Хочешь наказать - получи расплату!

*** Встающее солнце осветило зимний лес, но некому было замечать его сказочной красоты. Никто не оценил ни искрящийся воздух, с танцующими пылинками в нём, ни мерцающие нарядные кусты в белоснежных шалях, с выглядывающими из-под них красными ягодками-сережками, ни деревья, разрисованные дивными узорами инея. Некому было увидеть замершую под орешником куропатку в цвет снега, услышать звонкие пересвисты мелких птиц, и писк выпрыгивающих из-под снега, чтобы погреться в лучах встающего солнца, состиков. Наверно только белка, выскочившая из дупла на мерное поскрипывание повозки, удивилась странному зрелищу – посреди сугробов, почти скрывших дорогу, идут два невиданных по окрасу зверя. Один в розово-голубую полоску, другой – весь в летних белых цветочках с зелёными листьями. Белка предупреждающе зацокала, подавая сигнал тревоги – что-то неправильное было за спинами чудо-зверей. Не дано было видеть животным и птицам фургон, укрытый Куполом невидимости, только живое можно разглядеть сквозь чары, наведённые магом. Сам маг обессилено спал, прижимая к себе паренька в серенькой меховой куртке. Паренёк с полузакрытыми глазами в каком-то забытье, слегка касался откинутой рукой лба ребёнка, свернувшегося клубком и укутанного тёплым покрывалом. На спину ребёнка была положена мужская ладонь, вторая ладонь надёжно прижимала к боку мужчины сопящего парня, совсем скрытого под пушистым одеялом. Белка перескочила на соседнее дерево, суетливо дёрнула хвостом. Вот оно что странное – такое тихое утро, а за повозкой, надёжно скрывая её следы, крутился снежный вихрь. Ну и ладно. Опасности нет. Белка прихорошилась, перебрав пушистый хвост, и помчалась к своему дереву, на котором, запасливо нанизанные, качались на веточках грибы. Светлое утро, ясный день. А страшная ночь, когда только искусство Герудиета, чародея силы серьёзной, хоть и неустойчивой, спасло маленькую горстку людей, прошла. Вот ещё бы забылась… *** Вечер прошлого дня застал разрисованный фургон на небольшом «кармане» у дороги. Специально расчищенное от кустарника место не использовали очень давно – неудобным оказался путь у края Зачарованных болот, да и просто не любили его путешественники. Ну уж тут выбирать не приходилось, конечно. Небольшую стоянку разбить недолго, особенно когда свой маг, смешно пошевелит пальцами и уберёт снег в стороны. Хилл с восторгом наблюдал за колдовскими манипуляциями – надо же, и сугробы по краям полянки сами воздвигнулись, и состики, как одурелые мечутся по расчищенному «куда, куда дом подевался?» и вообще круто, вот бы и ему так! Затриет вытянул из-за пазухи неказистый камешек в простой кожаной оплётке - часть друзы для путешественников, и с его помощью распаковал небольшие брикеты с кормом для лошадей. Не, это не интересно, и мальчишка, симулируя глухоту, увязался за колдуном. Потеря слуха произошла очень вовремя - Марусет принялся делать кашу с высушенным мясом, и уж, ясное дело, собирался припрячь шустреца к готовке. Молчаливый Белтиет остался в фургоне, его старались лишний раз не дёргать. Да и делов-то там – на старом кострище огонь развести, да, может, удобные брёвнышки для сидения поближе подвинуть. Затриет ещё позади брёвнышек ярко-белые полотнища натянул, чтоб тёплый воздух от них отражался и грел спину. Тут ни крепких рук не надо, ни магии. Тем временем чародей, сопровождаемый непоседливым Хиллом, обошёл стоянку, терпеливо отвечая на вопросы, сыпавшиеся, как из дырявого мешка. А что делал вокруг повозки? А у тех деревьев? Защита? А поможет? А точно выдержит атаку чернозверей? А если не от атаки, то зачем тогда? Чтоб не нашли? А точно они не унюхают? А можно тоже чего-нибудь чернозверей? А как надо руками махать? А говорить чего? Каждый вопрос любопытного мальца сопровождался подпрыгиванием и сованием головы под руки, делающие пассы. Геру осторожно отводил в сторону буйную головушку с короткой косицей и продолжал сосредоточенно творить заклинания. - Воды много добавил, - не удержался от критики Затри. - Не каша у тебя, а похлёбка вышла. - Сам бы и делал, - добродушно отозвался его муж, - мясо сильно сухим показалось, вот и долил. Всё бы тебе упрекать… позови Белта, а? Сидит там ровно мёртвый. Горе, конечно, но ведь близких и дом не вернёшь… надо чтоб хоть чуть оттаял. Ведь вон молоденький совсем, да красивый такой. - Где ты там красоту разглядел, с таким-то синячищем? - А убери мысленно синяк и сам увидишь. - Не надо мысленно, - подошёл Геруд, - сейчас так снимем. Хилл, зови его к огню. Белт заторможено вылез из повозки и присел у костерка, но на контакт не шёл, есть не стал, и его оставили в покое всматриваться в играющее искрами пламя. Что или кого он там видел, неизвестно. На нежном лице, с которого убрали синяк, играли отсветы искр, в руках Белтиет держал кружку с горячим отваром. Мягкий вечер сменился глубокой ночью, огонь создавал уют, и после сытной похлебки появилось желание общаться. Кто такой Геру, лицедеи успели выяснить по кусочку за сутки побега, и теперь охотно рассказывали о себе. Тут же выяснилось, что они из самой столицы, из самой известной Актёрской общины королевства, что у них в общине даже три женщины есть, хотя в спектаклях играет только одна, что Хилл родился как раз от неё и думает, что у него есть магические способности, а Марусет и Затри – молодожёны, хоть и жили вместе с четырнадцати лет, ну как-то всё не получалось в Храм сходить. Мимоходом всплыло, что ехали они не абы куда, а в замок Дейрех, к тамошнему герцогу, во-первых, у него можно подзаработать… можно было подзаработать. Теперь-то уж что говорить. А во-вторых, было у них одно задание. Да ладно, чего там, уже можно сказать. Герцог то ли в замке, того… то ли в столице, ещё живой, а сведения уж устарели всяко-разно. Напасть на них хотели. И переворот сотворить, ага. Как кто? Эти самые скопцы. А раздобыл сведения брат Марусета. Он в весёлом доме работает. А чего такого. Нормально платят. Да ну, прям, «позорно». Он неньо, а их ценят и к самым что ни на есть именитым господам поставляют! Вот он и выведал, чего надо! Ну поздновато, конечно, так пока к этому Дейреху доедешь, по скольким городишкам выступлений дашь – заработать надо, нет? Так, Хиллиет, а ты чего притих? Затихарившийся Хилл, оказывается, увлечённо следил за состиком, влезшим в открытую коробку с заготовками для отваров и воодушевлённо грызшим уголок сухого варенья из мороженики. Твердая плитка пока грызуну не поддавалась, но зверушка с огоньком работала челюстями, в надежде оттяпать кусочек лакомства. Лакомство стояло насмерть. - Ты ещё с собой его возьми! – недовольно пробурчал Затри. - И так дома полна коробка этих точильщиков, и пестрые и полосками и здоровенные, что твой кролхх… - А такой у меня уже есть! – крупный специалист по состикам, нисколько не сомневаясь в своей высочайшей квалификации в обращении с грызунами, протянул палец к зверьку и тут же был укушен. Хилл взвыл, засунув палец в рот, и тут… стоянку накрыло. Звук был такой неимоверной силы, что на мгновение казалось, что слух уже не вернётся, и больше всего шумовой удар напоминал свист, а то, что за ним последовало, потрясло людей ещё больше. На небольшом «кармане» у полузаброшеной дороги, развернулось во тьме, стало ярким и объёмным жуткое видение. Скромная улочка в три дома. Из одного двое мужчин за волосы тащат растрепанного, едва одетого мальчишку лет двенадцати, в беззвучном крике у него открыт рот, ошеломлённое лицо, и глаза распахнуты в ужасе. Один из мужчин буднично трогает другого за плечо, пальцем показывает на себя, потом на дом, второй, с жестокой силой дёргает за паренька за пряди, отрывает их и кивает собрату. Не удержавшись на ногах мальчик падает на землю, вскакивает, пытаясь убежать – куда там! Пока второй насильник скрывается в доме, оставшийся небрежно делает подсечку под босые ноги. Отработанное движение, и с мальчишки сдёрнута домашняя рубашка, а сам он тяжело ударяется о землю. Походя, хладнодушно, тяжёлый шусс, подошвой, усиленной подковой, встаёт на грудь подростку, мальчик слабо вцепляется в чужую обувь, пытаясь спихнуть насильника с себя, и получает удар по зубам второй ногой. Сверкающая подковка равнодушно разбивает губы и осколки зубов вбиваются в рот подростку – Белтиет вскрикивает отчаянно, не в силах отвести взор - в это мгновение рёбра страдальца ломаются под весом безразличного палача и мученик затихает. Мужчина спрыгивает с убитого, одобрительно кивает подельнику, выпнувшему из дома ещё одного человека. Седые короткие волосы, сгорбленная спина – старик. Дед силится подняться, но тщетно - легко и без натуги, с оттяжкой, взмахивают шуршами – широкими и плоскими, предназначенным для разделки крупных туш, двое душегубцев и отделяют его ноги от колен. - Не смотрите, не смотрите!!! – чей это голос, кто сейчас зажимает глаза ошеломлённому Хиллу? – Это уже прошло, это видение, бежать отсюда, надо запрягать! Кого запрягать, куда бежать? Невозможно отвести взор от корчащегося тела, пытающегося зажать обрубки ног, а из второго дома выбегает с мечом наперевес бородатый мужчина, и кидается на обидчиков, но зеленые стрелки, выпущенные из маленькой, с ладонь, балисты, превращают его в плоский комок из кожи и одежды. Тут же, рядом, выпустивший стрелки маг сидит на коне, спокойно наблюдая за третьим домом. Из него, подгоняя безжалостными пинками, и шуршами тыча куда придётся, выгоняют семью – пять человек. Все светлокосые, все похожи друг на друга, даже белобрысенький младенец на руках у молодого мужчины копия своих родичей. Малыш заливается плачем, цепляясь за шею неньо, а тот падает на колени, умоляюще простирая руку – и умирает первым. Шурш наискось рубит плечо и шею, а потом небрежно смахивает с плеч и голову. Не в силах пошевелиться, как вкопанные стоят Затриет и Марус, они окаменели при виде страшного зрелища: малыша, ещё наверно и ходить не научившегося, разделывают заживо, как животное, пойманное на охоте. Оставшиеся трое мужчин пытаются голыми руками остановить бойню и остаются на красном снегу без рук, без голов… а одного начинают свежевать ножом со странной рукоятью, словно из клубка змей, снимая кожу и посыпая чем-то белым сверху, словно подсаливают. И всё это хладнокровно, привычными движениями, даже скучая… Мечется Герудиет, сам поражён, в первый раз видит подобное, но он знает, что этот мираж предназначенный для отвлечения внимания и сейчас надо спасаться. - Белт!!! – ревёт он не своим голосом. – Приди в себя! Я не умею, запряги лошадей, иначе мы пропали, ДА ОЧНИСЬ ЖЕ! Потрясенный Белтиет, как во сне передвигая ноги, идёт к лошадям и тащит их, усталых, за повод к фургону. Неясный шум в стороне. Где-то совсем рядом, за деревьями или дальше по дороге что-то происходит. Геруд прислушивается, бледнеет и со всех сил дёргает оцепеневших супругов: - В фургон, быстро, быстро! Сейчас здесь чернозвери будут! Маг подхватывает на руки одеревеневшего Хилла, вытаращившегося на иллюзию дома, по ступенькам которого спускается некто, таща за косы отрубленные головы, которые, подпрыгивая, скачут за ним по ступенькам. И Хиллиет начинает кричать. Он кричит страшно, впившись глазами в жестокое зрелище, его дикий вопль слышно, кажется, всему лесу и Герудиет зажимает ему рот, а глаза уже прикрыть рук не хватает. В повозку уже запряжены обе лошади - Белтиет умница! пощёчиной разбудить Марусета, вперившегося в мираж, где на дома летит купол из перекрещенных зелёных лучей, толкнуть кулаком в лицо Затри, не отрывающего взгляда от крошева из мелких кубиков дерева, людских ошмётков и невредимого усмехающегося мага на коне, в фургон, скорее, ну же! Святая Хиллора, ну не сорок же рук у него – маг в отчаянии смотрит на извивающегося потрясённого ребёнка, бьющегося в припадке у его ног, столько заклинаний ещё нужно сказать, а тут! Но, спасибо духам-хранителям, с козел спрыгивает Белт, подскакивает к Хиллу, крепко подхватывает его подмышки, тащит к повозке. Хвала Армидуку, эти двое тоже очнулись! Уже не вперяют взор в фантомное жуткое месиво, бледные, но споро действующие, мужчины молча собирают с расчищенного места, у всё ещё горящего костра, какие-то пожитки, и бегут к повозке, всё, тронулись, помогайте боги! Геруд тремя пассами левой ладони поднимает снежный вихрь и «карман» засыпает огромным сугробом. Снег падает за фургоном, надёжно скрывая в ночи след от широких колёс… *** Мираж освещает стан, а за его пределами – темнота и силуэты. Настолько огромные, что, пока не задвигались, было непонятно, что это. Только на первый взгляд кажется, что вокруг поляны, где иллюзия в точности воспроизводит убийства и насилие произошедшие наяву, стронулись с места горы. А на самом деле, изгибаясь гигантскими змеями между деревьями, навстречу своим жертвам шли чернозвери – ужас созданный запрещённой магией. Вот могучей полноводной рекой, обманчиво-медленно животные прошли к стану. Сейчас начнётся. *** Самым сообразительным, в плане спасения себя, был, конечно, Ренулет. До того, как огромные твари с лапами изогнутыми в немыслимых направлениях, вертикальными щелями носов стали выпускать зелёный пар, одуряющий вооружившихся людей, он успел перекидать на такасу с Даном и свои и чужие пожитки, особо выделяя те, что ощупывал в другой волокуше. Старый, битый жизнью вор, махом понял, кого будут защищать и спасать в первую очередь, а потому, сдавленно пища, чтоб не привлечь внимание монстров, юркнул к Данриету, вцепившись со всей дури в высокие борта такасы. А исполинские твари, игнорируя иллюзию насилия, раскинувшуюся посреди лагеря, вторглись на людскую территорию и начали свою резню. Стан наполнился воем и рычанием, бесполезным звоном мечей и первыми предсмертными криками. Словно жестокое колдовство озвучивает неисчезающий и немой мираж, и только команды Старшего рейтера Тиюрета приводили в чувство растерявшихся поначалу людей. - Нас не ждите, - рыкнул он Энриету, - вы тут ничем не поможете! Бер, - быстро и чётко ставя задачу племяннику, запрягающему цугом вторую лошадь, - там, дальше по дороге, есть съезд в болота, ты увидишь, уходите по синим зарубкам, там гать, вас и такасу выдержит! Мы подойдём позже, БЕГОМ!!! Энри и Дьюк, уже вооружившиеся, беспрекословно повиновались: в две руки справа и слева подхватили и закинули в такасу Беруто, придавившего охнувшего Рену, впрыгнули туда сами, стегнули, погоняй!! *** Такаса легко рванула прочь, лошади, одуревшие от запаха хищников, сами рады были вынести и поклажу и себя из кошмарного места, а сзади, сзади неслись только вопли пожираемых людей и зелёные вспышки – маг Койриет принимал последний и неравный бой, прикрывая воинов, пытавшихся мечами пробиться к коням и такасам. Поздно. Не спасут многозарядные балисты, не помогут мечи и алебарды, исполинские чудовища неуязвимы, проворны и ненасытны – не успев обглодать одного человека, уже рвут другого, всем весом колоссальных лап давят третьего. Гжен, не вскрикнув и не выронив оружия, отлетел к такасам, ударился о дерево и затих навсегда. Два молодых воина успели вскочить на лошадей, но не хватило им скорости – великанская туша подмяла их под себя, давя, круша кости, клацая зубами, разделывает в мясо. Тиюр Асход, не узнает уже о своей возвращенной графской короне - его тело, разорванное пополам, лежит на суровом полотне рейтерской палатки. Вовек не встать воинам прикрывшим собой такасу с тем, чьему отцу поклялись в верности, а телам их не найти упокоения – всё пожирают ненасытные чрева… Разорённый лагерь и последний человек. Койр пытается прорваться к дороге, по которой ушла невредимой такаса. *** - Что там? – дрожащий голос Затриета, вглядывающийся в ночную мглу. - Чернозвери ревут, не мешай, - Герудиет со всем тщанием выговаривал заклинание неслышимости, старательно вплетая его в остальные, наложенные на повозку. Белт залез на козлы, вывел лошадей на дорогу и направил их в единственно возможном направлении. Самое страшное, что ехать пришлось мимо здоровенного «кармана»-поляны, на которой происходило что-то ужасное, где метались зелёные огни и, почти неразличимые за деревьями, тени огромных размеров, слышались крики и вырывался на дорогу странный пар. Хиллу зажали рот и сами со стиснутыми зубами, только сжимаясь от страха, смотрели, не выскочит ли кто на полузанесённый снегом тракт. Полоска и Ромашка, пересекли след какой-то волокуши, ведущей в Зачарованные болота, но люди в фургоне только проводили глазами след от полозьев: конечно, все, кто был в той такасе, уже мертвы, в этих местах гибельные топи. Да если бы не Белтиет да Геруд, и они отправились бы давно к Реттару! Сто раз правы были Марусет с Затри, если бы не маг, так вовремя прихваченный с собой в путь, их бы уже растерзал монстр, вырвавшийся с поляны на дорогу. Тварь учуяла след такасы, а фургон, прикрытый немалым количеством заклятий, промчался дальше и направился к столице. Слава всем богам, проскочили! Не заметило, не унюхало их магическое чудовище! Оно большими скачками направилось за такасой свернувшей направо. *** Мляды, мудраки, обокрали и под чудище подвели! Неверящими глазами смотрел назад Ренулет. Нет, не могёт такого быть! Токо ж умчались, вона сколь на поляне еды осталось, а ента гора за нимя?! Нееет! Рену визжал на одной ноте, сколько хватало дыхания, стараясь скинуть бессознательного Данриета с волокуши, под лапы зверю, пусть хоть на чуть замедлит бег! - Бер, ты их видишь!? – снег из-под копыт забивается в горло, невозможно кричать, сидя лицом к движению. - Да! – только Беруто, как имеющий зачатки магии, и мог разглядеть засечки на стволах кривых лиственниц, которых, по мере продвижения вглубь топи становилось всё меньше. – Они синие, вправо, вправо давай! Дьюк натянул поводья и очумелые лошади, едва не перевернув волокушу, потянули груз по невидимой гати, под которой плескалось грязное месиво, готовое засосать любого, кто окажется потяжелей. Из вертикальных щелей вырывается зелёное дыхание. Ещё три, нет, четыре скачка, и тварь настигнет! Рену бешено рвал плащ, на котором лежал полумёртвый Дан, но на нём прочно стояли млядовы господинчики! Может так сбросить? Чаво ж с плащиком-то, плащик пригодится! На повороте монстр сделал малюсенькую ошибку и край гати, не рассчитанный на такой вес, провалился. Утробное рычание, полувой, и трясина радостно приняла славную добычу в объятия. Зверь мог бы ещё выбраться на гать. Но вторая ошибка была больше первой – в болоте резких движений делать нельзя. А тварь, окончательно ломая гать за такасой, забилась, задёргалась и ушла вниз, влекомая собственной массой. Рену перестал выталкивать из волокуши Данриета и радостно выдохнул. Такаса летела вглубь болота, а за ней уже не было пути назад. *** Койр, остановился, сощурил глаза. Не уйти? Уже всё? Две морды покачивались над ним, выпуская зелёный пар из ноздрей. Получите!!! И последнее, что увидел в своей жизни весельчак и ходок - сине-зелёное пламя, сожравшее его самого и оплавившее не успевшую отпрянуть тушу. ***