Стокгольмский синдром

      Локи осторожно, чтобы не напугать стал подходить к Бартону. Стрелок начал озираться в поисках того, чем можно приложить врага. Трикстер хмыкнул, ненависть, это хорошо. Достаточно сильное чувство для того, чтобы не сломаться, хотя было понятно, что поведение у Клинта истеричное и нестабильное. — Френсис, — тихо сказал Локи, — просто ляг на спину и расслабься. Я не сделаю больно, просто сменю повязку и всё. — Клинт ощерился и мотнул головой. Локи посмотрел на него, глаза сверкнули и он щёлкнул пальцами. Невидимая сила вдавила Бартона обратно в кровать. Таз приподнялся, ноги сами собой разъехались в разные стороны.       Клинт попытался биться в невидимых путах, но это было бесполезно. Он смотрел, как Локи спокойно разложил на куске белой ткани пинцеты и какие-то инструменты непонятного назначения. Выставил в ряд флаконы и банки с мазями. Потом присел на край кровати между разведённых ног пленника, подсунул подушку ему под крестец и тихо сказал: — Вот в принципе и всё, для того чтобы оказать тебе помощь, мне не требуется твоего согласия, — Клинт выматерился, а Локи продолжил как ни в чём не бывало, — я не хочу тебя больше ни к чему принуждать. — Клинт недоверчиво посмотрел на Локи и горько усмехнулся. — Ты понимаешь, что если не сменить повязку внутри, то будет воспаление. Боль станет настолько невыносимой, что ты просто взвоешь.       Умом Клинт понимал, что Локи прав, но то, что он вытворял с ним. Если побои и раскуроченная спина ещё как-то укладывались в его голове, то разодранное нутро было уже за гранью добра и зла, хотя он и слышал о таком древнем обычае викингов. Поэтому он просто прошипел: — Загрызу тебя. — Приятно слышать, что ты хоть что-то соображаешь. Давай с тобой поступим так, — Локи взглянул в глаза Бартона, — я сниму магию с тебя, но ты позволишь мне обработать раны. Выбор у тебя такой: либо я обработаю твои раны насильно, либо ты позволишь мне это сделать добровольно. Локи посмотрел в лицо своего Френсиса, тот зажмурился от унижения, он не знал, что будет и судорожно подбирал правильный ответ. Наконец он тихо попросил: — Сними свою магию, — почти шёпотом сказал Бартон и зажмурился. Он замер в ожидании надменного хохота, оскорбления или насмешки, поэтому был удивлён, когда по телу прошла волна тепла, и он понял, что его ничто больше не удерживает. Горячая ладонь легла на его бедро, погладила, будто бы он был женщиной: — Расслабь живот и немного потужься, — попросил Локи, чем вызвал у Клинта ещё один приступ паники. Который тот всё же подавил. Он уже успел понять, что Локи никогда ничего и никого не просит. Он повелевает, приказывает, требует или берёт, то, что считает своим по праву, но не просит. Клинт не стал возражать, он чуть не до крови закусил губу и попытался выполнить требуемое. К его входу прикоснулось что-то твёрдое. В голове сразу пронеслись воспоминания, как Локи вломился сразу четырьмя пальцами, как рвалась плоть. В воздухе, казалось, снова появился запах крови. Бартон сильнее сжался. — Так не пойдёт, — грустно сказал Локи, — я знаю, как тебе помочь. При этих словах Клинта затошнило, но Локи уже отошёл в свой кабинет и вскоре вернулся с зеркалом. Только не снова, подумал Бартон и затрясся. — Я не причиню тебе боли, — Клинт почувствовал, что его кладут немного выше, ещё пара подушек была подоткнута под спину. Зеркало снова установили между ног. — Смотри, все пинцеты очень тонкие. Пальцами я не полезу, однако расширитель поставлю, — Локи показал короткую, полую трубку. Она была много уже бутылки. — Просто расслабься, если страшно, смотри, что я делаю.       Пока Локи говорил, он уже успел смазать в чём-то жирном расширитель и ловко и безболезненно ввинтил его в зад Бартона. Тот заскулил, но дёргаться не стал, боялся, что Локи его снова «свяжет». Набравшись мужества, он посмотрел в зеркало, Локи как раз тонким пинцетом доставал из него старую повязку. Зрелище было ужасное, сантиметров тридцать ткани умещалось внутри Бартона. Клинт в ужасе смотрел и терпел, но когда Локи пинцетом взял свежий кусок, пропитанный настойкой, он тихо сказал: — Нет. — Что нет? — Локи посмотрел в глаза пленника. — Пожалуйста, — Клинт сглотнул, — не надо так делать. — Хорошо, — неожиданно легко согласился Локи. Он убрал зеркало, — тогда я сейчас всё вытащу и с этими процедурами на сегодня всё. Не веря в то, что он слышит, Клинт судорожно закивал и процедил сквозь зубы: — Ты безумен. — Абсолютно, — ответил Локи, проталкивая тампон в расширитель. Клинт сначала даже не понял, что случилось, а потом низ живота зажгло болью. — Тварь! Ты же обещал! — Я не обещал, а потом уже всё. Завтра уже не нужно будет. — Локи одёрнул рубашку Клинта и как ни в чем, ни бывало, продолжил, — сейчас завтрак подадут. Собрав поднос с инструментами, он покинул спальню. Клинт вздрогнул, когда открылась дверь и вошла служанка. Девушка улыбнулась и спросила: — Как спали? Принц сказал, что вы занемогли, распорядился прислать вина дорогого, — поставила бутылку тёмно-зелёного стекла, — вот и суп, очень питательный, а хлеб ещё тёплый. вы кушайте, кушайте. — Стрелок ни куска не взял. — Ой, вы хотите побыть один? — Да, уж. Окажите любезность.       Бартон не мог понять перемену в поведении Локи. К чему все эти попытки вылечить, позаботиться. Он видел как трикстер неловко и неумело пытается считаться с его мнением, пусть и не во всём. Он же не стал насильно лечить его, удерживая магией, да и если быть честным, если бы мазь так не жгла истерзанный проход, то он бы и не заметил манипуляций Локи. Так зачем ему всё это?

***

— Повелитель, — к Малекиту подошёл один из его военачальников, — Один не променял мудрость на безумие. Маг по-прежнему в Асгарде. Что нам делать? — У каждого есть болевые точки. Найдите болевую точку мага, и он сам сломается. — Повинуюсь.