***
Каллен проснулся посреди ночи от кошмара. Проведя рукой по глазам, он постарался согнать липкие остатки сна. Небо было ясным и звёздным. Сквозь верхушки деревьев пробирался серебряный свет луны, освещая их небольшой лагерь. Караульные, сидя у костра, тихо переговаривались, стараясь никого не разбудить. Хотя Варрик и Бык храпели в дальнем конце лагеря, словно у них было состязание — кто громче будет храпеть. Каллен придвинулся к огню и протянул перед собой замёрзшие руки. Хотя у него всё замёрзло, а не только руки. Особенно нос и пальцы. Он шмыгнул, надеясь, что не заболел. Было бы очень забавно, что он стойко переносил холод Морозных Гор, но заболел по пути до Редклиффа. Напротив него лежала Солона, свернувшись клубочком, словно кошечка. Её голова была накрыта капюшоном с густым мехом на воротнике. Она была похожа просто на маленький тёмно-бордовый комочек. Рядом с ней лежала её кожаная походная сумка, из которой вывалился флакончик с голубой жидкостью. Каллен нервно сглотнул, когда увидел сосуд. Жажда тут же захлестнула его. Ему показалось, что его бросило в жар. Он встал, медленно обошёл костёр и поднял сосуд, всматриваясь в то, как заманчиво плескалась в нём голубая жидкость. Она манила к себе, словно взывала. Он облизнул высохшие на морозе губы. Он не стал брать для себя лириум, боясь, что не выдержит и выпьет его. В последнее время стало тяжело держаться. Кошмары приходили к нему, головная боль всё чаще и чаще преследовала. Но хуже всего было постоянное ощущение жажды. Но жажды не воды, а холодного лириума, который стекал бы по его горлу, обволакивая его. Он скучал по тем будоражащим чувствам, который дарил ему лириум. Он смотрел на вязкую жидкость, уже чувствуя, как она течет по внутренностям, наполняет его всего, прогоняет страхи и чувство слабости. Он почти чувствовал ту силу, которую дарит лириум. Всего лишь один глоток. Это ведь немного. От этого хуже не станет. Он всего лишь сделает один глоток. Он не будет пить его весь. Просто один глоток, чтобы прогнать головную боль. Чтобы заснуть. Нет! — решил Каллен. Он выпьет лириум в Редклиффе, когда деревню начнут брать в осаду. Ведь Инквизиции не нужен морально разбитый командир, который ни на что не способен. Да. Он выпьет его в Редклиффе. А сегодня просто сделает глоток. Всего лишь чтобы заснуть. Дрожащей рукой он потянулся к пробке. — Обменяю лириум на настойку от холода, — услышал он тихий, сонный голос Солоны, и вздрогнул, чуть не уронив пузырёк с лириумом из окоченевшей от холода ладони. Он посмотрел на неё и устыдился. На что это похоже? Он стоит рядом с её сумкой и держит лириум. Как будто он рылся в её сумке в поисках этого проклятого сосуда. Внезапно Каллен почувствовал полное отвращение к этой субстанции. И к себе. Создатель! На кого он похож?! На Самсона, который был готов на всё ради одного проклятого глотка?! Солона, скрестив ноги и приняв сидячее положение, смотрела на Каллена, подперев голову рукой. — Он просто… кхм… просто выкатился у тебя из сумки, — попытался оправдаться Каллен и торопливо положил пузырёк обратно, оставив сумку лежать открытой. Мужчина вернулся на своё место. «Как же глупо я сейчас выгляжу», — думал он. — Пуговица оторвалась, — сказала Амелл. — Всё забываю её пришить. Он не мог смотреть ей в глаза после этого, а потому изучал полено, сердцевина которого ярко пульсировала в огне. — Не знал, что ты умеешь шить, — сказал он, не отводя глаз от огня. — Винн научила, когда Мор был. Каллен хмыкнул. Он просто не мог представить Солону за иглой и шитьём. За древними фолиантами — без проблем. В конце концов, её всегда видели за книгами. А храмовники заставали, зачастую, ещё и спящей в библиотеке, когда все уже должны были быть в своих комнатах. Творящей какое-нибудь грозное стихийное заклинание тоже. Однажды, во время занятий на улице, она устроила снежную бурю. Старшая Чародейка Инес потом долго ругалась из-за того, что Амелл так повредила растущий неподалеку феландарис. Ботаник Инес тогда прогнала учеников назад в Башню, громко ругаясь на них и проклиная Солону вместе с их учителем. Дискутирующей на тему магии и Андрасте, такое было постоянно, доходило даже до громких споров. Он даже с лёгкостью мог представить, как она сидит на троне, положив одну ножку на другую, и выносит приговор. Но не спокойно сидящей в каком-нибудь кресле и держащей в руках иглу, а на коленях одежду, которую необходимо подштопать. Подул холодный ветер и пламя от костра затрепетало от его невидимого прикосновения. Они молча сидели возле огня и смотрели на потрескивающие поленья, внутри которых ярко-красным горела сердцевина. Каллен не знал, как начать разговор с ней. Обычно Солона была инициатором их бесед. Он смущенно поднял взгляд. В её серых глазах танцевали язычки пламени и они выглядели как-то особенно. Мягкие и таинственные, как утренний туман. Они были магически притягательными. Луна светила на них и молочно-бледная кожа Солоны, казалась сверхъестественно красивой, словно светилась во мраке. Он любовался ей, пока чародейка не сводила глаз с костра. Он бы сейчас всё отдал за то, чтобы перебороть своё смущение и сесть рядом с ней. Чувствовать жар её тела и запах нарциссов. Обхватить пальцами её подбородок, заставляя посмотреть на него и поцеловать. Она обратила на него свой взгляд и Каллен тут же опустил глаза, смущённый своими мыслями, которые в очередной раз ушли намного дальше, чем можно было. Но ведь они не в Круге и уже нет между ними границ в виде правил, что маг и храмовник не могут быть вместе. Почему же он не может действовать решительней? — Я хочу посетить Башню Магов, — сказала Солона, прервав тишину. Каллен поднял на неё взгляд. Она решительно смотрела на него. И это было лучше отрезвляющей холодной воды. Он уже предчувствовал зарождающийся спор. — Там может быть опасно. — Я хочу узнать, что от неё осталось. — Куски камня и куча демонов. — Может, там сохранились хоть какие-то фолианты. — Как только получим помощь храмовников, мы можем таким же отрядом пойти в Башню Магов. — Каллен! — в её шепоте чувствовалось возмущение. — Я — Инквизитор! Если я намерена туда идти, ты мне выделишь храмовников хоть сейчас. Их взгляды столкнулись, как мечи противников сталкиваются в жестокой схватке. Губы Солоны были сжаты и по её лицу было видно, что она не намерена отступать. Слова повисли между ними, как отравленная сталь. — Как скажите, леди Инквизитор, — произнёс Каллен, спустя несколько секунд, намеренно выделяя последние слова. — Раз ваша жизнь и жизни храмовников для вас ничего не значат. Я всего лишь военный советник. Решимость в её взгляде сменилась на удивление, а затем смущение. — Я не… Я не это имела в виду, Мор тебя задери. Между ними настала тишина. Каллен взял веточку, которая лежала рядом с ним. Он долго вертел в руке этот тонкий прутик, думая о том, что ему пора бы отделаться от образа Солоны-ученицы, который застрял в его голове. Каллен безжалостно кинул веточку в огонь, но образ Солоны-ученицы так и остался. — Извини, — услышал Каллен. — Я не… я просто… — она тяжело вздохнула. — Я просто хотела сохранить хоть какие-то книги, которые были в Башне Магов. Он снова поднял на неё взгляд. Солона виновато смотрела ему в глаза. Ну конечно же он на неё не злится. А в силах ли он держать гнев на неё? — Давай так, мы сходим туда сразу же, как только будет закрыта Брешь, — предложил Каллен. — Я пойду с тобой, раз тебе важны эти фолианты. Она как-то недовольно скривила губы. Почему? Почему она не может сходить туда с ним и несколькими храмовниками после закрытия Бреши? Почему надо сейчас? — Ладно, — нехотя согласилась Солона. — Я не думала, что ты захочешь. — Я пойду туда, куда ты позовёшь, — сказал он, смотря в её серые глаза. В них была грусть. — Нет, Каллен. Ты не должен идти туда, куда я позову, — тихо сказала она. Солона достала толстую книгу из сумки, судя по обложке, это были предписания Джустинии V. Чародейка наколдовала себе магический шар, который повис над книгой. Амелл погрузилась в чтение и больше они не разговаривали. На рассвете они снова двинулись вперёд. Погода продолжала радовать. Небо было ясным. Солнце светило ярко и было теплее, чем в Морозных горах. Лес, который раскинулся сбоку от дороги, становился гуще. Сосны уступили место тёмным кряжистым и голым дубам. Когда солнце преодолело зенит и до заката оставалось часа четыре, на взмыленной лошади к ним вернулась разведчица. — Впереди засада, сэр, — предупредила Серебрянка, обращаясь к Каллену. — И в неё попали купец с девушкой. — Сколько разбойников? — Семеро. Для разведчиков это много. — Думаю, для нас это будет лёгкий бой, — сказал Бык, передёргивая плечами. — Да и размяться надо бы. Чур я беру самого большого. Каллен недовольно обернулся на кунари. Ему не хотелось вступать хоть в какой-то бой по дороге до Редклиффа. И не потому, что он боялся кого-то, а потому, что он хотел, чтобы все доехали до короля в целости и сохранности. Но у отряда инквизиции был значительный перевес в их пользу. — Мы должны помочь бедным путникам, — согласился Каллен и посмотрел на Солону, ожидая её окончательного ответа. — Чур храмовничьи способности не использовать. Понятно, Тревор? — крикнув, спросила Амелл, обернувшись на храмовников. Каллен знал, что где-то вдали их линии застенчивый Тревор вжал голову в плечи, натягивая шлем. Они пришпорили лошадей и погнали в сторону разбойников, которые напали на беззащитных путников. Каллен первым ворвался в гущу отряда разбойников на своём чёрном коне, рубанув мечом ковырявшегося в пожитках разбойника. Тот упал на кожаные сумки, и из его глубокой раны на спине потекла густая алая кровь. Фарел, скакавший прямо за своим командиром, поступил так же с другим. Храмовники налетели на безмятежных и слишком самоуверенных разбойников с громким боевым кличем. Разведчики высунулись из кустов, и один из них пустил стрелу в испугавшегося молодого разбойника, который лапал визжащую в испуге девушку. Хотелось бы Солоне пустить любимые цепные молнии, чтобы заставить разбойников корчиться в конвульсиях, но они могли задеть её людей, а потому четвёртого разбойника она превратила в ледяную статую, которую тут же разбил один из храмовников, галопом скачущий на лошади. Трое постарались удрать. Одного нагнала стрела разведчика, а двоих — остальные храмовники. — На конях сражение не интересное, — проворчал Бык, которому так и не дали достать его огромный двуручный меч. — Согласен, — произнёс Бевин, который даже не доехал до сражения. Каллен соскочил с лошади, снимая свой шлем в виде львиной головы, и подошёл к растрёпанной девушке. — Вы в порядке? — спросил он, протягивая ей руку, чтобы она встала. Солона заметила её восхищённый взгляд и, недовольно сузив глаза, смотрела на них. У неё были рыжие волосы и лицо всё в веснушках. Крестьянское шерстяное платье было испачкано и в некоторых местах порвано. Каллен помог ей встать, и девушка, покраснев едва ли не до кончиков ушей, отвернулась от него, стараясь отряхнуть своё платье. Чародейка фыркнула. Хотя и признала, что в броне и верхом на чёрном коне Каллен был неотразим. Из-за чего сильнее разозлилась, смотря на развернувшуюся перед глазами картину. Мужчина, который судя по цвету волос с часто встречающейся сединой, был отцом рыжеволосой. Когда он узнал, что их спас отряд Инквизиции во главе с самой Вестницей Андрасте, он долго восхвалял Создателя, принося ему благодарность. «Пф, конечно» — подумала Амелл. — «Как спасли, так только с божьей помощью, а если бы они сдохли, он проклинал бы перед этим короля за то, что допустил подобное». Тела разбойников быстро собрали в кучу. Солона наблюдала за этим, стараясь справиться с желанием осмотреть их карманы. Дурацкая привычка, которая сформировалась во время Мора, когда был важен каждый медяк, найденный в кармане разбойника или безделушка, которую можно было продать, до сих пор осталась. Она уже столько лет как эрлесса, а от этой привычки никак не избавится. Мор хорошо заставил её и поголодать и научиться любым способом добывать медяки, серебряники и золотые. Если она сейчас кинется обшаривать их шмотки… Каллен будет её презирать. Да и остальные тоже. Калдрик решил сделать это за неё, за что получил презренный взгляд Каллена. — Калдрик! — сказал Резерфорд. — Мы не мародёры. — Ну, а что? Им не понадобится, но вдруг у них там припарки есть, я не знаю. Или они украли монеты у бедного крестьянина. — Да-да, украли, — закивал мужчина, за что получил презрительный взгляд дочери. Ничего дельного, кроме горстки медяков, Калдрик не нашёл. Монеты он отдал крестьянину, уверенный в том, что они принадлежали ему. Пока храмовники старались поднять перевернувшуюся повозку, крестьянин подошёл к Солоне. — Может… на мясо-то моя убитая кляча пригодится? — спросил он, кивая в сторон убитой лошади. Амелл, отведя взгляд от девицы, которая не сводила глаз с Каллена, повернулась к нему. — Если хотите, можете разделать свою лошадь, чтобы вам с вашей дочерью хватило еды. Нам она не нужна. Мужчина кивнул и направился к мёртвой кобыле, еле сдерживая слёзы. Видимо, кобыла долго служила своему хозяину или была единственным, что осталось от его хозяйства. Тела сожгли с помощью магии. Зажимая носы, чтобы не чувствовать запах горящей плоти и волос, они отъехали. Лёгкий ветерок был им на руку, поскольку дул в противоположную сторону. Солона морщилась от этого запаха, с горечью осознавая, что она теперь провоняла и этим. Хотя она наверняка преувеличивала. Они уехали, когда убедились, что тела сгорели и никогда не станут одержимыми демонами. Девчонку посадили с Искательницей, а её отца с Тревором. Лошадь Бевина была запряжена повозкой. Ему было велено сесть с Солоной, поскольку из оставшихся только у неё был лёгкий доспех, ведь гном и так ехал с эльфом. Бевин заметил, как это не обрадовало командира, хотя и не понял, почему. Парнишка сильно смущался, обхватив леди Инквизитор за талию. Она была ниже на пол головы. Её волосы развевались на лёгком ветру, щекоча его нос. От неё пахло весенними сладковатыми цветами. — Остановимся лагерем через три мили! — скомандовал Каллен. «Ох, Создатель! Помоги мне продержаться эти три мили», — смущённо подумал Бевин, хотя внутри него начинало закрадываться чувство, что он с удовольствием так бы проехал до самого Редклиффа и обратно. — Бевин, натяни мне капюшон на голову, пожалуйста, — попросила его чародейка. Он послушно выполнил просьбу, и её волосы перестали щекотать его нос. Когда они проехали указанный промежуток дороги, к ним вернулись разведчики, оповестив, что всё вокруг чисто. Каллен скомандовал, чтобы они развели лагерь недалеко от дороги.***
Солона тихо и скучающе сидела возле костра, смотря на огонь. Храмовники сооружали укрытия для лагеря из веток и ткани, прихваченной из Убежища. Они сделали некое подобие тента. Под руководством спасённой девицы, Марвин готовил еду. И, судя по запаху, наконец что-то съедобное. Но Амелл не могла не заметить, как девушка кидала заинтересованные взгляды на Каллена и это начинало немного раздражать, Солона едва сдерживалась от вмешательства. Ледяная броня, которую она создавала вокруг себя последние несколько лет, дала трещину, и теперь её необходимо было починить. Что, конечно же, не получалось. — А вы… женаты? — спросила рыжеволосая у Каллена. — На долге и службе! — рассмеялся Фарел. — Довольно странный и болезненный брак, но ему нравится. Каллен фыркнул, недовольно посмотрев на лейтенанта. — Нет, не женат! — ответил Резерфорд, и Амелл заметила, как загорелись глаза девушки. — И пока не собираюсь. Возможно Фарел прав — у меня много работы. «Тебя чуть не изнасиловали разбойники, а ты на моего командира засматриваешься, деревенская потаскуха!», — возмущённо подумала Солона. — «Уж не первый ли раз с тобой такое происходит?!» Девушка, чьё имя Солона даже не удосужилась запомнить, посмотрела на Амелл, словно почувствовала на себе пристальный и ледяной взгляд чародейки. Крестьянка вздрогнула и больше глаз не поднимала, даже когда Каллен проходил мимо. Некоторые храмовники как-то странно посматривали на спасённую девушку. Словно голодные звери, рядом с которыми положили еду, но есть не разрешают. Амелл хмыкнула. «Святые воины Создателя, ага», — подумала она. Небо всё ещё было ясным, но на западе виднелась плотная гряда облаков, испещрённая чёрными и серыми пятнами, освещённая оранжевым и ярко-красным блеском закатного солнца. Холодный ветер, пока что, только заигрывал, а не кусал. Каллен присел на поваленное бревно рядом с Солоной и протянул ей кружку, из которой шёл горячий пар. — Что это? — спросила Амелл, беря кружку в руки. — Чай? Каллен кивнул. Солона сделала глоток, чувствуя, как тепло расходится по всему телу. Через несколько глотков ветер перестал чувствоваться. Ей вдруг стало тепло, как будто наступило лето, а она надела меховой плащ поверх тёплого камзола. — А как же ограниченное число настоек? — улыбаясь, спросила Солона и допила чай. — Ну… как-нибудь справлюсь. — Спасибо, Каллен! — сказала она. Вскочив на ноги, она кинулась к нему, чтобы поцеловать в щёку, но в последний момент сдержалась и неловко улыбнулась, заметив тень смятения в глазах Каллена. «Держи себя в руках, дура!» — ругала она себя. Солона скинула плащ и побежала к седельным сумкам, предвкушая, что она сейчас быстро искупается в озере, пока ещё действует защитное зелье.***
Каллен первым погрузился в сон. День казался ему длинным, поскольку он встал ещё до рассвета. Ему снилась, как ни странно, Солона. Глаза у неё были не серые, а ярко-голубые, цвета лириума. Из них шло бледное голубоватое сияние. Она задорно хихикала, и смех её был похож на перелив серебристых колокольчиков, что, конечно же, не соответствовало действительности. На ней было полупрозрачное голубое платье. В руках она держала серебряный бокал, инкрустированный голубыми камнями. Она сделала несколько глотков. По её подбородку струился лириум, капая на выступающие из-под кожи ключицы, и тонкой голубой полоской стекал на приоткрытую грудь прямо в соблазнительную ложбинку. Хотелось слизать эту голубую полоску и впиться губами в светлую кожу. Каллен потянулся к ней, и она подалась ему навстречу, прижимаясь всем телом. Солона поцеловала его, сжав тонкими пальчиками его волосы. Её губы были холодными и на них чувствовался вкус такого же холодного лириума. В его ответном поцелуе не было нежности, только голод. И он даже не знал, чего он желал больше: её или лириум, который она пила, но ему не давала. Она смеялась, прерывая поцелуй и прижимаясь к нему. Его руки блуждали по изгибам её тела, а она подавалась ему навстречу. Солона выгибалась и вздрагивала от его прикосновений. Её вены просвечивались через светлую кожу и горели ярким голубым светом, как лириумная жила. Вся она была нежной, но холодной, словно лёд. Рассмеявшись, она оторвалась от его губ и снова сделала глоток. — Дай мне, — молил он, протягивая руки к лириуму, но она лишь смеялась, отдаваясь ему, но не позволяя дотронуться до бокала. Ему казалось, что лириум пел ему песню. Он повалил её на кровать, из-за чего бокал вывалился из её рук. Лириум яркими брызгами подлетел вверх и растёкся на каменном полу. Каллен едва сдержался, чтобы не слизать эту живительную и драгоценную жидкость. Он испытывал к себе отвращение в этот момент, но ничего не мог поделать. А Солона смеялась над тем, каким он был жалким. Сон прервался из-за того, что его кто-то слегка бил по щекам и тряс за плечо. Каллен открыл глаза и увидел, что кто-то нависает над ним. Всё вокруг было тёмным, словно непроглядная тьма окутала мир. Если бы не привычный запах нарциссов, он бы не понял, кто это. — Каллен, ты сейчас весь лагерь разбудишь, — шептала Солона. Подул сильный холодный ветер, полностью возвращая Каллена в настоящий мир. Где-то на западе протяжно завыли волки, и мужчина почувствовал, как мурашки пробежали по его телу, заставив волосы встать дыбом. — Ты стонал, — сказала Солона. — Я бы подумала, что тебе снится обнажёнка с какой-нибудь девицей и не стала бы будить, если бы ты не начал тревожно дёргаться. Каллен покраснел. К его счастью, ночь была тёмной, и его лицо было слабо видно, как и лицо Солоны. Он пока не мог понять: хорошо ли от того, что она его разбудила или нет? Голова начинала болеть и его мучила жажда. — Пить будешь? — спросила чародейка, словно прочитала его мысли, и Каллен опасливо отстранился от неё, боясь, что она действительно способна читать мысли и сейчас узнает про его сон. Солона приподняла бровь, немного удивляясь его реакции. — Да… буду. Она протянула ему свой бурдюк с водой и Каллен, поблагодарив её, сделал глоток. Вода была холодной, но жажду не утоляла. Скорее имела противоположный эффект. Ему безумно хотелось лириума. Хотя бы один глоток, чтобы избавиться от этой проклятой жажды. Чтобы снова почувствовать себя живым, а не таким разбитым. Солона подбросила дров в костёр и усилила огонь с помощью магии. На западе снова протяжно завыли волки. Каллен увидел, как она вздрогнула. Он знал, что они ничего не сделают такому большому количеству людей, но ему тоже было не по себе от этого воя. Мужчина немного поёрзал, удобней устраиваясь на своём лежаке. Ветер был сильный и пламя трепетало от него. Солона недовольно посмотрела на небо и что-то проворчала. — М? — Каллен не расслышал её слов. — Будет либо дождь, либо снег. На небе ни звёздочки и луну не видно. — Угу, — нехотя ответил он, мыслями возвращаясь к своему сну и жажде лириума. Его тело было влажным от холодного пота и рубашка неприятно прилипала к нему. Намокнув, она становилась ледяной коркой. Каллен задрожал от порыва ветра, пододвигаясь ближе к костру. Он поднял взгляд на Амелл. Она стояла, освещаемая ярким жёлтым пламенем, и смотрела в небо, словно пыталась найти там звёзды. Она повернула голову в сторону востока. — Скоро восход солнца, — прокомментировала Солона и присела рядом с Калленом. — Не возражаешь? — спросила она. Каллен помотал головой, вместе было бы теплее. Она была странно оживлённой, словно проснулась уже давно. — Я наконец-то прочитала про Инквизицию прежних времён, о которой писала Джустиния Пятая, — начала она и повернулась к нему. — Тебе интересно? Каллен кивнул, если её урок истории позволит ему не думать о лириуме, то ему будет интересно даже, если она начнёт рассказывать про то, как и когда обнаружили целебные свойства эльфийского корня. — Так вот. Она была основана, когда закончился Первый Мор и встала на защиту Тедаса от опасности магии и еретиков. Неплохое совпадение, не правда ли? Только, кто считается еретиками сейчас? Джустиния Пятая хотела возродить Инквизицию, если на Конклаве они не придут к разумному соглашению. Я правда ещё не дошла до того момента, с кем она хотела сражаться после возрождения Инквизиции. Слово то какое дурацкое, — фыркнула Солона. — Поверить только, Я руководитель церковной организации. Хотелось бы мне встретиться с Джустинией Пятой и выслушать её уговоры, чтобы я приняла пост. Я отвлеклась, прости. Так вот, что самое интересное, после восстановления порядка в Тедасе, Инквизиция присоединилась к Церкви, разделившись на Искателей Истины и Орден Храмовников. В наши дни мы наблюдаем раскол Ордена Храмовников и Церкви вместе с Искателями Истины. — И? — Я бы хотела, чтобы… эм… храмовники и Искатели Истины вернулись к истокам. К Инквизиции, то есть к нам. А потом мы бы создали новый порядок. Новые… Круги и Орден Храмовников. Что-то в виде магического университета под руководством храмовников и чародеев. Кстати, Джустиния Пятая писала об этом в своих планах. — То есть ты хочешь восстановить Круги? — Не в том виде, в котором они существовали. Контроль должен быть, да, но не со стороны Церкви, а исключительно со стороны магов и храмовников. И обучение храмовников должно быть полностью другим. Они не должны свято верить в Создателя и считать себя его воинами. Это и порождает конфликты. Ваша дурацкая вера. — Честно говоря, — начал Каллен. — Это был бы неплохой порядок для магов и храмовников. И остальные люди были бы в безопасности от магии. — Но есть одна загвоздка. — Какая? — Я боюсь, что если мы заключим союз с храмовниками, то гонение магов продолжится и все жертвы будут напрасны. Поэтому важно, чтобы у храмовников был новый предводитель, который разделяет мои взгляды. — На что ты намекаешь? — спросил Каллен, хотя уже и так понял на что. — На человека, который осознаёт всю опасность магии, но и осознаёт всю фанатичность храмовников. Каллен передёрнул плечами, словно не хотел брать на себя эти обязательства. — Ты не думаешь, что сейчас рано для такого? Мы ещё союз с ними не получили, чтобы своих предводителей выдвигать. «Интересно» — подумал он. — «А если бы у тебя была возможность, ты бы и на пост Верховной Жрицы тоже кого-то из своих выдвинула?». — Я просто не хочу думать об этом потом. Лучше сейчас всё решить. — Амелл, ты не думаешь, что этот вопрос не подходит разговору возле костра? — спросил Каллен и заметил, как она недовольно скривила губы. — Лучше скажи, что мы будем делать с магами в Редклиффе? — Этот вопрос не для разговоров возле костра, — передразнила его Солона. — Пусть Алистер решает, что он с ними будет делать. Скорее всего, он их попросту выгонит из своей страны, но не будет устраивать геноцид. Может Фионе достанется. Всё зависит от причины из-за которой Теган был вынужден бежать. Может мы приедем в Редклифф, а там опять ходячие мертвецы по ночам деревню атакуют. После её слов снова завыли волки. Каллен вздрогнул. Не хотелось бы ему сражаться с мертвецами. В ответ волкам захрапел Бык. Солона недовольно посмотрела в сторону звука, и Каллен понял причину, по которой она не заснула после своего пробуждения. Он нахмурился, задумавшись, а храпит ли он? — Как ты выяснила про храмовников и красный лириум? — после долгого молчания спросил Каллен и заметил, как напряглась Солона. — Ну, это долгая история. У меня свои источники информации. Знаешь… сначала один заметил какого-то храмовника, который шарится возле входа в Глубинные Тропы, потом другой. И тогда я решила проверить. Я Серый Страж и у меня есть карты Троп. Оставалось только проникнуть и подглядеть. А дальше я направилась на Конклав. — Почему тебя не могли найти? — А почему не могут найти Серых Стражей сейчас? Мы умеем скрываться. Каллена этот ответ не удовлетворил. Но он понимал, что правды не дождётся, если Солона сама не захочет о ней говорить. Амелл же постаралась быстро сменить тему: — Расскажи мне лучше про свою семью? Ты говорил, что у тебя есть сестра. — Две сестры. И брат. Мне недавно приходило письмо в Убежище, что у него родился сын. — И где же они живут? — В Южном Пределе, в небольшой деревне. — Стой, твою сестру случаем не Мия зовут? — Ты её видела? — удивился Каллен, повернувшись к Солоне. — О да, она помогала трактирщику, как я поняла. Милая… девушка. А я всё не могла понять, кого же она мне напоминает, как и её брат, который там был. — Вы бы с ней подружились, — хмыкнул Каллен с теплотой, вспомнив сестру. Она одна могла найти его, где бы он не был. — Как и с Брансоном. — С любителем тырить эль, пока сестра не смотрит? Возможно. Возможно мы бы вместе его и стырили. Каллен тихо рассмеялся, вспоминая брата, и как он спихнул его в озеро со словами: «Примите своё посвящение, сэр Каллен!». И недовольную Розали, которой всегда приходилось играть отступницу. Тогда он только мечтал стать храмовником, думая, что это правильно и почётно. Что так он будет помогать людям и оберегать их. А оно всё вон как вышло. Пока они сидели, ночь сменилась на утренние сумерки и лес стало накрывать полотнищем белого тумана. — О нет, я узнаю этот потускневший взгляд, — произнесла Солона. — Каллен, прекрати! — она пригрозила ему пальцем. — Этот кошмар не вечен. Всё закончится, и ты вернёшься к семье. Уверена, они будут счастливы. — А у тебя… кхм… есть… семья? — неуверенно задал он вопрос, который уже давно его мучил. — Кромсай считается за семью? — рассмеялась Солона. — У меня были Стражи, но… я бы не сказала, что это семья. Я несу ответственность перед людьми, которые в Амарантайне и в Ордене. Ох, я ужасная эрлесса. Я их бросила, а потом и Нат увёл людей. А теперь я здесь. — Почему ты покинула Амарантайн? — Мне надо было разобраться с делами Стражей. Только я могла. И я передала дела своему констеблю. Почему он покинул эрлинг, мне не известно, хотя должен ощущать двойную ответственность, ведь Амарантайн принадлежал его семье. «Какие дела у неё были, она, конечно же, не расскажет» — подумал Каллен. — Я уверен, ты хорошая эрлесса. По крайней мере до Киркволла доходило множество слухов о тебе и твоём эрлинге. И о короле. Этим слухам он верить не хотел, но, судя по тому, как Солона тут же отправилась на первый же его зов, в мысли закрадывались сомнения. Но он по-прежнему старался убедить себя, что это будет полезно для Инквизиции и она отправилась в Редклифф только потому, что они с королём друзья и прошли плечом к плечу все ужасы Мора. Когда на востоке начала заниматься заря, часовые начали будить спящих, заставляя всех встать. Они двинулись дальше после короткого завтрака. Небо было пасмурное, туман укрывал землю рваным серым одеялом. Солнца не было видно за свинцовыми облаками, грозившими пролиться на землю либо дождём, либо снегом. Солона ехала рядом с ним, позади неё сидел Бевин. Всякий раз, когда глаза Каллена падали на руки юнца, держащегося за Солону, он неуверенно убирал их и старался держаться за что угодно, только не за Амелл. Резерфорд даже не представлял насколько он был грозным в этот момент. Когда они стали подъезжать к деревне, Солона, порывшись в своей дорожной сумке, достала небольшое зеркальце и принялась поправлять волосы и плащ. Каллен недовольно сузил глаза, заметив, чем она занимается. — Я нормально выгляжу? — неожиданно спросила она, повернувшись к нему. «Как всегда», — подумал он. — «Как всегда потрясающе». Восхищение прервал укол ревности. Король… Всё это ради короля. — Н… кхм… нормально. — Н-нормально, — передразнила его Солона и снова поправила плащ. «Да хватит его поправлять уже!» — возмущённо подумал командир. Так и хотелось протянуть к ней руки и взъерошить ей волосы, смять одежду. Хотя даже в таком виде она будет хорошо выглядеть. Или просто ему так кажется? Она оценивающе осмотрела его и хмыкнула. — Что? — спросил Каллен. — Ты и в Круге был таким. — Каким? — Всегда с начищенными доспехами, лёгкой щетиной, словно думал, что она тебе возраста придаёт, — «Вообще-то придавала!» — недовольно подумал Каллен. — Как Бевин думает, что борода ему идёт. — Краем глаза Каллен заметил, как парнишка удивлённо дотронулся до своей бороды, словно она стала для него изъяном, хотя раньше считалась украшением. — И волосы у тебя слегка короче были. Никогда не опаздывал, не отвлекался, — «Отвлекался». — Принципиальным. «Ничего ты не знаешь!» — подумал Резерфорд, вспомнив те принципы и правила, которые он нарушал, смотря на неё, засыпая с мыслью о ней, думая о ней и через раз пропуская вечернюю молитву, чтобы поскорее приступить к своему дежурству в коридоре на этаже учеников. — Я так сильно был похож на принципиального храмовника? — Угу. Она убрала зеркало и дальше они ехали в тишине. Морось, висевшая в воздухе с самого утра, превратилась в тихий мелкий дождь, и Солона недовольно натянула капюшон. Каллен злорадно хмыкнул, увидев её искривлённые губы из-под низко натянутого капюшона. Спустя несколько миль они наткнулись на дозорных из войска короля, которое собиралось возле деревни на Перекрёстке. Они с радостью поприветствовали Солону и храмовников, которые приехали им на помощь. Как сказал один из солдат, никто не хотел идти на магов без храмовников. А у самой деревни их встретил король Ферелдена вместе с эрлом Теганом. Каллен ожидал увидеть его в начищенных, позолоченных или золотых доспехах, но мужчина был одет в коричневый камзол с меховой оторочкой. Король довольно улыбнулся Солоне, когда она спрыгнула с лошади. Даже слепой увидел бы, что между ними очень много общего. И если Теган удостоился только короткого кивка головы, то на короля Солона смотрела совсем не так, как на других. И этот взгляд Каллену уж очень не понравился.