In shining armor

Баки помнит Стива. Это шокирует. И поэтому он вытаскивает его на берег, разжимает свою металлическую ладонь и просто идет прочь. Это начало конца. Для Зимнего солдата. Начало начал для Джеймса Бьюкенена Барнса. Баки просто идет по траве, по позвоночнику прокатывается волна холода. Приятно что-то чувствовать. Вода стекает потоками по волосам и лицу. И Баки кажется впервые, что это не только вода. Они служили в одной части. Тогда, во время войны. Знали друг друга до и после. До сыворотки. До войны. До того, как с ними приключилась жизнь. После взрыва. После семидесяти лет небытия. После ада на земле. У Баки в голове пустота, он идет по кромке воды, смотрит по сторонам с удивлением и восхищением, словно маленький ребенок. Все для него прекрасно и ново. И помнит он только одно — Стив Роджерс был его другом. Его нельзя убивать. Металлическая рука сжимается и разжимается, словно чужая, хочет крошить и ломать, рвать глотки и потрошить внутренности, но Баки усилием воли не позволяет ей. Он ведь не машина, он — человек. Приятно осознавать. Это вторая вещь, которую он теперь знает наверняка. Верит в нее. Идут дни. А Баки не знает, куда ему нужно идти, что делать. Он не понимает, кто он и зачем нужен, не знает, к чему должен стремиться. Воспоминания отравленными нефтью волнами накатывают на его сознание, оставляют противную бензиновую пленку. Вспоминать не так уж и легко. Он ведь убийца, хуже любого серийника или маньяка, потому что все в трезвой памяти и в полном сознании. Очень удобно сказать — Баки не помнит, Баки промыли мозги. Да только все на ветер. Баки помнит, Баки убивал. По приказу армейскому, много, точно, без задней мысли. От этого тошно. И Баки выблевывает эту свою старую жизнь вместе с желудочным соком на мостовую. Вытирает рот рукавом. Хотелось бы отмыться, да только это уже невозможно. А потом приходят другие воспоминания. У нее были волосы цвета осенннего золота — тяжелые и текучие. Она была быстрой и ловкой, почти такой же как он. У неё были теплые руки и полные губы. Она умела улыбаться так кротко и томно одновременно, что его бросало в жар и дрожь от этой улыбки. Баки стрелял в неё без зазрения совести и всякой жалости. Потому что мог это сделать. Она бежала, а он преследовал. Потому что она пустила ему кровь, задела чем-то острым и кривым за сердце. Которого у Зимнего солдата нет. Воспоминания накатывают удушливой кровавой волной. Он знал её раньше. Называл Натой, как маленькую девочку. А она смеялась, ямки видны были на щеках. Вот именно эти ямки он помнит лучше всего. Даже лучше детских забав со Стивом. Именно потому, что казалась знакомой, выстрелил. Попал в плечо, пустил ей кровь в ответ. Чтобы сердце не так болело, чтобы не помнить. Потому что память — это черный яд. Когда ему пришили металлическую руку, имплантировали триггер в его больную голову, первое, что он увидел, ее. Она стояла за окном больничной палаты, дышала часто на запотевшее стекло. И глаза у неё были хитрые, зеленые, абсолютно кошачьи. Когда-то давно Баки любил кошек. Полюбил и эту, конечно. А она усмехнулась беззвучно и исчезла. Баки хранит эти воспоминания у сердца, там где плоть сходится с металлом, там, где монстр превращается в человека. Или наоборот, не понять. Эти воспоминания лучше всего, честнее. Он уже не Джеймс, улыбчивый парень довоенной формации, никогда им более не станет. Но он все ещё может быть Баки. Просто Баки. Воспоминания о Наташе помогают ему держаться по стойке смирно, словно он снова в армии, не падать духом. И конечно, это всего-навсего глупая тщедушная надежда, и благими намерениями, всем известно, выстлана дорога в ад. Но все же. Этого достаточно, чтобы отграничить монстра от человека. Чувства — блажь, недопустимая слабость, - так ему говорили. Только правда в том, что Зимний солдат любил Черную вдову так же, как и Баки Наташу. Быть может, именно это и спасло Баки Барнса. Его скитания, по сути, закончены. Это не легко признать. Ему бы забраться в свою раковину, спрятаться за щитом Капитана Америка, но это слишком просто. Гораздо сложнее жить в этом новом мире, жить и знать, что плохого он сделал больше, чем хорошего. Что не откупиться никогда ему, не выкупить свою душу. Стив смеялся так заразительно, что хотелось смеяться вместе с ним. Наташа улыбалась, а на щеках были ямочки. А Баки Барнс вовсе не Зимний солдат. Металлическая рука только и осталась.