Иная Инквизиция

      Утро в Убежище всегда было красивым. Серые сумерки разбавленные изумрудным свечением Бреши были наполнены потрясающим магически притягательным сиянием. Оно переливалось в каждом предмете имеющего отражающую поверхность. Кого-то это пугало, кого-то наоборот завораживало. Но то, что происходит постоянно быстро пресыщается, а потому мало кто уже замечал красоту утра.       Солдаты стояли на тренировочной площадке и зевали. Напротив них был недовольный лейтенант и Серый Страж.       — Где командир? — тихо спросил Фаррелл, обращаясь к Блэкволлу.       — Хрен его знает, — ответил Блэкволл и, кивнув в сторону солдата, добавил. — Я слежу за Роландом. У нас сегодня тренировочный бой на мечах.       — Он уже третий день опаздывает на построение, — ворчал лейтенант. — После Редклиффа его словно подменили. Даже Роланд не опаздывает.       Блэкволл хмыкнул, ещё бы этот паршивец опаздывал, когда он будит засранца пинком под зад.       Для Фаррелла было необычным, что Резерфорд не приходит на построение, не проорётся и не накажет какого-нибудь Роланда с самого утра. А потому это начинало его беспокоить.

***

      Каллен проснулся позднее обычного. Несмотря на сквозняк в коридоре и обжигающий мороз, который был на улице, в комнате было тепло, огонь в камине пылал так сильно, словно грозился превратиться в настоящее пожарище. Каллен чувствовал колебания магии в воздухе, с помощью которой огонь своим теплом наполнял небольшую комнату Солоны.       Он протёр глаза, убирая сонную пелену, которая превращала комнату в неясные очертание и всё становилось отчётливей. Он приподнялся на локтях, осматривая объект своих тайных желаний.       Солона сидела спиной к нему, обхватив свои колени и смотря в огонь. Она была… тоньше, чем когда жила в Башне Магов. Волосы струились по бледной коже, прикрывая часть обнажённой спины на которой были шрамы: мелкие и длинные, словно чьи-то когти вонзались в её нежную кожу, царапали её, терзали.       Они молчали. Солона — потому что не знала, что он уже встал. А Каллен — потому что любил просто наблюдать за ней, чем бы она не занималась. Больше всего ему нравилось её спокойное, немного задумчивое состояние, особенно, когда она думает, что её никто не видит. Тогда она казалась ему более открытой, более понятной.       Солона подняла руки и медленно, с явным наслаждением, прогибаясь, потянулась. Она снова вернулась в свою позу и лёгким жестом руки немного умерила огонь в камине. Между её пальцами струилась магия, обвивала их, искрилась. Солона игралась с ней, рассматривала мелкие светлые ленточки, ласкающие её руки. Свеча на столе зажглась по велению её руки, а затем потухла. Чародейка посмотрела на свою левую руку, недовольно одёрнула, словно надеясь, что метка спадёт с неё, будто это прилипшая грязь. Каллен не знал каково это иметь подобную метку на руке. Он не знал испытывает ли Солона боль от неё, может зуд или покалывания. Амелл снова посмотрела на метку, сжала руку и зелёное свечение слегка просачивалось между пальцами.       Каллен сел и поцеловал её в плечо.       — Болит? — тихо спросил он, прислоняя лоб к её виску.       — Нет, просто бесит, — ответила Солона. — Пока что не о чем беспокоиться… пока что. Но я бы хотела от неё избавиться.       — Это возможно?       Она пожала плечами, ответив:       — Если только отрубить руку.       Каллен отстранился от неё, приподняв от удивления брови и Солона рассмеялась, напустив на себя игривое настроение. Хотя Каллен заметил в её глазах, что такая мысль прокрадывается ей в голову.       — Не будем о грустном, — сказала Солона, перекидывая через него ногу и усаживаясь на колени. — Лучше о чём-нибудь приятном. Например, о том, что мне хорошо с тобой.       Он посмотрел в её серые глаза. Сейчас они не казались ему ледяными, скорее наоборот мягкими, игривыми.       Её волосы свисали вниз, но длина не позволяла прикрыть небольшую грудь. Его взгляд скользил по её телу, впитывая каждый дюйм, стараясь навечно впитать в себя её образ. Каллен протянул руку, коснулся её щеки и Солона с нежностью откликнулась на его прикосновение, потёрлась об его ладонь, слегка прикрыв глаза.       Всё, что сейчас происходит… слишком быстро и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она была слишком податливой. Обычно общаться с ней было сложно, она часто спорила, отстаивая свою позицию, делала то, что хотела, то, что считала нужным, не советуясь ни с кем, не считаясь с мнением советников. Но ночью…       Ночью, наедине с ним, она была другой. Полной своей противоположностью, как будто с ним была не Солона, а кто-то другой — воплощение его желаний.       В первое их утро он думал, что это была не она, что тогда из портала вышла не она, а кто-то другой. Просыпаясь он боялся, что всё произошедшее окажется лишь сном. Очередным наваждением. Очередной издёвкой воображения. Он даже допускал такую мысль, что он в Тени и демон издевается над ним. Он не мог поверить, что за столько лет ему могло так сильно повезти!       Во второе утро он отбросил все сомнения, что ещё оставались в нём.       И сейчас на третье утро, проведённое с ней, он чувствовал, как его переполняет радость. Впервые за столько лет, он счастлив. По-настоящему счастлив!       С каждой секундой проведенной вместе с ней, он всё сильнее и сильнее привязывался к ней.       Он пропустил её слегка жестковатые волосы через пальцы и резко опрокинул её на спину, нависнув сверху. Амелл рвано вздохнула от удивления. Он склонился к ее лицу, и их губы разделяло всего лишь несколько дюймов. Он почувствовал, как участилось её дыхание, как легкая дрожь предвкушения пробежала по её спине. Её глаза сияли нежностью, она приоткрыла рот и он поцеловал её. Со страшной жадностью. И она ответила с тем же рвением, прижимаясь к нему. Между их телами было всего лишь одеяло. И больше ничего лишнего не существовало в этом мире.       Целовать её, обнимать её, прижимать к себе — раньше он только мечтал об этом, а потому сейчас он не мог насытиться этими возможностями, утренними часами их уединения. Уже третье утро с ней он мечтал, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы утро длилось вечность, но сумерки растворялись в рассвете и приходилось уходить, расставаться на время и обходиться только короткими взглядами, лёгкими намёками и улыбками, потому что Солона не хотела, чтобы все знали про них. А ему было всё равно на слухи, на перешёптывания, на косые взгляды и свою репутацию.       — Солона… — на выдохе, прервав поцелуй, прошептал он её имя. Раньше, в Круге, он обращался к ней по фамилии, чтобы держать дистанцию, потому что нельзя магу и храмовнику быть вместе, потому что он старался следовать правилам и быть примерным храмовником. Он старался. Изо всех сил старался устоять перед соблазнами, потому что Амелл всегда любила дразнить его. Играться. Какой же хаос она вносит в его душу и мысли. — Мне с тобой тоже хорошо.       Она провела тыльной стороной ладони по его щеке, спускаясь к подбородку, очертила большим пальцем линию его губ, коснулась косого шрама над верхней губой. Как же были приятны её прикосновения, вызывающие дрожь удовольствия, пробегающей вверх и вниз по позвоночнику.       — Хотелось бы мне навсегда остаться в этой комнате, — сказала Солона. — Или не выходить отсюда по крайней мере неделю.       — Осталось немного, мы закроем Брешь, найдём этого Старшего и…       — О, Каллен! — вздохнула Солона, приподнимаясь на локти, с серьёзным взглядом смотря в его глаза. — Хотя бы здесь, ты можешь не говорить о работе?!       Рядом с ней всё казалось пустяком, любые трудности можно было преодолеть. Он был вдохновлён ею. Окрылён.       — Прости, — прошептал он ей в губы и оставил едва уловимый поцелуй. — Я бы предпочёл не эту комнату, а…       — Один стол? — хихикая, перебила его Солона.       — Наш дом в уединённом месте, — добавил он, не обращая внимания на её смех. А потом осёкся. А разве не рано говорить о подобном? Разве всё не слишком быстро?       Он чувствовал, что плывёт по стремительному потоку, погруженный в эйфорию. Их отношения так быстро разворачиваются. Разве у обычных людей не приняты в начале ухаживания?       — Наш дом, — повторила она, словно смакуя эту мысль. — И где был бы у нас дом? В Южном Пределе?       Каллен вспомнил сестру, которой уже давно не писал, представил что было бы, если бы они жили по соседству. И подумал, что это плохая затея.       — А тебе нравится в Ферелдене?       — С тобой мне бы хватило даже одной комнаты в самой задрипанной таверне на краю света. Но, если помечтать, то я бы предпочла Антиву, там теплее.       — Я слышал, что там каждый пятый Ворон или просто убийца.       — Зато весело. Не представляю тебя фермером. Мне иногда кажется, что броня — твоя вторая кожа. Хотя первая мне нравится больше, — она провела рукой по его груди, спускаясь ниже, гладя шрамы на его теле, которые оставили отступники, демоны и преступники. — И я бы хотела видеть её чаще.       Каллен поцеловал её в шею, опускаясь ниже, вдыхая её запах. Такой опьяняющий, сводящий с ума, заставляющий забыть обо всём на свете. Он пропитывал его, он словно заполнял его разум и оттеснял плохие мысли, сомнения и страхи.       Быть может Создатель действительно смиловался над ним, подарив ему то, чего он так долго желал? Ведь он заслужил это, после всех тех испытаний, которые прошёл.       Она вздрагивала от наслаждения, когда он прикасался к ней, он чувствовал под своими ладонями, как по её коже бежали мурашки. Она прижималась к нему, нежная и ласковая, она таяла в его руках.       Как бы ему хотелось, чтобы это утро никогда не заканчивалось.

***

      На площадке раздавался звон мечей и рычание тренирующихся. По груди Роланда под шерстяной рубахой, кожаным дублетом и тренировочными пластинами ледяными струйками сочился пот. Когда он замахнулся мечом, Блэкволл ударил под ним сбоку, угодив сзади в ногу юноши и тот споткнулся.       Мысленно проклиная Серого Стража, Роланд сделал выпад и треклятый Страж с издевательской ухмылкой, лёгким движением увернулся. Роланд попытался ударить сбоку, но Блэкволл отбросил его клинок и влепил бронированным кулаком в грудь. У Роланда перехватило дыхание, он пошатнулся и уселся в снег. Он думал, что Блэкволл остановится, даст ему передохнуть, но Страж выбил его меч ударом по пальцам, заставив того взвыть.       — Думаешь, что на поле боя враг даст тебе отдышаться? — сказал Блэкволл в ответ на возмущённый взгляд парнишки. — Да он только обрадуется такому неумехи вроде тебя! Лёгкая добыча, лёгкий бой.       — Я вообще не понимаю нахера я должен с кем-то сражаться! — разозлился Роланд, вставая на ноги. — Почему какой-то храмовник-идиот из Киркволла, которому нравится войнушка решает, чем я должен заниматься?! Я пришёл сюда в поисках УБЕЖИЩА, а не измывательств! Почему, блять, я должен махать этим тупым мечом и слушать эти сраные оскорбления от человека, который вообще никто?! Я обычный фермер! И хочу умереть на ферме! Как ебучий фермер!       Блэкволл отвесил оплеуху парнишке, чтобы тот заткнулся. С пылающей яростью в глазах он уставился на Стража, дрожа от раздражения.       — Я тебе объясню кое-что, — нервно произнёс Блэкволл. — Вот эта вот херь наверху, — большим пальцем он указал на Брешь позади своего плеча. — Это всего лишь пол беды. Тот кто сотворил её, наверняка в разы страшнее. И ты — ебучий фермеришко думаешь, что сдохнешь в старости у себя на ферме? Да даже в тихое время на тебя нападёт какая-нибудь банда разбойников и зарежет тебя, как свинью. И сдохнешь ты в луже собственного дерьма и крови, и последнее, что ты увидишь — это как кучка каких-то недоносков насилует во все щели твою жену, а может ещё и дочь! Ты должен радоваться, что тебя здесь учат защищаться!       — Защищаться? Ага! Сейчас научат, а потом отправят на задание, где я точно так же сдохну от кучки ублюдков. И ради кого я там буду сражаться? Почему я должен сражаться и дохнуть ради какой-то Инквизиции?       — А нахрена ты сюда вступил тогда? Те, кто присоединился осознавали на что шли. Если тебя это не устраивает, то катись отсюда на свою ферму!       — Я хотел помочь! А не дохнуть ради ничего.       Роланд встал, неуклюже снял с себя защитные пластины и, кинув их в снег, ушёл.       — Роланд! А ну вернись! — крикнул Блэкволл ему в след, но юноша жестом послал его, даже не обернувшись.       Он искренне негодовал и не понимал ради чего он должен сражаться и умирать? Ради короля? Нет. Ради Каллена? Да пошёл он в бездну этот Каллен. Ради себя? У него ничего не осталось. И разве пропавшие в Бурой Трясине солдаты сражались ради себя? Нет! Они сражались, потому что Кудряш их туда послал! Потому что он решил, что пусть они там сдохнут! А ведь среди них были друзья Роланда.       Роланд искренне не понимал таких придурков, как Бевин, готовых ринуться в бой за какой-то тупой славой. Разве насилие это выход? Разве правильно искать славу в убийстве даже всяких подонков?       — Роланд! — кричала девушка позади него, пока он шёл на выход из Убежища, подальше от Блэкволла, от ненавистной тренировочной площадки, от всех. — Роланд, подожди!       Он остановился и развернулся. Раскрасневшаяся на морозе Фелисса, глубоко и часто дыша, остановилась рядом с ним, немного согнувщись.       — Что?       — Я хотела… — она прерывалась, чтобы перевести дыхание. — поговорить по поводу Рози.       Парнишка нахмурился.       — Она сама избегает меня и не хочет разговаривать. Даже не думай меня с ней мирить! — сказал он, сложив руки на груди. — Если нашла себе кого-то с большим достатком, то пускай катится к нему. Я всего лишь ебучий ферелденский фермер…       — Она не разговаривает с тобой, потому что боится признаться, — перебила его Фелисса, не желая слушать эту долгую речь.       — Признаться?       — Ну… в общем… — девушка замялась. — Она беременна и это от тебя.       Он замер. Эти слова его оглушили. Сначала было отрицание, он не верил, что это его ребёнок. Затем пришло негодование. Почему именно с ним происходят все несчастья? Почему именно у него отняли дом, прежнюю спокойную жизнь, да ещё и наградили спиногрызом. Оказывается вот так, в одно мгновение у тебя могут появиться ещё одни хлопоты.       — Она хотела избавиться от него, — продолжила Фелисса.       Избавиться? Это же неправильно! Это же грех перед Создателем! Нет! Он не позволит этой долбанутой орлессианке убить невинное дитя!       И внезапно, пришло принятие. А вместе с ним, он понял ради чего ему сейчас стоит сражаться. Ради Рози, ради будущего ребёнка, ради их совместного будущего!       Он тяжело вздохнул. Теперь ему придётся думать, как извиняться перед Блэкволлом. Ну что за день такой дурацкий?

***

      — Чем-нибудь обрадуете, посол Монтилье? — спросила Солона, войдя в кабинет Жозефины.       Леди Монтилье, как обычно, что-то писала, скорее всего, отвечала на очередное письмо. Рассматривая кабинет, Солоне показалось, что это холодное с голыми каменными стенами место совсем не подходит для такой южной девушки. Хотя Жозефина постаралась придать кабинету небольшой уют, но отсутствие окон всё портило. Солоне стало жаль её. Она проводит практически всё своё время за работой и очень редко даёт себе возможность отдохнуть и выйти подышать воздухом, увидеть солнечный свет. Даже сегодня, когда намечено закрытие Бреши и у всех будет выходной, Жозефина, скорее всего, предпочтёт работу.       — Маркиз Филипп Монтильон прислал вам подарок, леди Инквизитор, — оторвавшись от пергамента, ответила девушка.       Солона состроила недовольное лицо. От него она меньше всего хотела получать подарки, потому что была уверена в том, что и подарки за просто так он присылать не будет. Она не понимала какая у него цель? Зачем он пытается подлизаться к ней?        — И что за подарок? — нехотя спросила Солона, присаживаясь на стул, который стоял рядом со столом Жозефины.       — Плотское вино десятилетней выдержки, с запиской, что он хотел бы чтобы вы забыли про то недоразумение, которое подавали на приёме у леди Вивьен. И… что вы достойны лучшего вина и… кхм…       — Кавалера?       — Покровителя.       Амелл закатила глаза. Знамя короля Алистера Тейрина — это её проклятье. Все думают, что она его любовница. С таким Инквизитором, как Солона — Инквизиции будет очень тяжело наладить отношение с Орлеем.       — Я могу отправить вино обратно, — добавила Жозефина, увидев недовольное лицо Солоны.       — О нет, оставь. Кто же разбрасывается таким превосходным вином? Напиши ему благодарность… как-нибудь официально, как отвечаешь абсолютно всем, чтобы он понимал подчерк официального представителя. Раз маркиз ждёт моих эмоций, то он их не получит.       — Показательное игнорирование — тоже эмоция.       — И как будет лучше ответить?       — Как насчёт того, чтобы отправить ему бутылочку антиванского буль-буля? — с язвительной улыбкой и искорками в глазах спросила Жозефина.       — Я… кхм… немного не понимаю почему именно это вино и почему у тебя так загорелись глаза, — стыдливо призналась Солона.       — Ох, простите, это игра в намёки. Как есть язык цветов, так есть и язык вин. В Орлее иногда любят заняться чем-то подобным, когда цветы выходят из моды, — пояснила Жозефина и после того, как Солона тяжело вздохнула, закатив глаза, быстро добавила. — Я могу объяснить, что маркиз имел ввиду этим вином, и что будет означать антиванский буль-буль.       — Как-то мне не особо хочется вникать в тонкости общения винами, я предпочитаю их просто пить, — с явным недовольством на лице ответила Солона. — Возможно, это по-ферелденски невежественно, но я считаю это каким-то бредом. В Орлее аристократии действительно нечем заняться. Но раз уж мне придётся иметь дело с Орлеем, то объясни, пожалуйста.       — Плотское — это орлессианская настойка для решительных и тех, кто хочет таковыми казаться. Если верить отзывам, повышает чувствительность. На дне — персиковая косточка с резным эротическим рисунком.       Маркиз дразнил её запиской и подобным вином. Солона понимала, что как женщина она ему не сдалась, ему надо просто поиздеваться. Это ведь забавно — играться с любовницей короля Ферелдена, этой неотёсанной, вонючей, необразованной и дикой страны.       — Ну кто бы сомневался, что он не пришлёт нечто подобное. А антиванский буль-буль?       — Из-за своего крепкого вкуса одно время оно было популярно среди аристократов, желающих казаться опасными, но торчащих дома, подальше от тех, кто действительно опасен. Диванные мыслители собирались в своих салонах и за этим вином обсуждали дела государственные и мировые проблемы.       — Хорошо, одобряю, хотя ни капли не понимаю этих игр. Есть что-нибудь ещё?       — Да. И это касается Церкви.       — Ох, — вздохнула Амелл. — Может маркиз ещё что-нибудь прислал? Он меня не так сильно раздражает.       — Нет. Когда вы отправились во Внутренние Земли, я обратилась к гномам, чтобы обеспечить наших новых союзников магов или храмовников лириумом. И это разгневало Церковь.       — Ну ещё бы, — усмехнулась Солона. — Раньше она следила за всеми поставками лириума, кроме контрабанды. А тут вдруг Инквизиция будет независима от Церкви во всех смыслах.       — Верно, — кивнула Жозефина. — Мы становимся значительной силой, с которой необходимо считаться. А после закрытия Бреши и вовсе будем выглядеть почти, как герои. А Церковь, которая всю дорогу клеветала на нас, окажется не права. И к сожалению, оставшиеся Владычицы Церкви, стремятся укрепить силу Церкви, вместо того, чтобы утешить паству.       — Церковь слаба и изжила себя.       Глаза Жозефины только на несколько секунд округлились от подобного еретического высказывания, но посол быстро взяла себя в руки и продолжила своим привычным деловым и пояснительным тоном:       — Нам упадок Церкви хорошего не сулит. Многие продолжают почитать её. Кроме Церкви мало кто ещё может заставить Орлей, Ферелден, Неварру, Антиву и даже Ривейн действовать сообща. Песнь Андрасте знают в большинстве королевств, и она стала источником общих традиций. Вот, что важно. Взаимопонимание — начало любых переговоров.       — И что, если все слушают Песнь, всё должно идти как по маслу?       — Я говорю, что некая общность лишь начало. Важное начало. Чтобы в Тедасе воцарился мир, нам нужно видеть дальше собственных интересов.       Солона не сдержала смешок, и положив ногу на ногу, внимательно посмотрела на Жозефину.       — Вы планируете встать у мирового руля, посол Монтилье? — со смешком спросила Амелл.       Жозефину немного смутило веселье по этому вопросу, но она ответила в привычном тоне, хотя немного и поубавила свой пыл.       — Я полагаю, Инквизиция уже движется в нужном направлении.       — Моя главная задача — закрыть Брешь и предотвратить тёмное будущее, не более того, — немного строже, чем хотелось, ответила Солона.       — Мы уже сделали больше, когда помогли королю Ферелдена и поддержали магов. Теперь нас заметили. Вам шлёт подарки один из влиятельных людей в Орлее, многие аристократы хотят, чтобы вы посетили их приёмы, после недавних событий в Редклиффе, некоторые банны хотят снова увидеть вас.       Солона тяжело вздохнула. Инквизиция — это её болото. Которое всё глубже и сильнее засасывает её.       — Мы должны сделать так, чтобы с нами считались, — продолжала Жозефина. — Не во вред Церкви, конечно же. Но чтобы попасть к Императрице, чтобы предупредить всю знать Орлея об опасности, чтобы построить новый порядок, мы должны стать силой. Мы должны объединить людей, как Церковь.       Солона сузила глаза, внимательно, смотря на посла. Она уже проходила подобный манипулятивный трюк во дворце короля. Когда Эамон или Анора распылялись по поводу важности чего-то, а потом легонько подталкивали Солону к согласию с ними, чтобы она уговорила Алистера поступить так, как хотят они, а не он. Такое частенько происходило. Когда Алистер соглашался с чем-то, что предлагал Эамон, а Аноре было необходимо, чтобы король сделал так, как хотела она. И тут-то королева вспоминала про любовницу своего мужа.       — Жозефина, что прислала Церковь? — спросила Амелл, прервав поток пылкой речи.       — Оставшиеся в живых Владычицы Церкви прислали письмо с вопросами о событиях в Храме Священного Праха. Они требуют ответа: официально ли заявление Инквизиции, что из Бреши вас вывела Андрасте? Если бы спросили вас, как бы вы ответили?       Солона хмыкнула. Вся эта речь была ради того, чтобы Солона согласилась ответить Церкви без отрицания существования Создателя.       — А ты веришь, что в Храме меня спасла Андрасте?       — Очень близка к этому. Многие верят, что вы избранница невесты Создателя. Вы остановили Мор, смогли восстановить Амарантайн, а после Конклава многие считают, что вы посланы самим Создателем. Лелиана рассказывала про ваши подвиги. Как вы помогли истинному наследнику Орзаммара. Кстати говоря, благодаря нему, гномы стали более открыты к политике внешнего мира и торговли. Очень удачный выбор. Правда, что там стоит ваш памятник?       — Нет, — хихикнула Солона. — Там памятник вроде того, что в Редклиффе — грифон, посвящённый героизму всех Серых Стражей.       — В любом случае после всех ваших подвигов тяжело не поверить, что вы избранница Андрасте. Выжить при осаде Остагара, спасти Редклифф, магов, гномов, договориться с долийцами. Убить Архидемона! Неудивительно, что пошла молва о том, что вы возможно не только Вестница Андрасте, но и Вестница самого Создателя. И тем не удивительней, что Церковь напугана тем, что Создатель послал мага. Наверно это ваша судьба — перевернуть мир.       «Почему людям обязательно нужен избранный?» — подумала Солона. Ведь тогда, ей просто повезло выжить. Точнее её отправили подавать сигнал, потому что она была всего лишь рекрутом. Будь кто-нибудь другой там, то Флемет спасла бы кого-то другого. Все те испытания она прошла не одна. Так почему не Лелиана избранная? Потому что не она объединила народы, а Солона? Кто-то же должен был объединить их. Кто-то же должен был действовать, пока Алистер, как сказала Морриган, лицезрел свой пупок после Остагара.       Народ объединила клятва Серым Стражам. Не Солона! Клятва! А не избранница какая-то.       — Я не избранница Создателя уж точно. Я оказалась здесь случайно. Меня вообще здесь быть не должно было. Я просто хотела предупредить Верховную Жрицу о красном лириуме.       — А как вы выжили тогда при взрыве?       — Мне это тоже интересно. Но уж точно это не Андрасте спасла меня.       — А кто была та женщина, которую видели в разрыве и о которой вы говорили, лёжа без сознания? Простите, если вам этот диалог не нужен и…       — Всё в порядке, — перебила её извинения Солона. — Я люблю дискуссии. Андрасте существовала — это факт. Но я не думаю, что она возвысилась до той, что следит за нами. Я даже не уверена, что Создатель существует!       — Но кто тогда оберегает вас?       — Моя изворотливость. Наверно. Я сражаюсь не одна. В бою меня обязательно кто-то спасает, как и я кого-то.       — Но вы выжили в будущем и смогли вернуться.       — Со мной был Дориан, который знал всё про эту магию. А в будущем… там был Каллен из которого сделали монстра, но в нём уцелели частички разума. К тому же там был ещё и мой кузен — Хоук, как и Лелиана, как и Кассандра. Если бы я была одна… я бы не выжила. Тогда почему мы не все избранные? Почему Лелиана не избранная, хотя прошла со мной Мор и проходит те же испытания сейчас? Почему Каллен не избранный, хотя его испытания были страшнее моих? Я сражалась с монстрами, а он со внутренними демонами — это гораздо хуже. Мы все пытаемся выжить и благодаря нашим знаниям, опыту, умениями и немного удачи — мы выживаем. Но все мы смертны. Мы можем умереть от простуды, подавившись косточкой за столом или когда мы одни, на нас точно так же могут напасть разбойники в путешествии. Ни я, ни Каллен, ни Лелиана, ни Кассандра не сможем в одиночестве выстоять против полчища врагов. Ну разве что Бык унесет за собой большую часть врагов. Так может он избранный? Поставь Быка вместо меня и все будут орать, что избранный он. Кунари — Вестник Андрасте, потому что он смог выжить, сможет убить большое количество врагов, даже больше чем я! Потому что он постоянно сражается и не смотрит на каких-то избранных, ему они не нужны, он просто хочет выжить и делает это. А метка — как бы это страшно не звучало, учитывая то, что мы приняли магов — порождение магии. Ни Андрасте, ни Создателя. А магии. Хотя, если Создатель существует, то он и породил магию.       — В тёмные времена людям всегда необходим символ и тот за кем нужно идти. И вера в то, что этого человека озаряет свет Андрасте или Создателя поднимает их моральный дух, а так же веру в то, что всё, что они делают это не зря. Подобное распространяется на других и они встают под знамя этого человека. Нельзя подняться на политическую арену будучи просто Железным Быком или просто командиром Калленом, который смог восстановить порядок в Киркволле. Необходимо быть нечто большим. И если случай предоставляет это, то почему бы не воспользоваться им?       — Обманывать людей, что бы заставить их встать под моё знамя? Без проблем! Всё что угодно. Но я не могу говорить, что Создатель существует. Я в него просто не верю. Это всё равно, что я буду говорить о том, что видела единорога.       — Никто не заставляет вступать вас в полемику.       — Ошибаетесь, посол. Церковные деятели не упускают случая, чтобы не вступить со мной в подобного рода диалоги. И я очень редко могу себя сдержать и не вступить в подобного рода дискуссии. Одна мысль о том, что какой-то Создатель там в Тени решает кому умереть, у кого какая судьба и что я должна делать, как какая-то кукла на верёвочке, вызывает у меня неистовую ярость. Потому что, если он действительно существует, если он действительно следит за нами и плетёт нашу судьбу, то он тот ещё садист. Такое творить с миром, такое творить со своими созданиями. Как можно любить его после этого? Как можно поклоняться ему?       Жозефина задумалась. Солона же была рада наконец-то найти человека, который сразу не кидается на неё с обвинениями в еретичестве, с грозными угрозами, что Создатель покарает её. Минутное молчание, пока Жозефина обдумывала слова Солоны и пыталась найти ответ на них, прервала вошедшая Лелиана, за которой шёл Каллен.       — О, как хорошо что мы все собрались, — произнесла Лелиана. — Жози, я принесла парочку донесений от разведчиков из Вал Руайо, надеюсь ты сумеешь получить из них выгоду.       — А я искал тебя, Солона, — сказал Каллен, всучив Солоне пергаменты. — Маги готовы к закрытию. И корона…       — Солона, — хмыкнув, перебила его Лелиана. — Куда же подевалось «Амелл»? Или «Инквизитор»?       Каллен проигнорировал этот вопрос:       — Корона Ферелдена действительно прислала нам припасы и броню, ещё и необходимые ресурсы для изготовления оружия и починки. Вместе с письмом, написанное лично королём.       Каллен с недовольным лицом передал Солоне письмо короля.       — Ревнуете, командир? — продолжила подначивать его Лелиана, заметив недовольное выражение его лица.       Амелл издала тихий смешок от того, как Каллен слегка покраснев, отошёл от Лелианы, а потом притворчиво-укоризненно посмотрела на подругу. Солона перевела взгляд на Каллена, тот ответил ей серьёзным взглядом, мол: «Не смешно!».       — Прочту потом, наверняка там извинения или он продолжил гнуть свою линию, — сказала Солона, посмотрев на Лелиану.       — Вы всё ещё ругаетесь по одному и тому же поводу? — спросила подруга.       — Угу.       — Так что насчёт ответа Церкви по поводу того, что вас действительно из Тени вывела сама Андрасте? — спросила Жозефина.       — Пф, — фыркнул Каллен. — Какая им теперь разница? С нами маги, у нас есть лириум, а скоро, после закрытия Бреши, повысится репутация. Мы не зависимы от Церкви.       — Мы не можем игнорировать Церковь! — настаивала Жозефина.       — Маги, которые являются пленными заложниками, — пояснила Лелиана слегка недовольным голосом. — Я всё ещё не понимаю почему ты так поступила со своими собратьями? Разве им мало было унижений?       — Разумные предосторожности — это не унижение! — возразил Каллен, сложив руки на груди и прислонившись спиной к каменной стене.       — Это действительно твоё решение или наш командир, наконец, нашёл подход, чтобы донести до тебя свою правоту?       Каллен тяжело вздохнул, прикрыв лицо рукой.       — Мы уже обсуждали ситуацию с магами, — проворчал Каллен, не убирая руки.       — Да, только в тот раз я не заметила одну деталь, которая проявилась на следующий день, — продолжила Лелиана.       — Это было моим решением, — ответила Солона. — Получив свободу, что они сделали? Отдали себя в рабство Тевинтеру. Так лучше уж пусть послужат мне, чем кому-то ещё.       — Но у них не было выбора, — возразила Лелиана. — Или Алексиус, или смерть.       — У меня тоже не было выбора. Или Инквизиция, или жизнь в изгнании, спасаясь от тех, кто желает меня убить. Хотя я ни в чём не была виновата. Так что… если мои решения не нравятся или есть мысль о том, что на меня кто-то может повлиять, советую вспомнить тот момент, когда я говорила, что не хочу руководить Инквизицией. Мои решения — это последствия вашего с Кассандрой решения назначить меня Инквизитором.       — Кажется, наш разговор пошёл немного не в то русло, — вмешалась Жозефина, чувствуя, что пахнет ссорой между подругами. — Я всего лишь хотела узнать, что ответить Владычицам Церкви, продумать официальную позицию всем вместе.       — Вы не боитесь, что маги снова восстанут? — продолжила Лелиана и Жозефина тяжело вздохнув, схватилась за голову, наклонившись над столом. — Мы ведь должны были предотвратить подобную войну.       — Лелиана, с каких пор у тебя недоверие ко мне? — поинтересовалась Солона, сощурив глаза.       — У меня нет недоверия, просто каждый из нас может ошибаться. — сложив руки на груди, ответила на обвинение Лелиана. — На то и существует наш совет, чтобы свести эти ошибки к минимуму, выбрав оптимальный вариант действий.       — Вас там не было. Я изначально не собиралась давать магам свободу. Особенно, после того, что они учудили в Редклиффе — они должны понести наказание. Свобода включает в себя ответственность. Позже, я отделю магов и храмовников от Инквизиции и создам новый слой общества, где они спокойно смогут изучать магию, а храмовники без фанатизма помогать им предотвратить опасные ситуации с магией.       — Для этого нам надо, чтобы общество с нами считалось! — вступила Жозефина. — В том числе и Церковь!       — Ответь Церкви, что мы не можем точно утверждать, что Андрасте вывела меня из Тени, как мы не можем и опровергнуть этого. Кто-то спас меня и этим кем-то может быть Андрасте. И налей воды насчёт избранности, чтобы запутать их. Ну как обычно это делают церковники. Разведут полемику и не могут точно ответить на какой-нибудь конкретный вопрос. Всех устроит подобный ответ?       — Мне плевать, что там думает Церковь, — ответил Каллен. — Меня волнуют реальные проблемы: Брешь, венатори и этот Старший с красным лириумом. Если Церковь не собирается помогать, а будет продолжать вставлять палки в колёса, то пусть они, что хотят, то и думают. Наша репутация в обществе и так растёт. Особенно, после того, как мы заставили магов ответить за свои поступки, — добавил он, посмотрев на Лелиану.       — Я считаю, что мы должны сказать, что Андрасте действительно вывела Солону из Тени, — ответила Лелиана. — Чтобы народ шёл за нами и верил в нас.       — Я не собираюсь менять свой взгляд на то, что Создателя не существует, — произнесла Солона, сложив руки на груди. — Если мы выберем подобную официальную позицию, я должна буду строить из себя чуть ли не святую.       — Ох, — вздохнула леди посол. — Ладно, я ещё подумаю над ответом и сообщу вам всем, чтобы мы его обсудили.       — Может мы ещё обсудим этого Старшего. Как нам предупредить Императрицу, например? — перевела тему Солона.       — От смерти одной Императрицы мало что изменится, — произнёс Каллен. — умрёт она, её трон займёт кто-то другой — Гаспар, например. Возможно, этот Старший обезглавил весь Орлей?       — Или Гаспар его сторонник, — добавила Лелиана.       — Вряд ли герцог будет вредить своей стране, учитывая его амбициозные планы по расширению границ в сторону Ферелдена, — возразила Жозефина.       — У этого Старшего должен быть удачный случай, чтобы провернуть это.       — И он у него будет, судя по будущему, — согласилась Лелиана.       — И как нам предупредить всю верхушку Орлея? — спросила Солона.       — Войти в их круг, — ответила Жозефина и пододвинула красивую бутылку «Плотского».       — Нет, только не он. — поморщилась Солона.       — Самый быстрый путь. Мы должны найти этот момент и предотвратить действия Старшего.       Солона взяла бутылку, рассмотрела её со всех сторон и вздохнула.       — Вы же понимаете, что услуги маркиза стоят не бутылочку дорого вина. Он хуже демона.       — Я выяснила, что сестра маркиза в следующую весну должна выйти замуж за одного барона, чтобы укрепить союз семей, — сообщила Лелиана. — По моим сведениям, сестра терпеть не может этого барона и питает любовь к совершенно другому… полу.       — Какой позор! Сможем ли мы стать угрозой для свадьбы? — спросила Амелл. — Чтобы в нужный момент поставить условие маркизу?       — Любовь — непредсказуемая эмоция, — сказала Лелиана. — Я подберу агента, который сможет поставить маркиза в шаткое положение, которое будет зависеть от нас.       — Тогда, как только твоя разведчица расположит к себе сестру маркиза, мы заключим с ним союз, — согласилась Солона.       — Разве это не подло? — спросила Жозефина. — Играть на чувствах бедной девушки?       — Это Игра, Жози. Тебе ли не знать? А мы играем по крупному, до последней капли крови.       — Что значат чувства одной девушки перед опасностью для всего Тедаса? — спросила Солона.       Амелл переглянулась с Калленом. И он всем видом показал, что не одобряет её действия. Но он молчал, не вступая в диалог. Политика не его стезя.       Позже, после совещания в кабинете у Жозефины, Солона нагнала Лелиану в холле церкви.       — Как ты догадалась? — спросила Амелл, беря подругу под руку.       — Ваши счастливые лица сияют ярче Бреши, и эти томные взгляды, особенно, когда вы думаете, что на вас никто не обращает внимание. — ответила Лелиана. — Я твою искреннюю улыбку видела только…, — она задумалась. — только когда Алистер признался тебе в любви, — осознав, что Алистера лучше вообще не упоминать, Лелиана быстро добавила. — И когда мы, наконец, избавились от Архидемона. Так насколько он хорош по десятибальной шкале?       — Ох, Лелиана, — вздохнула Солона под хихиканье подруги.       Амелл внимательно посмотрела на Лелиану, ей нравилось, когда та не скрывает чувства и эмоции под холодной маской, ей нравилось, когда Лелиана позволяет себе смех, любопытство и сочувствие, когда в ней проскальзывает прежняя Лелиана, которую Солона знала раньше. Иногда Солона надеялась, что подруга отберёт лютню у барда в таверне и сама что-нибудь споёт. Но этого не происходило. Годы и последние испытания очень сильно изменили подругу. Впрочем, как и её саму. И только общаясь друг с другом они становились прежними. Они доверяли друг другу свои чувства и эмоции, не опасаясь предательства и что этим воспользуются.       — Вы должны быть осторожны. После закрытия Бреши на нас обратят внимание все и ваша связь для вас может стать больной точкой. Каждый захочет надавить на неё. А некоторые, возможно, захотят поссорить, чтобы внести смуту.       — Я знаю.       Поэтому она не хотела афишировать, чтобы никто не мог разрушить то, что она так долго пыталась найти. Тот крохотный кусочек счастья.

***

      В небольшой библиотеке церкви, что находилась в подвале, Солона нашла Дориана. Хотя эту небольшую комнатку, в которой горело пара факелов, да несколько свечей, сложно было назвать библиотекой.       — Хм, столько книг про то как одна из жриц ходила по нужде и ни одной интересной, — проворчал Дориан, оценивая одну из взятых книг в красной обложке.       — Где-то здесь я видела «Трудную жизнь в Верхнем Городе», — усмехнулась Солона. — и «Историю Защитника».       — О, — воскликнул Дориан, взяв книгу. — Очередная немного истрёпанная книга Варрика «Мечи и Щиты»? Наш знакомый гном пишет романтику? — спросил маг, читая аннотацию. — Интересно, кто же это читает?       — Книга потрёпана, на обложке пятно от сажи.       — Её явно берут в походы, когда скучно дежурить, — продолжил Дориан, рассматривая книгу. — Носят в сумке, пряча от остальных. Почему?       Солона взяла книгу в руки, пролистала её и остановилась на интересном месте.       — Потому что «Груди у рыцаря-капитана были как наливные яблочки, которые, к печали Донника, она прятала за массивной бронёй», — прочитала Солона.       — Предпочитаю, что-нибудь поумнее. Я уже сейчас чувствую, как тупею.       — Пожалуй, положу-ка я её туда, откуда ты её взял, — сказала Солона, возвращая книгу на место.       Дориан вздохнул, вытаскивая следующую книгу.       — Опять про очередную Верховную Жрицу, — произнёс маг.       — Тебе так нравится читать? — спросила Солона, прислоняясь плечом к книжному шкафу. — Или ты здесь по иной причине, которая находится дальше по коридору?       Дальше по коридору были камеры для узников, где дожидался своего приговора Алексиус. Солона не спешила с судом, она обдумывала то, как отправить магистра в Пик Солдата.       — Я очень люблю читать. И очень люблю библиотеки. Надеюсь, что когда мы здесь закончим с Брешью, то библиотека у тебя будет получше и поинтересней.       — Согласна. Потому что, когда я была в Круге, я целыми днями находилась в нашей библиотеке. Я любила в ней всё. Огромные стеллажи, запах пыли на пергаменте, разговоры учеников, даже храмовники в библиотеке казались добрее.       — Тебе нравилось быть на цепи? — как бы невзначай спросил Дориан, продолжая перебирать книги.       — Я была смиренна. Я понимала, что ничего не смогу изменить, поэтому старалась стать выше званием в Круге.       Чародей хмыкнул.       — Поэтому посадила магов-бунтарей на цепь? Знаешь, что самое удивительное, так это то, что многим это нравится. Как будто быть в загоне — облегчение. Недавно даже наблюдал драку на кулаках между магами, как там вы их называете «лоялисты»? Между лоялистами и мятежниками. Жалкое зрелище.       Солона тяжело вздохнула. Лелиана, Солас, теперь Дориан! Каждый сочувствующий магам, пытается осудить решение Солоны. Прежде, чем выпускать магов на свободу, после такого долгого житья в неволе необходимы правила, границы, запреты. Им необходима безопасность, чтобы каждый второй не начал защищаться, призывая демонов или отдаваться Тевинтеру, потому что или так, или смерть!       — Ты недоволен этим?       — Не в моём положении быть недовольным, так ведь? Просто ты, кажется, повторяешь историю. Всё, конечно, зависит от того, что будет с магами после. Их ведь необязательно помещать в Круг опять, не так ли?       — Круги будут восстановлены, — сказала Солона. — Может изменится название. Принцип останется тот же. Маги, изучают магию в кругу себе подобных, храмовники предотвращают угрозы от магии. Всё будет в руках самих магов и храмовников. Никто не будет главнее. Если я отпущу магов в вольное плавание без людей, которые способны противостоять этой магии и осаждать магов, как скоро они сформируют своё войско и захватят мир? Как скоро появится второй Тевинтер?       Дориан хмыкнул.       — Как скоро храмовники вновь захотят подмять под себя магию? — спросил Дориан. — Твои планы, конечно же, хороши. Но сейчас магов и храмовников спонсирует Церковь. А кто потом будет спонсировать обучение храмовников? Если ты отпустишь магов в вольное плавание, то они смогут найти себе возможность зарабатывать: услуги целителей, магические духи, руны и усиления. А как будут зарабатывать храмовники, которых всё время содержала Церковь? Маги не будут делиться полученным добром с храмовниками.       — А кто содержит Серых Стражей? Страны. Они же и будут содержать храмовников, для своей же безопасности. Круги магов станут новым университетом. Я хочу, чтобы Тевинтер для магов перестал быть волшебной страной в которую необходимо бежать. Но так же, я не хочу полной власти и беззакония для магов, как в Тевинтере.       Дориан усмехнулся и внимательно посмотрел на Солону.       — Для этого тебе придётся сделать так, чтобы с Инквизицией считались не хуже, чем с Церковью. Что ж, будем надеяться, что история, которую ты напишешь, выльется в правильном направлении и не повторит ту, при которой магов посадили на цепь.       — Кстати, я пришла за тобой, чтобы пойти писать историю вместе. Мы отправляемся закрывать Брешь.       Дориан усмехнулся и кивнул. Но когда Солона развернулась к двери, он остановил её:       — Я хотел спросить у тебя кое-что. Там в будущем ты сказала, что в тебе течёт скверна, это так?       Солона развернулась, приняв непринуждённый вид и ответила:       — Я соврала. Мне надо было, чтобы Алексиус подумал, что я смогу спасти его сына и дал нам вернуться.       — То есть Феликс…       — Я не избавила его от скверны, я всего лишь продлила ему жизнь, и он сможет обходиться без отцовских порошков, которые не давали хорошие результаты. Это всё, что было в моих силах.

***

      За замёрзшим озером, совсем недалеко от Убежища виднелись две фигуры. Стоя рядом с Коннором, который ковырялся с травами, Бевин всё пытался понять, как так вышло, что он согласился следить за этим придурком целых три дня.       Он вспоминал разговор с леди Амелл и всё не мог понять, как она заставила его на это пойти? Потому что она старше по званию? Или потому что ему хотелось впечатлить её из-за того, что он действительно в неё влюблён, как говорит Роланд?

Три дня назад.

      После выходки за завтраком у Тегана Бевин понимал, что расплата от командира Каллена придёт быстро. И Бевин старался избегать его. Но невозможно избегать командира, который лично следит за каждым солдатом. И как только Роланду это удавалось? Он овладел техникой исчезновения что ли? Хотя сейчас Роланду было не совсем сладко, ведь над ним измывался Блэкволл. И как он только умудрился достать Серого Стража? Каждый раз Блэкволл что-то кричит про сильверитовую броню. Но почему-то командир не особо спешил с наказанием.       — Не любишь Коннора, да? — Бевин услышал позади себя голос леди Амелл и вздрогнул.       «Вот и пришло наказание» — обреченно вздохнув, подумал он.       — Он убил всю мою семью, — ответил парнишка, сдерживая ярость, стоило ему только вспомнить Коннора. Он представил, что манекен это ненавистный маг и ударил по нему, что было сил.       — Понимаю, — сказала чародейка, прислонившись к соседнему манекену. — Хотя в ситуации с Коннором, я не думаю, что он виноват. Он был всего лишь оружием в чужих руках. Ты же не обижаешься на меч, когда он атакует тебя.       — У него был выбор, — фыркнул Бевин.       — Он хотел защитить свою семью.       Парнишка выпрямился. Недоверчиво посмотрел на чародейку. Он не может вот так простить его. Он убил большую часть деревни! Его семью, его друзей, родителей его друзей. Слишком много жизней он погубил.       — Ты слишком много думаешь о Конноре. Тебе надо отвлечься. Есть у меня одно задание, — сказала Солона, сложив руки на груди. — Хотя нет, оно тебе не подойдёт. Там нужна выдержка.       — Я смогу!       — Не, лучше поручу кому-нибудь поопытней.       Его это задело. После той удачной вылазки в Редклифф, она считает, что он не сможет сделать что-то ещё? Да он столько тренировался! Столько сил в это вкладывал, что он может выполнить чуть ли не любое её поручение! Более того, он хочет выполнить любое её поручение.       — Я справлюсь!       Она оценивающе посмотрела на него с ног до головы и Бевину стало как-то не по себе.       — Ну ладно. В общем… Не только ты ненавидишь Коннора. Здесь у него много врагов. Проследи за ним. Чтобы с ним ничего не случилось.       — Чего? — чуть ли не закричал Бевин. — Я не буду этого делать!       — Ты же сам сказал, что справишься. Говорил? Говорил. Только учти, если с Коннором хоть что-то случиться, я буду думать, что это ты сделал. И ты будешь считаться преступником.       Вот так его и наказали. И что хуже всего он сам же вызвался на это наказание. Первое время Коннор боялся Бевина, а тот мечтал его прибить. Просто взять какой-нибудь камень и ударить со всей силы по затылку, чтобы тот никогда не очнулся. Но потом он понимал, что маг слишком легко отделается. Бевин стоял рядом с ним и представлял различные способы расплаты. Ему было даже всё равно, что его будут считать дезертиром и убийцей. Он продумывал всё до мелочей, вплоть до своего побега и куда податься, чтобы его никто не смог найти какое-то время. А потом он вспоминал холодные глаза леди Инквизитор. И остывал. Она поручила ему это и он выдержит. Он докажет, что он уже не мальчишка. Если это его наказание и испытание, то он справится с этим.       — Я хотел извиниться, — подал голос Коннор, поворачиваясь к Бевину.       — Засунь свои извинения себе в жопу. От них ты не вернешь мне родителей.       — Я правда не хотел этого.       — Такие как ты должны сразу отправляться в Круг!       — Мама наняла мне учителя-мага, — продолжил юный маг. — она не…       — Значит твоя мать тупая орлессианская шлюха! — он буквально выплюнул эти слова в лицо Коннору.       И маг не сдержался. Он покраснел от злости и всё его смущение и виноватый вид куда-то пропали. Коннор ударил Бевина в глаз, да так, что у того потемнело всё в глазах.       Между ними началась драка.       За замёрзшим озером две фигуры слились в одну. Они дрались, падали и вскакивали друг на друга. Их никто не видел, никто не обращал на них внимание.       Ненависть и ярость слились между собой.

***

      Солона поправила перчатку на руке. Холодный ветер хлестал по щекам и женщина поёжилась, уткнувшись носом в пушистый мех плаща. За ней шли маги и все, которые были, храмовники. Искательница, выпрямив спину, шла чуть поодаль. Рядом шёл Каллен. Его лицо было сосредоточенно и напряжено. Солона знала, что он волнуется за неё. Рядом с Искательницей была Лелиана. Она не могла оставаться в Убежище, пока подруга будет рисковать собой. Был так же и Солас. Варрик тщетно пытался всех приободрить своими шутками, говоря, что сегодня вечером устроит попойку в честь закрытия, но его никто толком не слушал.       В долине было ветрено, сугробы, отливавшие зелёными искрами, у расчищенной дороги доходили до колен, а то и выше. Все шли в полном молчании, кроме Тетраса.       «Наконец-то я избавлюсь от тебя и от кошмаров!» — подумала чародейка, с пылающей ненавистью смотря на дыру в небе.       Отряд поднялся по полуразрушенным ступеням. Месяца два назад здесь были бои людей и демонов, лежали тела, обмотанные в окровавленную ткань и обгоревшие части тел людей, не выживших после взрыва. Сейчас же здесь был лишь белый и чистый снег.       По знакомой дорожке они поднялись к разрушенному холлу Храма и прошли к нужному им месту. Там, где всё началось, теперь должно закончиться.       То место, откуда некогда брала своё начало Брешь было всё тем же. Там был всё тот же красный лириум, всё та же наледь, но теперь там была скорее атмосфера печали, нежели страха. Здесь был совершён неизвестный ритуал, забравший жизни многих людей, эльфов и гномов, храмовников, магов, простых людей, церковников и знати. Здесь была убита Верховная Жрица Джустиния Пятая. И здесь Брешь наконец-то закроется.       Солона спустилась вниз, а Кассандра скомандовала магам расположиться по местам полукругом недалеко от Бреши. Солас встал чуть поодаль от Солоны и поднял голову вверх. Амелл сняла перчатку с руки на которой была «божественная» отметина.       — Ты справишься, — сказал Каллен. — Всегда справлялась!       — Рюшечка три дня готовилась к сегодняшней вечерней гулянке! — усмехнулся Варрик. — Поэтому мы обязаны не оплошать!       — Даже, если не получится, повод напиться так и так будет, — произнесла Лелиана. — Но мы готовы! Мы закроем эту Брешь и отомстим виновнику.       Кассандра дала знак магам и те подняв свои посохи пустили магию к метке. От них пошла мощная сила, чуть ли не разрывающая магия и в это же время изумрудный луч из руки Амелл соприкоснулся с Брешью. Она отозвалась на эту магию, облака быстрей закружили вокруг неё и магический луч из отметины Солоны сплелся с магией чародеев.       Амелл приложила все силы и когда они закончились — она пошатнулась и чуть не упала, благо Лелиана быстро подставила свою дружескую руку.

***

      Прикладывая холодный снег к опухшему глазу, Бевин старался отдышаться после драки. Коннор сидел рядом с ним и проводил те же манипуляции со своим кровоточащим носом. Их никто не разнимал, они сами прекратили, когда их озарила яркая, даже при дневном свете, изумрудная вспышка. А затем дрожь прошла по земле, и на дальнем склоне горы сошла лавина. Вибрация была такая мощная, что мальчишки прекратили свою драку и лёжа на снегу, они тяжело дышали и зачарованно смотрели на взрыв Бреши, которая через мгновение затянулась, оставив после себя полоску шрама. Теперь небо в том месте сияло различными оттенками зелёного с примесью голубого.       — А ты почему не пошёл закрывать? — недовольно спросил Бевин.       — Я отпросился. Я боюсь Бреши.       Бевин фыркнул и зачерпнул новую горсть снега.       — Где драться так научился?       — Ты думаешь, что ты один меня ненавидишь?! — прогнусавил Коннор, не отрывая снежного шара от носа. — Ты думаешь, что в Круге мы дрались с помощью магии? Да за одно лишнее заклинание храмовники нас чуть ли не в темницу отправляли.       — Пф, и поделом.       — Ты думаешь я сам хотел обладать этим… «даром»? Да я проклят им!       Бевин повернулся, посмотрел на Коннора внимательным взглядом, но ничего не сказал. Может леди Инквизитор действительно права и что незачем обижаться на меч, который атакует его? Тогда кто виноват в том происшествии? Ведь кто-то же должен!       — Ничего не скажем о сегодняшнем происшествии. Скажем, что упали, — сказал Бевин, вставая на ноги.       — Ты действительно ещё ребёнок, — проворчал Коннор. — Как будто наше командование в это прям поверит.       — Дело не в этом идиот! Дело в том, что это чисто наши с тобой разборки. А если мы скажем, что подрались, то это будет действительно по-детски. Я пошёл. Сегодня обещали пирушку!       Бевин ушёл, оставив Коннора одного.

***

      Убежище стало похоже на пчелиный улей. Люди бегали туда-сюда, в попытках на скорую руку создать пир. Радуясь выходному дню, многие воины отдыхали, другие помогали обычным жителям. Для всех это были приятные хлопоты. С довольными лицами одни выполняли поручения поварихи, другие бегали расчищали территорию, чтобы было много места для отдыха, развлечений и танцев, третьи следовали указаниям Жозефины, которая хоть и была уже уставшая, но очень радостная. Вечер обещал быть весёлым и радостным. Им всем, так долго не хватало хотя бы малейшей победы.       Хотя закрытие Бреши нельзя было назвать малейшей победой. Но столько задач теперь предстало перед Инквизицией.       Даже погода, казалось, имела хорошее расположение духа. Ясное солнце светило над головами людей, облака отступили прочь и даже не было сильного ветра.        — Как ты себя чувствуешь? — спросил Каллен, обратившись к Солоне.       Они сидели за небольшим импровизированным столом в виде пустого ящика. На нём лежала шахматная доска.       — Уже лучше.       — Через тебя прошёл сильный поток магии.       — Я думала меня разорвёт на части, но, как видишь, всё в порядке.       Каллен протянул руку в сторону доски:       — Белые ходят первыми.       Солона сделала ход. Сидеть на ящичке поменьше, чем тот который заменял стол, было не удобно. Ей хотелось откинуться на спинку, расслабиться, оказаться в уютном маленьком кабинете с камином. С завтрашнего дня они начнут поиски более удобного места для Инквизиции, чтобы не было стыдно пригласить знать и устраивать приёмы. Инквизиция выйдет на новый уровень.       Но пока.       Пока что они находились среди Морозных Гор в маленькой деревне.       — Ты веришь, что всё задумано Создателем? — спросила Солона.       — Возможно. А что?       — Чародейка, — хмыкнула она. — и храмовник. Твой бог явно не лишён чувства юмора.       Они сидели чуть поодаль от основного копошения людей и наслаждались своим выходным. Они наслаждались обществом друг друга. Они изменились за столько лет и сейчас узнавали друг друга заново. Между ними больше не было никаких границ, а потому общение протекало свободно, непринуждённо. Они рассказывали друг другу забавные истории, что приключились с ними. Игра в шахматы была всего лишь предлогом побыть вместе. Разговорившись, они забывали сделать ход и партия затягивалась.       — Чего ты пыталась добиться этим ходом? — спросил он, смотря на ход Амелл.       — Ну, отвлечь тебя, — ответила Солона.       Каллен хмыкнул, рассматривая черно-белое поле битвы резных фигурок.       — Как ты Мор-то победила с подобными стратегиями? — спросил он.       — Что я слышу? Удачную шутку? Издёвку? У кого ты украл чувство юмора?       — У тебя, пожалуй. Как и ферзя, — усмехнулся он, забирая фигурку и передвигая свою в сторону короля. — Я выиграл.       — Да чтоб тебя. Заново! Требую реванша! — со всей строгостью на лице, но весьма игривым голосом произнесла она. — Чур я хожу чёрными, походу они более удачливые.       Каллен рассмеялся, любуясь ей. Ему было хорошо и легко с ней, и дышалось полной грудью. Он даже не вспомнил про Инквизицию, не заикнулся о ней. И час, проведённый за первой партией, показался минутой. А ей нравилось быть с ним точно так же как и ему. Им столько всего предстояло наверстать.

***

      Небо было ясное, и горы высились, черные на черном, — только их снеговые шапки белели при луне. Шрам Завесы переливался изумительно красивым свечением, придавая ночи таинственность. С высоты птичьего полёта, среди чёрно-белых хребтов гор и белоснежных долин, Убежище выглядело, как яркое игривое пятно.       Звуки пиршества отдавались эхом от гор. Довольные жители Убежища отмечали самый долгожданный день с тех самых пор, как произошло несчастье на Конклаве. Каждый чувствовал неимоверное облегчение. Словно целая гора с плеч упала и даже дышать стало легче. Бард завела быстрый мотив и кто-то из солдат вскочив на ноги, подхватил мимо проходившую девушку. Они закружились с ней в танце. Девушка, вся красная, визжала и смеялась.       Даже ворчливый Адан веселился и хохотал над несмешными шутками солдата.       Варрик и Бык травили байки и на лице Кассандры была непринуждённая улыбка. Сэра и Блэкволл, казалось, доставали Соласа, но тот отвечал им острым словцом, вводя последних в замешательство, которое быстро перерастало в смех.       Солона сидела на каком-то ящике в окружении своих советников.       — Ох, я столько всего не успела, — виновато произнесла Жозефина. — Я бы заказала ваши любимые пирожные, будь у нас больше времени.       — Всё в порядке, — успокоила её Солона. — Отмечать по-крупному будем, когда поймаем этого Старшего.       — Меня беспокоит то, что храмовники убили нашего посла, — задумчиво сказал Каллен. — Из-за чего нам и пришлось брать магов.       — Может они уже все на красном лириуме? — предположила Солона. — А он вызывает гнев и потерю контроля.       — Ты видела красный лириум в будущем и в Храме он тоже появился. Связанно ли это как-то со Страшим? Вдруг он захватил храмовников?       — В любом случае обсудим это завтра, — улыбнулась Солона. — У нас праздник…       Она не договорила. У неё перехватило дыхание и внутри всё как будто сжалось, а потом напряглось от тревоги. Было ощущение, что в её нутро вливают яд, что он расползается по её крови, повышая температуру тела. Её советники что-то говорили, но Солона ничего не слышала, кроме усиливающегося Зова. Она чувствовала порождение тьмы и море скверны, которое сжималось, окружая её со всех сторон.       — К нам кто-то идёт, — произнесла Амелл, прервав весёлое общение советников.       — Кто? — спросил Каллен, непонимающе смотря по сторонам.       — Порождение тьмы.       Ей показалось, что в Убежище повисла тревога — даже воздух сгустился, а языки костра, что горел в центре на нижней площадке, судорожно плясали, словно охваченные нетерпением. И на фоне этого плясали люди, радуясь победе, что совсем не вписывалось и выглядело нелепо.       А потом забил колокол и рог пропел длинную скорбную мелодию, которая холодила душу.       Веселье прекратилось в тот же миг. Ошеломлённые жители и солдаты переглянулись между собой. Солона спрыгнула с ящика, посмотрела на горы и замерла. Один за одним загорелись факелы, превращая тропу среди гор в огненную реку. Войско спускалось прямо к ним.       — На нас движется войско! — кричал солдат, подбегая к Каллену.       — Вот это новость! Очень вовремя! — со злостью в голосе съязвил командир, грубо отбирая у солдата подзорную трубу.       Они ведь не готовы! Большая часть воинов вообще еле на ногах стояла каких-то пару минут назад! А маги и вовсе были уставшими после закрытия.       — С каким знаменем? — спросила Жозефина.       — Ни с каким.       — Ни с каким? — удивилась леди посол.       Солона чувствовала, как страх проникает в её кровь, заставляя сердце бешено биться.       А потом пришла мелодия. Манящая, завлекающая, как песня сирены. Музыка погружала её в эйфорию и тихий голос обещал ей лучшую жизнь. Амелл тряхнула головой, отгоняя звуки, что вторгались в её мысли, что нашёптывали ей предательство, заставляя обернуться против своих. Шёпот говорил, что она должна отступить, чтобы родился новый мир.       Началась паника. Люди разбежались по домам, надеясь скрыться от войск, хотя это было глупо. Но они искали стены, которые просто укроют их от зрелища боя и врагов.       — Нам нужен… — начала Солона, но была перебита грохотом во входные врата. — план.       — Я не смогу войти, если вы не откроете! — кричал юношеский почти испуганный голос.       — Кто-то остался с наружи? — спросила Амелл, подбегая к вратам.       — Стой! — кинулся к ней Каллен, но не успел.       Солона открыла врата и перед ней оказался храмовник в массивных доспехах. В руке у чародейки тут же образовался огненный шар. Но храмовник упал лицом вниз. Позади стоял юноша в дурацкой огромной шляпе. Он был одет в тысячу раз зашитую-перешитую рубаху. Светлые волосы торчали из-под шляпы в разные стороны.       — Я Коул, — представился он. — Я пришёл, чтобы предупредить. Помочь. Люди идут навредить вам. — он подошёл ближе. — Храмовники идут, чтобы убить вас.       — Храмовники? — подскочил Каллен, отпугнув бедного юношу.       — Красные храмовники вместе со Старшим, — ответил Коул. — Вы его знаете? Он вас знает. Вы отняли у него магов.       На уступе появилось огромное порождение тьмы и рядом с ним человек в доспехах из красного лириума. У Солоны перехватило дыхание, сердце упало куда-то в пятки. Неужели Архитектор не один? Она отступила назад, чуть не споткнулась о выступающий камень и начала задыхаться. От порождения тьмы исходила мощная удушающая волна скверны… и Зов. Мелкая холодная дрожь страха зародившаяся где-то под ложечкой расползлась по всему телу и отозвалась в кончиках похолодевших пальцев.       Она ухватилась за руку Каллена.       — Нам нужен план. Хоть какой-то! — её голос был почти истеричным.       — Убежище — не крепость. Оборонять её не получится. Того человека в броне я знаю, он так просто не сдастся. Надо перехватить инициативу, иначе против той твари мы не выстоим. Мы обрушим на них лавину с помощью требушетов. — сказал Каллен, доставая меч и разворачиваясь к собравшимся воинам и магам. — Маги! Вам разрешается вступить с ними в бой! Там Самсон, он так просто не сдастся. От храмовников держать дистанцию, чтобы не лишиться магических сил! За Инквизицию! За свою жизнь! За всех нас! — крикнул он, направив меч на наступающую армию.       И начался бой за право существовать, за веру, за Тедас.       Лучники заняли уступы и посыпались огненный стрелы, пущенные во врагов. А затем и яркие вспышки заклинаний.       Каллен и Солона сражались спина к спине, прикрывая друг друга, успевая помочь остальным. Красные храмовники наступали небольшими волнами и группами. Словно противники пытались измотать их. Магические заклинания летели во врагов, сверкали в ночной темноте. Стихия бушевала вокруг деревни. Воздух чуть ли не дрожал от такого обилия магии и казалось Завеса разорвётся вновь.       Белоснежный снег окрасился в кроваво-красный цвет.

***

      Роланд не был готов к бою. Создатель! Он ведь никогда никого не убивал. Ему казалось, что его сейчас вывернет наизнанку от страха, что он прямо сейчас на глазах у всех наделает в штаны. Сжимая тонкую фигурку орлессианки, он наконец посмотрел в её глаза и решимость появилась сама собой.       — Ты должна спрятаться! — крикнул он.       В её огромных глазах был только страх. Она лишь кивнула, явно позабыв все слова и побежала. А Роланд отправился за оружием.       Сегодня он попробует вкус боя, вкус крови: чужой и собственной.       — Защищайте требушет! — крикнула какая-то воительница.       И Роланд кинулся туда. Он не понимал зачем им необходимо это делать, зачем защищать эту махину, но на поле боя вопросов не задают, на поле боя не сомневаются и без вопросов исполняют приказы.       Сначала его движения были нерешительными. Он не любил насилие, он не принимал даже мысль об убийстве, всё вокруг казалось нереальным. И это чувство усилилось. Что он здесь делает? Он никогда не был солдатом. Это безумие. Но что можно было сделать? Его друзей ранили и убивали у него на глазах.       Он видел магические потоки исходящие от их Инквизитора и как его командир оттесняет храмовников от неё, не давая им воспользоваться своей силой. Он видел, как маги пытаются помочь, оттаскивая раненных, прикрывая других воинов.       Всё вокруг громыхало и сверкало различными цветами от магических заклинаний.       Лучники пустили стрелы на подступающие отряды и огненные ленты тянулись за ними ярко пылая на тёмном небе. Огненный ливень из стрел обрушился на врагов.       И всё же, ему казалось, что он спит. Ему захотелось проснуться.       Но очнулся он, когда его чуть самого не ранили. Его оттолкнули, да так, что Роланд упал на задницу в снег. Блэкволл, стоя перед ним, щитом сдерживал удар венатори.       — Вставай, Роланд! — крикнул Серый Страж.       Блэкволл оттолкнул врага, нанёс удар и они сошлись в страшном танце на мечах. И тогда Роланд проснулся. Он схватил свой меч и с громким неистовым криком, из-за чего охрип, напал на венатори и ударил по доспеху в районе руки. Враг ощутил боль и отвлекся на неё. Воспользовавшись моментом, Блэкволл ударил щитом его по лицу и тот грохнулся на землю.       — Добивай! — в эту же секунду крикнул Страж.       И меч Роланда вошёл прямо в горло врага, как разогретый нож входит в масло. Парнишке поплохело от того как мужчина корчился в предсмертных конвульсиях. Он думал, что его сейчас вывернет наизнанку, но времени не было. Враги наступали на них.

***

      Послышался протяжной скрип и требушет выстрелил снарядом прямо в гору, где была пылающая река факелов. А затем выстрелил следующий.       Лавина обрушилась на войско врагов, сократив их количество и оттеснив их назад. Каллен и Солона облегчённо вздохнули, думая, что остатки будет проще добить.       Но всё испортил дракон, пролетевший над их головами. Всего за пару атак он разрушил требушеты. Тела людей раскидало в разные стороны, те, кто был рядом и вовсе были сожжены до горстки праха. И вся радость прошла. И вместо неё пришли страх и отчаяние.       — Надо уходить! Церковь — единственное здание, которой выстоит против этой… твари — скомандовал Каллен, а затем развернулся к основной массе войск. — Все в церковь! — крикнул он.       Огромная тварь, пропитанная скверной, похожая на архидемона летала над головами, превращая всё в пепел.       Враги наступали со всех сторон. Над головами летал дракон, поджигая дома и людей. Они кричали в огненной ловушке. Сгорали и корчились под обрушенными домами. Таверна пылала.       — Рози! — кричал Роланд, бегая по Убежищу.       Он бежал к ней. Он знал, что она спряталась именно в таверне. Он боялся, что не успеет. Его останавливали враги. Они нападали и Роланд отбивался как мог. Их было так много. Некоторые и вовсе были похожи на чудовищ из кошмаров.       — Рози! — кричал он.       Храмовник напрыгнул на него. Роланд едва смог увернуться. Он упал, успел подставить меч, чтобы парировать удар. Но силы были неравны. Враг, напичканный красным лириумом был в разы сильнее. Роланда спас Железный Бык. Огромной ручищей, он схватил врага за шкирку и откинул его на землю.       — Найди себе кого-нибудь равного! — крикнул кунари и с довольной ухмылкой приготовил двуручную булаву.       Он крутанул свою булаву и впечатал врага в стену дома.       Бык наклонился к Роланду:       — Идти можешь?       Парнишка испуганно кивнул, но продолжил сидеть на белом снегу, всё ещё пытаясь отойти от шока. Кунари поднял юношу за грудки, совсем как пушинку, и поставил на ноги.       — Давай вставай, — говорил Бык. — Беги в церковь! Ну пошёл-пошёл! Быстрее!       Но он не мог бежать к церкви. Ему надо было найти Розель! Юноша помчался сломя голову к таверне. Увидел Розель, выбегающую наружу. На лице заиграла улыбка.       Мощный поток осквернённого пламени обрушился прямо на девушку и таверну, преграждая путь к церкви. Всё было в огне.       Роланд закричал. Неистово, почти как зверь.

***

      Вся вера в благородство войны и героические битвы умерла в эту ночь. Среди отвратительной резки, когда друзья и враги одинаково корчились на окровавленном снеге, когда отчаянные крики умирающих звенели у него в ушах, когда даже воздух казался загустевшим от резких запахов пожара, пота, крови и дерьма — Бевин понял, как прав был Роланд. Нет ничего благородного в битвах. Никакое геройское звание и почести не стоят смертей и подобной резни.       Он понял насколько выглядел глупо, насколько был мал.       Бевин сражался с врагами, используя все свои знания и навыки, какие оттачивал, лупя соломенный манекен и понимал насколько он был не готов к такой бойне. И дело было даже не в его технике, а в том, что манекен не дёргается в конвульсиях, он не состоит из плоти и крови, он не воняет после смерти. Манекен всего лишь солома, а враг всего лишь в голове.       И Бевин боялся. Он чувствовал леденящий страх внутри себя. Он хотел сбежать, куда-нибудь по-дальше, хоть под юбку к сестре.       — Роланд! — кричал Бевин, надеясь найти друга, ведь тот совсем не воин.       Он отлынивал от тренировок и потому Бевин боялся, что друг где-то корчится в луже своей крови, среди кучи трупов.       Вокруг была бойня, крики, пожар и хаос. Бевина окружили двое храмовников. Он отбивался своим одноручным мечом, как мог и как умел. Но бой был неравный. Юноша отразил удар одного, уклонился от удара второго, еле устояв на ногах. Он тратил на них слишком много сил. Он чувствовал, что руки его становятся железными, жесткими, как меч, который он держал в руке.       Храмовник резанул его сзади колена и Бевин упал. А рядом рухнул и храмовник. Из глаза торчал арбалетный болт. Кто-то из Инквизиции спас его. Второй храмовник атаковал юношу, но тот выставил меч вперёд, направив его прямо в горло. Он не думал об этом манёвре, скорее сделал это из-за страха. Кровь хлынула на юношу. Бевин перевернулся и его стошнило.

***

      Роланд обнаружил, что ненавидеть легче не думая. Когда лица врагов были только бледными пятнами в шлемах, не трудно было молотить мечом, стараясь отделить от тел вопящие головы и колющие руки, пытаясь скорее убить ненавистную тварь. Теперь он не боялся, весь страх, что был в нём, вся нелюбовь к насилию, сгорели в пожаре ненависти.       Он бил и бил, и каждый новый удар был сильнее предыдущего. Когда враги поднимали свое оружие, чтобы защититься, он ударял по запястьям и кистям рук.       Роланд увидел, как Бевина рвало. Он находился среди двух убитых храмовников и выплёвывал содержимое желудка. Дурак, мечтающий о славе, совсем забыл, что они находятся на поле битвы. Пока его друг ползал на корячках, на него напал новый враг и Роланд кинулся на помощь. Бевина сегодня он не потеряет!       Храмовник пнул Бевина, заставив упасть на землю, прижал его ногой и занёс меч. С диким рыком, Роланд кинулся на врага, резанул по сгибу ног. Храмовник упал, прямо на Бевина, придавил его к земле. Роланд оттолкнул врага и не церемонясь, не думая, без прежнего отвращения вонзил свой меч в тело врага. Он не чувствовал ничего, кроме огня ненависти в груди и судорожной потребности убивать тварей.       Тяжело дыша, Бевин перевернулся на спину и остолбенел, увидев своего друга, который ненавидел насилие.       Роланд был весь в крови, частично собственной, частично вражеской и лицо у него было мокрым от слез. Юноша протянул руку другу. Бевин обхватил её и встал на ноги, благодарно смотря на него. Сжимая друг другу руки они смотрели друг другу в глаза, словно делились решимостью.       Многие пали перед лицом страха. Но не они. Не сегодня.

***

      Каллен спас кого смог, кого успел. Он загонял всех в церковь и прикрывал им отход. Хотя многие не могли добежать из-за дракона, который сжигал всё сверху. Эта была страшная битва. Неравная и Каллен думал, что последняя в его жизни.       Враги подступали к церкви. Резерфорд увидел, как канцлер Родерик, помогая хромающей магичке, быстрым шагом направлялся к церкви в нескольких ярдах от него. Им преградил путь красный храмовник и Каллен кинулся на помощь. При всё своём желании он всё равно не успел бы. Родерик, оттолкнул магичку, приняв удар на себя.       Каллен рубанул мечом, отвлёк врага на себя.       Юноша в дурацкой шляпе, подхватил канцлера и помог тому добраться до церкви. Отбив врага, он осмотрелся и увидел как его лейтенанта добивают на другом конце лестницы. Изо рта Фаррелла брызнула кровь и он упал лицом вниз.       Невозможно оказаться в нескольких местах одновременно и спасти всех — это Каллен усвоил давно. Но потеря друга с которым он прошёл восстание магов, беспорядки в Киркволле и взрыв на Конклаве была невыносима. Его убили прямо у него на глазах. Каллен закричал, кинулся к врагам, но чья-то рука сжала его плечо. Он обернулся. Это была Солона.       — Ты прыгнешь в толпу! — крикнула она, оттягивая его. — Ты его уже не спасёшь!       Она потянула его и Каллен, повинуясь, побежал за ней.

***

      Ворота с грохотом закрылись за их спинами, когда они вбежали в церковь — последний оплот защиты. Солона согнулась, чтобы отдышаться. Горло драло и разрывало изнутри, ноги гудели, а сердце грозилось выпрыгнуть наружу, сломав рёбра.       Но хуже всего был Зов. Манящий к себе. Ей, казалось, что если она потеряет последние капли самоконтроля, то обернётся против своих друзей. Её тянуло наружу, к порождению тьмы, как металл тянется к магниту.       Раненные стонали в церкви. Канцлер сидел на полу, прижавшись спиной к каменной колоне. Его ряса пропиталась кровью. С конца коридора к Солоне примчался Кромсай. Чародейка облегчённо вздохнула, увидев своего четвероного друга в целости и погладила того по голове. Следом за ним выбежала Лелиана, Кассандра, Дориан и Солас.       — Ситуация тяжелая, — начал Каллен, он задыхался после боя. — Сначала время удалось оттянуть, но дракон свёл всё на нет.       — Однажды я видел архидемона, — Солона услышала тихий голос Коула. — Это было в Тени. Выглядел он точно так же.       — Да мне плевать как он выглядит! — сорвался Каллен, повернувшись к парнишке из-за чего напугал его. — Он открыл путь армии. Они перебьют всех в Убежище!       — Старшему не нужны все, — сказал Коул. — Только Инквизитор.       Солона выпрямилась и посмотрела на Коула.       — Если ты знаешь об этом, то может и знаешь зачем я ему нужна? — спросила она.       — Его больно слушать. Он слишком громкий. Ему не нужны все, только ты, но остальных он всё равно перебьёт. Мне он не нравится.       — Ему не нравится! Надо же! — воскликнул Каллен, но постарался взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, набрав воздух в лёгкие и выдохнул. Каллен подошёл ближе к Солоне. — Боюсь, никакая тактика нас не спасёт. Пока что его задержала только лавина. Мы можем повернуть оставшиеся требушеты и обвалить склон.       — Это завалит всё Убежище.       — Мы и так умрём. Но хотя бы сможем решить как. У многих и этого выбора не было.       — Я вступал в Инквизицию не для того, чтоб вы мне гору на голову свалили! — крикнул Дориан, вмешиваясь в разговор.       — А какой по-твоему у нас есть выход? — сорвался Каллен.       — Подождите, — вступила Лелиана. — У нас же есть тоннели, которые мы постоянно находили, обследуя Убежище.       — Мы сможем незаметно к ним пройти? — спросила Солона.       — В церкви… есть потайная дверь… ведущая к этим тоннелям, — канцлер говорил медленно, тихо, делая большие паузы. — Я… могу показать.       — Мы сбежим и он всё равно последует за нами, — сказала Солона. — Я в этом уверена. Мы не укроемся от него в горах.       — Солона… ты не можешь этого сделать! — произнёс Каллен, хватая её за руку. Он решительно, с некой злобой, смотрел в её глаза.       Амелл почти его не слышала. Она слышала только мелодию, которая была повсюду, проникающе-нежную, но пугающе подчиняющую, как могучий прилив. На мгновение она поднялась так высоко, что, казалось, вышла за пределы восприятия смертных.       Этот звук пронизывал всё её существо. Какая-то часть её стремилась последовать призыву этого зова. И она уже не могла сопротивляться.       — Если эта тварь пришла за мной, то пусть готовится сражаться!       — Ты — Инквизитор! Ты не можешь оставить нас! — чуть ли не кричал Каллен. — Скажи ей! — он повернулся к Лелиане.       — Он прав, Солона.       — Инквизиция — это не я! — сказала Солона. — Инквизиция — это идея! Это цель! Цель восстановить порядок! Победить зло и построить новый мир для магов и храмовников! Это цель отомстить за убийство Верховной Жрицы и тысячи невинных людей! На мне Инквизиция не заканчивается! Идею и цель нельзя просто так убить! От неё нельзя отказаться из-за смерти командующего! Вы и все остальные видите в Инквизиции орден, который должен поставить всех на колени, с которым все должны считаться! Да — это так! Но считаться ради того, чтобы маги и храмовники больше не устраивали катастроф. Ради того, чтобы мы смогли достучаться до всех об опасности от венатори! Инквизиция сможет и обязана жить после меня. Найдите Хоука, если вам так нужны Амеллы. Найдите и отомстите. А я отвлеку Старшего от вас, чтобы вы смогли добраться до безопасного места. Мне нужны добровольцы, что пойдут со мной заряжать требушет! — громко крикнула Солона, обращаясь к солдатам.       Сначала все смотрели на неё. Мало кто захотел бы проститься с жизнью. Она их понимала. Она и сама не хотела рисковать собой, но её манила эта мелодия. Она почти не отдавала себе отчёт. Она хотела пойти туда… к Старшему. Солона даже не понимала по своей воли она это делает или нет. Всё в голове смешалось.       Сначала выступил один воин, потом другой. И так набралось четыре добровольца, готовых отдать жизнь ради других. Прихрамывая, к ней подошёл Бевин. Он был весь в крови… и слезах.       — Я тоже, — сказал он.       — О, Бевин, — произнесла Солона, стирая запёкшуюся кровь с его щеки. — Хромой ты будешь мне обузой там.       — Но я хочу!       — А я тебя не беру! Ты ранен и хромаешь.       — Пойдём, герой хренов, — охрипшим голосом произнёс другой парнишка, оттаскивая Бевина.       Юноша брыкался, говорил, что сможет, но не был в силах даже противостоять своему другу.       — Лелиана, присмотри за Кромсаем, — сказала Солона, смотря на подругу. — Я не хочу, чтобы он пал здесь.       — Я тебя не пущу, — возразила женщина. — И уведу так же, как увели Бевина.       — Ох, — закатив глаза, вздохнула Солона. — Ты обязана пустить меня. Иначе Инквизиция падёт и тёмное будущее настанет. А я обещала одному дорогому человеку, что не допущу подобного.       Лелиана сжала губы, долго смотря на подругу. Но потом кивнула.       — Пойдём, Кромсай, — сказала она, подзывая пса за собой.       Кромсай только рыкнул и подпрыгнул к хозяйке, прижавшись телом к её ноге. Он не собирался отпускать её. Пару минут Лелиана звала его к себе. Солона отталкивала его как могла, но пёс, скуля сжался у ноги чародейки. Им помог Солас, который приложив руку к псу усыпил его с помощью заклинания.       — Для меня было честью идти за тобой, — сказал Солас. — Это меньшее, что я мог сделать для тебя.       Амелл кивнула ему в знак благодарности. Лелиана и Солас утащили пса. Кассандра подошла к Солоне.       — Я была не права, — сказала она. — Когда я впервые увидела тебя, ты обвинялась в преступлении и твои… язвительные комментарии только раздражали. А потом вы с Варриком спелись и раздражали вдвойне. Но… ты… ты справилась с Брешью и магами, и теперь я не сомневаюсь в выборе Джустинии Пятой.       — О-о-о, Кассандра, — протянула Солона. — Спасибо. Для меня было честью сражаться рядом с тобой. Правда. Хоть мы и не всегда были согласны во мнениях.       Кассандра сглотнула подступивший к горлу комок, её скулы дёрнулись. Она кивнула и нехотя, развернувшись, ушла.       Последним остался Каллен. Он смотрел на неё, мотая головой, будто не веря, что она сейчас уйдёт в последний бой.       — Я тебя не пущу! — сказал он и сжал её руку.       — Ты должен.       — Я никому ничего не должен! В тот самый момент, когда я наконец почувствовал себя счастливым, ты решаешь оставить меня?!       Ей было страшно. Никто даже не представлял, что ей сейчас очень-очень страшно. Там, за огромными дверьми церкви, находятся враги и огромный дракон летает в тёмном небе, паля всё вокруг. Но её тянуло туда.       — Ты думаешь мне этого хочется?       — Я иду с тобой.       — Нет! Инквизиции нужен командир армии…       — Как там? Инквизиция — это цель, так? — перебил он её. — Значит найдут нового. Я. Иду. С тобой!       Прикрыв глаза, она кивнула, понимая, что не сможет его отговорить. Она и сама поступила бы так же.       Неужели таков её конец? Героически пожертвовать собой в тот самый день, когда ещё утром она была окрылена от счастья? — думала Солона, еле сдерживая подкатывающиеся слёзы.       Если Создатель существует, то он действительно садист.       Солона почувствовала, как Каллен обхватил своей рукой её за шею и поцеловал. Так, как целуют в последний раз. Очень-очень нежно, но с толикой горечи, а потом прижал к себе, сильнее впиваясь в её губы. На его губах чувствовался металлический привкус крови и чего-то солёного, скорее всего это были её слёзы.       — Сделаем это вместе, — дрожащим голосом прошептал он, прислоняя свой лоб к её.       Чародейка кивнула и слеза покатилась по её щеке, оставляя очередную мокрую дорожку, и Каллен нежно вытер её, попытавшись ободряюще улыбнуться.       Расправив плечи, он пошёл к вратам церкви. Солона пошла за ним, но кто-то резко её остановил, схватив за плечо и заставив развернуться к себе. На секунду она испугалась, увидев перед собой края огромной шляпы.       — Он твой якорь, — шептал Коул. — Твой свет во тьме. Исполни обещание.       Он исчез так же быстро, как и появился. Несколько секунд Амелл не шевелилась, чувствуя как волоски на теле становятся дыбом. «Кто он такой этот Коул?» — пролетело в её голове.       — Солона?! — окликнул её Каллен и она пошла за ним.

***

      Никто не говорил и даже не думал, что будет легко. До последнего солдата они защищали требушет, ожидая сигнала. Мана у Солоны была на исходе, а лириум и вовсе закончился. Пот под шлемом у Каллена тёк рекой, стекая на глаза. Они стояли до последнего, оставшись вдвоём.       — Надо действовать, — произнесла Амелл. — Сейчас!       — Мы не дождались сигнала.       — Если мы не сделаем это сейчас, то все смерти будут напрасны.       Каллен кивнул и подбежал к рычагу, последний раз взглянув на небо, надеясь на сигнал. Дракон пролетел над их головами, сделал полукруг и из его пасти вырвалось кроваво-красное пламя с запахом лириума и скверны. Солону откинуло назад, а Каллена отбросило от требушета. Шлем слетел и мужчина больно ударился головой. Свет в глазах померк и в ушах появился гул. Он ничего не слышал и несколько минут приходил в себя.       Среди пламени, охватившем их небольшую площадку появился Старший. Огромное порождение тьмы. И настала тишина.       — Довольно! — скомандовал он, останавливая дракона.       Каллен тряхнул головой, пытаясь отогнать гул в ушах. Он попытался встать, но руки тряслись и колени дрожали, в теле была ужасная слабость после долгого боя.       Порождение тьмы подошло к Солоне.       — Ты играешь с силами, которые не можешь осознать. С этим покончено, — сказал Старший.       — Покончено? А я только разогрелась, — съязвила Солона.       — Как интересно, что ты пытаешься противиться мне. Но ты падёшь передо мной на колени, как и все остальные.       — Можно не сегодня? Колено болит с самого утра.       Каллен услышал её крик от боли и словно пробудился. В теле тут же появились силы, последние силы. Он решительно встал, вышел из-за требушета и остолбенел. Вблизи Старший был до ужаса отвратительным. Броня словно была вживлена в его кожу, рёбра торчали по бокам, а на лице наросты красного лириума.       — Всё ещё противишься, — сказал он. — Я пришёл за Якорем и сейчас я его заберу.       — Да пожалуйста, мне твой Якорь не сдался!       — Ты сама во всём виновата. Ты прервала ритуал, который готовился долгие годы. И вместо того, чтобы умереть, похитила самое сокровенное. Не знаю как ты выжила, но эту «божественную метку», которой ты размахивала, я создал, чтобы взойти на небеса. А ты, моим Якорем свела на нет всю мою работу! Какая дерзость!       Сфера в его костлявой руке загорелась и Солона истошно крича упала на колени, хватаясь за руку на которой была метка. Каллен кинулся к ней, но был остановлен драконом, который заметил его.       Старший не обратил на это внимание, он был слишком занят дерзкой девчонкой.       — Восхваляй меня, ибо я прерву ту тишину, что была вам ответом!       Дракон дыхнул зловонным дыханием в сторону Каллена и тот сделал шаг назад, прижавшись спиной к требушету.       — Да кто ты такой вообще? — тянула время Солона. — С чего ты возомнил себя богом?       — Некогда я вторгся в Тень, во имя других, во имя служения Древним Богам империи во плоти. Я увидел лишь хаос и распад. Мёртвый шёпот. Тысячу лет я был в смятении. Пора покончить с этим. Я собрал волю, дабы вернуться под своим именем и никаким другим. Дабы восстановить зачахший Тевинтер и исправить осквернённый мир.       — Под своим именем?       — Имя моё Корифей! Возжелай мне успеха, ибо я видел трон богов. И он был пуст.       — И ты решил, что твоей жопе на нём будет хорошо сидеться?       Он снова применил магию и Солона закричала, сжалась на снегу, как маленький испуганный ребёнок, которому причинили боль. Каллен снова ринулся, но дракон открыл пасть.       — Подчинись мне! — слышался голос Корифея за громким криком Солоны. — Раз ты украла мой Якорь, то ты откроешь мне путь в Тень. Подчинись!       Она подняла голову, нашла Каллена взглядом и сжала зубы. Корифей проследил за её взглядом.       — Убей его, — приказал он дракону.       — Нет! — крикнула Амелл.       Она откинула от себя порождение тьмы и в те же секунды, собрав всю свою ману возвела огромную ледяную преграду, окутанную барьером, между Калленом и драконом. Огонь столкнулся с барьером. Солона вскочила на ноги и подбежала, снова отшвырнув Корифея. Поток огня разрушил барьер, добрался до льда и стена таяла. Каллен метнулся к рычагу и требушет выстрелил в гору.       Амелл выставила руку, сотворив последний свой мощный барьер, чтобы сдержать огненное дыхание дракона. Пламя очертило их полукругом и пылало позади Солоны. Тратя последние силы, она продолжала сдерживать пламя. Из её носа пошли струйки крови.       Сжимая челюсть, Амелл со странной решимостью смотрела на Каллена. Когда он понял, что она собралась делать, то было уже поздно. Солона магией откинула его в сторону от требушета.       Он рухнул на землю, пару раз кувыркнулся через себя и попал в яму, что вела к тоннелям. Каллен ударился головой. Последнее, что он успел сделать — это перевернуться, чтобы увернуться от падающих камней и досок. Он словно падал в какую-то пропасть, всё глубже и глубже, тьма сгущалась.       Мир в его глазах померк и Каллен погрузился в темноту, потеряв сознание.