1448 год
- Нет, Влад, прошу, не уезжай! Не уезжай без меня! – белокурый мальчишка – валашский принц – в турецком кафтане и тюрбане с павлиньим пером хватался за ноги старшего брата, мешая тому взобраться на коня. - Да отпусти же ты, проклятье ходячее! Пусти! – Влад по-особому сильно дёрнул ногой и, больно ударив брата в грудь, оттолкнул его. Юный валах упал на пыльную дорогу, не переставая плакать и размазывать грязные слёзы по лицу. Их отец и брат погибли от рук предателей, и теперь, не успев пережить одной потери, Раду вынужден попрощаться с ещё одним братом, что уезжал домой – на Родину – дабы занять валашский престол, что принадлежал ему по праву. Владу не было дела до Раду или его слёз, но не давал ему покоя наследник султана шехзаде Мехмед, что изо дня в день крутился подле младшего брата, науськивая, нашёптывая ему одному известные каверзы, из-за чего братья всё больше и больше отдалялись друг от друга. Второй раз уже Раду плакал на глазах у ненавистных турок, никого не стыдясь, за что раньше отец высек бы его на базарной площади, да только нет боле отца, да и площади самой уже, может, и нет. А Влад… А что Влад? Что мог Влад здесь, на этой чужой земле? Только подойти к захлёбывающемуся слезами брату и зло прошипеть на ухо: - А ты, курва* малолетняя, не смей под османов прогибаться! Настанет день, и я завоюю весь мир. Видит Бог, тебе лучше остаться христианином до той поры. Раду лишь икнул испуганно, проглотив очередной всхлип, и поднял на брата горестные, полные боли глаза. Взгляд его медленно – впервые и так незнакомо – наполнился злобой, и он выплюнул брату в лицо: - Назло тебе приму ислам! Дурак! - Едем, - крикнул Влад людям, что отрядил в его подчинение султан, дабы те проследили, что новоявленный Господарь добрался до Тырговиште целым и невредимым. Турки недовольно хмыкнули, недовольные тем, что этакий юнец, к тому же валах, распоряжается ими, однако не ослушались, покорно оседлав лошадей. Влад вскочил на коня, не глядя на сидящего в пыли посреди дороги брата. Он оставлял Раду – белокурого ангела – позади себя, и сердце его не болело. Ничто не трепыхнулось в груди при звуке его голоса: - Прощай, брате…***
Мехмед наблюдал за братским прощанием издалека, скрытый от чужих глаз тенью розового куста. Влад казался жестоким, но целеустремлённым. Едва узнав о решении султана, он не преминул тотчас отправиться в родную столицу, бросив малолетнего брата в плену у турок. Быть может, он был последней надеждой Раду, его единственной ниточкой к дому. После отъезда Влада Раду изменился. Не слишком заметно для неискушённого глаза, но для Мехмеда эти изменения не могли остаться незамеченными. Раду стал ещё тише, ещё прилежнее, ещё дружелюбнее. Казалось, оставшись один на чужой земле, только в шехзаде он видел теперь поддержку и опору, которая не позволяет ему утонуть в пучине своих страхов. - Ты стал тихим в последнее время, Раду, - голос Мехмеда задумчив и глубок. Он вовсе не ждёт ответа. - Я так далеко от дома, шехзаде… Если бы я был драконом – ведь во мне течёт его кровь, так отец говорил – я бы улетел, не раздумывая ни минуты, - его откровение волнует и вместе с тем пугает. Мехмед смотрит на принца так, будто в первый раз увидел. Неужто этот маленький мальчик действительно хранит на своих хрупких плечах столь глубокую горечь? - Эдирне – рай на земле, Раду. Как ты можешь мечтать о чём-то другом? - Эдирне – золотая клетка, шехзаде. Но я не канарейка, а дракон. Ни одна клетка не будет достаточно красива и велика для меня. Мне нужна лишь свобода, на меньшее я не согласен, - в ясном взгляде валаха читается уверенность и мальчишеская храбрость. Он верит в то, что говорит, и в том его погибель. - Прибереги эти слова до лучших времён, Раду. Пока мой отец султан, тебе не стоит и мечтать о таком, - мальчишка в ответ лишь хмыкает и отворачивается, вновь нарушая все правила этикета, но Мехмеда это заботит в последнюю очередь. – Но моему отцу не вечно быть султаном. Ты понимаешь, что я говорю? Раду оборачивается к нему в мгновение ока. Его глаза расширенны, а рот приоткрыт в изумлении. Людей вешали на дворцовых стенах и за меньшие дерзости, а услышать такое из уст шехзаде… Раду испуганно прикладывает ладонь к его губам, будто пытаясь запечатать на них уже произнесённые слова. - Вам нужно быть осторожнее, шехзаде, что Вы… - Я освобожу тебя. Однажды, когда придёт время моего султаната, я освобожу дракона. Но до тех пор терпение станет главной твоей добродетелью, Раду. Мальчишка-валах доселе не был щедр на прикосновения, но его объятья становятся для Мехмеда самой мягкой периной, самым гладким шёлком и самым прохладным ветром. Его прикосновение – словно поцелуй Аллаха, оно дарит блаженство и успокоение. Валашский принц уходит молча, лишь взмахнув напоследок веером ресниц и оставив после себя воспоминания о шёлке волос и синеве глаз. Ни одна наложница гарема не кажется Мехмеду хоть на толику такой же красивой, такой же мягкой и ласковой, такой желанной. * – В ряде языков бранное слово, обозначающее "шлюха", "проститутка"