Стокгольмский синдром

      Локи лежал на столе с широко разведёнными ногами. Его трясло, Клинт подвинул стул к изголовью и сел рядом. Он смотрел на то, как тот, кто мучил его, сам трясся как осиновый лист на ветру. Вернулся Брюс в хирургическом костюме и с инструментами. — Локи ты меня слышишь? — Да. — Я не сделаю ничего дурного, но мне придётся ввести зеркало, чтобы увидеть швы. Может быть больно.       Локи не ответил, теперь он понимал, что чувствовал Клинт, когда королевский лекарь зашивал его. Такое унизительное чувство, когда ты ни на что не влияешь, но Френсис хотел мести, он имел на неё право и Локи решил дать насладиться ему сполна.       Бартон об этом не догадывался, он видел только, что Локи совсем поплохело и он отчаянно надеялся, что Локи не будет вырываться. Свои ощущения он сам прекрасно помнил, но Локи был силён, и мог его удержать. — Ты только не вырывайся, — тихо попросил Клинт, — не то я просто не смогу тебя удержать.       Локи судорожно кивнул. Брюс закрепил его ноги на специальных стойках и начал смазывать проход, а затем и инструмент. Первое прикосновение металла возродило в памяти те несколько часов, которые он провёл в плену у агентов Гидры. Зрачки его стали расширяться, из горла был готов вырваться крик, но Клинт ухватил Локи за подбородок, повернул его лицо к себе и тихо прошипел: — В глаза мне смотри, понял?       Тихо звякал металл, живот неприятно дёргало, Беннер старался сделать всё быстро и аккуратно. Локи несколько раз пытался рвануться из удерживающих его ремней, но Клинту удавалось его остановить. К концу процедуры Локи уже настолько крепко вцепился в руку Клинта, что не мог сам разжать пальцы. Благо держал его за рукав рубашки и руку не сломал. — Тише, уже всё. Ты справился. — Бартон начал поглаживать его по руке, расслабившийся было Локи, посмотрел на руку, успокаивающую его и снова затрясся. — Что-то не так? — Но Клинт уже увидел, что Локи смотрит на шрамы, оставленные его сапогом на ладони лучника. — Уже не болит, всё хорошо. Ты слышишь? — а затем более нетерпеливо. — Брюс, да скоро уже? Он же сейчас с ума сойдёт. — Всё. Заканчиваю.       Локи с облегчением почувствовал, как расширитель покинул его тело, теперь его трясло от облегчения. Он справился, он пережил то же, что и Клинт. У кого-то из норнов явно было чёрное чувство юмора. Картинка повторилась как в зеркале. Как в кривом зеркале, эта мысль показалась Локи невероятно смешной. Сначала он начал хихикать, затем начал икать, расхохотался в голос и в итоге зарыдал. — Я сейчас ему укол сделаю, — Беннер потянулся за шприцем. — Не надо. Я сам с ним поговорю, оставь нас. Брюс только покачал головой, но Бартона послушал. Чёрт его знает, что было между этими двумя. Вроде бы Клинт не сердился, и это было хорошо, может и Локи оклемается, хотя в последнем он сильно сомневался. — Эй, Локи, поговори со мной. — Клинт смотрел ему в глаза, ища во взгляде хоть что-нибудь кроме паники. Локи посмотрел на стрелка и тихо прошептал: — Почему? — губы едва шевелились. — Почему помогаешь? — Я же был в твоей шкуре и даже тебе не пожелаю такой судьбы. — Бартон счёл, что лучше всего сейчас не лгать и был прав. — Прости. Я понимаю, что нет, но… — Рот Локи накрыла ладонь. — Не говори ничего. У тебя психоз, давай просто дождёмся, когда ты выправишь своё здоровье, тогда и поговорим. — Хорошо. Пить хочу. — Я у Брюса спрошу. — Можно. Пить ему можно. — Джарвис вызвал доктора Беннера сразу, как только Локи успокоится. — Я поправил всё что мог, но неделю ему придётся побыть в лазарете. — Хорошо. Я с ним останусь.       Беннер не ответил, только молча, кивнул и вышел из палаты. Бартон принёс большой пластиковый стакан с водой и стал осторожно поить Локи. Тот с трудом глотал, не понимая, почему Френсис возится с ним. Он чувствовал, что Бартон не определился в его отношении, но и зла не держал, что немаловажно. Вопросы теснились в воспалённом мозгу, но озвучить их он не решился, пока однажды не услышал спор Френсиса и Тора. — Пусти меня к нему. Он же с ума сходит, его нужно забрать в Асгард. — Ты в курсе того, что случилось? — Да, но ему нужен хороший целитель. — А что потом? Все в Асгарде узнают? — Нет, но знахарь доложит Одину. — Нет. В Асгард он не отправится. Не думаю, что он будет в восторге от мысли, что Один всё знает. Он останется здесь. — Ему уход нужен, я пришлю кого-нибудь из Асгарда. — Сам справлюсь. — Слушай, а почему ты с ним возишься? Я ведь знаю, что он с тобой сделал. Так почему? — Потому что это больно, и я не хочу, чтобы кто-то испытывал подобное, пусть даже и он.       Единственный вывод, который Локи сделал, был парадоксален. Он не нужен Френсису, о нём заботятся только из жалости. Будь он в более адекватном состоянии, он бы задался вопросом, почему его просто не спихнули на сиделок, а возятся с ним лично, но Локи этого не сделал. Он решил больше не навязываться Бартону и просто замолчал.       Он не отвечал на вопросы, не реагировал ни на кого, а только ел и спал. Клинт потихоньку приходил в отчаяние, пока однажды ночью не услышал, как Локи снова плачет во сне. Кошмары проявлялись часто, но Локи почти всегда умел себя сдерживать. Мужественный воин, готовый умереть за то, что считал правильным, сломался от того, что с ним обошлись как со скотиной. Липкая паутина жалости к самому себе разъедала его, чувство вины оглушало, и он почти утратил связь с внешним миром, но во снах он видел свои несбывшиеся мечты. Он видел Френсиса рядом с собой, но тот всегда уходил. Локи не останавливал его, понимал, что не вернётся, но в этот раз он не выдержал: — Френсис, стой! Я люблю тебя. — Зачем он это сказал? Он не знал, но только Френсис подошёл к нему и стал стирать слёзы с его щёк. Он шептал что-то успокаивающие, говорил, что уже всё, что он простил. Врал, конечно же, такое не прощают, но Локи верил. Он так не хотел просыпаться. Сон был таким реалистичным, что не хотелось терять его тепло, но жестокая физиология брала верх.       Он вынырнул из объятий Морфея, сел на кровати и почувствовал, что его притянули чьи-то руки. Не сильные по его меркам, но такие знакомые. Френсис стирал с его щёк слёзы, уговаривал и не отталкивал его.