Одна на двоих жизнь

Глава 13 Март 977 года. Орима. Генштаб. С тех пор, как Лина вошла в мой кабинет, она смотрит в окно. Собирается с духом или пытается побороть слезы? Скорее, второе. Духа ей не занимать. - Привет, - наконец, она обращает на меня прямой взгляд. - Здравствуй, - говорю я женщине, которую ты любил. - У тебя тут прослушки точно нет? - Обижаешь. - Ладно, - она откашливается, аккуратно прижав пальцы со скромным маникюром ко рту, - я немного охрипла, весна нынче необычайно холодная. - Ты плачешь. И весна тут ни при чем. Дочь лидера Умано смотрит на меня в упор. Она, как всегда в последнее время – с того самого момента, когда вы встретились на Заккаре, выглядит вызывающе респектабельной. В сером брючном костюме с минимумом украшений и собранными в строгую прическу волосами. Именно такой должна быть женщина - лидер не только междумирья, но и всей коалиции Перекрестка. И никому не позволительно видеть ее плачущей. Кроме тебя, пожалуй. - Ты ошибаешься, - она переплетает пальцы, устраивая руки на столе перед собой, и я замечаю отсутствие помолвочного кольца. - Хорошо, - киваю я. Мне трудно говорить с ней, потому что я невольно слишком многое о ней знаю. Видит бог, я не хотел быть этому свидетелем, но мне никто не давал выбора. Я знаю, как она смеется. Какие у нее нежные руки. Я видел ее голой. Но эта красивая и сильная женщина нужна мне в качестве союзницы, и приходится смирить грызущее чувство вины за ваше не сложившееся счастье и начать соображать. - Как отец? - Виктория рассказала? - Конечно. Думаю, ты не просто так поделилась с ней тем, о чем никто не знает. Лина разглядывает меня с любопытством, заставляя нервничать. Слишком хорошо она тебя знает. Хуже, чем я, но лучше всех других. - И ты снова ошибся, - снисходительно пожимает она плечами, - знаешь, просто иногда хочется поделиться с кем-то близким. Невыносимо носить все в себе. Но тебе ведь это незнакомо, да? – последние слова она произносит с укором. - Все не можешь простить тот «побег»? - Не знаю, - с прямотой признается она, - наверное, могу. И уже простила. Если бы ты был рядом, я позвонила бы тебе, а не Вики. - А как же Ларри? Почему не ему? - Потому что мы расстались, - равнодушно пожимает плечами Лина, - наши взгляды на отношения оказались различными. Все ясно. Ларри сдрейфил. Обхаживал принцессу Штормзвейга, пока лидер был на троне, но как только запахло жареным, сбежал. Или сделал что-то, из-за чего Аделина сама его прогнала. - Сочувствую. - Да брось, - с усмешкой отвечает она, - ты! Вот кто поставил крест на моей личной жизни! Разве можно любить кого-то еще, когда ты носишься по мирам, спасая нас всех от огня лефтхэнда? Национальная оримская легенда. Я всегда в тебя верила. - Мне сейчас полагается смутиться? - А разве ты умеешь смущаться, полковник Райт? – в тон мне – словно мячик пинг-понга отбила. Входит адъютант Рагварна с двумя чашечками кофе. Подозреваю, что командору не терпится узнать, зачем исполняющая обязанности лидера Штормзвейга и глава совета коалиции миров лично прилетела в Ориму и потребовала срочной встречи со мной. Отсутствие камер и жучков в моем кабинете, за которым бдительно следит спец «V4», сегодня, наверняка, убивает Рагварна, как ничто другое. Поэтому Тим бесконечно медленно выставляет с подноса чашки с блюдцами, сахарницу, маленькие ложечки. Мы с Линой переглядываемся понимающе и молча дожидаемся, когда горе-шпион уберется. Во взгляде Тима, когда он выходит, такая укоризна, что мне делается неловко. Парнишку ждет разнос у не в меру любопытного начальства. Но вмешиваться в мои планы я не позволю даже командору. - Я так понимаю, ты пришла ко мне не как к другу, а как к инспектору по безопасности? - Да, - без обиняков подтверждает Лина, - но и как к другу тоже. Я развожу руками, предлагая ей говорить. Лина думает пару секунд, расцепляет пальцы и поднимает взгляд больших красивых глаз. - Мой отец долгое время вел дела с Семьей. Когда ты пришел и сказал, что боевики Семьи ненадежны и не защитят нас от суперморфоидов, я поверила тебе, но разубеждать отца было бесполезно. Он был уверен в господине Карраско. - Да, я понимаю. - Но потом были взрывы во дворце и «Грандкарине», и эта страшная бомбежка… Никакие морфоиды не помогли спасти наш народ. Отец ужасно переживал, а я все думала – что, если бы мы приняли помощь Империи? Твою помощь. Все могло быть иначе. Правда в том, что и это решение не гарантировало Штормзвейгу стопроцентную защиту. Но я молчу, потому что без нее мне не справиться. Пусть Лина верит в тебя. Пусть любит тебя. И пусть ради этой любви сделает правильный выбор. - Так чего же ты хочешь, Лин? - В начале апреля состоится закрытая конференция членов коалиции. Я хочу, чтобы ты выступил на ней. - Чему будет посвящена конференция? - В первую очередь, обстановке на Перекрестке. Но главный вопрос: какие права мы готовы дать расе морфоидов. - Какие права сообщество миров готово дать убийцам, которые погружают жертву в состояние гипноза, прежде чем изощренно убить? – не могу удержаться от ядовитой ремарки я. - Дан! – укоризненно хмурится Лина, и я снова вспоминаю, что забыл о роли. - Лина? - Пойми, я… на волоске от краха политической карьеры. Если я ошибусь с выбором стороны, народ Штормзвейга изберет другого лидера, - она говорит спокойно, без эмоций. Власть для нее не самоцель, а – как и для меня – возможность. - Пойми, Лин, если ты, я, Его Величество император – кто-то выберет неверную сторону, морфоиды превратят перекресток в огромную человеческую ферму, на которой будут растить себе пищу. Они пьют нашу кровь, более того, наша кровь делает их сильными, здоровыми, вечно молодыми. Какие права можно им давать? - Да знаю я все! – восклицает дочь лидера Умано и тут же оглядывается на дверь, не услышали ли ее в приемной. - Здесь звукоизоляция, - успокаиваю я, - не люблю, когда меня подслушивают. - Потому что ты бунтарь! - Потому что я прав, а многим это не нравится, - непринужденно пожимаю я плечами, - все еще хочешь, чтобы я выступил на конференции? - Если будешь дипломатичнее и мягче в суждениях. - Постараюсь, но не обещаю. Лина позволяет себе улыбку. - Ладно. Я свяжусь с тобой, Дан. Она грациозно встает и берет сумочку. Уже у двери оборачивается, окидывает жадным взглядом: - Мне не хватает тебя. Но ты во всем повторяешь за братом и даже живешь с его женой. - Прости, - что еще я могу сказать? - Ничего. Рада была повидаться. До встречи. Смотрю ей вслед и ненавижу себя. Пора прекратить рефлексию, которая только тянет силы и нервы, не приводя ни к чему хорошему. Я не могу изменить ничего в своей чужой жизни. Не могу вернуть тебя. Не могу сделать тебя счастливым. Остается только стиснуть зубы и воевать за мир, в котором живут те, кого мы оба любили и любим. И будь я проклят, если уступлю этот мир проклятым кровососам. Следующие дни и недели проходят в круговерти дел и событий. Мой план ближайших мероприятий приводит Рагварна в шок. В его взгляде сквозит здоровый скептицизм, потому что такую прорву проблем решить за ограниченное время не под силу никому. Но у нас нет времени, мы стоим на краю пропасти и одного шага достаточно, чтобы мир покатился под откос. Морфоиды обходят нас по всем фронтам. Глава Семьи, или клана, как они сейчас себя называют, встречается с лидерами миров, политиками, журналистами, раздавая обещания в кратчайшие сроки закончить войну. Лефтхэнд не подает признаков жизни – после бомбежки в начале зимы террористы больше не предпринимали крупных боевых действий, небольшие стычки и нападения на военные базы коалиции не в счет. Ни одного теракта, ни одного суморфа в супермаркете или метро. Тишина. Многим начинает казаться, что война закончилась. Более того, Высшему совету Оримы кажется, что наша пока незрелая система безопасности стала причиной молчания террористов. Разведка доносит, что заккарийская оппозиция распускает частные армии. Участники боевых действий бесшабашно пропивают гонорары, контрразведка безуспешно пытается доказать их причастность к террористической деятельности. Мышиная возня, как метко назвал происходящее Жан Веньяр. Я не тешу себя надеждой, что это передышка. Просто противостояние вступило в очередную фазу. И единственная сторона, которая выиграла в результате всего произошедшего – это клан Карраско. - Вы понимаете, что произошло? – говорю я Рагварну, с которым мы теперь едва ли не ежедневно обсуждаем обстановку в мире. Иногда мне кажется, что командор едва терпит меня. – Лефтхэнд сыграл роль мирового зла, которое заставило объединиться бывших врагов перед лицом общей угрозы. Теперь Семья из стратегического противника превратилась в нашего главного союзника, и не удивлюсь, если лефтхэнд просто исчезнет. - Что значит исчезнет? - А что такое лефтхэнд? – отвечаю я вопросом на вопрос. – Помните, с чего он начинался? Вечно обдолбанный Гейман с кучкой приятелей, гордо называющие себя заккарийской оппозицией. Они еще что-то кричали про независимость Заккара и требовали свободы своему народу. Когда вы в последнее время слышали требования от лефтхэнда, сэр? Они уже давно не выдвигают никаких требований, просто взрывают наши города. Играют роль пугала для всего мира. - Не пойму я, к чему ты ведешь, Корд? - К тому, что это «выдуманный» враг. Мы думали, что лидеры леворуких желают мирового господства, а им нужно было только дестабилизировать мировую обстановку, ослабить Империю, заставить заключить союз с настоящим врагом – Семьей. - Что ты несешь?! – шрам на лице Рагварна наливается кровью, багровеет, стягивая всю левую сторону. - Ты сейчас говоришь о том, что лефтхэнд – детище семьи? Правильно я понял? - У вас есть другие объяснения происходящему? – развожу я руками. – Детище или они просто заодно, не знаю. Но из всего произошедшего кошмара выгоду получили только морфоиды Семьи. Рагварн вытаскивает из ящика стола влажную салфетку и протирает вспотевшую шею и ладони. - Если все так, как ты говоришь, Корд, тогда… это катастрофа! - Согласен, сэр. - Сможешь доказать свою правоту? – в упор спрашивает он. Не уверен. Я столько лет ломал голову над тем, кто затеял всю эту масштабную игру, а дошло до меня только сейчас. Мастер, который придумал такую гениальную многоходовку, наверняка скрыл все следы так глубоко, что вывести его на чистую воду теперь просто невозможно. Но вслух я говорю: - Приложу все силы, сэр. Глава 14 На первом фронте меня встречают намного приветливее, чем на втором. Все уже знают о результатах применения сканирующих устройств, и генерал Клемман лично приветствует меня и предлагает любую необходимую помощь. Разумеется, на всех трех основных военных базах Оримы уже началась работа с личным составом. Сканеры установили на аэродромах и КПП, усложнили систему допуска в здания штаба, внедрили принцип двойного подтверждения приказов и полетных заданий для командиров боевых самолетов. От меня требуется только лично убедиться, что все делается, как надо. На Аргоннской и Нарголльской базах, однако, мне пришлось столкнуться с морфоидами. Командиры и командоры частных армий, финансируемых Семьей, разумеется, остались недовольны тем, что их исключили из числа принимающих решения. И, как это всегда бывает, журналисты тут же взвыли о толерантности и заслугах союзников. Начальник нарголльского корпуса, смущаясь, просит меня дать пресс-конференцию. - Понимаете, в каком я положении? Лагерь с двумя тысячами солдат частной армии расположен в паре километров от нас. Среди них около сотни – морфоиды. На базе волнения, одни боятся нападения, другие, напротив, не понимают, почему мы отгораживаемся от союзников, с которыми вместе отбивали Ориму. - Понимаю. - А мне передали приказ без объяснений, что говорить личному составу корпуса. Контрразведчики рыскают, ничего не понятно. - Хорошо, генерал, я согласен на пресс-конференцию. - И… мистер Дарго просит уделить ему немного времени. - А Дарго – это?... - Мега морфоидов. Он оказал нам большую помощь в столице. У нас его… уважают, полковник. Любопытно, что скажет мне этот Мега, очень любопытно. А если он – тот самый гипнотизер? Нет, вряд ли, тогда начальник корпуса уже был бы под программой, а он чист. Просто очарован этим Дарго. - Когда? - Если хотите, я позвоню ему. - Звоните. Мне предоставляют кабинет. Хрен знает, как у них тут со шпионским оборудованием, я даже не трачу время на поиск камер и прослушки. Дарго появляется через четверть часа. Разумеется, один и без оружия, демонстрируя то ли открытость намерений, то ли уверенность в собственной неуязвимости. Я вооружен, в коридоре болтается человек шесть охраны, но мне не стыдно за предосторожности – Зэйро отучил меня недооценивать Мег. Впрочем, Дарго ничуть не похож на Зэйро. Это прежде морфоиды казались мне идентичными, как китайцы, теперь же они все разные. До сих пор не умею определять их возраст, но Дарго кажется намного моложе Зэйро. В джинсах и сером свитере под горло, аккуратно подстриженный, он выглядит, как клерк на отдыхе. На губах приятная улыбка, только алые глаза смотрят с некоторой настороженностью. - Мистер Райт. Много слышал о вас. - Мистер Дарго. Ничего о вас не знаю, но садитесь, побеседуем. Он усаживается напротив меня. - Итак? Что вы хотели узнать, мистер Дарго. - Скажите, полковник, вы ненавидите морфоидов? - Интересный вопрос. - Ладно, перефразирую, - с улыбкой на тонких губах соглашается он. Улыбается, не обнажая острые зубы, так что если бы не цвет глаз, можно было бы принять его за человека. – Вы ненавидите всех морфоидов или только избранных? - Это уже ближе к правде. - Понимаю, - соглашается Дарго, - солдат лефтхэнда вам не за что любить. - Хотите сказать, вы непричастны к убийствам? Разве Семья не пьет кровь? – спрашиваю я. – Вы пьете кровь, мистер Дарго? - У нас это называется иначе. Мы не употребляем выражение «пить кровь», - парирует Мега. - Я в курсе. Меня цедил ваш коллега. Мне также известно, какими полезными свойствами обладает для морфоидов человеческая кровь, и что вы пойдете на что угодно, чтобы продолжать «цедить» людей. Для вас это вопрос выживания. Дарго слушает внимательно, не проявляя никаких эмоций, кроме вежливого интереса. - Вы несколько преувеличиваете значение человеческой крови. Нам ее нужно не так много, как вы опасаетесь. Вы же делаете переливания донорской крови больным людям? По сути кровь нужна только больным или ослабленным морфоидам, а так же нашим детям. Но за этот полезный продукт, или, если позволите, лекарство, мы готовы платить людям. И, поверьте, нам есть что предложить коалиции миров. Надо же, этот Дарго почти слово в слово повторил то, что говорил мне Зэйро. - Допустим, все так и есть. Но как Семья намерена контролировать морфоидов? Где гарантия, что ваши не начнут нападать на людей и «цедить» их, пользуясь гипнозом? - Семья очень строго карает отступников. Поверьте, никто из наших не смеет даже подумать, чтобы лишить крови случайного человека. Как бы то ни было, мистер Райт, мы живем в одном мире, и нам выгоднее дружить, чем враждовать. - Если бы глава Семьи предложил Ориме мир до подрыва университетов на Балканах, возможно, история пошла бы по другому пути. - С чего вы взяли, что такого предложения не было? Я холодею от осознания, что он, скорее всего, прав. Карраско предлагал Ориме сотрудничество, но тогда, пятнадцать лет назад, никто в здравом уме не мог представить, что какие-то странные красноглазые мутанты, которых и насчитывается не больше пары тысяч на оба Перекрестка, разрушат весь привычный мир до основания. Легче вообразить, что какие-нибудь дикари-каннибалы из старой земной Африки с копьями и тамтамами сумеют установить мировое господство. - Мы могли бы уничтожить ваши правительства, захватить ядерное оружие и диктовать условия, - очень спокойно, даже с какой-то грустинкой в голосе, говорит Дарго, - но снова протягиваем вам, людям, руку помощи. И что получаем в ответ – недоверие и ненависть. Обидно, мистер Райт. - Я не ненавижу вас, мистер Дарго, - отвечаю я вполне честно. Ненависть давно перегорела во мне, за столько лет, за столько пуль, оставленных в телах кровососов, - но есть одно «но». - Какое? - Разрешите, я расскажу вам притчу? Не знаю, как у вашего народа обстоят дела с фольклором, у нас притчей называется короткая поучительная история… - Я учился в Международном университете Кембалы, мистер Райт, мне известно, что такое притча, - улыбается Дарго. - Так вот. Лишилось как-то овечье стадо своего пастуха и стало управляться советом баранов. Прознали об этом волки, отправили к стаду своих послов и поведали, что хотят они отныне жить с овцами в братской любви и мире. Но прежде просили волки от стада, в знак доброй воли овечьей, выдать им псов — своих давних обидчиков. И возликовали овцы в преддверие вечного мира, и припомнили, что и они не раз бывали облаяны, а то и покусаны псами, когда те, бывало, сгоняли их в сарай по пастушьему приказу. Овцы решили выдать своих псов волкам и жить вольготно под волчьей защитой. Но в мире с волками овечье стадо быстро стало редеть, ибо овцы стали лёгкой добычей. А, вскоре, зарезали «серые братья» и последнего барана. Дарго рассматривает меня, склонив голову к плечу, так же, как это обычно делает Зэйро. - Я представлял вас немного другим, мистер Райт, - признается Дарго, - большим… солдафоном. Никак не ожидал, что вы приметесь рассказывать врагу притчи. А знаете, сравнение морфоидов с волками даже льстит. Кто же вы еще, как не стая волков? Только вы перебили не всех псов и не рассчитывайте, что легко доберетесь до отары. Апрель 977 года. Штормзвейг. Лина отправляет за мной личную машину прямо на аэровокзал. Извиняется, что не сообщила о дате конференции раньше, так как подготовка проходила в условиях строжайшей секретности. Говорит, что взяла на себя ответственность и написала для меня речь. Тоже считает солдафоном? Я сообщаю, что читать с планшета не приучен, и как-нибудь выступлю сам. Конференция проходит в загородном особняке лидера Умано, и совершенно не похожа на совет глав коалиции миров. Под особняком Ринарио настоящий бункер, где можно пережить ядерную бомбардировку. В одном из залов бункера установлены большие плазменные мониторы, в каждом из них лицо одного из членов совета. Я мельком оглядываю эти лица, в глазах рябит и от яркого света хочется прищуриться. Но все же удается узнать президента Буцалло, аргоннского принца, канцлера Талла и Его Величество Эдварда II. Остальных разглядывать некогда. Лина представляет меня совету как эксперта по террористической безопасности и просит оценить возможности заключения мирового соглашения с кланом морфоидов. В свете сентябрьских событий в Штормзвейге на прежние условия не согласны даже самые упрямые идеалисты и демократы. Слава богу, война открыла глаза людям, от которых зависят сотни тысяч их подданных. С очень серьезным лицом я начинаю свою речь с той самой притчи, которую рассказывал Дарго. - Господи, какой же ты наглый, Дан! – Лина сжимает кулаки, но одновременно кусает губу, чтобы не рассмеяться. – Ты обозвал их овцами! - А кто же они? Возможно, я немного погорячился, сравнив коалицию с отарой, а Империю с псами, которые охраняли миры от волков, но зато расшевелил это сонное царство. А ведь они уже готовы были легализовать морфоидов. Без учета мнения оримских военных, не слушая ученых-генетиков и нейрофизиологов, не создав правовой базы с учетом особенностей этих существ. Пусть хоть сейчас задумаются, на что едва не пошли. Пока я говорил о гипнозе и суперморфоидах, Жано отправил по закрытому каналу давно подготовленные отчеты и видео терактов. Кажется, совет был впечатлен. Потом меня, разумеется, выпроводили из бункера, и мама Лины, принимая меня за тебя, поила чаем с ее фирменным печеньем, гладила по голове «бедного мальчика» и считала шрамы на лице. - Что собираешься делать дальше? – спрашивает Лина. Она немного дрожит от запоздалого волнения – все-таки впервые сама провела встречу глав миров, да еще в условиях полной секретности, что было особенно сложно устроить. - Работать. Драться. И жить. - Береги себя, - просит она, - ты играешь в опасную игру. - Как всегда. Спасибо, буду. И ты себя береги. - Могу я звонить тебе иногда? – она вертит в тонких пальцах бокал с шампанским. - Конечно, в любое время, - улыбаюсь я на прощанье. Апрель 977 года. Орима. - Ты это видел? – Жан роняет сигарету и энергично машет мне рукой. Журналисты на этот раз успели даже раньше разведки. По крайней мере, РУ еще не получило отчета о результатах захвата базы лефтхэнда в Шэр-Бриэне – глухом аргоннском селении, откуда ведется репортаж. На дергающихся кадрах пехотинцы с огнеметами поливают струями огня палатки и деревянные бараки. БТРы буксуют, взбивая песок до небес, с их брони спрыгивают оримские солдаты и начинают стрелять в спины отступающему врагу. Захват основных укрытий террористов начался на следующий день после моего выступления на конференции. Зэйро не соврал. Возможно, это просто совпадение, но мне почему-то кажется, что два события связаны между собой. Мои действия провоцируют Семью делать собственные шаги. Теперь, после этих впечатляющих побед, все сразу позабудут о том, что я говорил. Морфоиды принесли победу. Мир принесли. Засветили базы лефтхэнда, давая возможность оримским самолетам атаковать неожиданно и накрыть всю эту мразь разом. Камера выхватывает окровавленное зубастое лицо, по которому прилетает тяжелым армейским берцем. Я отворачиваюсь. - Даже журналистов заслали, - от раздражения даже челюсти разомкнуть не могу, цежу сквозь зубы, - проплатили репортаж. - Чего ты психуешь? – удивленно оборачивается Веньяр, которому все происходящее очень даже по душе. Готов поспорить на что угодно, прямо сейчас он мечтает оказаться в Аргонне и тоже почем зря мочить террористов. - А ты сам не видишь? Теперь морфоиды Семьи у нас – герои. Видишь трупы тварей? - Вижу. На экране пехота начала деловито стаскивать тела морфоидов в кучу, вероятно, чтобы сжечь. - Вот они какие, преданные и честные, даже своих сородичей не пожалели ради мира во всем мире! После таких кадров даже самые завзятые скептики поверят в то, какие они хорошие. Жано немедленно выключает телевизор и, с сочувствием покачав головой, направляется к шкафчику. - Прекращай паранойю, друг, - говорит он, доставая два стакана и припрятанную фляжку, - никто так не подумает. Не все же идиоты! Опускаюсь на стул, чувствуя, что голова раскалывается, как никогда раньше. Жан, уже плеснувший в стаканы чего-то крепкого, поднимает круглые от тревоги глаза: - Эй, тебе нехорошо? Может, доктора позвать? - Не надо, - отмахиваюсь я, - давай сюда. После глотка коньяка становится ощутимо легче. - Совсем ты себя не бережешь, старина, работаешь на износ. Пора остановиться и поразмыслить о вечном, - шершавая ладонь Жана коротко ободряюще сжимает мою руку. - А защищать мир от морфоидов кто будет? - Кстати! – вдруг вскакивает Жан и бросает взгляд на часы. – Он должен был уже прийти. - Кто должен прийти? - Айн момент, я сейчас! – Веньяр уносится, а возвращается не один. В приемной раздаются голоса, от которых сердце начинает биться быстрее. Позабыв о головной боли, я встаю и распахиваю руки навстречу Мэри Сантаро, которая, подозрительно глянув на меня и мои руки, подходит и церемонно целует в щеку, приподнявшись на цыпочки. - Извини, что без предупреждения, - говорит она, - просто была по делам в отделе и решила повидаться. - Молодец, что забежала. Время у тебя есть? Сегодня Ви дома, и Шику, и все остальные. - Есть, я в общем и сама хотела напроситься в гости, - Мэри никогда не ломается, за что я ее и ценю. Следом за ней входят Жан и Кэл Ванхаус. - Дан, - Боцман крепко жмет мне руку, - рад. Рад, что ты жив. И что могу вернуться. Усы Ванхауса, кажется, стали еще пышнее, да и поправился капитан слегка. Полгода он провел в родном Реконе, в праздном бездействии гостя у троюродной тетушки, о которой каким-то чудом не знала контрразведка. - Мэри, это Кэл, - знакомлю я старую подругу с капитаном, - один из нашего скромного отряда, спасшего Ориму. Кэл, это Мэри, гениальнейший биолог. - Не трудись, Дан, - с присущей ей брюзгливостью останавливает меня Мэри, - мы уже познакомились, пока вы, два оболтуса, мариновали нас на пропускном пункте. Веньяр демонстративно рвет на себе волосы, вызывая дружный смех. - Чем ты сейчас занята? – спрашиваю я Мэри, когда с приветствиями покончено. - Ты не представляешь себе, - вздыхает она, - завтра снова лечу в Нарланд. Ненавижу этот мир. - Что ты исследуешь? – тут же воодушевляюсь я. - Да звезду эту проклятую. Бьемся, бьемся над этой загадкой, - получив в наших лицах заинтересованных слушателей, Мэри охотно рассказывает о своем исследовании, - по всему ясно, что метеорит радиоактивный. Обнаружили в нем какой-то неизвестный изотоп, но пока не очень понятно, как именно он придает живым клеткам такие необычные свойства. Руководство требует результат, а у нас одни догадки. Кстати, мальчики, я бы хотела взять у вас кровь, образцы Майры давно устарели. Мы с Жаном переглядываемся, синхронно киваем. - И… другие биологические жидкости, - азартно потирает руки Мэри. - Дорогая, любые жидкости к твоим услугам! – уверяю я ее под ехидный смешок Веньяра. Когда она заговорила про Нарголлу, у меня возникла идея, как получить необходимую мне информацию. Этот вопрос я давно отложил до лучших времен, но он продолжает мучить меня не хуже нарьяжского палача. Правда, придется открыться ей. Но, кажется, я готов на это. Никто не может притворяться вечно, каждую минуту, с каждым человеком, всю жизнь. И я тоже от этого устал.