You better say my name like The good, the bad, and the dirty*
Гарри медленно приоткрыл один глаз, слегка морщась от слепящего золотистого солнечного света, заливающего комнату. Пыль блестела в мягком потоке лучей, плавно кружась в воздухе. Поттер немного полежал в кровати, лениво наблюдая за дрожанием пылинок, греющихся на солнце, потом соизволил открыть второй глаз и сбросил своё бренное тело с постели, вставая босыми ногами на прохладный пол. Сегодня был особенный, один из памятных дней детства Мальчика-который-Выжил. Волшебник широко зевнул, лениво потянулся и прислушался. Снизу доносились приглушенные голоса Дурслей, солировал Дадли. И это не было удивительным, ведь сейчас кузен чувствовал себя по меньшей мере королем мира и Богом среди Богов, несокрушимым, играющим в этой Вселенной такую же важную роль, какую играет соус в салате Цезарь. Сегодня у Дадли день рождения. А ещё сегодня Гарри Поттеру придёт первое письмо из школы чародейства и волшебства Хогвартс. Поттер мог бы, конечно, перехватить его, встав пораньше, и демонстративно прочесть Дурслям вслух. Громко, с выражением и драматическими паузами. Но Гарри слишком сильно хотелось посмотреть на лицо дяди Вернона, когда чуть позже из Хогвартса прилетит почти сотня сов с письмами, подтверждающими, как сильно ждут мистера Поттера в волшебном мире. Поэтому Гарри немного постоял, щурясь на солнце, пробирающееся в окно, а потом лёг обратно, чтобы почитать книгу, развалившись на кровати (благо, он мог себе это позволить, давно освободившись от гнёта излишних домашних обязанностей). Поттер не торопился спускаться вниз, давая дядюшке и тётушке, вручавшим кузену его подарки, время найти письмо для Гарри и осознать, что грядет нечто. — Тридцать шесть?! А в прошлом году я получил тридцать семь! — долетел до волшебника заряженный отчаянной яростью и искренним горем голос Дадли. Поттер закатил глаза, перелистывая страницу книги. Кузен довольно сильно его раздражал. Особенно не нравились Гарри воспоминания о том, что давным-давно (ну, или в будущем, это уж как посмотреть) сын Дадли, Аарон, почему-то уверил себя: Гарри, как глава Аврората и одна из важнейших фигур в мире магии, поможет ему в продвижении по карьерной лестнице в чертовом Министерстве Магии. Невидящим взглядом скользя по странице, Поттер вспоминал плаксивый голос Аарона Дурсля, скверного волшебника и ещё более никчемного человека в целом. Когда дядя Вернон, чей организм в конце концов не выдержал ежедневного потребления жирной пищи, приказал долго жить, а тётя Петунья ускользнула в красочный мир лёгкого старческого маразма, Дадли ещё не ударила седина в голову, а вот бес в ребро — очень даже. Кузен, которому тогда было слегка за тридцать, внезапно решил отправиться в кругосветное путешествие, дав перед этим Обет Воздержания и Безбрачия (и это с учетом того, что на данный момент он уже был женат, что усугубляло бредовость ситуации). Дадли легкомысленно оставил за широкой спиной тощую супругу-скупердяйку и маленького сына, сделав им и своему привычному образу жизни «адью» ручкой. Маленький Аарон, в чьей крови каким-то поразительным образом проявилась магия, вырос без отца и без совести, посвятив половину своей жизни погоне за Поттером, знаменитым родственником, и его влиятельностью. А потом неудачно трансгрессировал и, расщепившись пополам (вдоль, а не поперек, к слову), прервал род Дурслей и подарил Гарри долгожданную свободу от своей назойливости. А самого Дадли Поттер не видел на своем предыдущем круге жизни с того самого момента, когда они с кузеном, семнадцатилетние и не подозревающие, что их ждет впереди, расстались во дворе дома номер четыре на Тисовой улице. И Гарри едва ли сожалел об этом. — Кузе-е-е-ен! Просыпайся, кузен! Мы идём в зоопарк! — в дверь комнаты волшебника тяжело замолотил пухлый кулак Дадли. Да, Гарри совершенно не жалел о том, что их с кузеном пути разошлись. Разделились, как Аарон Дурсль. И слава Богам. В зоопарке Гарри сразу оставил Дурслей развлекаться без него. Тем более, что дядя Вернон всё время косился на Поттера так, словно узнал, что мальчик убил их соседку и закопал её во дворе, и не мог простить маленькому нахлебнику испорченного газона. Волшебник лишь мило улыбался, умиротворенно глядя в выпученные глаза мистера Дурсля, который, несомненно, успел ознакомиться с письмом, пришедшим из Хогвартса. Тётя Петунья тоже смотрела волком, поэтому Поттер предположил, что они обрадуются его отбытию в неизвестном направлении. Пусть показывают Дадли сусликов. Кузен точно почувствует то, насколько они близки ему по уровню интеллекта. Хотя, всё же, суслики будут поразумнее. Волшебник прогулочным шагом направился к террариуму, где лениво дремал питон, первая змея, с которой Гарри разговаривал в своей жизни. Рептилия, уютно свернувшись кольцами, дремала, поэтому людей, которые бы с восторгом пялились на такую занятную животинку, рядом с ней не наблюдалось. Никто не находил интересным лицезреть спящую змею, чья чешуя слегка поблескивала в электрическом свете. — Привет, — Поттер легонько постучал костяшками пальцев по стеклу террариума. Питон медленно поднял голову и вопросительно уставился на Гарри. Волшебник оперся на поручень, предназначенный для того, чтобы на нём висла неконтролируемая ребятня, изображающая обезьян, повадки которых легко было передать благодаря личному знакомству с приматами, находившимися в соседнем зале. — Раздражают, не правда ли? — Поттер легонько качнул головой в сторону посетителей зоопарка. — Иногда достаточно просто пару минут пробыть в людном месте, чтобы возненавидеть весь мир, верно? Змея задумчиво кивнула и легко скользнула поближе к стеклу, заинтересованная внезапно появившимся собеседником. — Ты извини, но стекло я убирать не стану, — Гарри взъерошил и без того топорщащиеся волосы и мельком оглянулся, проверяя, не приближается ли к террариуму Дадли. — Тебе всё равно не обрести счастья в этом царстве асфальта и выхлопных газов, поверь мне. Питон внимательно посмотрел на Поттера, а потом тихо, еле слышно просвистел: — Быть вечно под присмотром входит в привычку со временем. Наблюдатели есть за спиной у каждого. — Параноидально прозвучало, — хмыкнул Гарри, снова озираясь, убеждаясь, что никто не смотрит на маленького сумасшедшего, решившего поболтать со змеей. Как и ожидалось, никому не было дело до тщедушного мальчика, стоящего у террариума сонно-медлительной змеи. — Мне кажется, ты должен понимать, что я чувствую, — лениво-спокойное шипение змеи почти не проникало сквозь блестящую прохладу стекла, но Поттер всё равно мог слышать, что говорит рептилия. — Разве? — волшебник поправил очки и слегка прищурился. — Ты имеешь в виду… — Человек в жёлтом костюме, — змея смотрела за плечо Гарри, беспокойно шевеля узорчатыми кольцами своего длинного тела. — Вернее… Не думаю, что это человек. Поттер медленно повернул голову, будучи при этом, почему-то, точно уверенным, что никого не увидит. Так и было, никакого незнакомца в желтом костюме не наблюдалось и в помине. Во всяком случае, волшебник его не видел. — И что он делает? — поинтересовался Гарри, наклоняясь к стеклу, которое тут же помутнело от его дыхания. — Просто смотрит? — Улыбается, — коротко ответил питон, устало покачивая узкой головой. — Что ж, открою тебе секрет: ему недолго осталось улыбаться, — подмигнул Поттер змее и легко пожал плечами. — Как только я доберусь до определенных книг, он перестанет быть загадкой для меня. И это славно, потому что в моем возрасте люди уже не слишком-то любят загадки. — Тебе бы не помешала помощь, — заметил питон, снова обращая свой взгляд поверх плеча Гарри. — О, я уже выбрал себе помощника в этом деле, — насмешливо улыбнулся волшебник, кивая змее. — Мы с ним совсем скоро познакомимся.***
Собиралась гроза, затягивая потемневшее небо густыми и грозными тучами, рокоча громом где-то за линией горизонта, вспыхивая молниями вдалеке и начиная накрапывать несмелым дождиком, которому предстояло разойтись и превратиться в настоящий ливень. Гарри Поттер тоже собирался: он, изредка поглядывая на небо, деловито укладывал в чемодан вещи, которые хотел забрать с собой в Хогвартс. Сегодня ему второй раз за время существования в этом бренном мире исполнилось одиннадцать лет. Волшебник уже давно не отмечал свои дни рождения, потому что после двести шестьдесят третьего этот скучный ежегодный ритуал окончательно ему приелся. Но настроение у Гарри было хорошее: ему предстояло, наконец-то, покинуть дом любимейших дяди и тети и отправиться туда, где он мог найти ответы на все свои вопросы. И вообще сделать много всего полезного. Неделю назад на Тисовой улице произошло интересное событие, связанное с тем, что количество сов в Литтл Уингинге внезапно выросло в разы, а количество нервных клеток мистера и миссис Дурсль — уменьшилось ровно на столько же. Дядя Вернон, зашедшийся в дичайшей истерике, хотел снова увезти всю семью к чёрту на куличики. Но Гарри, умиленно наблюдавший за тем, как родственнички носятся в дожде из писем, адресованных мистеру Поттеру, взял слово и доходчиво объяснил Вернону: если он потащит мальчика в дальние дали, куда тот абсолютно не горит желанием отправляться, Гарри приведет в исполнение все угрозы, с помощью которых выбил себе возможность пожить с относительными удобствами в доме Дурслей. Это остудило пыл дяди, а Гарри спокойно открыл одно из писем и объявил, что скоро покинет это прекрасное жилище на великолепных, полных счастья, девять месяцев обучения в Хогвартсе, школе чародейства и волшебства. Конечно, для порядка Поттер немножечко поделал вид, что удивлен открывшейся правдой о том, что он — волшебник, но особо времени на это тратить не стал. Тётя и дядя были в таком состоянии, что им было искренне плевать, как принял мальчик новость о своей магической сущности. Гарри с упоением вспоминал, как дядя Вернон вращал глазами, похожий на жабу, которую шарахнуло током, тётя Петунья пила успокоительное, а Дадли, ничего не понимая, испуганно поойкал и потихоньку сожрал завтрак Поттера (при этом кузен подавился, что доставило волшебнику удовольствие, недостойное человека возраста Гарри). Сквозь урчание бури до Поттера долетел звук, который волшебник хотел услышать весь вечер: шум мотора мопеда, доносившийся откуда-то сверху. Хагрид прилетел, чтобы забрать мальчика от его славных родных и отвезти в Лондон. — Ну, наконец-то, — ворчливо проговорил Гарри, но это было напускным недовольством старика, желающего скрыть радость: Поттер широко улыбался, хватая чемодан и быстро выходя из своей комнаты. Дурсли сидели в гостиной и о чём-то беседовали, но волшебник решил, что можно и нарушить идиллию летнего вечера. Он остановился на пороге и деликатно покашлял. — Я отбываю в школу, за мной приехали, — с торжественной напыщенностью сообщил Гарри, обводя родственников, повернувшихся к нему, насмешливым взглядом. — Всего наилучшего. Ну, или нет. Без разницы. — За тобой… приехали? — хриплым голосом повторила тётя Петунья, её губы побелели. — Папа, ты его отпустишь?! — Дадли повернулся всем корпусом к отцу, неверяще глядя на него и принимаясь громко шмыгать носом, как бы сообщая, что сейчас ручьем потекут крокодиловы слезы. — Не отпускай его, папочка! Почему это он должен учиться в каком-то Хогвартсе, а не в обычной школе, как я? — Дадли, между прочим, тебе безумно повезло, что я сегодня в очень хорошем настроении. Потому что сейчас своим уходом я делаю тебе огромный подарок, — холодно сообщил ему Гарри, с интересом наблюдая за лицом дяди Вернона, на котором отражалось, как туго шёл мыслительный процесс мистера Дурсля, обрабатывающего в голове слова сына. — Подарок? — сердито взвизгнул, как поросенок, которого пнули под зад, кузен. — Какой ещё подарок, ты, придурок? — Очень ценный, — доверительно сообщил Поттер, прислушиваясь и улавливая, что звук мотора мопеда стал очень громким: Хагрид явно уже садился во дворе (Гарри малодушно понадеялся, что, приземляясь, лесничий Хогвартса раскурочит газон Дурслей). — И занятность подарка состоит в том, что весь его смысл — не получить нечто новое и инородное. Это чертовски благородно с моей стороны — лишить тебя возможности познакомиться с тем, кто за мной приехал. — Чего? — Дадли обескуражено заморгал, собираясь ещё что-то сказать, но волшебник уже отвернулся от него. — Дядечка, тётушка, я крайне рад, что эти годы мы провели с вами в истинной гармонии, — нежно проговорил Гарри, улыбаясь так, словно отравил всю еду в доме. — Но придется расстаться до следующего лета. Не знаю, как мы переживем разлуку… — Прекрати язвить, сопляк! — затрясся в бессильной ярости дядя Вернон, сжимая и разжимая кулаки. — Мы ведь… Мы тебя не отпускали, ясно? — А кто вас слушать будет-то? — отмахнулся Поттер, посматривая на тётю Петунью, которая, кусая губы, нервно заламывала свои тонкие пальцы. — Я же из вежливости попрощаться зашёл, а не разрешения спрашивать. В дверь раздался громкий настойчивый стук, будто кто-то решил просить разрешения войти, используя при этом таран. Дурсли подскочили, тётя Петунья, засуетившись, открыла рот, пытаясь что-то сказать, но Гарри остановил её жестом, отрезав: — Не надо слов, они лишь суета, — он развернулся спиной к родственникам, которые всё равно принялись что-то говорить, но Поттер их уже не слушал. — До свидания. Тётя Петунья, вытирайте, пожалуйста, пыль в моей комнате. Дядя Вернон, не налегайте на жирное, это вас погубит. Дадли… Гарри, медленно повернув голову, посмотрел на кузена с усталой насмешливостью, легонько подмигнул ему и заговорщическим шепотом произнес: — …Хрю-хрю. На этой торжественной ноте Гарри Джеймс Поттер распрощался с родственниками на срок, который не мог не радовать волшебника своей длительностью. Дверь в гостиную за ним закрылась, он слышал, как дядя, топая так громко, словно в комнате маршировал целый батальон, кинулся следом. Но выйти из гостиной Вернон не смог: дверь упорно не желала открываться, словно её заклинило. И Гарри был вовсе не при чем. Ну, почти. Стук во входную дверь стал ещё настойчивее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Поттер понял, что ещё немного, и дверь слетит с петель. Волшебник ускорил шаг, благо, его чемодан был совсем легким и не замедлял движений даже такому тощему и хилому созданию, как Гарри. Он избавил дверь от страшной и трагической судьбы, открыв её. На пороге стоял Хагрид, выглядящий суровым и грозным, окаймленный небом, готовым обрушить грозу на Литтл Уингинг. — Ой, Гарри, привет! — всплеснул руками лесничий, радостно улыбаясь и тут же ломая образ внушительного великана, способного сильно напугать тех, кто не знает характера Хагрида. — А я уж было подумал, что придется, эта, дверь выламывать. — Здравствуйте, — вежливо улыбнулся Поттер, хотя ему, конечно, странновато было разговаривать с Хагридом так, словно они не были знакомы. — Вы приехали, чтобы отвезти меня в Хогвартс, верно? — Да, в самую точку, — бодро закивал великан, упирая кулаки в бока, с довольным видом обводя взглядом маленького волшебника. — Ты уже собрался, что ли? Вот молодчина! А, я ж не представился! Рубеус Хагрид, хранитель ключей и лесник Хогвартса. Он протянул Гарри свою мощную ручищу для рукопожатия, и Поттер крепко (насколько это было возможно с его комплекцией) пожал её, продолжая улыбаться. — Ты ж читал письмо? — Да, разумеется, их было достаточно, чтобы с одним я смог ознакомиться, — Гарри лукаво прищурился, поправил очки на переносице. — Это очень мило со стороны руководства школы — послать за мной такого важного работника. — Ну, чего ты, какой же я важный, — зарделся великан, смущенно отводя глаза, но тут же спохватился, вспомнив о чём-то, и зашарил по карманам. — Я ж забыл! У тебя ведь день рождения! Поздравляю! Не каждый день исполняется одиннадцать лет, а? Я тебе торт испек! — О, спасибо, — ухмыльнулся Гарри, принимая из рук Хагрида помятую тяжелую коробку. — Рад, что смогу его попробовать. — Конечно, сможешь, твой же торт, — пожал плечами лесничий, широким жестом приглашая Поттера садиться на мопед. — Ну да, ну да… — Дамблдор, директор, значит, Хогвартса-то, великий человек, он тебе понравится… — Хагрид сбился с мысли, озадаченно почесал затылок, а Поттер, отвыкший за годы разлуки от трогательной рассеянности великана, даже искренне умилился. — А, так вот, он хотел, чтобы я тебе ещё всякое необходимое показал и рассказал, пока ты не в школе. Ой, нам столько всего предстоит с тобой купить! Только в «Гринготтс», наш банк, заглянем сначала. А потом и за всякой полезной всячиной отправимся, вот как. Гарри активно закивал, усмехнувшись про себя. Да, ему предстоит полезное приобретение, которое в прошлый раз он упустил.***
В магазин «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни» Поттер зашёл в гордом одиночестве. Хагрид, выбитый из колеи впечатляющей своей быстротой поездкой на тележке «Гринготтса», удалился в «Дырявый котел», поправлять здоровье. А Гарри, ещё не купивший ни палочку, ни учебники, направился делать вложение в будущее. Волшебник подошёл к прилавку, где его встретила мадам Малкин, деловито оглядевшая волшебника с головы до ног. — Ага, едем учиться в Хогвартс? Ты пришёл по адресу — у меня тут как раз ещё один клиент тоже к школе готовится. Поттер, вежливо улыбаясь, кивнул. Он это и так знал, за этим и явился. Волшебник прошёл за мадам Малкин в заднюю часть магазина, где его поставили на скамеечку, чтобы подобрать мантию по росту и размеру. Вокруг него завертелась волшебница, на лице у которой было столько радости и веры в лучшее, словно Гарри пришёл покупать не мантию, а гроб. Поттер не обращал на неё особого внимания, он повернул голову к мальчику, стоявшему на соседней скамейке, и улыбнулся самой своей радушной и лучезарной улыбкой. — Привет, — воскликнул он, дружелюбно кивая. — У тебя красивая мантия! Хороший вкус. — Привет, — горделиво ухмыльнулся Драко Малфой, непривычно юный, но привычно самодовольный. — Я не удивлен, что ты это отметил. Отличный вкус — это семейное. Ты тоже в Хогвартс? — Ага, надеюсь найти там много друзей, — Поттер добавил в голос скромности и взволнованности, слегка опуская взгляд. — У тебя-то их, наверняка, будет очень много! Драко польщено заулыбался, задирая нос так, что мог бы потерять равновесие и свалиться со скамеечки. А Гарри был удовлетворен тем, как развивались события. Во-первых, лишний враг волшебнику был не нужен. Их и так предостаточно, можно и вычеркнуть одного из списка потенциальных палки-в-колеса-вставляющих. Во-вторых, Поттеру необходим человек из Слизерина, который сможет достать, благодаря связям, определенные магические книги, а также постоянно держать Гарри в курсе того, что происходит в той части Хогвартса, где гриффиндорцев обычно встречали холодно и с недоверием. Малфой подходил идеально: Гарри достаточно хорошо его знал и отлично понимал, что говорить и как действовать, чтобы Драко считал его своим другом и мог доверять гриффиндорцу. О, конечно, Люциус не будет рад, если его сын подружится с Поттером, но Гарри уже придумал различные способы, с помощью которых будет легко склонить симпатию Драко на сторону Мальчика-который-Выжил. По большей части, они основывались на стремлении Малфоя дружить с такой видной персоной, как Гарри Поттер, а также на необъятной самовлюбленности Драко. Да, будет трудновато совмещать дружбу с Роном и Гермионой и активное общение с Малфоем, но Гарри понимал: главное — правильно начать. Притвориться восхищенным Драко, первым предложить дружбу, мягко подвести к тому, чтобы Малфой считался с мнением Поттера, при этом ошибочно видя главным себя, верно представить Драко и Рона друг другу… У Гарри было время, чтобы примерно представить, как провернуть всё это. В принципе, это было так же просто, как разъяснить несколько лет назад Дурслям, что их диктатура пала. — Может, будем дружить? Я бы очень хотел! — с трогательной нерешительностью спросил Гарри, заглядывая в глаза Малфою, который всё больше раздувался от гордости, только, разве что, павлиний хвост за спиной не распускал. — Хм, ну, можно, наверное, — снисходительно проговорил он, покровительственно глядя на Поттера, выпячивая грудь колесом. — Я, кстати, Малфой. Драко Малфой. — Очень приятно познакомиться, — горячо проговорил Гарри, как бы ненароком поправляя челку и открывая шрам в виде молнии на лбу. — А я Гарри. Светлые глаза Малфоя на мгновение расширились, одна бровь изогнулась. Он тут же перестал быть рассеяно надменным, в его взгляде зажегся интерес маленького мальчика, который очень сильно хотел иметь знаменитых друзей, чтобы хвастать не только семьей и положением в обществе, но ещё и товарищами. — Ты — Поттер! Тот самый! — Драко хищно улыбнулся, что выглядело довольно забавно на его детском лице, поэтому Поттеру пришлось сдержать ехидный смешок. — Да, мы с тобой, конечно же, подружимся. Таким, как мы, надо держаться вместе! Малфой, игнорируя волшебницу, которая подгоняла рукава его мантии по размеру, протянул Гарри руку, хитро улыбаясь, словно предлагая заключить сделку. Поттер довольно прищурился. Всё шло как надо: поворотный момент в отношениях между ним и Драко был как раз тогда, когда Мальчик-который-Выжил отверг предложенную Малфоем дружбу, уязвив гордость Драко. Это стало, разумеется, небольшой потерей, но сохранять мир со слизеринцем будет гораздо удобнее, выгоднее и продуктивнее. На прошлом круге жизни маленький волшебник предпочел поступить так, как было правильно, честно, не заводить дружбу с тем, чьи взгляды на жизнь презирал. На этот раз Гарри Поттер пожал руку Драко Малфоя.