Хочешь наказать - получи расплату!

Зелёно-красное пламя. Значит дело в магии. Лошади мчатся, взрывая свежевыпавший снег, Энриет, подстёгивает коня и лихорадочно перебирает варианты. Что могло случится, что? Первая мысль – что-то наворотили с артефактами. Или, может, это та бракованная друза виновата? Или, что уж совсем невероятно, маг, привезший новую что-то натворил? Замок ближе, пламя всё виднее. - Энри! Энриет, смотри! – Дьюк вопит во всю мощь. Маркиз оборачивается «что ещё?», торопиться надо! - Вон! – палец указывает вверх. Из-за их спин, с немыслимой высоты, летит, опускаясь к владениям герцога Дейрех, сфера, зелёная, ослепительно сияющая. За ней другая, третья. Сферы, крутясь и роняя белые капли, беззвучно падали на замок. Парни остановились. Немыслимо. Невообразимо. Невероятно! Про такие магические шары знали все, но чтобы вживе увидеть – это только на войне, не здесь, и удар направленный – точно чётко на дом-крепость. Отец, что, знал? Откуда? Артефакты не защитят от такого, все, кто внутри обречены. - Дан! – лошади мчат с новой силой туда, где может царить только смерть. За несколько шагов до ворот Энриет спрыгнул с коня и, лихорадочно нащупывая амулет пропуска, осторожно приблизился к оплавленным створам. Они таяли изнутри и часть усиленного магией железа уцелела. Значит двор относительно безопасен. Основной удар пришёлся не сюда. Энри осторожно, по шажочку, продвигался вглубь. Ни души. Приблизился к громаде дома. Магией фонило так, что во рту мгновенно закровоточили дёсны, инстинкты визжали «беги!», но юноша только сглотнул собственную кровь. - Ваша светлость! – голос Дьюка. Плавный поворот, чем резче двигаешься, тем легче магия тебя замечает. - Не подходите к замку! – рявкнул, разбрызгивая изо рта кровавую слюну. Побледневший Беруто понятливо закивал, удерживая друга за рукав. - Мы пройдём по периметру, внутри стены, ваша Светлость. Может кто-то выбежал, – почти твёрдым голосом спокойно добавляет Дьюк. Да, осмотреть кольцо двора нужно, а Энриету не разорваться. - Осторожно только, Бер, присмотри. Беруто снова кивнул и спешился. Молодец. Только хотел про лошадей сказать – не стоит необученным животным проходить через возможные сгустки страшных чар. *** Двор, раньше расчищенный по центру от снега, но с глубокими сугробами по периметру крепостной стены, сейчас представлял собой площадь, покрытую грязным месивом. Запаха пожарища практически не было, да и при вони вредоносной магии он совсем не должен чувствоваться, это каждый знает. - Дьюк, осторожнее, - Бер схватил друга за рукав и указал глазами на стену. Дьюк сначала не понял, что пытается показать ему юный маг, он ясно видел только оплавленный, слегка потёкший камень, и тут понял: к неяркости серого гротрита таявшего так, словно твердейший камень был обычным снегом, примешался чужеродный охристый с прозеленью цвет – остатки смертоносной магии. - Не прикасайся, - прошептал Бер. - Где все? – Дьюк озирался зорко, в тревожных поисках малейшего движения. - Смотри, у амбара кто-то лежит, может раненый? Он хотел уже рвануть через двор, но Бер снова схватил его за пелиссон: - Куда? Пошли под стеной, только осторожно. Они двинулись к лежащему, стараясь ни в коем случае не прикоснуться к фонившим магией пятнам. Когда до человека оставалось пара шагов, Дьюк резко остановился: - Погоди, это просто одежда. О, и вон там тоже и там. Он с недоумением и тревогой взирал на кучки одежды рейтеров, разбросанные по всему двору. - Одежда? С чего бы? – Бер подошел ближе и наклонился над ближайшей кучкой, с ужасом осознавая, что тут что-то не так. С какого мляда бы рейтерам разбрасывать по двору свою форму? Воздух окрасился неясной дымкой, и Бер удивленно сморгнул, чувствуя резь в глазах и кровь во рту. Дьюк, сплюнув кровавой слюной на стену, присел рядом: - Ничего не понимаю. А это что? Он указал на коричнево-зеленоватые ошметки и кусок какой-то шерсти рядом с одеждой. Глаза Беруто расширились от ужаса, он с отчаянием помотал головой: - Нет. Не может быть! - Что такое? – Дьюк с беспокойством посмотрел на друга. - Это человек. - Что "человек"? Бер схватился за друга и с ужасом сказал, показывая на кучки: - Это не одежда, это люди. То, что от них осталось! Дьюк протестующе мотнул головой, не веря и, протянув руку, начал расправлять рейтерское одеяние. Боковым зрением вовремя увидел падающего Бера, выронил тряпки из рук и, резко повернувшись, схватил того у земли. Глаза Беруто закатились - обморок. Маг, млядь. Они, даже самые слабые, реагируют на чары непредсказуемо: кто-то вырубается, кто-то вбирает в себя чужую силу. Но тут, ясен мудрак, вбирать нечего, это ж просто ходячим отстойником стать… Бормоча про себя ругательства, отволок бессознательное, ставшее вдвое тяжелей тело, под навес с сеном, где не было заметно ни одного магического пятна, и легонько похлопал по щекам: - Эй, дружище, приди в себя, некогда отлеживаться. Но веки Бера оставались плотно сомкнутыми, а смуглая кожа посеревшей, слегка расцвеченной красноватыми полосочками от крови, вытекающей из глаз. Сплюнув очередным кровавым сгустком, Дьюк огляделся: в конюшни идти бесполезно – ни одно животное такую магическую атаку не переживёт, уж если с людьми такое… Дьюка передёрнуло. Может найдется что полезное в амбаре или сараях. Взглянув еще раз на всё ещё лежащего в беспамятстве Бера, он, стараясь сдерживать бег, чтобы не привлечь невидимую глазу магию, направился на обследование хозяйственных построек. *** Маркиз скользящим движением повернулся и размеренно-неторопливо направился к, казалось бы, целым дверям. Кровь набиралась во рту медленно, но неуклонно. Сжав зубы, Энриет продолжил свой путь - лестница вверх. Почти не тронута магией. Мягко, легонько ступая, парень проникает в дверной проём и продвигается по своим владениям. Вроде не особо много разрушений, может не такие и страшные эти сферы? Хочется идти быстрей, но уж кому как не потомственному дворянину знать, как коварно колдовство, как легко можно попасть на кладбище (если будет что хоронить), беспечному гуляке, слоняющемуся по территории, где рассыпаны чары… Вот и двери в Большой зал. За ним Средний, дальше кухня, через которую есть ещё один выход во двор. Энриет делает шаг к расписным створкам, и они падают внутрь. Разруха. Энриет не сразу понял даже, что это огромное серое помещение, усыпанное балками, камнями, тряпьём и есть роскошный Большой зал с изысканными статуями, пышными драпировками портьер, великолепными гобеленами и богато расписанным потолком. Сейчас здесь не было ничего – ни помпезности золотой отделки, ни красоты зеркал… просто выгнутые наружу ободранные до серого камня пепельные стены, пустота и мусор. Казалось, что он попал на какую-то заброшенную грандиозную стройку с неубранным сором… Не было сожаления или гнева, выбитые окна и провисший потолок не произвели впечатления потери. Просто придётся снова потратить деньги на отделку… Непоколебимо, в стратегически правильно выбранном углу, стоял артефакт. Энри не торопясь двинулся к нему. По камням из потолка и стен, по тряпкам, с коричнево-зелёной субстанцией, осторожно перебираясь через груды щебенки и стекла. Артефакт был треснувшим. Невероятно. Такого не бывает! Какой же мощи был удар и… тут Энриет впервые подумал: «А где же люди?». Успели выбежать наружу? В подземелье? Не завалило ли их в подземных ходах? Следующий дверной проём вообще был без дверей. Здесь следы разрушений были ещё видней, может потому, что в стенах обнаружились вывороченные и обожжённые враждебными чарами пустые тайники. Энри и не знал об их существовании. Пыль и огромное количество мелкого сора, и второй артефакт. Парень перебрался через смятое коричневое шмотьё (что это – непонятно, портьеры в Среднем зале были голубые) и приблизился к отчаянно фонившей стеле, которую сам же и заряжал несколько дней назад. Рот резко наполнился кровью. Закашлялся, отчаянно разрывая лёгкие, попробовал сглотнуть, но желудок не смог взять в себя своё собственное и вывернул всё назад. Мляд! Не удержавшись на ногах, Энриет упал на тряпки и зацепился взглядом за длинные серые нити, скрученные в спираль и лежавшие рядом. Он долго смотрел на них, не понимая, что видит, сознание просто отказывалось верить в то, что сейчас спокойно лежало перед его глазами… нет. Не замечая потекшую изо рта кровь, юноша подполз к нитям, взял в руки и вдруг сразу, словно пелена упала с глаз, он осознал, что это. Волосы. Седые кудри… только у одного человека в замке были такие. Энри потянул пряди к себе, за ними потянулось смятое, без костей, без плоти, лицо с пустыми глазницами. Парень выронил из ставшей вялой ладони поднятое и неуклюже поднялся на ноги. Все эти тряпки. Это одежда. А непонятное зелёное и охристое – это кожа. Всё что осталось от некогда живых тел. Потрясенный рассудок вёл Энри, когда он разгребая руками бившие магией обломки, очистил от мусора ткань, почти не потерявшую красок, сильно запорошённую мелкой пылью. Старый ворчливый Юдж. Смотритель и распорядитель замка с тех пор как совсем маленького, тогда ещё и не герцога, а маркиза Ильрисета, впервые привезли сюда дедушка и бабушка. В голове медленно стал укладываться масштаб беды, произошедшей тут. Как во сне, качаясь и ступая неверными шагами, Энриет двинулся через поруганный дом дальше. В закутке, обвивая артефакт, валялись тряпки, в которых прозревший маркиз отчётливо опознал форменное одеяние слуг. Громадный амулет не защита чужой крови, он завязан на охрану владельцев замка и самого дома. Энри рукавом вытер окровавленный рот и шагнул к суровому камню. Словно дождавшийся хозяина пёс, тот дрогнул и внезапно распался на две части, рухнув к ногам парня. «Прости, я не смог», словно услышал юноша. Его привёл в чувство шорох. Вздрогнув, Энриет оглянулся. Но это осыпалась стена и ничего больше. Разум прояснился. Потом юный герцог, думая о прошлом, вспоминал, что тогда сознание словно разделилось. Как будто Энри был актёром в какой-то выученной наизусть пьесе, и ему оставалось только двигаться так, как это было нужно по сцене, подхватывать чужие, вовремя поданные реплики и даже быть готовым к импровизации, хотя спектакль катился по наезженной дорожке и не было неожиданностей. В фехтовальном зале не было людей, только распластанная серенькая шкурка несчастной Рысы валялась поверх груды перекрученной стали – того, во что превратилось оружие. Мимо классной комнаты, мимо полукруглого помещения с балконом, на котором ещё недавно проказил Рыжий. В комнату Дана, где самый громоздкий артефакт. Странное чувство, словно здесь уже кто-то был – после разрушения, но до Энри. Кровь. Много крови. Слишком много. И следы волочения… *** Понимая, что времени до, не приведи боги, следующей атаки или до того как начнёт рушиться замок, может быть совсем мало, Дьюк стаскивал все, что могло бы им пригодиться. Куда теперь? В ближайшее поселение? Или лучше в замок Аррохири? А возможно придётся выживать в каком-нибудь месте наподобие сарая, или вообще на морозе, в снегу. Отложив все увиденные кошмары подальше, уйдя в насущные заботы, молодой барон Аррох скрупулёзно собирал всё, на что падал его хозяйский глаз, в большую телегу. Для начала её понадобилось перевернуть – силой жестоких чар её припечатало в стенку сеновала. Поднатужившись, Дьюк брякнул телегу (ну не карету же брать для таких целей?) оземь, крепкая повозка оказалась, только крякнула и целёхонькой встала на колёса. Проскальзывая всё дальше, вглубь хозяйственных построек, парень в ужасе остановился, заметив кучку женской одежды. Попятился ошеломленно. Но как? Почему? Ведь магия сфер, вроде, не предназначалась на убийство женщин? В теории, прекрасные создания, призванные дарить жизнь, реагировать на нее не должны. Немыслимо. Невозможно… мир с ног на голову перевернулся. Дьюк никак не мог отвести взгляд от лохмотьев, покрывавших когда-то тело, способное носить дитя, а теперь вот… Слабый стон, и Дьюк вмиг очутился возле друга: - Пришел в себя? Вставай, нет времени, нужно уходить со двора, как можно скорее. Помоги мне вытащить телегу. - А Энри? – Беруто качает, но сейчас не до того, чтобы выводить его из состояния смятения. - Мы не можем уйти без него. - Мы и не уйдем, - твердо сказал Дьюк, - мы всё приготовим и будем ждать его за стеной. Магия крови ему поможет. - Да, - надтреснутым голосом подтвердил Бер. Но, как они не бились, вытащить телегу без лошадей, так и не смогли. Слишком много всего нашёл и собрал домовитый Дьюк. - Бесполезно. Нужны такасы, - пробурчал взопревший Дьюк, - давай берем, и всё перекладываем. Бегом, Бер, шевелись. Беруто, в полуобморочном состоянии, стал помогать перетаскивать всё припасенное запасливым Дьюком, в волокуши. Понадобились три такасы, чтобы все разместить. - Осторожней, ради Хиллоры, Дьюк, что ты носишься? Не хватало еще, чтобы ты влип в эту гадость, - Бер плечом вытер щёку, по которой безостановочно текли кровавые слёзы и помог закинуть мешок с зерном на волокушу, - вроде в том сарае, на экстренный случай, были сложены походные мешки со стандартным набором, - он махнул рукой на сарайчик в дальней углу двора, до которого Дьюк так и не добрался, - пойдем проверим. - Стой, - Дьюк не успел остановить Беруто, как тот шагнул прямиком к месту, где лежали женские останки. Увидев их, Бер поднял голову, да так и застыл, с взором, устремленным в никуда. Всё же мало он пожил на свете, мало видел, чтобы психика легко восприняла такие испытания. Чутко проникающий в мир и впитывающий его, маг не мог отрешённо воспринимать ужасы увиденного. - Бер, - Дьюк осторожно тронул его за руку и Бер опять плавно стал опускаться на землю. Поймав его и оттащив на одну из такас, Дьюк все-таки решился рискнуть и привести лошадей. Поминая и мляда, и богов, Дьюк запряг лошадей в волокуши и стал выводить по одной через оплавленные ворота, начиная с той, где на мешках в бесчувствии лежал Бер. Отведя их не так далеко, как хотелось бы, он увидел ставшим знакомое зарево и обманчиво медленно летящую к осыпающемуся замку сферу, но, прежде чем зелёный шар опустился, и от замка понеслась волна жутких по силе чар, прежде, чем потерять сознание от магического удара, успел заметить, что со стороны леса, к замку летят наездники. *** Гул. Неясный и нарастающий. Инстинкты вопили «спасайся!», но актёр внутри Энриета был спокоен и сосредоточен. Изо рта полилась жидкость, магией просто воняло, заслезились глаза. Значит дальше идти нельзя совсем. Нет прохода ни к библиотеке, где в стенах, замаскированные стеллажами, находились схроны с родовыми книгами, древними семейными документами и частью фамильных сокровищ. Нет смысла идти и в отцовский кабинет. Второй этаж разрушен полностью, понятно и так. Про то, что выше даже и думать не стоило. Назад. К потайному ходу. Как ни странно, второй выход на кухне был практически целым. Легко повернулась плита, имитирующая разделочный стол, внутри тёмного коридора снова обнаружился след. Фонить почти перестало, и Энри рванул вперёд. И тут же споткнулся, перелетев через что-то, но не упал, а словно много раз отрабатывал такое движение, извернулся в воздухе и встал на ноги. Световой шар на шершавой стене вспыхнул, стоило только приложить к нему руку. Засиял чисто, ярко, освещая проход, по которому больше месяца назад Энри с друзьями сбежал повеселиться в бордель. Даже не удивившись такому свечению, только хладнокровно отметив, что кровь помогает усилить яркость, Энриет обернулся. У его ног валялось нечто облаченноё в рейтерское одеяние без плаща. Перевязь, меч, и голова в профиль. Без истерик юный герцог смотрел на совершенно плоское лицо без черепа под сохранившейся кожей, и хладнокровно отмечал, что этот ожог на щеке и шее он уже видел. Присел, приподнял кажущийся пустым рукав. Так и есть. На левой сплющенной кисти зеленоватый знакомый след. Млад. Это он не попал на свадьбу приятеля. Машинально провёл рукой над телом. Вот оно что. Магия ударила в ладонь и дёсны вновь стали кровить. Амулет. Надо же, какой сильный. Мертвецу он уже ни к чему и, возможно, не настроен на владельца. Можно потом перенастроить на себя. Энри решительно надел кристалл в оплётке из проволоки на пояс. Ясно теперь, почему воин на прошлой войне отделался только ожогами и смог какое-то время продержаться под ударом сфер. Безбожно дорогая вещь и явно подаренная от души – сам рейтер не настолько богат, чтобы позволить себе такую роскошь… Гул то ли стал нарастать, то ли просто сознание отметило его наличие. Надо уходить. В глазах резко защипало, заслезилось жестоко, и, вытирая их пальцами, Энриет не знал, что из слёзных протоков у него снова пошла кровь. Плохо видя, юноша, неуверенно качаясь, но быстро, пошёл на выход, неясно обозначенный вдали. И снова остановился, увидев, что именно волочили из комнаты наложника отца. Дан лежал на плаще, голый, с бесстыже раздвинутыми, согнутыми в коленях ногами, вцепившись последним судорожным движением в большой мешок с рейтерской символикой (Энри невольно обернулся, кинув взор туда, где уже невидимый лежал Млад). Между ног на плащ натекла тёмная лужа крови из жестоко развороченного, зверски разорванного отверстия. Машинально отметив множество синяков, и резаных ран на истерзанном теле, Энриет опустился на колени перед человеком заменившим ему мать, бережно поднял голову с гематомой на пол-лица. Разбитый сильным ударом рот, никогда не произнёсший бранного слова, один глаз заплыл полностью, второй, со зрачком во всю радужку, стеклянно смотрит в стену. Нежно и осторожно, словно мёртвый мог что-то ощутить, с застывшим выражением, враз повзрослевший юноша опустил безжизненную голову на пол. Артефакт сохранил тебя от жестокости магии, но от мерзкого изнасилования не смог. Что произошло? Это сделал не Млад, очевидно. Млад спасал… Энриет вновь взглянул в лицо чудесного неньо, не замечая покатившихся кровавых слёз. Глаз закрылся. Энри моргнул. Не лихорадочно, но мгновенно выдернул из кармана маленький амулет, украшенный зеркальцем. Зеркало к рассечённым губам – замутилось. Жив! С этого мгновения пьеса набрала ход и понеслась вскачь, словно её подстёгивал барабанный ритм. Чётко, быстро, правильно действуя, не отступая от вызубренной наизусть мизансцены, Энриет рванул с плеч пелиссон, укрыл отцовского наложника, резво схватил плащ за капюшон и стремительно поволок его к выходу из подземелья. Проворно открыв проход, он, не делая лишних движений, торопливо, но без суеты вытащил драгоценную ношу на воздух, за замковую стену. Подняв взгляд вверх, едва не ослеплённый вставшим солнцем, парень увидел, что вызывало гул разломанных артефактов. На его замок летела очередная сфера. Рванув, как стрела из балисты, Энри легко протащил по снегу свой груз и сразу увидел такасы и лошадей, возле которых кто-то стоял. Сфера достигла цели, взрывная волна ударила Энриета в спину и швырнула вперёд. Прежде чем упал занавес, он всё же увидел вдалеке тёмные точки – к замку летели всадники. *** Ренулет довольно потирал руки, душа его пела восторженные песни, и мир вокруг был прекрасен! Сидя в небольшой, но уютной комнатке, за которую пришлось, к немалому сожалению, отдать в загребущие лапы трактирщика аж шесть монет, Рену уже несколько раз перебрал свои сокровища и мысленно подсчитал свой будущий доход. Дождался! Сколько лет он подчищал запасы этого скопидомного болвана, сколько раз рисковал под взглядами его докучливого сыночка и наблюдательной супружницы! Их бдительные взоры преследовали предприимчивого слугу, как верные цобакирены и много раз, к немалой досаде старика, срывали такие грандиозные краж… эээ, нет! То, что он делал и воровством-то назвать нельзя. Он просто складывал плохо лежащие вещи туда, где они лежали хорошо. А хорошо они могли лежать там, где за ними зорко присматривают, а не раскидывают, как попало по фамильным тайникам и схронам! Коротко стриженая седая голова запрокинулась вверх, небольшие глазки мечтательно прищурились. С последним амулетом так вообще несказанно повезло – невнимательный хозяин положил его в шкатулочку с красивой крышкой, откуда ушлый старикан уже давно повыгреб самое ценное. Эх, ещё бы тот флакончик с переливчатым содержимым, там маслице для растяжечки, да с афродизией… но, чтоб его некроманты драли, папаша, этот флакончик для дурака-сыночка приобрёл. Не взять было, с сожалением подумал старик. А то ведь пригодилось бы - сейчас с его запасами запросто на молоденького парнишечку хватит, да ещё и на неньо! И, чем мляд не шутит, может и на женщинку какую б. Хотя на женщинку-то вряд ли, скорбно решил Рену, возраст уже. Эх! Сколько воды утекло с тех пор, как они с молодым хозяином при складах служили, да в тылу, да без догляда начальственного! Ух, сколь тогда довелось прихватить, прикарманить, особливо амулетиков бесхозных, дорогих, а уж про дешёвку даже и говорить не стоило – купались в этой дряни! Да уж, постелился хозяин тогда немало, сколько в его заднице мужских орудий перебывало – без счёту. Да и слугу пару раз наклоняли, но тут уж на руку полнота сыграла, да некрасивость, да и годами он поболее барона был. А к чему они, личики-то смазливые, да на войне, где мужиков горячих полно, куда неньо не пускают и где весёлых домов нет? Старик жадно пересмотрел свои сокровища. От свезло так свезло, уехал дуралей со своей дамочкой на море, да и не приедет раньше, чем та разродится, а там глядишь, с мелким отпрыском путешествовать обратно не решится, дорога дальняя, супруга молодая да капризная, то, сё… И ещё удача – сынок, обалдуй великовозрастный, ой не в папашу пошёл, бережет зад, да герцогскому сыночку не даёт, дурачина, но всё на руку, всё на пользу. Вот теперь пока половинки-то не разведёт перед маркизом-то, домой не вернётся, так что некому исчезновение старого слуги заметить. И кошакэ эта царапучая, да вечношипящая, теперь в Дейрехе пущай погадит, не надобно теперь за этой заразой серой следить. Свезлоооо. Вот бы ещё лошадушку… и повозочку какую-никакую… в Дейрехе коняшек пруд пруди, герцог-от прям таки армию рейтерскую держит, а шиш там – по пятам седой кудрявец рыскал, хозяйское добро оберегаючи. Куда ни пойдёшь, ан – прётся, недовольным глазом косит. И на поварню заглянул, только что куски во рту не пересчитал, дозорщик млядов. Но Рену и тут не оплошал: пока старый бдец отвернулся поварёнка за огрех отчитывая, за пазуху-то ловко окорок запихнул, да полой прикрыл, от как! Ренулет довольно похлопал по брюшку. Прохиндей сыто отрыгнул и поковырял в зубах. Надоть теперича пройтиться, до весёлого дома что ль, сходить. Не то чтобы хотелось, но деньга была, а ежели поторговаться, так и за амулетик бросовый найдётся кому за щеку сунуть. Старый жулик поднялся, расправил плечи перед зеркалом, поправил тяжёлый тапперт, завязанный красным шарфом с кистями. Ещё недавно этот шарф принадлежал килу Дьюку, да на кой мляд ему теперь шарфы, раздеваться пусть учиться! Собрав свою добычу, тщательно всё завернув и упаковав (по давней привычке – а вдруг уносить ноги придётся?) изворотливый дед припрятал увесистый мешок в шкаф, похлопал по тугому боку. Возвращаться к услужению не придётся – хватит, побыл на побегушках! Хихикнув, Ренулет, бывший слуга барона замка Аррох, вышел из комнатки, спустился по лестнице и, сопровождаемый хмурым взглядом трактирщика, вышел на улицу. - Хунор! – позвал кто-то владельца трактира. – Ктой-то такой, что ты ему всю спину изсверлил? - Да хрыч один. За комнату вместо десяти дуке вполовину меньше уплатил, исстонался весь, что бедного вдовца обираю. Как согласился и сам не пойму! - Хитрожопый какой попался. А надолго? - А мляд его знает… на день вроде. ***