Иная Инквизиция

      Портал или разрыв, Солона не знала, что именно это было, выкинул её в странное место. Вокруг был красный лириум, прораставший из каменной стены и тянущийся прямо к потолку, он же и служил в качестве освещения. Всё вокруг было озарено красным светом. И пахло здесь просто отвратительно. Разложением и кровью.       Она словно оказалась на Глубинных Тропах. Но комнаты там были либо с очень низкими потолками, либо с высокими. Здесь же, обитый деревом потолок был похож на потолок замка. Решётка впереди говорила о том, что это место было темницей. Темницей замка эрла Редклиффа? Возможно.       Зов раскатистым громом гудел в её голове и лириум усиливал его мощь. Хотелось отрубить себе голову или разбить её о каменную стену, лишь бы больше не слышать его.       Она осмотрелась по сторонам, впереди на полу лежал её посох, выброшенный из портала. Она направилась к нему, хотя не чувствовала в себе магии. Каллен или Кассандра, кто-то из них, применил храмовничье умение и заблокировал её магию. Надолго ли? Она не знала.       — Кто здесь? — услышала она мужской голос и решетки с громким скрипом раскрылись, впустив внутрь человека в тевинтерской одежде.       Увидев её, он кинулся к ней и между ними началась возня. Он вынул меч из ножен и попытался её атаковать. Солоне удалось отпрыгнуть от удара, потом от ещё одного, но она споткнулась о небольшую жилу красного лириума, которая торчала из пола и упала. Мужчина замахнулся, но Солона успела перекатиться. С трудом она встала на ноги, а её противник снова атаковал её. Амелл выставила посох вперёд и меч разрубил его пополам. Кончик лезвия царапнул искусно выкованную кольчугу, которая крепилась к её курточке.       Солона со всей силы, с полуоборота ударила его навершием посоха по лицу, и магический шар разбился. Его осколки впились в незащищённое лицо. Мужчина громко закричал от боли, схватившись за раны и выронив меч. Амелл среагировала быстро, пнула его оружие в другую часть комнаты. Но противник быстро пришёл в себя. Он накинулся на Солону. Она снова споткнулась о проклятый красный лириум, который заполнил собой комнату, но уже об другую жилу. Она отшатнулась, вернула себе равновесие, но противник схватил её за горло и с силой впечатал в каменную стену.       Она задыхалась, стараясь опустить подбородок вниз, чтобы ослабить его хватку и помешать ему. Амелл с хрипами глотала ртом воздух, отбивалась руками, но ни одна её попытка не увенчалась успехом.       Голова начинала кружиться от нехватки воздуха и она начинала терять сознание. Неужели она умрёт вот так? Неизвестно где, неизвестно от кого. Раньше ей казалось, что смерть — это облегчение. Больше никто не будет заставлять её делать, то чего ей не хочется. Никто не будет постоянно говорить про дурацкую метку и Брешь. Больше не будет никакой ответственности, которой она не хотела. Не будет Зова.       Но встречая смерть, от рук неизвестного тевинтерца, неизвестно где, она испугалась.       Она вдруг поняла, что не хочет умирать именно сейчас. Да ещё и от какого-то тевинтерского воина.       Выхода не было. И она пошла на отчаянный шаг.       Собирая в себе последние силы, что ещё остались в её теле, она прокусила свою руку, откусив часть своей кожи. Боль яркой вспышкой ослепила глаза и сотрясла всё её тело, от этого Солону бросило в пот и на секунду сознание померкло. Потом вдруг острая боль вспыхнула с новой ужасающей силой, пронзила её насквозь и отдалась во всём теле. Слёзы брызнули из глаз от этой невыносимой боли.       Солона прохрипела запретное заклинание.       Её враг испугался. Кровь в его теле начала вскипать, он раздулся, словно пузырь, но хватку не ослабил. Его глаза налились кровью и казалось, что сейчас они выскочат из глазниц.       Он лопнул с глухим звуком и его горячая алая кровь попала на её лицо, а внутренности разбросало по всей комнате.       Амелл рухнула на пол, ударившись коленями о каменные плиты. Вытирая рот рукой, с громким хриплым звуком она глотала воздух, пропитанный гнилью и кровью, смертью и разложением. Ей казалось, что она до сих пор задыхается, что вот-вот умрёт от удушья. Шея болела, рука болела, всё тело болело.       Когда она восстановила дыхание, её стошнило. И ко всем прочим ужасным запахам, которые витали в воздухе, присоединился ещё и отвратительный запах рвоты. При всей той мерзости, что она видела во времена Мора и после, когда спускалась в тейг Амгаррак, она впервые убила человека таким способом. Она чувствовала его горячую, вскипевшую кровь на своей коже. И от этого ей становилось дурно, к горлу подкатывал очередной приступ рвоты.       У Солоны было мало времени на раздумье, сюда мог ворваться кто-то ещё, она оторвала кусочек ткани от своей рубашки и перевязала себе руку из которой всё ещё шла кровь.       Кровь побеждённого врага, размазалась по бледной коже, когда Амелл с отвращением вытирала её рукавом.       Хотелось помыться. Тереть себя с такой силой, чтобы кожа, на которую попала кровь, сошла с лица, оголив черепную кость.       Она осмотрелась и на небольшом столе увидела ключи от темницы. Подойдя к столу, Солона посмотрела на раскрытый журнал, который тоже забрызгало кровью. Кое-что можно было разобрать. Записи велись на знакомом всеобщем языке, но слегка ломаном, было много ошибок в словах. Это был кабинет главного тюремщика, который обычно вёл здесь учёт заключённых.       «Он продолжать сопротивляться. Ламать его волю осталось недолго. Когда-нибудь он сламается. В шесть вечера его снова увели. Перевели в верхние камеры. Ближе к пыточной».       Не желая вникать в эти ужасные записи, Солона взяв ключи, вышла из комнаты и попала в длинный коридор, по бокам которого были решётки. Одна из камер была полностью заполнена красным лириумом от которого отходили пары. У Солоны сложилось такое чувство, что он был везде.       Дориана, который был рядом с ней, когда Алексиус создал портал, нигде не было. Неужели она одна здесь? Стоило подумать об этом и спина у неё становилось липкой от пота.       Это место, где она оказалась было кошмарным. В конце коридора была арка с лестницей, ведущей наверх. Стараясь ступать как можно тише, и создавать как можно меньше шума, Солона двигалась к этой самой арке. Она не знала, что её ожидает дальше, даже не хотела узнавать. Но выхода не было. Она была вынуждена двигаться вперёд, чтобы узнать где она и понять, что ей делать дальше.       Вся лестница была полна красным лириумом. Он прорастал от основания и прямо к потолку, преграждая путь. Солона нагнулась, кое-как поднялась наверх к двери и тихонько открыла её. Она вздрогнула, когда перед ней оказалась статуя, на которой пророс лириум. Она светилась этим отвратительным светом, от неё исходили пары и эта проклятая музыка, что переливалась в её голове, усиливалась.       Слева была лестница ведущая к двери, справа другая. Амелл выбрала левую и поднялась. Она попала в ещё одну комнату с камерами. Но это был тупик. Лириум полностью преградил путь к противоположной двери.       — О! Я уже испугался, что Алексиусу удалось стереть тебя, — услышала она голос Дориана.       Маг вышел из-за лириумной жилы. Увидев её внешний вид, Дориан слегка приоткрыл рот.       — Видимо, мне больше повезло, когда я оказался здесь. Даже не представляю, чтобы я делал, ведь силы мои пропали.       — Либо Каллен, либо Кассандра использовали храмовничье умение. Я попала в портал первой, поэтому получила лишь отголоски. Тебя видимо задело сильнее.       — Будем надеяться, что наши силы быстро вернутся. Иначе, мы попросту погибнем здесь.       — Но где здесь?       — Это довольно любопытно, — он приложил палец к губам, осматриваясь вокруг. — Алексиусу необходимо было действовать быстро, потому что он не ожидал, что с вами буду я. Он знал о том, что недалеко от Редклиффа собирается королевская армия, а потому усилил магические ловушки. Он думал, что, даже, если ферелденцы отправят лазутчиков, то они всё равно попадутся на его ловушки. Я их обезвредил, потому что знал, как действует Алексиус, — объяснял Дориан, успевая восхвалить себя, он посмотрел на стену, которая была позади Солоны, словно изучал её. — Мы застали его врасплох и он потерял голову. Ему необходимо было действовать быстро, и отправил тебя в разрыв наобум. Не подготовившись. Я попытался отменить заклинание, и оп, мы здесь. Проясняется?       — Где здесь?       — Мы были в замке. Мы и сейчас скорее всего в замке. Поэтому… ну конечно! Он переместил нас во времени.       — Чушь какая-то.       — Поверь мне, это не чушь! Только на сколько вперёд или назад он отправил нас? Я вот, например, помню эту часть замка. Здесь был какой-то отвратительный орнамент с мабари и волками. А сейчас я вижу только красный лириум.       — Красный лириум стал проявляться только, когда произошёл взрыв на Конклаве. И внизу на меня напал солдат облачённый в тевинтерское тряпье.       — Хм-м… либо мы так далеко в прошлом, когда тевинтерцы были королями мира, и красный лириум существовал всегда, либо мы в будущем при котором Инквизиции не удалось победить без Вестницы. Я склоняюсь ко второму варианту, поскольку вряд ли во времена Андрасте, строились такие огромные замки с несколькими этажами темниц.       — Не нравится мне это будущее, — проворчала Солона. — Кстати, раз мы попали в один портал, почему я оказалась в нижних камерах, а ты здесь? И почему мы не оказались в тронном зале?       — Ну… я не буду вдаваться в подробности, но всё, что тебе нужно знать — это не бывает времени без пространства и от того насколько раньше или позднее в этом времени очутился каждый из нас, зависит где мы очутились.       — Не совсем поняла.       — Я не смогу объяснить тебе лучше. Но если ты хочешь ответа, можешь спросить у Алексиуса, он на времени помешан, я был лишь его учеником.       — И судя по ответу — не очень хорошим.       — Пф. Я участвовал в создании этой магии!       — Это не делает тебя хорошим.       Дориан нахмурился.       — Можно как-то… я не знаю… обратить это заклинание? — спросила Солона.       — Боюсь, это не так просто будет сделать. Но с идеей я согласен. Нам необходимо добыть тот самый амулет Алексиуса и тогда я могу попробовать переместить нас обратно.       — И мы снова окажемся в тронном зале?       — Понадобятся некоторые расчёты и немного времени. Думаю, да. Я смогу перенести нас именно в тронный зал, а не в темницы или ещё куда. Алексиус действовал наобум. Мои действия будут более осмысленны. Не волнуйся, я буду рядом и не дам тебя в обиду.       — Угу, — фыркнула Солона. — Мне бы хотелось, чтобы вместо тебя здесь был Каллен.       Дориан скорчил недовольное лицо.       — Я лучше какого-то храмовника. Он не сможет вернуть время вспять.       — Он может драться без магии. А мы с тобой, как ходячие соломенные чучела, которые используют для тренировок.       — Может ты с меткой что-нибудь наколдуешь? Она видимо не страдает от храмовников, — он кивнул на её ладонь, где сквозь перчатку просвечивалась метка.       — Я так не думаю. Но, если ты хочешь, я могу постараться и затянуть тебя в какой-нибудь разрыв. Хочешь побывать в Тени, как твои соплеменники?       — На сегодня с меня хватит разрывов и порталов. Ладно, у нас нет времени обмениваться ядом, нам необходимо выбраться отсюда. Я был здесь, пока прятался и собирал информацию, и тайные ходы ведут именно через темницы. Я поведу, если ты не возражаешь.       — Иди вперёд, у меня нет желания быть пушечным мясом.       — Теперь я понимаю как ты стала Героиней Пятого Мора, — съехидничал Дориан.       Они вернулись в коридор, где была статуя на которой пророс красный лириум. Дориан повёл в противоположную дверь. Нижние темницы состояли из сплошных коридоров с решётками. Они тонули во мраке, освещаемые лишь жилами лириума, который был везде, расползшийся по замку, как зараза. Они шли в тишине, напряжённо прислушиваясь к звукам, которые могли бы доноситься из-за дверей. Они боялись, что наткнутся на стражу и тогда, с большой вероятностью они могли бы погибнуть. Силы не хотели восстанавливаться. Умение Каллена или Кассандры было весьма сильным. Возможно, пара скляночек лириума смогли бы всё исправить, но подходящего… голубого лириума нигде не было.       На одних стенах висели гобелены Тевинтера, на других отвратительные пентаграммы, нарисованные кровью и трупы валялись возле них. Они были везде. Трупы тевинтерцев, трупы разведчиков Инквизиции, эльфийские трупы. Этих эльфов даже не было в Инквизиции. Они были либо рабами, либо какой-то третьей стороной.       — А что мы будем делать, если Алексиуса нет в Ферелдене? — спросила Солона.       — Придётся выживать здесь, — ответил Дориан. — Отправимся в Тевинтер, в поместье Алексиуса и там будем искать его.       — Мне бы не хотелось здесь задерживаться. — поморщилась чародейка. — Кстати, Алексиус говорил про какого-то Старшего. Ты его знаешь?       — Подозреваю, что это предводитель венатори. Скорее всего какой-нибудь магистр претендующий на божественность.       — Я уже слышала это… м-м… имя. И это говорил не маг, а храмовник.       — Храмовник?       — Он принимал красный лириум и весь пророс им.       Дориан резко остановился и посмотрел на неё. В его глазах застыл леденящий ужас. Такой, что заставляет кровь останавливаться в жилах.       — Если это так, то всё намного хуже, чем мы думали, — сказал он. — На военном совете ты говорила, что вы планировали избавиться от магов и заслужить внимание храмовников. Но они отказались вести с вами дела. Причем не успели вы прибыть во Внутренние Земли, как они тут же отправили голову одного из ваших дипломатов. Временной разрыв появился в церкви Редклиффа. Что если Алексиус уже знал, что вы прибудете в Редклифф и… сломал время, чтобы предупредить Старшего и храмовники отказались вести с вами дела? Что-то мне подсказывает, что этот Старший хотел получить себе и магов, и храмовников.       — Бред какой-то, — не согласилась Солона. — Чтобы храмовники прислуживали тевинтерскому магистру! Это бред. Они скорее дерьмо своё сожрут, чем будут прислуживать магу. Здесь должно быть что-то ещё…       — Что же?       — Подчинение. Посуди сам, красный лириум заражён скверной, храмовник пьющий красный лириум тоже заражён скверной… Но не может же этот Старший подчинять с помощью скверны! Это… человеку это практически не подвластно.       — Наши возможности до конца не изучены, — произнёс Дориан. — И, к сожалению, мы живём в том мире, где это никому не интересно. Всем интересней воевать друг с другом. Пойдём дальше.       И они пошли дальше, петляя по коридорам, выходя из одной двери и проходя к другой. Камеры были заполнены либо красным лириумом, либо трупами, жертвами заклинаний. Видимо здесь маги творили какие-то ритуалы, беря жертв из клеток. И жертвы эти скорее всего были либо люди Инквизиции, либо ферелденцы.       Амелл не хотела думать о том, что случилось с её соратниками. Это было бы слишком… больно. Она вообще старалась думать только о выживании.       Возле одной из кровавых пентаграмм был труп неудачливого заклинателя и судя по мантии — это был ученик Круга, который даже Истязания не прошёл. Рядом с ним валялся его посох. Амелл подобрала его, хотя силы так и не вернулись. Солона обшарила его сумку, которая была на поясе.       — Есть лириум? — спросил Дориан.       — Нет, — ответила Солона.       — Фаста Васс*! — ругнулся он на своём языке.       Дориан завёл её в одну из комнат, где было три клетки.       — Не туда, — сказал он и собирался выйти, но заметил, что Солона, остолбенев, смотрела в самый конец комнаты. — Что-то не так?       Дыхание у Амелл участилось и сердце забилось с неистовой силой. Ноги подшатнулись. Ей казалось, что мир вокруг закружился в странном хороводе. В конце комнаты в луже крови лежало тело облачённое в сине-серебряные доспехи Серого Стража, рядом с головой валялся шлем с грифоньими крыльями. Солона сделала неуверенный шаг вперёд, медленно подошла к телу. Она присела на корточки и дрожащей рукой перевернула его.       Женщина громко ахнула, прикрыв рот рукой. Это был Карвер. Пустыми и безжизненными глазами он смотрел в потолок.       — Они решили так поиздеваться надо мной, — услышала она незнакомый мужской голос из клетки, что была рядом с телом. — Глупый младший брат, пришёл спасать меня.       Солона повернула голову и столкнулась взглядом с холодными серыми глазами, такими же как у неё. Только у мужчины окантовка радужки становилась красной и сияла красным светом.       — Хоук?       — Драконьи чешуйки на курточке и штанах, как и описывал Варрик, — задумчиво произнёс он, осматривая Солону. — кузина?       Он был в грязном, местами порванном камзоле, мех на воротнике слипся от застывшей крови. Лицо проросло густой чёрной бородой и волосы средней длинны, чуть доходившие до плеч, были перевязаны сзади. Хоук был здесь очень долго. Его глаза: серые, холодные и безжизненные — смотрели на неё, и от этого ей было не по себе. Словно сам Хоук умер и осталась лишь человеческая оболочка.       — Как ты тут оказался? — спросила Солона, подойдя к нему.       — Я услышал, что в Редклиффе что-то произошло. От Варрика не было никаких вестей и я стал переживать. Решил, что его надо спасать, но попал к венатори.       — Так Варрик всё время знал, где ты был! — разозлилась Солона.       Этот треклятый гном всё время знал, где Хоук! И Хоук мог бы быть на её месте! Хоук мог бы разбираться со всем этим! Не она! А треклятый Гаррет Хоук! Ей хотелось найти этого гнома и прибить! Прямо здесь и сейчас, а потом вернутся назад и прибить его там!       — А что с Варриком?       — Мёртв. Как позже оказалось.       — Не может быть! Этот гном умрёт от моей руки! Он всё время знал, где ты!       — Я расследовал появление красного лириума. Он прикрывал меня, чтоб никто не отвлекал.       — Потрясающе! А теперь этот лириум везде. Не хочешь рассказать, что ты узнал?       — А ты не хочешь рассказать, как смогла допустить всё это? — из обороны Хоук перешёл в наступление.       — Позвольте вмешаться в эту чудесную семейную перепалку, — произнёс Дориан, подходя к ним. — И быстро объяснить что к чему. Но для начала, я бы хотел знать, какой сейчас год?       — Девять сорок два века Дракона, — ответил Хоук.       — Мы переместились аж на целый год! — воскликнул Дориан. — Сколько же мы упустили!       — Переместились на целый год? — спросил Гаррет, сложив руки на груди. — О чём он? — маг посмотрел на Солону.       — Когда мы пришли за магами в Редклифф, — стала объяснять Солона. — магистр Алексиус создал портал во времени и мы переместились на год вперёд. Мы как бы… были стёрты на целый год.       Взгляд у Хоука стал напряжённым. Он приложил палец к губам, обдумывая новую информацию.       — Это можно обратить? — спросил он, расхаживая по своей камере.       — Если найдём Алексиуса, — кивнул Дориан. — Тогда, может быть, получится.       — Отлично. Я с вами. Только нужны ключи от этой клетки.       — Я же сказал, что может быть получится.       — Хуже уже не будет. В этом… времени вам не выжить и ничего не изменить, хоть целую армию из всех стран собирай. Хотя предводители мертвы.       — Все? — спросила Солона, не понимая, хочет ли она знать про судьбу Алистера или нет.       — Король Ферелдена — мёртв, как и королева, — когда он это сказал, она ощутила тупую и ноющую боль, сравнимой с той, что была, когда она увидела тело Карвера. — Императрица Селина — мертва, в Антиве, насколько я знаю, случилось несколько переворотов, из-за чего они теперь прислуживают какому-то Старшему. Андерфелс… пал, как и Серые Стражи. Какие-то эльфы пытались сражаться, но и они пали.       — Какие-то эльфы? — не поняла Солона.       — Появилась какая-то третья сторона во всём этом конфликте. Эльфы, похожие на долийцев, но без их дурацких татуировок на лицах, они сражались со Старшим, но пали. Их предводитель — кто он, мне не известно — исчез и эльфы пали. Так у вас есть ключи или нет? Алексиус всё ещё в замке и я хочу надрать его тевинтерскую жопу за Варрика и Карвера!       — Не так быстро… кузен! Я не хочу тратить силы на сражение с Алексиусом в этом времени, они мне потребуются в моём.       — И что ты хочешь? Подойти и сказать: «Верните меня, пожалуйста, назад!»? Может ты так и Архидемона победила?       — Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — прорычала Солона, подойдя к клетке. — Ты допустил взрыв в Киркволле, который положил начало восстанию, Защитник хренов! Если бы не это, никакой магистр не смог бы под шумок взорвать Конклав!       Их ледяные взгляды столкнулись в схватке. Были они чем-то похожи.       — Феликс его сын — это слабая сторона магистра и он болен, — начала Амелл, стараясь вернуть себе спокойствие, хотя это было сложно. Рана на руке болела, колени продолжали ныть, и Зов становился невыносимым, ей казалось, что кто-то действительно зовёт её к себе. Призывает подчиниться. — В нём течёт скверна и я могу помочь, если Алексиус отдаст амулет. — говорила Солона, открывая решётки.       — Ты думаешь, он его отдаст?       — Тогда найдём Феликса и возьмём в заложники.       — Отличный план, — согласился Хоук. — Его сын, скорее всего, находится недалеко от комнаты магистра.       — Так, кровожадная семейка, я не позволю вам использовать Феликса! — вклинился Дориан. — Это всё натворил Алексиус, а не Феликс. Я не дам вам причинить ему вред.       Солона переглянулась с Хоуком. Они одинаково усмехнулись, смотря на Дориана и от этого магу стало не по себе.       — Поверь, — начал Хоук. — В этом мире, ему вообще будет лучше умереть.       — Для вас цель оправдывает средства? — возмутился Дориан.       — В подобное время, любые средства хороши, — сказала Солона. — У нас сейчас нет времени придумывать различные решения проблемы. Мы должны отобрать амулет любыми средствами, мы не должны вступать в бой, если вообще сможем сражаться. А если умение храмовника не пройдёт? Как ты собираешься драться с Алексиусом? Феликс наш единственный шанс, получить всё без драки.       Уголки губ Дориана опустились. Он не мог позволить им причинить Феликсу вред, но и Амелл была в чём-то права.       — Вы не можете колдовать? — спросил Хоук.       — Перед тем как попасть в портал, — объясняла Солона. — Каллен или Кассандра использовали храмовничье умение.       Хоук хмыкнул.       — Ты ещё не видела Каллена?       — Нет, а что с ним? Он здесь?       — Значит его перевели поближе к пыточной. Не думаю, что они его убили.       — Что с Калленом? — спросила Солона, трясущимися руками схватив Хоука за слипшийся мех, который был в качестве воротника.       — Увидишь, — произнёс Хоук. — Пойдём. Мы должны вернуть вас назад и исправить этот мир.       Они прошли дальше. В коридоре они наткнулись на валяющийся посох и огромное кровавое пятно. Хоук поднял посох.       — Раньше все камеры были заполнены заключёнными, — рассказывал Хоук, вертя посох, словно примерял его. — Каждый день венатори и их заклинатели приходили и брали по несколько человек. Некоторые возвращались покалеченные, заражённые, с пришитыми частями кожи. Других использовали в качестве ритуалов.       Солона и Дориан поморщились, представив себе эту отвратительную картину. Ледяной ветер, гулявший по подземелью, соединившись со страхом, стал пробирать до костей. Они поднялись к верхним камерам. На перекрёстке, где были подъёмные мосты над самой пропастью, чтобы заключённые не могли бежать в случае чего, они наткнулись на двух венатори, которые охраняли вход в правую и левую дверь.       — Эти мои, — произнёс Хоук. — Раз вы сейчас бесполезны.       Солоне захотелось скинуть кузена в яму, которая была под ними из-за того, что тот напомнил про её бесполезность. Ох уж эти храмовники, которые пользуются своими умениями!       Хоук расправил плечи и на его лице появилась странная радость, словно он давно мечтал об отмщении или хотя бы поучаствовать в драке. Ярость и ненависть к тевинтерцам, что была внутри него, наконец нашла выход.       Он стукнул посохом и земля содрогнулась. Металлические решётки затряслись.       — Ты придурок, мы тоже можем упасть, — проворчала Солона, стараясь удержать равновесие.       Венатори обратили на них внимание. Но одного Хоук сбросил вниз, наколдовав каменный кулак, который вонзился в грудь воина и столкнул его в пропасть. Эхо его криков ещё долго отдавалось внизу, пока тот не упал с глухим звуком. Второй побежал на них, уклоняясь от огненных шаров. Компания Солоны двинулась к середине, поскольку там было больше пространства. Хоук уклонился от удара меча, отпрыгнул почти к краю. Он собрал в себе всю ману и смог на время заморозить венатори. Амелл и Дориан вместе столкнули его вниз.       — Поздравляю, Хоук, — проворчала Солона. — Ты потратил часть силы на одно ненужное заклинание. Твоя ярость и ненависть к ним стоила тебе маны! А мы всё ещё не можем найти лириум, чтобы восстановить наши с Дорианом силы. Как ты собираешься сражаться и восстанавливать энергию?       Хоук ничего не ответил и направился в сторону правой двери.       — Я думал, что твой тевинтерский спутник воспользуется магией крови, пока я буду выпускать наружу свою ярость, — сказал Гаррет, войдя в очередной коридор с камерами.       — Что за отвратительные стереотипы?! — проворчал Дориан. — Так вы только показываете своё невежество. И я что-то не помню, чтобы ты был нашим провожатым. Ты завёл нас не туда. Нам необходимо было придумать, как опустить подъёмный мост. Там лестница к комнате стражи.       — Где-то здесь оставшиеся выжившие. Я помню, что Каллен точно был жив.       Амелл почувствовала странный прилив оживления, словно Каллен мог бы избавить их от всех проблем. Хотя потом пришла в голову мысль, что он захочет прибить её. Она увлеклась в разговоре с Алексиусом, она надеялась, что сможет убедить магистра в том, что она может помочь Феликсу. Не сохранила дистанцию, подошла слишком близко, хотя Каллен говорил не делать этого. Но… если бы он был между ними, то Каллен бы попал сюда, а не она.       В верхних этажах камер уже горели факелы, но бледным и холодным магическим огнём. Они не развеивали тьму, а словно создавали её. Создавали атмосферу уныния, отчаяния и ужаса. Компания осмотрела камеры, но они никого не нашли. Только из последней доносились слова молитвы.       — Свет поведёт её по путям этого мира в другой, — голос принадлежал Кассандре, но был словно надломленный, с металлическим отзвуком. — Ибо верит она в Создателя, и огонь — её вода.       Амелл подошла к её темнице, доставая ключи.       — Ты вернулась к нам! — воскликнула Кассандра, вскочив на ноги. — Андрасте даровала нам второй шанс? Создатель прости меня! Я подвела тебя, подвела всех. Должно быть и правда настал конец света, раз мёртвые возвращаются к жизни.       — Создатель воскресил меня и с ноги пнул из Тени, чтобы я снова стала доставать тебя, — произнесла Солона, открыв решётку.       Хоук позади хмыкнул. Кассандра подошла к Солоне, дотронулась рукой до неё, чтобы убедиться, что это не морок, что она действительно жива.       — Как такое возможно?       — Сестричка научилась путешествовать во времени, — произнёс Хоук. — Ей здесь не понравилось и она хочет вернуться домой.       — Да, Хоук. А если серьёзно, то Алексиус смог наколдовать портал во времени и просто переместил нас с Дорианом сюда. Стерев нас из мира на целый год, чтобы Старший смог осуществить свой план. Мы хотим найти Алексиуса и вернуться назад, чтобы не допустить подобное.       — Я с вами. Андрасте, молю тебя, пусть ничего этого не произойдёт.       Они вышли к перекрёстку, там Кассандра подобрала меч одного из павших врагов.       — Где Каллен? — спросила Солона, обращаясь к Кассандре.       — Либо в пыточной, либо в камере, — ответила она.       Амелл сжала челюсть. Почему каждый раз, когда речь заходит о Каллене мелькает слово пыточная? Что они с ним сделали?! Она вспомнила про строки в книге смотрителя тюрьмы. Чью волю они пытались сломить? Волю Каллена?       — Лелиану оттуда практически не выпускают, — добавила Искательница и эти слова словно кинжалы пронзили сердце Солоны.       — Её-то за что? — жалобно спросила чародейка.       — Раньше мы с Калленом сидели друг напротив друга, — произнёс Хоук. — Старший хочет узнать как ты прознала про его план и нарушила всё, отобрав у него метку. Несмотря на то, что у него многое получилось воплотить в жизнь, он не может успокоиться, пока не узнает, как тебе это удалось. Возможно, так он хочет найти предателя у себя или ещё что. Если Каллен сохранил свою волю, то у нас будет шанс добраться до Алексиуса.       Амелл остановилась, схватила Хоука за воротник. Ей надоело узнавать всё по крупицам.       — Что они с ним сделали? — прорычала она. — Отвечай мне! — Солона тряхнула Хоука.       В её глазах плескалась ярость, которая ничуть не уступала накопленной за год ярости Хоука.       — Они пичкали его красным лириумом.       Амелл отпустила его, отшатнулась в сторону, словно её поразило отталкивающим заклятием.       — Я в это не верю, — пробормотала она. — Они не могли сделать из него красного храмовника.       — Когда ты исчезла, — стала объяснять Кассандра. — Каллен устроил резню. Я ещё никогда не видела такой ярости. В замке ещё оставались венатори, которые поспешили на помощь магистру, но он смог перебить половину. Алексиуса он наградил шрамом на пол лица.       — А армия короля? С нами была треклятая армия короля!       — Они подоспели вовремя. Алексиуса заперли в темнице. Каллен хотел убить его. Пока мы пытались выяснить, что случилось с тобой, прилетел дракон и уничтожил пол деревни и часть замка.       — Какой дракон?       — Не знаю, — фыркнула Кассандра. — Может тот, что поселился во Внутренних Землях, может другой. Через неделю прибыло огромное войско венатори и… мы потерпели поражение. Часть солдат была убита, часть взята в плен для жертвоприношений и странных опытов. Инквизиция во главе с Лелианой пыталась штурмовать замок, ничего не получилось. Все полегли. Магистра же впечатлила сила Каллена и они хотели, чтобы он примкнул к войску Старшего. Решили контролировать его с помощью красного лириума.       Солону пробрала дрожь. Она словно оказалась в каком-то кошмаре. Ей захотелось проснуться и забыть это всё. Но рана на руке и воспоминание о лопнувшем воине от магии крови говорили о том, что всё происходящее взаправду.       Когда они вошли в очередную комнату в поисках кого-то из выживших, они услышали тихий скрежет металлических цепей по каменному полу.       Это была очередная комната с клетками в которых держались заключённые. Две, что были самыми первыми пустовали. Звук доносился из последней.       Аккуратно ступая, постукивая небольшим каблучком по каменному полу, Солона подходила к последней, боясь увидеть того, кто там заключён. Солона подошла к клетке. На вид она была огромной и тёмной. Почти не было видно того, кто был пленником этой темницы. Только глаза небольшими ярко-красными точками светились в темноте. В тёмной клетке таилось нечто из-за чего у Солоны волосы на затылке встали дыбом.       Свет от навершия падал на её лицо. Хоук, следовавший рядом Солоной, поднес посох к прутьям и все услышали чей-то истеричный металлический смех.       — Вы серьёзно? — спросил пленник и снова был слышен звон цепей.       Он подошёл к свету и Солона задрожала увидев его. Даже в страшных мыслях она не представляла то, что они сделали с ним. Каллен был похож на того самого храмовника, которого она видела на Глубинных Тропах. Его левая рука была полностью из лириума и он торчал из плеча острым шипом. Его глаза сияли красным светом. Лицо было исхудалым, покрытым грязной светлой бородой, торчавшей во все стороны и даже она была пронизана красными нитями, сверкая при свете огня.       — Пытать меня ей, — продолжил он, усмехнувшись. — Это уже не актуально месяца три или сколько там прошло? — спросил он, повернувшись к отметинам на стене. — Хм… шесть месяцев не видел демона в её обличии, — Каллен повернулся и с интересом осмотрел её. — Надо же, она выглядит так же, как в тот раз перед тем, как исчезнуть.       — Каллен, — дрожащим голосом произнесла Солона.       Она хотела протянуть к нему руку, дотронуться, чтобы он испарился, как неприятное страшное видение. Но побоялась. Как боятся чужую собаку, которую хотят погладить, но не знают, что от неё ждать.       — Ну и что ты будешь делать, демон? — спросил он. — Снова будешь предлагать мне спастись? Я уже не ведусь на это. Будешь говорить, что любишь меня? Амелл никого не любила, кроме себя! — эти слова задели её. Никогда никого не любила?! А кто сам оттолкнул её от себя?! — Давай же, придумай только что-нибудь пооригинальнее. Чего я ещё не слышал.       — Но это я. Я пропала потому что Алексиус создал временной портал.       Пару секунд он стоял молча, усваивая информацию.       — Вау! Действительно оригинально.       — Каллен, твою мать! У меня нет времени доказывать тебе что-либо! Я не собираюсь здесь задерживаться! Мы должны добраться до Алексиуса. Ты со мной или нет?       Он резко дёрнулся к решётке, из-за чего Солона отпрыгнула назад, испугавшись его. В её глазах застыл ужас. Он не мог дотянуться до прутьев, толстая цепь на ноге не давала подойти ближе.       — Лучше бы ты хоть иногда меня слушалась! — прорычал мужчина. — Если бы ты меня послушалась и держала дистанцию, этого бы не произошло!       — Я увлеклась. Мне казалось, что я смогу переубедить Алексиуса. Феликc важен для него, всё это было ради него и я могла бы ему помочь, тем самым заставив отступить.       — Поздравляю, у тебя получилось.       — Я облажалась, я это понимаю, — сказала Амелл, смотря ему в глаза и признавая свою ошибку. — И я хочу это всё исправить.       Он смотрел на неё, не сводя глаз. В них была злость, обида, раздражение. Она его понимала. Для неё это будущее, которое она могла бы исправить, а он прошёл через все эти мучения. Через все эти отвратительные испытания. Над ним ставили эксперименты, его пытались сломить, уничтожить его личность, его суть, сделать рабом.       А она всего лишь видит последствия. Но и ей больно от того, что сделали с её близкими людьми. И эта боль была во много раз сильнее, чем та, что была на запястье.       — У тебя есть ключи? — спросил он.       Солона кивнула, достала связку ключей, пробуя каждый из них и найдя нужный, открыла дверь. Вместе с Хоуком они вошли внутрь. Гаррет освещал тёмную клетку, с сожалением смотря на Каллена. Он был свидетелем всех этапов преображения бывшего храмовника в монстра. Солона подошла к нему, собираясь нагнуться к кандалам, чтобы выпустить его. Но он схватил её за руку, резко притянул к себе и заключил в крепкие объятия, зарывшись носом в волосы, на которых была кровь тевинтерца. От него пахло потом, немытым телом и скверной. Кровь резонировала на скверну в крови Каллена и от этого становилось только больнее.       — Прости меня, — прошептала она, прижимаясь к нему.       Она чувствовала его горячее дыхание на своих волосах. Лириумная рука коснулась её тела и Амелл задрожала, не понимая от чего именно. Она боялась его, она ненавидела Алексиуса за то, что он сделал с ним, и ей просто хотелось рыдать, вымаливая прощение за то, что испытал Каллен.       Это ведь не сон! Это действительно происходило с ним! Из-за неё!       Он отпустил её, позволяя Солоне освободить его, снять тяжёлые цепи. Каллен поднял грязное полотно ткани, которое лежало рядом с ним и накинул себе на плечи. Когда они вышли, Солона увидела, что это был её плащ, который слетел с неё, когда она попала в портал. Её безумно тронула эта нежная привязанность Каллена к какому-то куску ткани, который принадлежал ей. И боль, как острый клинок, пронзила её сердце. Возможно, весь этот год, он укрывался им, прижимал к себе, вдыхал её запах, пока он полностью не исчез, старался найти утешение в грязном бордовом плаще. Для него это всё было настоящим, а она просто переместилась во времени.       Все вместе они снова вышли к перекрёстку, где встретились с тевинтерскими воинами, которые опустили нужный им подъёмный мост.       — Приведите того храмовника к заклинателю. Будем использовать магию крови снова, — распоряжался один из них, и увидев освобождённого Каллена, он испугался.       И накаченный красным лириумом Резерфорд оправдал его страх. Он был силён, резок и очень быстр. Хоук поддерживал на нём магический барьер, наслаждаясь видом испуганных врагов и тем, как Каллен смог пробить одному из них грудную клетку одним ударом. Вожака Каллен схватил за горло сжал его со всей силы, словно эта была маленькая и хрупкая шейка птенчика, что все услышали хруст костей. Солоне было не по себе от этого боя. Она не видела раньше столько жестокости, исходящей от человека в которого когда-то была влюблена и она боялась его, словно он и её может вот так легко убить. А ведь ему было за что. Её шея заныла, словно она ощущала его руку на себе. Она дотронулась до своей шеи, будто пыталась убрать невидимую руку красного храмовника.       Она понимала, что Каллен был на грани. Его злость и ненависть питали его. Остатки разума тонули в них, делая его жестоким. Он словно был соткан из гнева, который витал вокруг него, как пары красного лириума.       Резерфорд поднял меч, побеждённого врага, повертел его в руках, ощущая тяжесть оружия.       — Какой-то слишком лёгкий, — произнёс он, сделав атакующее движение.       — Просто в тебе стало больше силы, — пояснил Хоук. — И ярости.       Они поднялись по лестнице и попали в комнату стражи. В ней царил хаос. Амелл бы удивилась, если бы, хотя бы, здесь не было красного лириума. Но он был. И его было очень много. Комната пустовала, видимо ей давно не пользовались, ещё со времён, когда здесь были ферелденские воины. Даже венатори не хотели находится в месте, где полно красного лириума. Здесь воняло пропавшей едой, которая была на длинных столах.       — Перекусить никто не хочет? — спросил Хоук, смотря на мясо в котором копошились черви.       — Очень смешно, Хоук, — фыркнул Каллен. — Ешь, если проголодался. Еда специально тебя здесь дожидалась.       — Я бы не отказался от выпивки, — произнёс Хоук, заглядывая в кувшин, который стоял на столе. — Или хотя бы воды. Такое чувство, что я лет сто не пил.       — Пойдёмте отсюда, иначе меня сейчас стошнит, — сказала Солона, направляясь к двери, которая вела наверх… в пыточную.       Воздух в пыточной, казалось, содрогался от стонов и сочился болью, и вдыхать его было больно, словно он был отравлен ядом. В одной из комнат венатори заставляли послушницу Церкви принять Старшего как бога. Они ворвались в ту самую комнату, но не успели. Труп женщины в красно-белых одеяниях лежал в луже крови и её же испражнений.       — Как ты выбрался?! — воскликнул заклинатель, увидев Каллена. — Убейте его! Убейте!       Каллен мерзко усмехнулся и от этого у Солоны кровь застыла в жилах. Кассандра напала первой, маг постарался сотворить заклятие, но Хоук применил на него дробящую темницу, оглушив его. Его тело билось в конвульсиях.       — Нравится? — крикнул Гаррет. — Мне вот не нравилось!       — Этот мой, Хоук, у меня свои счёты! — произнёс Каллен, одним ударом, словно это было очень лёгкое движение, разрубил мага пополам.       Солона и Дориан переглянулись друг с другом. Их спутники были полны жестокости, которая пропитала этот мир и вселилась в каждого. И это было ужасно. Они были лишь наблюдателями ужасной битвы. Каллен схватился с воином в неравной схватке для последнего. Венатори удалось выбить оружие из его рук, но бывшему храмовнику было всё равно на это. Боль, которую причиняли порезы от меча врага, словно делали Резерфорда сильнее. Он оттолкнул противника в стену, тот выронил меч, Каллен схватил его за голову и резко с силой ударил ей о каменную плиту, разбив череп, оставив след стекающей крови и мозга.       — Я сейчас блевану, — произнес Дориан, отворачиваясь.       Кассандра тем временем разобралась с другим противником.       — Где-то здесь постоянно держат Лелиану, — произнесла Искательница, вытирая меч об штанину. — Мы должны найти её.       — В последней комнате, — сказал Каллен. — Там, где держали меня и Фаррелла.       — А что стало с Фарреллом? — спросила Солона, осматривая сумку заклинателя. Она наконец-то нашла три склянки с лириумом, который мог бы вернуть способности.       — Ты не хочешь этого знать, — отрезал Каллен, выходя в коридор.       Солона и Дориан выпили холодный лириум, чувствуя как силы возвращаются к ним и связь с Тень потихоньку восстанавливается.       Возле двери, где держали Лелиану, стояла стойка наверху которой был оголённый череп с рогами. Они использовали его как вешалку, а повязку на глазу оставили, как насмешку, напоминая кто это был. «Это просто ужасно!» — думала Солона, смотря на голову Быка. — «А ещё говорят, что порождения тьмы жестоки». Она снова столкнулась с такой людской жестокостью, когда грани дозволенного были стёрты, когда в сердцах людей на веки было поселена безумная ненависть ко всему.       Лелиана висела над полом. Её руки были скованны цепями.       — Ты сломаешься! — говорил тевинтерец, прикладывая кинжал к её горлу.       Скрип двери отвлёк его, давая возможность Лелиане обхватить ногами его шею. Она сжала ноги, повернула его шею и кости громко хрустнули. Мужчина рухнул на пол, словно мешок с дерьмом.       — Ты жива, — выдохнула она, когда увидела Солону.       «Что они с тобой сделали?!» — подумала Амелл, увидев то, что они сделали с её подругой. Она постарела лет на сто. Кожа была словно высушена, глаза впали и под ними образовались тёмные круги. Щёки впали. Она была похожа на ходячий скелет, обтянутый кожей, которая была больше, чем необходимо. В её глазах не было жизни, только злость и ненависть.       — Тебя заразили? — спросила Амелл, подбегая к подруге и освобождая её.       — Пытались, — ответила Лелиана.       Когда её ноги почувствовали твёрдый каменный пол, Лелиана чуть не упала. Солона подхватила её, обнимая.       — Прости меня, — прошептала Амелл. — Это моя вина. Я не должна была сокращать дистанцию.       Лелиана сжала её в сильных объятиях.       — Я даже не знаю хорошо ли то, что ты вернулась или нет, — прошептала Лелиана. — У вас есть оружие?       — Есть, — произнесла Солона, отстраняясь от неё.       — Отлично. Алексиус в тронном зале.       Лелиана решительно отошла от неё, взглянула на Каллена.       — Ты ещё контролируешь себя? — спросила она.       — Пока хочу отомстить — да.       — Хорошо. — она подошла к сундуку, доставая своё оружие. — Ярость — это сила, выпусти ее! — сказала она Каллену, развернувшись к нему.       — Разве вам не интересно, как мы попали сюда? — спросил Дориан, обращаясь к Лелиане.       — Нет, — холодно отрезала женщина. — Если вы можете обратить всё это, то мы будем действовать. Если нет, то пойдём просто мстить.       Дориан недовольно поморщился, переглянувшись с Солоной. Чародейка пожала плечами. Она бы никак не смогла повлиять на своих спутников. В них было слишком много злобы, которую они накопили за год и едва контролировали.       — Пойдём, — произнесла Лелиана, выходя из комнаты.       Каллен посмотрел на стол позади Солоны и чем дольше он смотрел туда, тем сильнее становилась его злоба в глазах. Амелл обернулась и в ужасе отпрыгнула назад. За ней на столе лежал Фаррелл, покрытый красным лириумом, местами с пришитой кожей, поражённой скверной.       — Что здесь происходило?! — не выдержала Амелл. — Откуда столько ненависти у всех, кто находится в этом проклятом замке?       Лелиана обернулась к ней, стоя у входа.       — Алексиус помешан на скверне, — стала объяснять женщина, сделав шаг вперёд. — Он и его подручные проводили безумные эксперименты. Заражал одних, и переливал кровь у других, тех кто был устойчивым. У меня они брали постоянно, но немного, чтобы я оставалась жива. Кусочек кожи там, кусочек кожи здесь, — она сняла перчатку и закатала рукав, показывая красный след от содранной кожи. — Каллена они пытались сломить. Из Фаррелла они сделали подопытного. Его заражали, меняли кожу, пришивали мою и вливали мою кровь.       — Это просто… отвратительно! — возмутился Дориан. — Алексиус зашёл слишком далеко! Постой, что случилось с Феликсом? Он жив?       — Если это можно назвать жизнью. Если вообще есть жизнь в этом мире. А теперь пойдём.       Она вышла вперёд и все последовали за ней.       На тайной пристани они наконец смогли вдохнуть свежий воздух. Они все, кроме Дориана, кинулись к воде и стали жадно пить её. Солона наконец избавилась от привкуса рвоты, который был у неё во рту всё это время. Она умылась холодной водой, смывая застывшую кровь со своего лица, хотя всё ещё ощущала себя грязной.       Во внутреннем дворе их ждал новый и шокирующий мир. Брешь была везде. Пейзаж был как в Тени. Куски здания парили где-то над ними.       — Старший со своими венатори и открыли эту Брешь, — произнесла Кассандра.       — Что за Старший? Вы его видели? — спросила Амелл.       — Нет, — ответил Каллен. — Только венатори и его армию демонов.       — Армия демонов? — воскликнула чародейка. — Я думала, что хуже быть не может.       — То же самое думал и я, когда шёл на Конклав, — сказал Каллен, посмотрев на неё. — И когда ты пропала на моих глазах, а я ничего не мог сделать.       Медленно, но верно они пробирались через внутренний двор, который был охвачен демонами и разрывами. Метка всё ещё имела свою силу и могла закрывать мелкие разрывы.       Силы у Солоны почти восстановились и она могла создать слабый огненный шар. Вот вернётся назад и наорёт на Каллена за то, что лишил её способностей. Или на Кассандру. Сначала узнает кто это сделал.       В замке царил бардак и хаос. Разрывы появлялись то здесь, то там. Некоторые сломанные вещи были не убраны, а просто накрыты пыльным полотном. Казалось каменные стены навечно пропитались болью и отчаянием. В холле, где была главная дверь, они увидели, как венатори сражаются с демонами. Амелл придержала Каллена с Хоуком, которые рвались вступить в битву.       — Наша цель Алексиус и Феликс, — прошептала чародейка. — Мы должны схватить Феликса и с его помощью отобрать амулет. Я знаю вы хотите отомстить и в вас много злобы, но пожалуйста, подумайте о том, что мы с Дорианом не можем вступать в постоянные бои. Наши силы восстанавливаются, но мы должны сохранить их, для нашего времени, потому что там тоже может произойти схватка. Не наделайте глупостей, иначе мы ничего не сможем исправить.       — Тебя что-то ничего не останавливало, когда ты делала глупости, — произнёс Каллен.       — Я уже извинилась!       — Ты думаешь этого достаточно? — крикнул он.       — И что ты мне предлагаешь? — взорвалась Солона. — Может, мне упасть на колени, развязать тебе штаны и отсосать, чтоб ты успокоился?!       — Я не… — он замялся. — Я… кхм…       — На твоём месте, Каллен, я бы согласился на это, — хмыкнул Хоук. — Но не сейчас. Нас заметили, — он кивнул в сторону демонов, которые обратили на них внимание.       Разрывы вспыхивали один за другим, пока компания Солоны избавлялась от демонов. На Амелл накинулся демон гнева, пуская в её сторону конус огня. Она ещё не обладала своей прежней силой и Солона испуганно выставила руку вперёд. Перед ней образовался разрыв, который поглотил огонь.       Чародейка постаралась сосредоточиться на метке, Завеса была изорвана и слишком тонка. Она не совсем поняла как, но разрыв в который она направила силу метки, стал не закрываться, а затягивать демонов обратно.       Она закрыла разрыв. И все облегчённо выдохнули.       — Дыхание Создателя! — выдохнул Дориан, осматривая дверь в тронный зал. — Где Алексиус раздобыл это? И как умудрился притащить сюда? Хм… сюда должно что-то вставляться, — бормотал Дориан.       — Это можно открыть? — спросила Лелиана.       — Да. Выглядит солидно. В каком же он отчаянии. Надо найти осколки, которые вставляются сюда, — он указал на пустые разъёмы. — Должно быть пять штук.       — У приближённых заклинателей должны быть, — сказал Хоук. — Необходимо разделиться и пройтись по комнатам, которые они занимают в этой части замка.       Солона осмотрела тело одного из заклинателей, что сражался здесь с демонами. Она довольно улыбнулась, найдя ещё две склянки с лириумом. Сначала она опустошила одну, потом вторую. Кровь забурлила, голова разболелось и к горлу подступила тошнота. Мир вокруг закружился от такого количества лириума, поступившего в её организм. Солона присела на пол, концентрируясь. Ей казалось, что её сейчас разорвёт.       Пока она ходила опустошённая с заблокированной магией, она успела отвыкнуть от неё. Прилив силы оглушил.       Все собрались вокруг неё, не понимая, что с ней происходит.       Амелл поднялась на ноги, слегка пошатываясь.       — Каллен, насколько ты силён? — спросила она, осматривая мужчину, который частично состоял из красного лириума.       — Примерно? Хм… наверное я смог бы тащить на себе две лошади, — пожав плечами ответил он.       — Отлично. Я и Хоук сотворим отталкивающее заклинание, пока ты попытаешься пробить дверь. Возможно нам не придётся искать эти идиотские ключи.       — Можно попробовать, — согласился Каллен, передёргивая плечами.       Когда они это сделали, стены в замке задрожали и камешки посыпались с полуразрушенных столбов и потолка. Дверь раскрылась, впуская их в тронный зал, где возле камина стоял Алексиус и скованный Феликс, который полностью лишился рассудка и окончательно превратился в вурдалака. Дориан шумно вдохнул, сжал челюсть, пытаясь сдержать эмоции, когда увидел юношу в таком состоянии.       Алексиус обернулся к ним. Каллен действительно наградил его шрамом на пол лица. Его взгляд был полон мрака и отчаяния, словно все его труды пошли крахом и он спокойно дожидался смерти.       — Я знал, что вы снова появитесь. Я мог лишь только догадываться когда именно это произойдёт.       — Стоило оно того? — спросил Дориан. — То, что ты сотворил с миром и с собой?       — Теперь это уже не важно. Всё, что мы можем — это смириться и ждать своего конца, — ответил Алексиус и рассмеялся. — Какая злая шутка судьбы, что вы появились не раньше, не позже, а именно сейчас. Всё, за что я боролся, всё, что я предал… Всё это бессмысленно. Смерть и распад, больше ничего нет. Старший скоро придёт. За мной, за вами, за всеми.       Амелл сделала шаг вперёд, подходя к нему. Каллен схватил её за руку, одёргивая назад.       — Прошлого опыта было мало? — прорычал он, сжигая Солону взглядом.       Она не обратила на него внимания. Только смотрела на Алексиуса, позволяя Каллену держать её.       — Я могу всё исправить, — сказала она. — Если ты дашь амулет, я смогу спасти твоего сына.       — Спасти? Как ты можешь его спасти? — в его голосе чувствовалось отчаяние, надежда совсем покинула его. — Я опробовал кучу способов. Переливал кровь, приживал кожу устойчивых к заражению, использовал магию! Как ты сможешь спасти моего сына?       — Опробовал кучу способов? Но не обратился к тем, кто всегда борется со скверной! К Серым Стражам!       Он усмехнулся, а затем горько рассмеялся.       — И чтобы они сделали? Все знают, что Стражи — это всего лишь устойчивые к скверне люди.       — Которые сдерживают её в себе.       — Что? — удивился магистр.       — Она течёт во мне с самого начала Пятого Мора, — ответила Амелл и почувствовала, как ослабла хватка Каллена на её кисти. Солона вырвала руку и подошла к Алексиусу. — Некоторые Стражи и вовсе доживают до своей старости, живя со скверной внутри, как обычные люди. Я предлагала помощь, пока ты не отправил меня сюда.       — И ты поможешь Феликсу после того, как я пытался тебя убить? Я тебе не верю.       — Ты и так разрушил мир и не спас Феликса. Что ты потеряешь? Я хочу спасти Феликса, а не помочь тебе. Он не хотел меня убивать. Подумай только, что можно было бы сделать, имей я в прошлом твои исследования относительно скверны?! У меня было бы больше времени.       Несколько мгновений Алексиус колебался. Он неуверенно достал из кармашка амулет.       — Хорошо. Я перенесу вас назад.       — Э-э нет! — вступил Дориан, резко выхватывая амулет у магистра. — Ты уже набаловался с этой магией. Я всё сделаю сам.       — Дориан, ты можешь ошибиться в расчётах и всё испортить! — возмутился магистр, попытавшись выхватить амулет, но был остановлен холодной хваткой Лелианы. — Ты уже давно не имел дело с этой магией и не знаешь того, что выяснил я! — продолжил Алексиус, смотря на Дориана.       — Тогда можешь просто помолчать, пока я буду разбираться со всем этим и навёрстывать упущенное? Часок можешь посидеть с закрытым ртом?       — Ты всегда был своевольным учеником, — фыркнул магистр.       — И очень способным. Поэтому не мешай мне! — сказал Дориан, отходя от них и что-то бормоча себе под нос.       — И что мы просто так оставим его в живых? — спросил Каллен, подходя к Алексиусу. — После того, что он со всеми нами сделал? После того, что он сделал с тобой, Лелиана?       — Я и так умру, — ответил магистр. — Старший наверняка узнал, что она вернулась, — он кивнул на Солону. — И уже направился сюда. Нет у тебя часа, Дориан! — крикнул он, посмотрев на своего бывшего ученика. — Поэтому отдай мне, чтобы я смог всё сделать.       — Просто заткнись, Алексиус! — фыркнул чародей.       — Я требую отмщения! — продолжил Каллен, схватив Алексиуса за горло.       — Каллен, угомонись! — приказным тоном произнесла Солона, оттолкнув мужчину. — Дай мне вернуться назад, ради всех твоих и чужих богов!       Он рассмеялся.       — Богов не существует.       — Жаль, что ты это понял только в мрачном будущем. А я всё время это говорила.       Их перепалку прервал оглушительный рёв какой-то твари. Феликс задёргался, пытаясь вырваться из своих оков. Солоне показалось, что её кто-то зовёт к себе. Призывает, заставляя подчиниться. Голова заболела, словно в ней били тысячи колоколов, отбивая музыку Зова. Всё вокруг затряслось и штукатурка посыпалась с потолка.       — Это Старший! — воскликнул Алексиус, смотря на потолок. — Его армия подходит. Дориан!       — Я почти разобрался! — ответил чародей. — Минуту!       Алексиус достал небольшую книжку в кожаном переплёте.       — Это мои записи относительно скверны, возможно они тебе пригодятся, — быстро проговорил он, отдавая это Солоне.       Амелл знала каким путём он добился выводов, что хранились в этой книге. Но не могла отказаться от них. Они действительно могли бы ей пригодиться. Или Авернусу.       Хоук и Кассандра переглянулись между собой.       — Мы пойдём к главному ходу, — сказала Искательница. — Постараемся задержать их. Затем всё на вас с Калленом.       Лелиана и Каллен кивнули.       — Амелл, лучше не отходи от меня, — произнёс Дориан. — Когда я создам портал, мы должны вместе в него войти, чтобы не оказаться в разных местах.       Солона кивнула, подойдя к Дориану. Кассандра и Хоук подошли к ней на прощание.       — Скажи Варрику, — начала она, не сдерживая горечь в голосе. — Что я не со зла на него ругаюсь. Нет. Лучше скажи мне, чтобы я поменьше на него ругалась. Мне его не хватало.       — Пока ты его допрашивала, он всё время знал, где Хоук, — сказала Солона, желая вернуть Искательнице её прежнюю злость.       Кассандра злобно сжала губы.       — Прибей этого гнома, — прорычала она. — Нет. Лучше скажи об этом мне. Я должна его прибить, а не какие-то венатори.       Амелл усмехнулась. За то время, что она пробыла здесь, ей не хватало перепалок Варрика и Кассандры. Искательница отошла от них, расправляя плечи.       — Жаль, что я встретился с тобой при таких обстоятельствах, — произнёс Хоук. — Заставь Варрика позвать меня в Инквизицию. Старший — наша общая проблема и я не хочу, чтобы эта ноша была только на тебе. Если Варрик не поверит, то скажи ему, что в доме с привидениями, он поддался власти красного лириума и хотел оставить его себе. Об этом знаем только мы с ним. — он дотронулся до её лица. — Дыхание Создателя! Ты так похожа на взрослую Бетани. Почему Карвер не писал мне об этом?       — Я обязательно спрошу его об этом в моём времени.       Хоук усмехнулся и, пожелав удачи, ушёл вместе с Кассандрой в последний смертельный бой. Пока они прощались, Каллен с Лелианой подошли к магистру, мужчина схватил его за горло и сжал его, пока Лелиана держала кинжал у горла Феликса, заставляя Алексиуса не дёргаться. Солона услышала хрип и повернулась к нему.       — Прости, Солона, — произнёс Каллен. — Но я не могу сдержать в себе ненависть.       Он сжал его шею. Лицо магистра посинело и он задёргался в предсмертных конвульсиях. Солона даже не представляла сколько злости и ненависти было внутри Каллена и Лелианы.       — Нет! — воскликнул Дориан, отрываясь от заклинания, увидев, как они расправляются с Алексиусом и Феликсом.       — Не отвлекайся, иначе мы погибнем! — сказала Солона.       Она не имела власти над своими советниками. Они шли сюда за одним — за местью.       Дориан вернулся к своей работе. Каллен подошёл к Солоне и она отшатнулась. Она боялась его. В нём не было ничего кроме ненависти, злости и тьмы, которая более не сдерживалась. Он сделал ещё один шаг.       — Обещай мне, — сказал он, с мольбой смотря в её глаза. На секунду ей показалось, что в нём появился прежний Каллен, он наклонился к ней, прижал свой лоб к её. — Обещай, что не допустишь этого исхода.       Она посмотрела в его красные от лириума глаза, провела рукой по сухой коже, коснувшись жёсткой бороды.       — Обещаю, Каллен.       — Хорошо.       Грохот стал раздаваться всё ближе. Армия подступала к ним. Хоук и Кассандра, скорее всего, пали. Каллен отошёл от неё, направившись к двери. Но остановился. Расправил плечи, собираясь с силами. Он резко развернулся, быстро приблизился к ней, обхватив человеческой рукой её шею, приблизил к себе и поцеловал. Она ответила на этот мучительно-горький прощальный поцелуй, прижавшись к нему.       — Ты не просто рука с меткой, — прошептал Каллен ей в губы, прервав их поцелуй. — Ты значишь для меня намного больше, чем я могу выразить словами.       Сердце с болью билось в груди, когда он отойдя от неё, пошёл к двери. Твёрдый комок, стоявший у неё в горле, уступил место слезам. Но она успела взять себя в руки.       Армия подчинённых демонов и венатори ворвалась в тронный зал, отбрасывая голову Хоука в сторону. Каллен напал на них. Неуязвимый на протяжении их приключения в будущем Каллен, оказался бессильным против такого количества врагов. Он отбивался со всей силой, что была внутри него. Он убил многих, задерживая их, пока Дориан создавал портал. Лелиана стреляла из лука, прикрывая Каллена.       Амелл увидела, как два меча воткнулись в Каллена с разных сторон и кровь хлынула из него. Он держался, вставая на ноги и сражаясь с врагами с серьёзными ранениями. Солона хотела кинуться к ним, но Дориан схватил её за руку.       — Если отойдешь — мы погибнем! — крикнул он.       Она почувствовала, как мокрые дорожки потекли по её щекам. Она уже так много лет не чувствовала солёный вкус слёз.       — Пойдём!       Они ступили в портал и последнее, что она видела — это упавшее тело Каллена, и довольная улыбка Лелианы, когда один из венатори перерезал ей горло.       Обстановка в тронном зале сменилась. Холодные магически факелы сменились ярким и тёплым огнём в камине и факелах. Стало теплее. Разрухи не было и на стенах висели ферелденские гобелены. Солона даже не представляла, что какие-то тяжёлые и пыльные тряпки с изображением двух мабари, могут её обрадовать. Они оказались там откуда пропали, но на несколько минут вперёд. Каллен держал вытянутый меч у горла магистра и когда он увидел, выпрыгнувших из портала Солону и Дориана, его рука дрогнула. Варрик был жив, Каллен и Кассандра были прежними. Амелл, едва сдержалась, чтобы не кинуться к ним с объятиями.       Инквизиторские солдаты были ошеломлены.       — Прочесать замок, здесь есть ещё венатори, — скомандовала Солона. — Алексиуса в кандалы. Или ты хочешь посопротивляться? — спросила она.       Магистр рухнул на колени, опустив голову.       — Вы победили, — обречённо сказал он, принимая своё поражение. Он посмотрел на своего сына, словно в последний раз. — Феликс…       Юноша присел к нему.       — Всё будет хорошо, папа.       — Но ты умрёшь.       — Все умирают.       Инквизиторские солдаты подошли к ним и заковали Алексиуса в кандалы.       — Что ж, мы вернулись назад, — облегчённо вздохнул Дориан. — И можем предотвратить тот кошмар.       — Можем предотвратить? — спросила Солона, поворачиваясь к нему. — Ты хочешь остаться?       — А разве вам не нужны умные и красивые маги? — усмехнулся он, гордо приподняв подбородок. — К тому же мне здесь довольно-таки понравилось. Здешние страны весьма интересны. И было бы неплохо взглянуть на Брешь вблизи.       Амелл услышала, как Каллен недовольно и презрительно фыркнул.       — Что ж, — произнесла Солона. — Я не против наших дальнейших приключений.       — Ха! — воскликнул Варрик. — Готовь свою жопу, потому что с Амеллами не соскучишься.       Кассандра фыркнула на слова гнома. А Солоне, почему-то, расхотелось убивать Тетраса. Но она заставит его рассказать про Хоука. Правда, чуть позже. Когда она примет ванну. И разберётся с проблемой Феликса.       Фиона хотела подойти к ним и спросить что-то, но в тронный зал вошли воины Ферелдена. За ними Алистер, вместе с Теганом.       — Великая Чародейка Фиона! — злобно проговорил Алистер. — Когда я давал вам убежище, я не давал вам право выгонять моих подданных с их земель!       — Король Алистер… — начала эльфийка. — Позвольте объяснить. Мы не…       — Вы со своими подопечными злоупотребили моим гостеприимством и доверием! — перебил её король. — Вы должны немедленно покинуть Ферелден, иначе, мне придётся применить силу.       — Но… у нас сотни людей, которым нужна защита! Куда же мы пойдём? Среди нас есть дети.       — Кхм, — кашлянула Солона. — Я думаю… мы могли бы договориться с короной, чтобы маги смогли остаться в Ферелдене в качестве… должников и пленных Инквизиции.       — Пленных Инквизиции? — спросила Фиона.       — Вы натворили много дел, Фиона, — сказала Амелл. — Почему бы вам не отплатить за свои… поступки, ведь свобода — это не только возможность идти куда хочется, она требует и принятие на себя ответственности за совершённые поступки. Над всем Тедасом до сих пор висит угроза в виде Бреши. И нам нужны маги для её закрытия.       — Боюсь, что у нас нет выбора, — согласилась Фиона.       — Если маги нужны Инквизиции, пусть забирает их. Но чтобы к завтрашнему вечеру их здесь не было! — скомандовал Алистер.       Солона недовольно посмотрела на него. Он загоняет в рамки и её! А ведь им надо подготовиться. Отдохнуть! Порази его Архидемон! Ей ужасно хотелось проваляться на мягкой постели дня два и не выходить никуда, объедаясь каким-нибудь замаринованным в специях и запечённым мясом, напиваясь вином до потери сознания, чтобы забыть всё то, что она видела!       — Что ж, тогда мне следует подготовить людей к путешествию в Убежище, — сказала Фиона. — Брешь будет закрыта, мы сделаем всё, что можем! — пообещала она и поспешила на выход.       Когда дверь за ней захлопнулась, Алистер подошёл к Солоне, вглядываясь в её глаза.       — Что с тобой случилось? — спросил он, рассматривая её испачканное в крови лицо. — Магистр навредил тебе?       — Ты просто не поверишь куда я попала, Алистер, — ответила Амелл. — Это было ужасно.       — И куда ты попала? — подал голос Каллен, которого бесила эта близость короля и Солоны.       — Магистр отправил нас в будущее, — ответил Дориан. — В весьма ужасное будущее.       — Такое разве возможно? — удивился Тейрин. — И что же там было?       — Алексиус как бы… — постаралась объяснить Солона. — стёр нас на год и некий Старший, он кстати и устроил взрыв на Конклаве, победил. У него появилась армия демонов и он смог убить верхушку Орлея. Захватил весь юг и расширил Брешь. В общем… это был кошмар.       — Но, по крайней мере, мы знаем, что он будет делать! — сказал Дориан.       — Жопа Андрасте, не хотелось бы мне это видеть! — произнёс Варрик.       — Часть его плана мы действительно знаем, — согласилась Солона. — Осталось закрыть Брешь и предотвратить захват юга. А пока, я бы хотела принять ванну, чтобы смыть с себя эти отвратительные запахи, которые прилипли ко мне в будущем. Распорядишься? — спросила она, улыбнувшись Алистеру.

***

      Пока слуги набирали воду в ванну, Солона спустилась в подземелье. Алексиуса держали в нижних камерах. Пока она спускалась, её одолевали неприятные воспоминания, пережитых приключений. Солоне казалось, что сейчас она повернёт за угол и наткнётся на огромную жилу красного лириума или кучку искарёженных трупов после неудачного ритуала. Но в темнице было пусто. Огненные факелы освещали узкие коридоры, давая приглушённый и тёплый свет.       Стража стояла возле клетки Алексиуса. Рядом с ним сидел Феликс, прощаясь с отцом.       — Оставьте нас! — приказала Солона, смотря на солдат.       — Но, ваша милость, мы не можем, — произнёс один из них.       — Приказ короля, — добавил другой.       — Я ему не скажу. Оставьте нас! Нам необходимо поговорить наедине! Это важно!       Стража переглянулась между собой.       — Твою мать, Уилфрид, ты же меня знаешь, если я прошу что-то, то это не просто так! — возмутилась Солона.       — Но его величество приказал не сводить глаз с пленника, — возразил мужчина.       — Не бойся, я за ним присмотрю. Ты у меня в долгу, Уилфрид. Помнишь об этом?       — Я надеялся, что вы забыли, — проворчал мужчина. — Ладно, пойдём. Если леди Амелл чего-то хочет, она этого добьется.       — Но… — возразил другой стражник.       — Пойдём, тебе говорю! Или мне рассказать, как ты однажды на дежурстве напился в стельку?       Стражник что-то проворчал и они покинули комнату с камерами. Алексиус настороженно смотрел на Солону.       — Что ты задумала? Пришла поиздеваться над побеждённым?       — Я всё ещё могу помочь твоему сыну, — продолжила Амелл.       — Каким образом? — недоверчиво спросил магистр. — Клянусь всеми богами, если ты причинишь вред Феликсу.       — Прекрати, папа! — возмутился Феликс. — Я сам согласился на её помощь.       — Что?       — Есть пятидесяти процентная вероятность того, что твой сын сможет прожить тридцать лет своей жизни и получить небольшую сопротивляемость скверне, пока ты будешь продолжать изучать её природу, — произнесла Амелл.       — Ты не собираешься казнить меня? — прищурившись спросил магистр.       — Ты много дел натворил в будущем, — сказала Солона. — Я видела, что ты сделал с моими друзьями. Признаюсь честно, я желаю тебя убить. Но твой ум и твоя мотивация мне подойдёт больше. Я могу подавлять в себе эмоции и работать с неприятным для меня человеком.       — Как ты собираешься предоставить мне свободу в исследованиях? Твои люди тебя свергнут, когда узнают, что ты освободила человека, который прислуживал их врагу.       — Ты это делал ради сына, я это понимаю. Что касается исследований, то мы что-нибудь придумаем, когда закроем Брешь и сможем перебраться в место получше, чем дурацкое Убежище. Может в какую-нибудь крепость Ферелдена. Или в Орлей. Смотря какие были планы у Жрицы. Ты согласен на мою сделку?       — Сделку? Какая выгода будет у тебя?       — Выгода в том, что ты будешь оказывать мне помощь со скверной. А ещё расскажешь всё, что знаешь про этого Старшего. Кстати, в будущем, в которое ты меня переместил, твой Старший не помог тебе с сыном.       — Что значит пятидесяти процентная вероятность?       — Твой сын может погибнуть в результате ритуала. Но! Ты давал ему какие-то порошки. Что за порошки?       — Смесь чистого лириума и трав. Они не очень эффективны.       — Ты мог просто убить его от этого лириума! — возмутилась Амелл.       — Нет! Он как-то сдерживал скверну, к тому же некоторые травы помогали снизить отрицательный эффект лириума.       — Феликс, ты принёс порошки? — спросила Солона.       Юноша кивнул, доставая мешочек, украденный в спальне отца.       — Что ж… ты согласен на это Алексиус? Потому что Феликс хочет попробовать.       — Ты уверен? — спросил магистр, обратившись к сыну.       — Она не требует жертв невинных людей и не претендует на божественность, — ответил юноша.       — Иногда, за такими добрыми порывами, скрывается корысть ещё хуже той, чем явная, — ответил Алексиус. — Что ж… если Феликс хочет попробовать…       — Советую попрощаться, — сказала Солона. — На всякий случай.       Они разговаривали на своём языке. Феликс успокаивал отца. Глаза Алексиуса были полны грусти, он мог потерять человека ради которого решился на все свои безумные и отчаянные поступки. Сжав руку отца, Феликс повернулся к Солоне.       — Я готов, — произнёс он, сглатывая комок, подступивший к горлу.       Амелл присела на каменный пол на котором валялась сухая солома. Она разложила небольшую ткань алого цвета. Поставила серебряный кубок и стала приготавливать зелье, которое пьют Серые Стражи на своём Посвящении, но с добавлением порошков Алексиуса. Эксперимент мог дать негативный результат, но попробовать стоило.       — Пей, до дна, — произнесла Солона, протягивая ему кубок. — Да помогут тебе твои боги, если ты в них веришь.       Феликс посмотрел на неё испуганным взглядом. Дрожащей рукой, он взял серебряный кубок и поднёс к губам. Магистр напрягся, наблюдая за сыном. Сжал своей рукой его. Его губы шевелились, словно он читал молитву. Амелл стало даже интересно, какая молитва у тевинтерцев. Феликс пил, морщась от ужасного вкуса. После последнего глотка его тело затряслось, и он рухнул на пол. Кубок вывалился из его руки, чёрная жидкость, оставшаяся внутри, потекла по каменному полу к глубокой трещине в плите.       — Феликс! — воскликнул Алексиус, смотря на тело сына, всё ещё сжимая его руку.       Амелл подпрыгнула к нему, обхватила рукой запястье и надавила на него. Она чувствовала, как слабо бьётся его сердце, почти останавливается. Она посмотрела на магистра.       — Только, если ты никому не скажешь, — произнесла она и содрала запёкшуюся кровь со своей раны на запястье.       Она произнесла очередное запретное заклинание. Оно могло бы сработать, ведь юноша был ещё жив. С ужасом Алексиус наблюдал за происходящим. Под пальцами, что были на запястье Феликса, она чувствовала, как ускоряясь, забилось его сердце, разгоняя кровь по жилам.       — Что ты с ним делаешь?! Демона вселяешь? — возмутился магистр.       — Контролирую его организм, идиот! — ответила Амелл.       Прошло несколько напряжённых минут. И когда он очнулся Солона и Алексиус облегчённо выдохнули. Пока чародейка перевязывала свою рану, которая заболела острой болью, она наблюдала за счастливыми объятиями через железные решётки.       — Ты слышишь музыку? — спросила Солона, обратившись к юноше, прерывая счастливый момент для страдающей семьи.       — Я всегда её слышал, — ответил он. — Во время сильных приступов.       — Сейчас всё по-другому. Ты должен вернуться в Тевинтер как можно скорее. И написать мне сразу же, как только она прекратит тебя преследовать.       — То есть… она не вечна? Я думал, что схожу с ума.       — Это скверна. Это Зов, что слышат порождения тьмы. Обычно он наступает во время Мора или когда тело начинает сдавать. Сейчас его слышат все, даже новички. Я хочу знать, её слышат во всём Тедасе или только на определённых участках.       — Хорошо. Я… я теперь Серый Страж?       — Нет. Если не хочешь — можешь быть обычным тевинтерцем, который борется со скверной, я никому не скажу, — усмехнулась Солона и посмотрела на магистра. — Я лишь отсрочила неизбежное. И надеюсь, что ты мне поможешь разобраться с природой скверны и найти лекарство.       — Оно существует? — спросил магистр, поднимаясь на ноги.       — Были те, кто смог полностью излечиться от неё или же подчинить себе скверну, продлив жизнь на сотни лет. Так же, существуют порождения тьмы, что приобрели разум, — ответила она, протягивая Алексиусу его дневник из будущего. — Если ты предашь меня, я могу и отнять дарованную жизнь. Мы с Феликсом теперь связаны, как связаны все Серые Стражи. Я смогу найти его, где бы он не был, — соврала она, как советовал Феликс, чтобы надавить на отца и заставить его перестать делать глупости.       Алексиус протянул руки к сыну, обхватил его лицо. Организм Феликса потихоньку адаптировался, возвращая небольшой румянец щекам.       — Я перед тобой в неоплатном долгу, — сказал Алексиус с улыбкой, взглянув на сына, которому ещё лет тридцать не будет угрожать смерть, пока сам он будет расплачиваться за свои грехи.

***

      После ванны Солона шла по коридору к своей комнате. Ужасный день подходил к концу, ей осталось только пережить ужин. Хотя она не знала, хочет ли она спать. Организм требовал отдыха, но Амелл казалось, что она долго не сможет заснуть. Воспоминание о мрачном будущем давило на неё, как могильная плита.       Она так устала. Кто бы знал, как она устала от всего того, что на неё свалилось. Она просто хочет домой. Но дом для неё теперь понятие растяжимое.       Все хотят домой. У кого-то дом есть, здесь, во Внутренних Землях, кого-то ждут в Южном Пределе, кто-то хочет вернуться в Киркволл, в каком бы состоянии он не был. Для всех дом — это то место, где ему комфортно, где он чувствует себя в безопасности. Все думают, что вернувшись домой, жизнь у них пойдёт по привычной колее или же, осознав все ошибки прошлого, они станут жить лучше.       Но куда хочет вернуться Солона? В Амарантайн к Стражам? Она так не думала.       Ей хотелось вернуться в объятия. Такие крепкие и сильные, стальные. Надёжные. Безопасные.       Дверь комнаты Каллена раскрылась.       — Вот ты где! — сказал он, заставив её вздрогнуть и остановиться. — Я как раз собирался идти к тебе! Нам необходимо поговорить!       Его тон не предвещал ничего хорошего. А Солоне вообще ни с кем не хотелось говорить. Ей хотелось разложить всё по полочкам. Тяжело вздохнув, она вошла в его комнату, собираясь перенести разговор с ним на более позднее время, но Каллен с недовольным лицом захлопнул дверь позади неё.       Большими шагами он пересёк комнату и резко развернулся, сверля её взглядом. В руках он держал её плащ. Смотря на Каллена, она пыталась оценить степень тяжести разговора.       Она не понимала, что она успела натворить. Он как-то узнал про магию крови, которую она дважды использовала за сегодня? Но как? Алексиус сказал? Он ничего не докажет, после Посвящения Феликса, Коннор очень хорошо залечил её рану.       — Я же говорил, что опасно соваться к магистру вот так! — гневным тоном начал наступать Резерфорд. — Я же говорил, что ты не должна лезть на передовую! Почему ты никогда никого не слушаешь? А если слушаешь, то всё равно делаешь по своему? Почему ты не можешь принять во внимание остальных людей, которые беспокоятся за тебя? Времена Мора закончились и если командующий будет сражаться в авангарде, с тобой приключится то же, что и с покойным королём Ферелдена.       — Ты уведёшь…       — Не перебивай меня! — резко осадил её Каллен, подходя к ней, уничтожая расстояние между ними, делая его меньше, чем если вытянуть руку.       Солона отступила назад, но Каллен продолжал своё наступление. Она вспомнила Каллена из будущего, внутри которого поселилась темнота.       От него исходили злость и раздражение. Но ещё она вспомнила тот прощальный горький поцелуй, который всё ещё чувствовался на губах. Его сожалеющий взгляд — он сожалел о том, что многое не успел сделать.       Её спина соприкоснулась с шероховатой дверью. Она была в тупике, словно загнанный зверь.       — Каллен… — она попыталась перебить его ещё раз, выставив руку вперёд, желая сохранить дистанцию, последние сантиметры, которой рушились, стирая в сознании грани дозволенного.       — Ты хотя бы оценивала риски? А что, если бы ты не вернулась? Мы бы потеряли тебя! Я бы потерял тебя! — произнёс он, резко убирая её руку. — И всё, что у меня осталось бы — это твой треклятый плащ! — он ткнул кусок плаща ей в нос, а потом швырнул его в сторону. Тот самый плащ, который Каллен в будущем хранил у себя.       Резерфорд был слишком близко. Она чувствовала жар его тела, чувствовала запечатанный на губах поцелуй. Ледяная броня таяла, обнажая её, делала уязвимой, затапливала своим потоком рассудок.       Плотина в виде дистанции, которой они придерживались, но которая постоянно сокращалась, прорвалась.       Она глубоко вдохнула и посмотрела в его глаза. Казалось время замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Не чувствовался сквозняк, гулявший по полу и в камине искорки, отлетавшие от поленьев, повисли где-то в воздухе, а пламя и вовсе прекратило свой танец.       Неожиданный импульс пробудил бурное притяжение, разбередил старые чувства, мечты, желания.       Никто из них не понял и уже никогда не вспомнит, когда начался поцелуй. Кто кого поцеловал первым.       Его губы были горячими и сухими. Она провела по ним языком, вызывая дрожь в его теле. И почувствовала, как он сильнее сжал её в объятиях.       Все мысли, словно бабочки выпорхнули из головы и эта стая бабочек опустилась куда-то на уровень живота.       Солона потерялась в жарком круговороте чувств. Ноги стали ватными и голова закружилась. Она цеплялась за его грубо пошитый дублет, боясь упасть. Сердце грозилось вырваться из груди и прыгнуть прямо ему в руки.       Кровь внутри вскипела, ударила в голову, вызывая странный гул в ушах. Желание поглотило её, заглушило Зов, которого ранее ничто иное заглушить не могло, как бы она не старалась.       Каллен прижал её к двери и повернул ключ, который был в замочной скважине. Она практически не слышала скрежет замка, лишь отдалённо, будто сквозь толщею воды.       Теперь никому из них не сбежать.

***

      Гнев бушевавший в Бевине, сдерживался только дисциплиной. Он не мог вот так просто ворваться в покои командира, чтобы накричать на него — как бы он к нему не относился — за то, что тот сейчас орёт на леди Амелл.       Он не понимал, почему она ему не отвечает? Почему она не ставит его на место?! Крики были приглушёнными, но слова различить можно было.       — И что это ты тут делаешь, Бевин? — услышал он ехидный голос Варрика и подпрыгнул на месте. — Подслушиваешь начальство?       — Н-нет. Я… я просто мимо проходил.       — Угу, — растекаясь в ехидной ухмылке, произнёс гном.       Недовольно фыркнув, парнишка ушёл. А преисполненный любопытством Варрик, подошёл поближе, слушая, как Кудряшек отчитывает Героиню Пятого Мора, как какого-то провинившегося солдата. Ему было интересно, что же на это ответит кисло-сладкая Ягодка? Неужели промолчит?       — Варрик! — голос Кассандры был грозным. Иногда Тетрасу казалось, что она таким тоном разговаривает только с ним и с Солоной, когда та что-то натворит. — Прекрати подслушивать!       — Ой да брось, Искательница, — произнёс он. — Самое интересное началось, они притихли. Точнее Кудряшек притих. Я ещё не слышал, чтобы он так орал.       — Сходи как-нибудь и посмотри, как он тренирует рекрутов. Многое услышишь. Пойдём.       Она оттянула его за ухо, но Варрик выкрутился, не желая покидать место. Кассандра перехватила его за руку и потащила за собой.       — Да подожди, Искательница, — воспротивился гном. — В моей книге этот крик закончился бы…       — Знаю я, как в твоей книге это закончилось бы, — проворчала Кассандра, уводя гнома.       — Откуда? Ты всё же читаешь мои книги?! — прищурился Тетрас.       — Нет! Но на что-то нормальное ты не способен.

***

      Раньше Каллен думал, что не может один человек вызывать такой широкий спектр чувств. Если тебя бесит человек, то ты не можешь его любить. Если ты любишь кого-то, то этот человек не может тебя так сильно раздражать, что иногда придушить хочется. Всё было просто. Было белое и было чёрное. В Круге тоже всё было просто. Он просто был влюблён в неё, но сокращать дистанцию нельзя было. Просто нельзя храмовнику и магу быть вместе.       Нельзя любить и ненавидеть, одновременно. Нельзя вот так резко менять свои чувства.       Пару минут назад он рвал и метал. Желал наорать на неё, отчитать, услышать извинения, признание в неправоте и обещание, что больше такого не повторится.       А сейчас он прижимает её к стене, целуя в губы и чувствуя, как её пальцы зарываются в его волосах, сжимают их, оттягивают.       В голове был гул и пустота. Не было мыслей, сомнений, смущения. Ничего подобного. Ему казалось, что он утонул в этой пустоте, растворился в желании. Долго сдерживаемые чувства, наконец, хлынули на волю. И ничто не могло заглушить этот порыв, даже, если сейчас прилетит дракон и сожжёт их всех, он был готов умереть, целуя её, обнимая её, прижимая к себе.       Его руки скользили по её телу, по бокам и животу, сминая её рубашку, желая забраться под ткань. И забравшись, обожгли горячими пальцами нежную и холодную кожу Солоны. Кончиками пальцев он чувствовал неровные шрамы на её спине. Чувствовал, как вздрагивало её тело от его прикосновений.       Её проворные пальцы быстро расшнуровали его тёмный и тёплый дублет. Она стянула его, откинула эту ненужную вещь куда-то в сторону.       Он прижимал её к себе так сильно, словно боялся, что она снова исчезнет. Как видение во сне. Он боялся, что всё это всего лишь сон, очередная насмешка Создателя. Боялся, что его сейчас разбудят хлёсткими ударами по щекам и он окажется один на холодном лежаке посреди кошмарного и тёмного леса возле треклятого костра.       Этого не происходило. Она была здесь, рядом, прижималась к нему, целовала его, сжимала в кулаке его рубашку на уровне плеч.       Здесь и сейчас она принадлежала только ему.       Каллен оторвался от её губ, впервые смотря на такую Солону. Растрёпанную, с опухшими от поцелуев губами и горящим желанием в некогда ледяных глазах. Волосы открывали соблазнительную своей беззащитностью бледную шейку с пульсирующей веной и он припал к ней своими губами. Влажными после поцелуя. По её телу пробежались мурашки. Она отклонила голову назад, выгнулась ему навстречу, прижалась к нему животом.       Он чувствовал её запах, не нарциссов, которыми она пропиталась. А её. Запах её тела. Мягкий, нежный… такой обволакивающий, сводящий его с ума ещё сильнее. Он вдыхал его, хотел пропитаться ей, запомнить её запах, запечатлеть в голове и никогда не забывать.       От этой близости он потерял рассудок.       Он проложил влажную дорожку поцелуев к её уху, слегка укусил за мочку и она задрожала от наслаждения. Её реакция разожгла в нём неистовое пламя, пожар, который никто уже никогда не потушит. Каждое её действие, наоборот усиливало его. Он горел.       Её пальцы холодные, как лёд, забрались под рубашку. Коснулись его расплавленной кожи и волна дрожи пробежалась по телу. Мягкие, нежные подушечки изучали каждый дюйм его тела, вызывая мурашки. Внутри билось два желания: хотелось сжать её кисти, прижать к двери, полностью лишить её движений и быть хозяином положения, но так же ему хотелось чувствовать её прикосновения и получать от них удовольствие.       Каллен оторвался от её шеи, позволил ей стянуть с него рубашку. Тоже самое она позволила ему. Она предстала перед ним обнажённой, почти такой какой он её всегда представлял в своих запретных фантазиях. И она казалась ему прекрасной. Самой лучшей. Его руки, на фоне молочной кожи казались тёмными, грязными. Руками неотёсанного воина, солдафона.       Она казалась хрупкой, беззащитной… хрустальной. Насколько же обманчива её внешность…       Как у демона.       Солона поёжилась от холода, который коснулся её, стоило шерстяной рубашке улететь куда-то в сторону. Амелл снова поцеловала его, прижимаясь холодной кожей к нему. Этот контраст сводил с ума. Тело к телу. Плоть к плоти. Два сердца учащённо бились в унисон, желая вырваться из груди и наконец соединиться воедино.       Внизу всё пульсировало и ныло. Желало её так сильно, что он давно уже не соображал, что творил. Так сильно, что его смущение и воспитанность, сдержанность и дисциплинированность сгорели, обратились в куски бесполезного камня, который остаётся от ворот после штурма, выпустив животную страсть и желание.       Демон Желания мог бы годами питаться этим.       Рука Каллена скользнула по её бедру и подхватила ногу, закидывая себе на бедро. Солона быстро поняла ход его мыслей, оттолкнулась и запрыгнула на него, обхватив ногами его поясницу, прижимаясь к нему, продолжая целовать его в губы. Она оттянула зубками его нижнюю губу, хитро всматриваясь в приоткрытые глаза.       Кровать, казалось, была слишком далеко, хотя до неё рукой подать. Ближе был стол, стоявший сбоку. Небольшой, узковатый деревянный стол. Они чуть не свалили его. За гулом в ушах он не услышал, как что-то разбилось о каменный пол.       Ему показалось, что прошла вечность, пока он стягивал с неё сапоги и штаны, хотя он всё сделал быстро, даже немного грубо.       Он словно был опьянен. Опьянен ей, своими чувствами к ней, желаниями, которые наконец-то нашли выход.       В комнате стало жарко, горячо, душно. Невыносимо влажно. Тишина нарушалась лишь учащённым дыханием и звуками поцелуев.       Её тихий полустон, прозвучавший у самого уха, обдавший его горячим дыханием, чуть не оглушил его. Эхом разнёсся по всему телу сладким наслаждением. Отозвался в каждой клеточке тела и вызывал волну мурашек.       Каллен с силой прижал Солону к себе, словно желал слиться с ней, стать единым целым и больше никогда не расставаться.       Они утонули в жарких объятиях. Растворились в ощущениях, отогнав тревожные мысли на далекий задний план.       Возможно они сошли с ума, возможно это слишком быстро, возможно после кто-то из них об этом пожалеет, а может быть и так, что кто-то погибнет в скором времени. Этим чувствам не место на войне — считали они — они слишком порывисты, поглощающие, накатывающие волной, отравлены глупыми поступками, но когда ещё, как не в такие дни будешь наслаждаться моментом?       Больше всего Солона ненавидела столы. Эти проклятые неудобные, жёсткие столы, которые шатались, скрипели, иногда ломались. Неудобные позы, быстрые ласки, разлившиеся чернила, пачкавшие её.       Сейчас она об этом даже не думала. Она ни о чём не думала. Всё было интуитивно, на уровне примитивных рефлексов. Как у животных.       Руки, которыми она упиралась о твёрдую поверхность стола, заныли, но ей было плевать.       Ей казалось, что она тонет. Опускается на дно бездны, небытия. Ничего в мире больше не существовало кроме его карих глаз, его губ, его тела, мягких волос, которые она сжимала в руке и обжигающих прикосновений.       Её взгляд бегал по его губам, изучая каждую трещинку, доходя до шрама, что пересекает верхнюю губу. Губы Солоны были слегка приоткрыты и Каллен поцеловал её, обхватив одной рукой за шею.       Стол неприятно скрипел. Грозился развалиться прямо под ней.       Прикосновения Каллена, словно ожоги, горели на её теле. С несдерживаемой страстью он оставлял красные следы на бледной коже.       Солона опустилась на спину, содрогаясь всем телом, сжимая ногами его поясницу.       Она сгорала внутри, как мотылёк горит в огне. В глаза били снопы искр, что пришлось зажмуриться. Все чувства словно собрались в одном месте, а затем взорвались, разойдясь по телу волнами наслаждения, оставив после себя пустоту.       Ей показалось, что её разбили на миллионы маленьких осколков и собрали заново. Создали её новой. Лучше. Совершенней.       Каллен нависал над ней, ловя ртом воздух в нескольких сантиметрах от её губ.       Наваждение стало спадать, и по мере того, как оно проходило, Солону начинало обдавать холодом. И ей хотелось вернуться в жаркие объятия.       Он отстранился от неё, подтянул штаны, стараясь завязать шнурок. Все слова закончились, на них даже не было сил.       Солона чувствовала необычную лёгкость в теле и спрыгнула со стола, еле удержавшись на ногах. Сможет ли она завтра ходить? Ноги не хотели соединяться.       Всё было, как в тумане, когда она собирала свою одежду, натягивая её на себя. Сапоги она решила не надевать, добежав до комнаты. Всё ещё стараясь отдышаться, Каллен присел на край стола, наблюдая за ней.       Странное опьянение всё ещё не спадало. Они ещё не до конца осознали того, что произошло между ними.       Солона собиралась уходить, но Каллен перехватил её руку, притянул к себе и поцеловал, зарывшись рукой в её волосах и сжимая их.       Позже, Варрик будет свидетелем того, как растрёпанная Амелл тихо выходила из комнаты Резерфорда и, держа в руках сапоги, пересекла коридор, ступая босыми ногами по каменному полу и пыльному ковру.       На ужине она не присутствовала, сославшись на усталость. Варрик не упускал возможности, чтобы не пошутить над Калленом, но у мужчины было слишком хорошее настроение, чтобы как-то реагировать на шутки гнома.