикрывая горло рукой, в которую вонзились острые волчьи зубы. Искательница в один прыжок оказалась рядом с чародейкой и полоснула зверя мечом. Волк взвыл и, оторвавшись от лежавшей добычи, кинулся на Искательницу. Женщина, поскользнувшись на вязкой земле, рухнула на спину. Зверь грозно рычал, гавкал и его огромные острые клики всячески пытались добраться до шеи Кассандры.       Варрик целился в зверя, но мгла и постоянные движения волка не гарантировали того, что гном попадёт точно в цель, а не в Искательницу. Солас достал свой посох и готов был произнести заклинание, но Амелл, всё ещё лежа на земле, со всей силы пнула ногой зверя в бок. Волк отлетел, но быстро пришёл в себя и вновь кинулся на Искательницу. Однако Солас успел накинуть на неё барьер. В мгновение ока острый меч Искательницы нанёс смертельный удар.       Волчья кровь хлынула на лицо женщины, заливая её доспех. Морщась и покусывая губу, Амелл старалась справиться с болью на правой руке.       — Сука, сраный волк, — шипела Амелл, морщась от боли и подходя к Искательнице.       Кассандра, тяжело дыша, всё ещё лежала на земле. Солона протянула ей здоровую руку и, когда Искательница приняла помощь, помогла женщине подняться на ноги.       — Ты цела? — спросила чародейка.       — В порядке.       — Вы заметили его глаза? — спросил Солас.       — Я заметила его клыки в своей руке, — раздражённо ответила чародейка, направив поток магии на рану, чтобы та перестала болеть.       — Они были неестественно зелёные, — продолжил эльф.       — И что это может значить? — спросила Кассандра.       Солас пожал плечами.       — Нам осталось чуть-чуть, — сказала чародейка, беря узды своей лошади из рук эльфа.       И это было правдой. Они прошли мимо тёмных силуэтов заброшенных домов вдоль небольшой тропы, на которой остались сломанные плуги и телеги; мимо ручья, что тёк вниз к небольшому водопаду, пока не дошли до конюшен, со стороны которых слышалось фырканье и храп лошадей. Рядом с ними возвышалась огромная тень с треугольной крышей и еле видными сквозь пелену тумана огоньками в окнах. Возле двери горели факелы.       Амелл подошла к двери и постучала. В доме послышались людские голоса, скрежет отодвигаемого стула по деревянному полу и топот чьих-то ног.       — Это Солона Амелл, — представилась чародейка, и замок в двери громко и протяжно заскрежетал ржавыми петлями.       Вскоре деревянная дверь со скрипом отворилась. В проёме стоял полысевший загорелый мужчина с белой, как зимний снег, бородой. Он, прищурив глаза, посмотрел на свою нежданную гостью, затем перевёл взгляд на белую лошадь позади неё, которая недовольно мотала головой.       — И вправду, — сказал он.       Деннет подозвал молодую девушку к себе.       — Отведи лошадей в конюшни.       Молодая особа вышла на улицу и, забрав поводья коня Солоны, повела его в конюшню. Эту процедуру девушка провела и с остальными лошадьми. Деннет впустил гостей в дом.       В большом зале стоял длинный дубовый стол, на котором разместился котёл с похлёбкой, глубокая тарелка с салатом и два глиняных кувшина. Камин горел, наполняя дом тёплом и уютом. За столом сидела женщина с собранными в пучок седыми волосами, загорелый крепкий юноша с чёрными волосами и фермер средних лет с белой проседью в таких же тёмных волосах. Это все, кто остались среди фермеров, которые раньше заселяли этот плодородный участок Внутренних земель. Седовласая женщина жестом пригласила гостей за стол, и Солона, благодарно кивнув, подошла к стулу. Её спутники последовали за ней.       — Леди Амелл, — юноша, встав из-за стола, поклонился Солоне. — Я заметил, что Ваш жеребец до сих пор цел. Эамон тщательно выбирал скакуна для Вас.       Амелл, легко улыбнувшись, кивнула, вспомнив, как Эамон Геррин вручил ей скакуна в день, когда стало известно, что Коннор прошёл свои Истязания. Это было… два года назад? Три? Почти перед её отъездом Эамон прислал ей этот подарок в сопровождении с несколькими рыцарями и письмом с благодарностями, ведь если бы не она, то мальчик мог бы и не выжить и не пройти свои Истязания.       — Хороший жеребец, — сказала Солона, усаживаясь за стол. — И Инквизиции необходимы такие же.       Молодой человек, состроив виноватое лицо, сел обратно за стол.       — Мы не можем вам дать лошадей, пока на дороге не безопасно, — чётко, без любезностей, сказал Деннет, усаживаясь во главе стола. — Сотня отборных ферелденских лошадей это вам не письмишко, просто так не отправишь.       Солона прекрасно знала этот тон и эту речь. Сейчас последует пресловутое «Вы нам, а мы вам». Чародейка глубоко вздохнула, стараясь не накричать на объездчика и всё его семейство. Варрик хмыкнул, тоже понимая, к чему клонит старик.       — Все разбойники отсюда и до Убежища на них слетятся, как мухи на дерьмо, — продолжил Деннет.       — Хорошо, — сказала женщина. — У Инквизиции полно времени, чтобы поуговаривать конюха в отставке, — и сладко улыбнулась, но улыбка эта была отравлена ядом. Глаза Амелл недобро сверкнули.       — Зато конюх в отставке подберёт вам хороших лошадей, как Ваш жеребец, например, взамен той волчьей сыти, на которых вы ездите.       Успокаивающее заклинание на руке стало потихоньку отходить, а рука заныла.       — И что же вы хотите? — спросила чародейка, сдерживая гнев.       — У нас проблемы с волками, — вступила в разговор седовласая женщина, расставляя по столу чистые приборы. — Когда появилась Брешь, волки словно обезумели. Бросаются на наших работников, как бешенные.       Солас, нахмурившись, покачал головой.       — А чем необычно поведение волков? — спросил Варрик, кивнув в знак благодарности, когда напротив него поставили тарелку.       — Обычные волки убегают, если на них выйти с факелом и оружием, — продолжила женщина, подойдя с тарелкой к Кассандре. Искательница поблагодарила её. — А эти твари… они как порождение тьмы во время Мора. Ничем их не остановишь, уже много людей загрызли. Не хочу больше никем рисковать.       — Кстати о волках, — произнесла Солона. — Один из них напал на меня при входе на фермы. Мы его убили, но… моя рука ему пришлась по вкусу.       — Я принесу необходимые припарки, — жена объездчика удалилась в одну из комнат.       — Один гном, — вступил в разговор молодой человек, — назвавшись охотником, недавно отправился на этих волков. Но до сих пор не вернулся.       — Выходит так себе охотник, — ухмыльнувшись, сказала Амелл.       И как раз в этот момент дверь отворилась. В проходе стояла невысокая фигура с луком и колчаном за спиной.       — Не бабе судить о моих навыках, — раздражённо сказал гном, без церемоний войдя в дом. Его лицо показалось знакомым, но ещё лучше о нём говорил ужасный запах. Амелл тут же вспомнила своего случайного собеседника в таверне Хайевера. — Я выследил этих тварей и скажу вам так — херово дело.       — О нет, только не ты, — буркнула чародейка.       — Я тоже рад тебя видеть, вояка. Я так понял, что ты хочешь бросить мне вызов в охоте?!       — Нет, что ты, я всего лишь хочу заняться волками. Или ты сделал уже всю работу?       Гном фыркнул и недовольно почесал затылок.       — Я, конечно, сражался с людьми, порождениями тьмы и зверьем, но… А, хер с тобой, — он махнул рукой на Амелл. — Там не просто волки — во главе их стаи демон…