Дороги ведут домой

Закрывая глаза, он всегда слышал размеренное глубокое дыхание мира. Прислушивался к шепоту ветра в серых тяжелых облаках, к отдаленным песням стай перелетных птиц, к шелесту накатывающих на берега волн. И всякий раз, слушая эту музыку жизни, Манве старался достичь тех пределов, где нет ни света, ни ветра, ни тепла - за дверь Ночи, где в тиши собственного одиночества был закован Мелькор. Манве не слышал ни проклятий его из-за грани мира, ни даже дыхания, но, созданные почти едиными, они делили на двоих и дух, и сердце - как бы Мелькор ни противился этому, как бы ни ненавидел эту связь, он был частью Манве также, как Манве был частью его самого. И в один миг - не нужно было даже прислушиваться - Манве почувствовал, что часть его развеяна, а сердце, бившееся в одним ритме с его собственным, замерло. - Его нет,- прошептал он, Повелитель ветров,- его нет... - Его нет! - воскликнул Ауле, ощутив, как вздрогнуло и облегченно вздохнуло огромное тело земли, освобожденной от тяжкой ноши. Мятежный дух, что был прикован к ней, свободен. Свободен навсегда. - Его нет! - Протрубил Ульмо в серебряные трубы. - Мелькор вернулся в Ночь Изначальную! Радуйтесь, жители Арды! - Его нет, - прошептала Варда. Манве сидел неподвижно - он не мог велеть не радоваться своим братьям и сестрам, не мог заставить, даже попросить их умерить пыл. Каждый из них если не знал, то догадывался о том, что за чувства сейчас терзали душу Манве, и самому себе он также не смог бы приказать не оплакивать того, кого не оплачет больше ни единое существо в мире. Вслед за ним в Круг судьбы явилась Варда, приняв телесный вид и облачившись в одежды цвета ночи без звезд. Она молча заняла свое место, лишь выбором одежд показывая, что разделяет траур супруга. Манве лишь мельком взглянул на нее, чуть улыбнулся, зная, что, кроме Варды, никто больше не поймет никто из тех, кого они ждали в Кругу. И они явились все: Ауле и Яванна, Оромэ и Вана, Тулкас и Нэсса, Ирмо и Эстэ, Намо, Ниенна и Ульмо. По воле Яванны, на каждом из входящих оказывался цветочный венок - разный для каждого из пришедших. Голову Ульмо увенчали кувшинки и водные лилии и он, засмеявшись, наполнил круг судьбы водой, в которой немедленно появились мерцающие рыбки. Братья и сестры праздновали, и Манве хорошо понимал, почему столько радости было в их голосах, в их сияющих взглядах. Но сам он сидел, не глядя ни на кого из них, не желая ни присоединиться к веселью, ни мешать веселиться другим. Никому из них не ведомо было, что сегодня он остался без половины себя самого. Долгое время собравшиеся ждали, что Манве скажет приветственное слово и объявит новость, о которой все уже знали. Но он молчал. - Кто тот герой, что освободил Арду от Мелькора? - Воскликнул наконец Оромэ. - Кто сделал то, на что мы не смогли решиться? - Едва ли кто-то из живущих мог сделать это,- заметил Ауле, пожимая плечами - его настроение Манве, кажется, ни капли не занимало,- Или, по крайней мере, никто из тех, кто мог бы остаться жив после этого. - И никто из эльфов, пришедших ко мне, - проговорил Намо. - Не преждевременна ли в таком случае наша радость? - вопросила Ниенна, обводя всех туманным взглядом,- что если все мы обмануты, и Мелькор заставил нас верить в собственное исчезновение? Манве посмотрел на нее прямо и серьезно, затем кивнул и нахмурился. - Я не чувствую его больше,- сказал он,- но не могу поручиться, что он исчез навсегда. - Ему суждено вернуться, - ответил Намо. - И когда он вернется, нас ждет война. - Вернуться? - Воскликнул Ульмо, и волны вспенились во Внешнем море. - Так он сбежал? Разбил нашу цепь? - Рады ли вы теперь, братья и сестры? - спросил Манве, не сдержавшись. Сам он не знал пока наверняка, правдива ли догадка Ульмо, действительно ли исчезновение Мелькора сулило им войну и страх, но в глубине души скорбь его сменилась надеждой. Пока Мелькор существовал, Манве верил, что сможет изменить в нем хоть что-нибудь, наставив его на верный путь. - Я вижу, ты рад, - ответил Ульмо, срывая с головы венок. - Мелькор всегда был тебе дороже, чем мы - не говоря уж о детях Эру. - Ты говоришь о вещах, которые нельзя сравнивать,- покачал головой Манве,- ни о ком из вас мне не нужно тревожиться так, как о нем, и никто из детей Эру не заблудился так безнадежно, как он. Каждый из них, перейдя черту жизни, может познать истинный облик вещей и спастись. Для него же это было невозможно. По его собственной вине или чьей-то еще - не важно. - Каждый? - спросил Ульмо. - Даже те, кого он изменил? Те, чьи души он запер в порочном круге злобы? Этот спор не имел никакого смысла, все было сказано и сделано, и исправить ничего было нельзя, и все же Ульмо не мог смолчать. - А что сделал каждый из вас ради их спасения? - осведомился Манве,- я никогда не препятствовал вам в этой войне, даже напротив - я был всегда на вашей стороне, вступив в спор с собственным сердцем. Но ведь вы говорите, что это Мелькор виноват в появлении ненависти в этом мире. Зачем же вы так охотно пользуетесь его творением? - Я защищал их, - ответил Ульмо, - и я готов был забрать даже младших детей сюда к нам, если бы Намо не запретил мне это и если бы ты не поддержал его. - На то не было воли Эру Изначального, - пожал плечами Намо. - Но почему он говорит с нами через тебя, Намо? - воскликнул вдруг Ульмо, перенося гнев на младшего, - и почему он так суров к своим детям? - У младших детей Эру своя судьба и свой путь,- заметил Манве успокаивающе,- и не к чему сейчас обсуждать волю Эру и судьбы его созданий. Мы ведь собрались здесь совсем не для этого, не так ли? - Мы собрались здесь, чтобы праздновать, - ответил Ульмо, успокаиваясь, - но, кажется, рано радовались. И теперь я хочу знать, что случилось. Ведомо ли это кому-то из собравшихся? - Я знаю лишь, что Мелькор вернется вновь. Где он сейчас и когда возвратится - про то мне неведомо, - сказал Намо. - Это ведомо одному лишь Эру, надо полагать,- мрачно ответил Ауле, покачав головой,- А от него ответа мы, боюсь, не добьемся. - Я готов лично отправиться в Средиземье, чтобы охранять эльдар, - проговорил Ульмо. - Я с тобой! - воскликнул Оромэ, давно заждавшийся случая присоединиться к какому-нибудь интересному делу. Манве улыбнулся. - Сейчас, братья? - спросил он,- отчего же не приходила вам эта мысль раньше, когда Мелькор еще был воплощенным? - он покачал головой,- тебе, Ульмо, я повелеваю следить не за эльдар, но за тем, чтобы Мелькор не вернулся незамеченным. А ты, Оромэ, можешь помочь ему, буде на то твоя воля. - Ты мне поручаешь следить за этим? - проговорил Ульмо. - За тем, за чем ты сам никогда не мог уследить? Хорошо, я повинуюсь твоей воле и приму любую помощь. Манве наградил его прохладным взглядом и кивнул. - Может быть, ты справишься лучше, брат мой,- проговорил он с легкой улыбкой. Чуть заметно кивнув, Ульмо растаял в воздухе, оставив лишь облако туманной мороси. Оромэ, кивнув более вежливо, протянул руку Ване и покинул Круг Судьбы вместе с ней. Когда и остальные покинул Круг судьбы, Манве повернулся к Варде и улыбнулся ей. - Жаль, что я испортил всем праздник,- сказал он негромко,- может быть, устроить что-нибудь не по столь сомнительному поводу? Я и сам не прочь повеселиться... - Повеселиться? - переспросила Варда, словно не веря собственным ушам. Ей самой новости о грядущей войне не показались слишком веселыми, - ну давай созовем эльфов, послушаем их песни. Пусть споют, пока есть еще время. - Мы появились, зная, что рано или поздно нас ждет война, - Манве сжал ее руку и улыбнулся, - так к чему страшиться ее сейчас, пока она не на пороге? - Я не хочу войны, - ответила она, обнимая Манве. Два тела соединились, устремляясь ввысь, сквозь облака к звездам, превращаясь в ветер и вновь обретая черты, - "не хочу", "не хочу" вторило звездное эхо... "Я не для этого выбрала тебя".