Потому что есть два типа людей: Ты либо слабый, либо жестокий. … Мы все иногда немного умираем, Это нормально.*
Реальность с отвратительной неторопливостью выплыла из тумана бессознательности. Лучше бы не выплывала. Гарри медленно приоткрыл слипающиеся глаза, любуясь яркими цветными пятнами, плывущими перед взором, и ощущая, что во рту у него так отвратительно, словно Поттер снова ел стряпню смертельно сердитой на него Джинни, которая в сорок лет наконец-то поняла, что муж стареет в пять раз медленнее, чем она, и постепенно перестала стараться угождать супругу в чём-либо вообще. Волшебник, поморщившись, тряхнул головой, не отрывая её от подушки, круги перед глазами сделали ему «адью», и Гарри наконец-то смог рассмотреть, где находится. Лучше бы не рассматривал. Поттер лежал на странной софе, поблескивающей золотом и багрянцем покрывала, в кабинете профессора Дамблдора. Воздушно-легкие и акварельно-мягкие солнечные лучи блуждали по потолку, стенам и шкафам со старинными книгами. Всё вокруг дышало покоем и мудростью всевидящего Альбуса Дамблдора. Какое дерьмо. Гарри мысленно обругал последними словами сверхъестественную тварь, отправившую его в отключку прямо посреди запретной секции библиотеки Хогвартса. Теперь первый вразумительный разговор Гарри Джеймса Поттера и Альбуса Дамблдора состоится вовсе не в том ключе и не в той атмосфере, на которую рассчитывал Мальчик-который-Выжил. Сейчас он был, в первую очередь, не просто слизеринцем, не просто нарушителем правил и не просто обманувшим ожидания мальчишкой: Гарри представлялся сомнительным типом, попершимся ночью в запретную секцию читать спорные книги с радужными названиями из серии «Создания тьмы и послы Смерти». Славно. Просто очаровательно. Спасибо, что волшебник хотя бы спрятал до обморока Карту Мародеров в карман. А то было бы вообще великолепно. — О, ты наконец-то очнулся, — услышал Поттер мягкий голос директора Хогвартса, нарушивший тишину кабинета, по которому парила блестящая золотом на солнце пыль. — Ты немало удивил меня, Гарри, тем, что решил переночевать в таком месте, как запретная секция. Поттер медленно сел, всё ещё чувствуя слабость и слыша непонятное раздражающее постукивание где-то в голове. Он облизал пересохшие губы, повернулся и взглянул на профессора, сидящего за письменным столом и улыбающегося ученику своей кроткой мудрой улыбкой. Но каким бы покровительственно-добрым не выглядел Дамблдор, Гарри видел в его блестящих тихой иронией глазах нечто, не слишком-то удобное для Поттера. Это было не недоверие, но абсолютно точное доверия отсутствие. Да, есть разница между подозрительностью и скептическим отношением, присущими тому же Снейпу, и тягуче-внимательной вопросительностью, застывшей во взгляде Дамблдора. Но Гарри всё равно не был рад лицезреть, что он не вызывает у директора Хогвартса столько тепла, сколько вызывал на первом круге своей жизни. — Простите, профессор, — Поттер постарался, чтобы в его голосе прозвучало как можно больше робости и растерянности. — Я просто надеялся почитать книгу про всяких интересных созданий… Знаю, первокурсникам запрещено заходить в запретную секцию, но мне так хотелось… — Для начала, выпей это, — Дамблдор указал на стакан со странной лиловой жидкостью, стоявший на столике рядом с софой. — На вкус не очень, но тебе станет лучше. После обморока — то, что нужно. Поттер послушно влил в себя вонючую дрянь и подумал, что пивал и хуже. Например, яблочный сидр, который полюбила готовить Гермиона, когда у неё начался кризис среднего возраста. — Мне грустно, что тебя уже, если можно так выразиться, влечет к тьме, Гарри, — с легкой печалью в глазах покачал головой Альбус, с задумчивым видом откидываясь на резную спинку кресла. — Ты — волшебник с особой судьбой и огромным потенциалом, нет смысла это скрывать. И, честно признаться, я надеялся, что ты попадешь в Гриффиндор. — Мне жаль, что я разочаровал Вас, профессор, — Поттер отставил стакан, чувствуя, что ему действительно стало легче. — Я не разочарован. Лишь немного… удивлен. Как и тем, что мистер Филч нашел тебя не где-нибудь, а в запретной секции, — Дамблдор слегка приподнял брови. — И с книгой, которую я в последнюю очередь хотел бы видеть в руках столь юного волшебника. Проклятый Филч. Разумеется, кто ещё мог найти Поттера, прилегшего отдохнуть на гостеприимный пол школьной библиотеки. Надо будет проклясть Аргуса к чертовой матери, когда юный организм Гарри станет способным воспроизводить нормальную магию, а не всякие банальные Люмосы, Ноксы и Вингардиум Левиосы. О, чтоб миссис Норрис подавилась комком собственной шерсти… Только вот почему Поттер оказался сразу у директора, а не попал к декану, который должен, по идее, с него три шкуры снять за такие полночные бдения? Гарри ставил на то, что директор школы узнал о подвигах Мальчика-который-тупо-спалился и решил провести небольшую воспитательную беседу с Избранным. — Понимаю, что нарушать правила… занятно, но советую воздержаться от этого. Ничем хорошим такие ночные прогулки не закончатся, уверяю. И, думаю, пока тебе действительно рановато читать подобные книги, — Дамблдор шутливо погрозил Гарри пальцем, но в выражении его лица читалась обеспокоенность. — Ты же умный мальчик. Преподаватели говорят, что тебе легко дается учеба, многое схватываешь на лету. Не трать свои таланты на поступки, которые не принесут пользы ни тебе, ни окружающим. Позже ты поймешь, как важно сделать верный выбор. — Я постараюсь, сэр, — Гарри скромно пожал плечами, надеясь, что его смирение не покажется наигранным Дамблдору. Было важно не перегнуть палку с ненастоящими эмоциями. В конце концов, Альбус прожил долгую жизнь и не являлся беспечным мечтателем, а также хорошо разбирался в людях. Конечно, вряд ли Дамблдор может предположить, что в мальчике, которого он предполагал растить для борьбы с Волан-де-Мортом (а теперь не был уверен в личностных качествах ученика, спасибо проклятой Распределяющей Шляпе), сидит старый волшебник, уставший от жизни. Но всё же. Каждое мгновение, когда Гарри не был сравнительно увлечен редактированием собственного будущего, Поттер чувствовал, насколько скучно и обыденно бытие: даже почетная роль творца своей судьбы уже начала приедаться ему. И директор школы запросто мог заметить в Гарри нечто, что отличает его от «сверстников». Как ни прячься, как ни играй в кошки-мышки, проницательность Дамблдора необходимо учитывать. — Ты ничего не хочешь рассказать мне, Гарри? — словно прочтя мысли волшебника, спросил Альбус, чуть наклоняясь вперед, опираясь локтями на стол, заставленный разными магическими вещицами, полезными и не очень, создающими в кабинете особую атмосферу, напоминающими о временах старой алхимии и древней экспериментальной магии. — Нет, сэр, ничего, — коротко ответил Поттер. Ах, какое дежавю, просто прелесть; волшебнику очень захотелось ухмыльнуться (но, разумеется, делать этого он не стал). Гарри неторопливо поднялся на ноги, задумчиво взъерошил волосы на затылке. — Не тянись к подобной литературе, — Дамблдор легко постучал пальцем по обложке книги, лежащей прямо перед ним. — И к подобным вещам в целом. Поттер, сдерживая вздох разочарования, с надрывом в зеленых глазах посмотрел на «Создания тьмы и послы Смерти». Фолиант теперь вряд ли попадет к нему в руки легко и быстро, придется использовать связи Малфоя, чтобы получить новый экземпляр этой книги. Час от часу не легче. — Не прикасайся ко злу раньше времени: оно слишком быстро убивает в нас всё хорошее. Помни, что во тьме кроется много ужасов, с которыми сразиться готов не каждый. — Иногда там кроются только наши собственные недостатки, которые не каждый может принять, вот и всё, — пожал плечами Гарри, не считая нужным особо подлизываться к профессору: с ним этот фокус не пройдет, чрезмерную фальшь директор заметит сразу. — Я думаю, понимать и знать тьму и, м-м, быть её частью — разные вещи. Разве не так, профессор? — Разные. Но черту между пониманием зла и его принятием слишком легко пересечь, — вздохнул Дамблдор, кладя руку на книгу и чуть пододвигая её к себе. — И особенно с этим должны быть осторожны слизеринцы. Они часто боятся показаться слабыми и не видят ничего плохого в том, чтобы показаться жестокими. — Не слишком-то честно, сэр, считать, что один человек больше предрасположен ко злу, чем другой, — Гарри скрестил руки на груди, беззаботно дернув плечом и понимая, как приятно не пытаться строить из себя очень милого мальчика. — Возможно, один будет верными шагами медленно идти к черте разумного, чтобы пересечь её, но другой может, внезапно решившись, преодолеть это расстояние бегом. — Я понял, что ты имеешь в виду, — сдержанно улыбнулся Альбус, склонив голову набок так, что его очки весело сверкнули в медово-желтых лучах солнца. — Вот что. Я с удовольствием ещё поговорил бы с тобой, но уже скоро начнутся занятия, а тебе нужно успеть позавтракать. Ступай скорее. Гарри внимательно, не моргая, посмотрел в глаза Дамблдору. Директор Хогвартса глядел на него мягко, понимающе, приязненно. Но раньше, много-много лет назад, во взгляде ярких голубых глаз была уверенность в маленьком Гарри Поттере. Теперь её не было и в помине. — Книгу эту не пытайся больше читать. И в запретную секцию не ходи, будь любезен. Я узнаю, если ты ослушаешься, поверь, — Поттер сухо улыбнулся и кивнул в ответ на эти слова, даже не пытаясь при этом подчеркнуть, соглашается он или просто принимает информацию к сведению. — И, увы, придется снять с Слизерина пятнадцать очков. Доброго дня, Гарри. Поттер ничуть не жалел, что был с директором школы чародейства и волшебства чуть честнее, чем следовало. Иногда хитрить бессмысленно, а сказать хоть пару слов честно — чертовски приятно. Только что-то подсказывало Мальчику-который-Выжил, выходившему из кабинета профессора Альбуса Дамблдора, что мантию-невидимку он на Рождество не получит. А это уже было прискорбно.***
У Гарри Поттера было хорошее настроение. Насколько оно может быть хорошим у человека, которого не особо радует сам факт его существования. Но поводов для настоящего расстройства у волшебника сегодня не наблюдалось. По большому залу плавали небольшие тыквы, парящие в воздухе, весело скалящиеся радующимся празднику студентам и подмигивающие детям дрожащими в треугольничках глаз огоньками свечей. По Хогвартсу разбегалась миллионами маленьких паучков атмосфера самого мистического и ужасающе-веселого торжества. О, Гарри всегда любил Хэллоуин. Да и события в целом развивались очень даже неплохо. За прошедший месяц Драко Малфой окончательно уверил себя в том, что командует своим знаменитым товарищем, полностью подчинив Поттера своей величественно-аристократической воле, хотя, сам того не замечая, во всем слушался осторожных советов Гарри, помогая волшебнику быть в довольно-таки неплохих отношениях с большинством слизеринцев. Рон, воодушевленный путешествиями по Хогвартсу с Картой Мародеров, задобренный и разморенный прогулочками (которые Гарри воспринимал как бессмысленный, но приятный вечерний моцион), полностью доверял Поттеру и перестал волком смотреть на Малфоя и тех слизеринцев, которые сохраняли хоть частично адекватный взгляд на мир. С Гермионой Гарри уже наладил товарищеские отношения, пару раз поговорив по душам об учебе и подсунув ей несколько интересных магических книг (не из запретной секции, но всё же). Рона Поттер настроил на восприятие немного занудной мисс Грейнджер как девчонки, которая со временем поймет свои ошибки и вырвется из плена учебы и стремления отдавать учебникам все свои свободные часы, да и молодость и душу в целом. Малфоя же Гарри тихонько убедил в том, что списывать у Грейнджер — самое простое решение любых проблем с преподавателями. А, значит, с ней нужно было поступить так же, как «с непопулярными людьми, с которыми они общались ради уважения низших» — делать вид, что относишься хотя бы неплохо и «использовать на полную катушку». С Гермионой у Драко так просто как с Роном не вышло, но он хотя бы не оскорблял её в лицо, и это Гарри пока вполне устраивало. Чуть позже Гермиона обязательно полноценно присоединится к их странноватому содружеству. Северус Снейп бросал на Гарри такие подозрительные взгляды, что Поттер чувствовал: ещё немного, и состоится Разговор, в результате которого у Гарри появится союзник, который будет в курсе произошедшей с Мальчиком-который-Выжил ерунды. Аспектов, которые Гарри расстраивали, было два. Во-первых, книгу про тёмных созданий Поттеру достать никак не удавалось: он просил Малфоя воспользоваться своими связями, сам заказывал фолиант по совиной почте, даже пытался выяснить, могут ли книжные магазины прислать в Хогвартс курьера. Но непонятное существо явно ставило ему палки в колеса: совы с посылками просто исчезали в дороге, книги пропадали со склада, хотя числились в наличии… Это дичайше раздражало Гарри, но поделать он ничего не мог. Волшебник понимал, что времени на то, чтобы разобраться, у него вагон и маленькая тележка, но всё равно чувствовал недовольство. Во-вторых, увы, Поттеру до зуда в кончиках пальцев надоело строить из себя учтивого человека. Он слишком привык за последние годы прошлой жизни источать едкий сарказм, словно ядовитые испарения, поражающие всех вокруг. Неважно, одиннадцать тебе или пять сотен лет — постоянно сдерживать истинные эмоции отвратительно. Поэтому Гарри всё чаще задумывался о том, чтобы стать чуть более честным и, соответственно, чуть более злым. Но, в любом случае, ему придется соблюдать баланс, чтобы не испортить ни с кем отношений раньше нужного времени. Это также было не слишком-то приятно. И всё же, сегодня Хэллоуин. С его чёрно-оранжевым калейдоскопом украшений, со всевозможными сладостями в виде тыкв, призраков и черепов, со страшными историями и ожиданием чего-то, особенного даже для магов. Поэтому Поттер был настроен на позитивный лад. Гарри направлялся к столу Гриффиндора, у которого уже торчал Драко, остервенело о чём-то спорящий с Роном, отвечавшим Малфою не менее бодро и воодушевленно, умудрявшимся при этом поочередно откусывать от трех здоровых куриных ножек. Рядом с дискутирующими мальчишками сидела Гермиона и явно собиралась вступить в разговор, будучи человеком, не имеющим привычки держать своё мнение и свои знания при себе. Сам вид Грейнджер, сидящей в большом зале, а не плачущей в туалете, где совершает хождение по мукам залетный тролль профессора Квиррелла, очень радовал Гарри. Не зря же он старался следить за Роном и его красноречием: не придется бежать спасать Гермиону и пачкать свою палочку соплями. Пускай преподаватели сами разбираются с вонючим гостем замка, а у Гарри найдутся и поприятнее дела. Устранять тролля — занятие героическое, а волшебник уже не причислял себя к героям и не следовал девизу «кто, если не я?». Конечно, Поттер мог бы ещё сегодня последовать за Снейпом и поучаствовать в его Походе Славы, но Гарри было банально лень лезть в это, да и в план построения отношений с деканом Слизерина не очень вписывалась подобная операция. — Чтоб ты знал, гигантские пауки в десять раз опаснее твоих глупых русалок, — Рон размахивал перед лицом Драко куриной ножкой, выглядя очень суровым и уверенным в себе. — У них ног, вообще-то, куча, а у русалок только хвост дурацкий. — К твоему сведению, от паука проще убежать, — настаивал Драко, принципиально не садясь за стол Гриффиндорцев, но переминаясь с ноги на ногу, ясно устав стоять. — А у русалки ещё чары и всякие трезубцы… — Да и чё? — О чём спорите? — спросил Гарри, садясь за стол между Роном и Гермионой, которая живенько подвинулась, давая сесть Поттеру, который пока нравился ей гораздо больше, чем упертый и порывистый Уизли. — Они пытаются решить, какое магическое существо опаснее, — проговорила Грейнджер, осуждающе глядя на Драко и Рона. — И оба предложили крайне глупые варианты. — Прости? — со свистом выдохнул Малфой, моментально выходя из себя, но Гарри активно задвигал бровями, и Драко кое-как подавил совсем уж гневную тираду. — А какое существо ты, выросшая среди магглов, предложишь? — Я полагаю, что страшнее всего создание, о котором ничего не известно, — поучительным тоном проговорила Гермиона, гордо улыбаясь. — В книжках можно прочесть, как бороться с дементором, оборотнем, боггартом… А если встретить какую-нибудь сущность, о которой никто и ничего не знает, даже внешнего вида… Вот это действительно рискованно! Гарри, деловито накладывающий себе картофелины, запеченные в мундире, почувствовал, что в мозгу у него закопошилась важная мысль. — Представляете, если вам встретится какой-нибудь монстр, который до этого даже не существовал, а? — Гермиона торжествующе глядела на сморщивших в сомнении носы Рона и Драко, а Гарри ощущал, что на него снизошло озарение. Конечно, про сущности, о которых ничего не известно, и монстров, появившихся в этом бренном мире только что, Поттер не думал, но у него появилась идея. Почему он решил, что, столько времени потратив в Аврорате на изучение темной магии и тёмных созданий, просто забыл о таком существе, как нечто, изредка мозолящее ему глаза с момента начала второго круга жизни? Почему Гарри не рассматривал элементарнейший вариант: созданий, вроде того, что является ему, знают все, просто информации всегда было слишком мало для достоверной картины, поэтому в целом образ существа просто-напросто додуман? — Тро-о-оль!!! — вопль Квиррелла разорвал веселое урчание голосов волшебников и волшебниц, празднующих Хэллоуин. — Тро-о-олль в подземелье! Пособник Тёмного Лорда, «упав в обморок», поцеловался лицом с каменным полом большого зала, и Гарри невольно восхитился его актерской игрой. Поднялась паника, профессор Дамблдор принялся успокаивать студентов, а Гарри погрузился в размышления, позволяя Малфою притащить его к столу слизеринцев, где староста уже начал раздавать команды, собирая учеников в кучку. Очевидно, что Гарри являлся дух смерти, провожатый в загробный мир. Поттер думал об этих существах в первый же день знакомства с чудным незнакомцем, но отмел данный вариант, потому что под описание из учебников странное существо никак не подходило. В книгах всегда говорилось: духи смерти — бесплотные невидимые создания, чей тихий и успокаивающий шепот провожает умирающего, пока он переходит из мира живых в мир мертвых. И Гарри доверился своим знаниям, почерпнутым из официальных источников, об этих существах. Но, по сути, кто из авторов учебников вообще мог встретить духа смерти? Они же, черт побери, приходят лишь к мертвецам. Слизеринцы ждали в одном из коридоров, пока кто-то там проверял, безопасен ли путь в гостиную факультета, и не слоняется ли тролль рядом с их пристанищем, но Гарри было на всё плевать, он взвешивал все за и против. Драко что-то говорил ему, но Поттер просто задумчиво кивал в такт словам Малфоя. Да, во всех легендах говорилось, что духи смерти не являются людям: мёртвые лишь слышат их далекие голоса, пока путь в никуда не будет окончен. Но, простите, каждый ли мертвый просыпается в своем шестилетнем теле? Получалось, что… — Ах, какая неприятность, какая гадостненькая жу-у-у-уть, — внезапно заорал над ухом у Гарри Пивз, самое отвратительное привидение в Хогвартсе. — Какое горе в Гриффиндоре, матушки-батюшки! — Чего ты разорался? — прикрикнул на Пивза Маркус Флинт, раздраженно оглядываясь на призрака и цокая языком. — Так ведь тролль-то, а, прихлопнул гриффиндорца! Насмерть! Вы подумайте, — заорал Пивз, визгливо расхохотавшись, обводя застывших учеников восторженным взглядом. — Тролль со своей дубинкой-то, так её раз так, из подземелья поперся выше, и повстречал одного из первокурсников. Ох там и зрелище, тот ещё видок, скажу я вам! Гарри тут же забыл обо всех своих размышлениях, чувствуя, как холодеют руки. — А кого убили-то? — влез Малфой, с ленивым интересом приподнимая белесые брови. — Ой, я имя почти запомнил, почти запомнил, — Пивз ловко перекувырнулся в воздухе. — Там преподаватели набежа-а-али, давай истерить… Короче, имя такое смешное, ага. Типа, сейчас-сейчас… Семус Финнигас? Что-то такое, в общем. Поттер молча прикрыл глаза, ощущая бессильную злость на себя и на гребанную жизнь в целом. Конечно, ведь и в прошлый раз учителя не сразу нашли тролля. И, разумеется, сегодня чёртов громила не отвлекся на Гермиону, Гарри и Рона в туалете, а побрел дальше. Боги, зачем вообще Симус отделился от гриффиндорцев? И ведь теперь ничего не изменишь. Мальчик-который-Выжил решил упростить себе жизнь и сделал только хуже. Ай да Гарри Поттер, ай да мастер переписывать судьбы!