Я точно знаю, очень далеко меня кто-то ждёт, …Там жарко и солнце золотит небосвод. …Там ветра ледяные и вьюги. Ты там, …сгораешь от страсти. …с ума сходишь от скуки. Тебе бы в объятья мои… …Я стал бы твоим без раздумий, …Вдали от морозов. …Вдали от палящего солнца. Так приходи же за мной! Явлюсь я, лишь имя твоё прошепчут мне звёзды. LIBERTINA
— Негодяй! — рычал Том, расхаживая из стороны в сторону, его неимоверно злило поведение Тора. Весь день богач просто игнорировал его и ладно бы хоть разок показался, так его вообще не было в отеле. Куда он делся, Хиддлстон не мог даже предположить. — Вот же негодяй! Чёртов Одинсон! Том знал, отчего так злится, он волновался, не случилось ли чего с этим отчаянным лжебогом. Может, попал в какой-то переплёт? Одинсон может! Случиться могло всё что угодно! Но случилось лишь то, что Тор не появился и вечером. Том решительно заявился к Бену с просьбой найти Одинсона, поскольку волновался о своём друге. Да, он так и сказал: «Мой друг». Уитни удивился, конечно, натянутые отношения между актёром и боссом были очевидны, но сообщил Хиддлстону, что Одинсон уехал, куда - режиссер не знал. Тор сказал лишь, что у него дела. У Тома что-то оборвалось в груди. Как он мог уехать? Куда? Почему? Этой ночью актёр плохо спал, его не оставляли мысли о Торе. Он должен вернуться, определённо, это какая-то командировка. Казалось, они уже нашли общий язык, и вот Одинсон просто уехал, даже не попрощался.***
Тор так и не вернулся, а новость об очередной купле-продаже британской киноиндустрии повергла Хиддлстона в шок. Но по договору новый директор не имеет право распускать актёрский состав или закрывать финансирование «Высотки». Фильм должен выйти в прокат. Хиддлстон снова превзошёл самого себя, злость бушевала в его некогда спокойном сердце. Он никогда ещё так не сокрушался по поводу отношений и уж тем более возможных отношений с мужчиной, по большому счёту между ними так ничего серьёзного и не произошло. Но богач вовсе не был таким уж бестолковым и грубым, как показалось Тому сначала. Они могли бы стать друзьями, даже любовниками. Вторую часть фильма, где присутствовало напряжение и всеобщая ненависть героев друг к другу, Хиддлстон отыграл безупречно. Уитни захлёбывался хвалебными речами, но Хиддлстону не было до этого дела, он всё прокручивал в голове единственное свидание с непостижимым лжебогом, и каждый раз приходил к выводу, что то был чудесный вечер, и поцелуи Тора ему приятны как и его объятия. Быть может, богача просто не устроило такое вялое течение их отношений? Вот он и исчез. Но почему тогда он продал свои права на киноиндустрию? Чем он сейчас вообще занимается? Хиддлстон пытался разузнать о Торе через своего агента, но тот так ничего внятного ему и не сказал. Известно лишь то, что Одинсон поспешно продал бизнес и пропал. Когда закончились съёмки, Том вернулся в Лондон совершенно разбитый, он грезил найти своего языческого бога и всё ему высказать. «Ты трус! — хотелось выкрикнуть прямо в лицо этому мерзавцу, а потом броситься на шею и спросить. — Куда ты пропал, чёрт тебя дери?!» Кажется, это какая-то чёрная полоса наползла на реальность Тома, но, как оказалось, не только у него были проблемы. Джеймса дисквалифицировали после победы на родине: Хант пришёл к финишу первым, но размеры его машины превышали норму на полтора сантиметра. Об этом сообщили прямо на заезде. Хиддлстон переживал за друга, как и Локи, который отвёл его в сторону и что-то прошептал, можно сказать, на ухо. Хант сокрушённо покивал и, кажется, немного успокоился, хотя по нему было видно, что он сейчас кому-нибудь влепил бы за такую несправедливость. Когда Том приблизился к гонщикам, то сочувственно улыбнулся, ловя взгляд Ханта, тот был совершенно выбит из колеи из-за дисквалификации. Гонки для него — это все, что есть в жизни ценного, и пока машину не приведут в порядок, он будет как на иголках. — Не переживай, всё обойдётся, исправят машину, и снова погонишь вперёд к победе, — Том хотел поддержать Джеймса в этот сложный период, даже когда у него самого в жизни творилось чёрт знает что, Ханту поддержка не повредит, его проблемы более реалистичные и очевидные, их можно решить. Что до актёра, он сам не знал как решить проблему, причиной которой стал языческий бог, при этом ещё и провалившийся под землю. — Только этот козёл Лауда меня опережает по очкам. Какого хрена, а? Откуда он узнал вообще? Полтора сантиметра! Хиддлстон вздохнул, перевёл взгляд на Локи, тот явно не собирался оставлять друга в таком состоянии. Казалось, свои успехи или неудачи его вообще не волнуют. Он так смотрел на Джеймса, что едва скрывал эмоции. Томас не понимал какие именно, но от них исходило тепло как и от него самого. — Всё, хватит сокрушаться, — серьёзно произнёс Лафейсон, похлопав любовника по плечу. — Том, ты не занят сегодня, поехали с нами? К Джеймсу. — К нам, — поправил Хант, вмиг забыв о своей неудаче. — Это же Том, он мой друг, мы обсуждали это. — Обсуждали, — согласился гонщик. — Просто я думал, что нужно подготовить его, прежде чем огорошивать такими новостями. — Какими? — не понял Том. — Поехали к нам, там и рассажу, — загадочно улыбнулся Хант, он оглянулся на боксы, где шёл непримиримый спор: что делать с болидом, как убрать лишнее и при этом не сделать хуже. — Над этими обстоятельствами я не властен, можно только ждать, пока механики что-то придумают. Всю дорогу до дома все трое молчали, но тишина не казалась напряжённой: Джеймс постукивал пальцами по рулю, Локи ухмылялся, узнав мелодию. Том на заднем сидении посматривал на гонщиков с любопытством, что-то между ними было общее, но в другой момент они представлялись совершенно разными. Хиддлстон вздохнул, машина неслась с невероятной скоростью, но Том чувствовал себя спокойно на месте за водителем. Джеймс ехал быстро, но умело, рядом с ним вообще было спокойней. Сейчас Тому тоже не помешает компания, он не хотел оставаться один в пустой квартире. Добравшись до дома Ханта, выгрузившись из машины, вся честная компания завалилась в холл. Джеймс включил свет, скинул кроссовки, позвал Тома на кухню, а Локи задержался, чтобы накрыть клетку с попугайчиками. Хиддлстон сразу заметил эти странные изменения в обстановке: предметы, которые намекали на присутствие в доме ещё кого-то. На обеденном столе прямо в середине стояла любопытная шкатулка с витыми узорами по дереву. На широком подоконнике в глубоких горшках — густая зелень разнообразных трав. На рабочей поверхности разделочного стола — разнообразные склянки с травами и заготовками, в открытой сушилке для посуды — разноцветные тарелки, на окне — золотистые шторы. На стене — пара новых полок со статуэтками из дерева и керамики, металлические курильницы и небольшие флаконы с жидкостями, подписанные непонятными названиями. Здесь чувствовалась чья-то прилежная рука — рука хозяйки. — Надо купить ещё масла, — рассеянно пробормотал Локи, проходя на кухню. — И корма для птиц, и другой коврик к дивану. Том удивлённо приоткрыл рот, он как-то не успел сориентироваться, так и стоял посреди кухни, пока Джеймс копошился у холодильника. — Том, ты что стоишь? Садись. Сейчас поужинаем, — Лофт погладил гостя по плечу мягко и осторожно. Хиддлстон задержал взгляд на его волосах, наверное, ему пошло быть рыжим. — Ага, и твой любимый сироп почти закончился, — задумчиво отозвался Джеймс, скосив глаза на пирожное с взбитыми сливками. — Так, на ужин мясо с салатом, на десерт — классные пирожные, так что голодными мы спать не ляжем. — С меня и салата хватит, — улыбнулся Хиддлстон, присаживаясь за стол. — Нет, приятель, будешь есть мясо, тебя скоро ветром уносить будет, — улыбнулся гонщик. Джеймс вытащил из холодильника овощи и жареное мясо: первое стоило нарезать, второе подогреть. Локи принялся намывать томаты и огурцы, взял разделочную доску, нож и стеклянную посудину. Со всем этим он устроился за обеденным столом, улыбнулся гостю и принялся готовить салат. Хант выложил мясо на сковородку, подлил масла, закрыл крышкой и включил газ. — Так, а пока мы тут возимся с ужином, рассказывай, как дела? — повернувшись к столу, заявил британец. — Как фильм? И, кстати, этот козёл больше к тебе не приставал? — Тор? — нервно переспросил Том и в один миг растерялся. — На самом деле я его не видел с тех пор, как Локи прилетел в Нью-Йорк. В смысле, мы с ним встречались ещё один раз и всё. Лофт ловко управлялся с ножом, словно заправский повар, даже не смотрел на разделочную доску. — Это же здорово? — улыбнулся гонщик, оборачиваясь к гостю, но тот был хмур и отводил взгляд. — Разве нет? У тебя нет из-за него проблем с работой? — Нет, — помотал головой Хиддлстон, но счастливым от этого себя не ощущал. — Он продал бизнес и исчез. Я не знаю, куда он делся, как сквозь землю провалился. Мерзавец! Хант нахмурился, окинув друга любопытным взглядом. Локи отложил нож, настороженно рассматривая Хиддлстона, очевидно, что пропажей Тора тот был весьма озадачен. Том опомнился, последнее было вовсе ни к чему говорить, теперь оба гонщика, кажется, ждали каких-то пояснений, но Том лишь напряжённо опустил глаза и поджал губы, не желая говорить об этом. Хант и Лафейсон, не сговариваясь, переглянулись. Оба удивились и, конечно же, не собирались упускать из виду эту странность. — Мерзавец? Потому что продал бизнес? Какие-то проблемы с твоим контрактом, кинокомпания нарушила условия? — Джеймс бил наугад, но не попал, Лофт понял это по взгляду Хиддлстона, тот немедленно поднял глаза и прищурился, дело здесь вовсе не в деньгах. — Потому что просто исчез, ни черта мне не объяснил, даже слова не сказал, даже не попрощался,— выпалил актёр на одном дыхании, эмоции вдруг захлестнули его. — Так не делают! Хант вытаращил глаза, он совершенно запутался и не понимал причины волнения друга за этого придурка Одинсона. А вот Локи задал правильный вопрос, что смутило Тома до глубины души. Он словно всё видел, всё понимал. Даже то, что самому актёру казалось необъяснимым. — Ты злишься? Но почему? Это всё из-за вашей встречи в парке, кажется? — Какой встречи? — втесался Джеймс, он и думать забыл о еде. — Откуда ты знаешь о свидании? — Хиддлстон почувствовал, как щёки его горят. — Свидании?! В том самом смысле? Свидании с этим козлом? — Джеймс, помолчи! — махнул рукой Локи, призывая того не перебивать. — Том, он ведь не соврал, ничего не произошло? Непоправимого? — Произошло. Мы целовались. И мне это понравилось. А когда мы приехали в отель, он выгнал меня из номера. Хант открыл рот, затем закрыл и снова открыл. Помотал головой, словно отгонял привидение или слуховые галлюцинации. Том определённо сказал, что целовал Одинсона. И сказал об этом так просто без истерики и самокопания. Впрочем, пантомиму гонщика собеседники не заметили, увлечённые разговором. — Не соврал, — хмыкнул Лофт. — Что значит «не соврал»? — зацепился Том. — Ты говорил с ним? — Говорил, — кивнул Локи, припоминая ту ночную встречу. — Говорил? — Хант напрягся. — Каким образом? Когда? И что это за разговоры такие между вами? — Они друзья. Давно были, — быстро бросил Том, повернувшись к гонщику, а затем снова к Лафейсону. — Локи, ты знаешь где он? Если знаешь, скажи, я прошу тебя. Глаза Хиддлстона загорелись надеждой, возможно, у Локи есть интересующая его информация, прямо сейчас это было бы очень кстати. Локи, возможно, единственная ниточка, которая может привести его к Тору. — Друзья? — опасно сощурился Уоллис, такой расклад не столько удивил, сколько просто не устраивал любовника. — Ты говорил, что знаешь его, о дружбе и речи не было. — Это было очень давно, наша дружба исчерпала себя, — пожал плечами Лафейсон. — Насколько близкие друзья, Локи? Я чего-то ещё не знаю? — это определённо взыграла ревность. Тогда они просто замяли эту тему, да и гонщик не особенно интересовался, предполагая, что Локи знает Тора вовсе не так близко как оказалось. — Просто друзья, если ты подумал о большем, ты ошибся, он мой родственник, седьмая вода на киселе, правда, но всё же, — объяснил маг. — Я просто не стал говорить, а в Нью-Йорк полетел, потому что знаю его как облупленного. Хотя в свете последних событий, может быть, я ошибся. — Локи, ты знаешь где он? — снова спросил Том. — Нет, но если он в пределах моей досягаемости, я могу узнать. Только ты уверен, что это тебе нужно? Тор — не самая лучшая компания, поверь мне. — Я хочу его увидеть и высказать ему все, что я о нём думаю, — выпалил актёр, ему это казалось жизненно необходимым, а там будь что будет. Пусть гром и молния поразят его, но он найдёт Тора. — Зачем? — всё не понимал Джеймс. — Зачем тебе его искать, ты только-только от него отвязался? — Господи, Джеймс! Ты что не слышал?! Мы целовались, и мне это понравилось, я не знаю почему. Он был таким нежным со мной, он дважды мог просто воспользоваться ситуацией, но так и не сделал этого. А потом просто сбежал, я весь день места себе не находил, а он исчез, чёртов язычник! Том выговорился окончательно, даже как-то немного полегчало. Тишину на кухне разбавляли лишь звуки скворчащего в сковороде мяса. Локи улыбался. — Так его ещё никто не называл, — усмехнулся маг. — Я помогу, но ты должен понимать, что Тор не такой великолепный, как тебе хотелось бы думать. — Он тебя тоже не очень переносит, но я думаю, он просто завидует тебе, — высказал своё мнение Том. — Я уверен, абсолютно уверен, что желаю этой встречи. — Не сегодня, хорошо? — попросил Лофт, для одного дня слишком много разговоров о племяннике. Том кивнул. Он несколько месяцев ждал, пару дней погоды не сделают, главное, что есть шанс найти богача. А там уж он ему устроит. — Хорошо, — покивал Хиддлстон. — Спасибо тебе. — Постой-ка, — всё не отступался Хант. — Ты сказал "родственник"? Одинсон? И почему меня это не успокаивает. — А что такого? — Хиддлстон пожал плечами. — Всё как у богов. — Ты про эту сказку, — Джеймс неопределённо развёл руками, всё до конца он не знал, где-то хватал информацию урывками, а почитать об этом в заумных книгах ему было недосуг. Хиддлстон закатил глаза. — Мог бы и поинтересоваться, откуда у Локи такое нетипичное, можно сказать, уникальное имя, — начал свою тираду Хиддлстон. — Его назвали в честь бога огня. — Он просто Локи, мой Локи, и мне всё равно, бог огня, воды или земли, — заворчал Хант, чувствуя себя дураком в обществе этих заучек. Он не обязан знать всё и обо всём, он гонщик, а не профессор! — Да, — кивнул Том. — Тебя никогда не интересовали такие детали. А Тор, кстати, мифологический, считался богом грома и молний. Одинсон сказал, что Локи изгнали из Асгарда, но так и не указал мне на источник, может, просто придумал? — Нет, так оно и есть. Тор — первенец Одина, сам изгнал его, — просто ответил маг. — Из-за Рагнарёка, чтобы Локи скитался по миру униженный и отлучённый от пантеона, одного только не учёл, в Мидгарде лучше, гораздо лучше. Лофт рассмеялся, чтобы сделать беседу непринуждённой. Он никак не ожидал, что Тор кому-либо расскажет о своём поступке даже просто вскользь. Боги и в прошлом понимали, как их визиты действуют на людей, и даже сейчас, когда в них перестали верить, лучше держаться в тени, насколько это возможно. — Получается, что мифологический, что реальный, оба Тора — козлы, — заключил Хант, отключая газ. Лофт улыбнулся ему, неопределённо повёл плечами и быстро дорезал овощи для салата. — Нет, Джеймс, — упрямо покачал головой Том. — Просто его нужно получше узнать. — У меня в голове не укладывается, — вздохнул гонщик. — Тебе он нравится что ли? На самом деле? Я с трудом верю. — Нравится, он интересный, простоватый иногда, грубоватый, но что-то такое в нём есть. Локи увлечённо добавлял в салат масло, соль, перемешивал аккуратно, а на губах поблёскивала странная улыбка. — С трудом тебя понимаю, Том, — вздохнул Джеймс, всё ещё беспокоясь за друга. Не принимает ли он желаемое за действительное? — Но это твоё дело, только не бросайся в омут с головой. — Кто бы говорил! — несдержанно воскликнул Локи. — А как же мы? — Это другое, — покачал головой Хант. — Не сравнивай, ладно? — О чём вы? — улыбнулся Хиддлстон, с любопытством наблюдая за очередной милой перебранкой этих ребят. — Мы любовники, — пояснил Лофт без прелюдий и подготовок. Том, как говорят, был своим парнем и не стал бы афишировать эту информацию, поскольку был другом Ханта. Собственно, и в другой ситуации он вряд ли кому-то рассказал бы. К тому же Джеймс хотел, чтобы друг знал об их отношениях. — Серьёзно? — актёр пораженно уставился на Локи, затем на Ханта и, наконец, добавил. — Неожиданно. Вот уж от тебя не ожидал, так не ожидал. Хант развёл руками, улыбнулся. Он сам от себя такого не ожидал, но был своим выбором доволен. — Что тут скажешь, я его люблю, — совершенно серьёзно заявил британец. — Мы живём вместе, я уговорил Локи переехать ко мне, он согласился. Маг положительно кивнул, подтверждая слова любовника. — Я очень рад за вас, а я-то думал в чём дело, оба такие загадочные, как будто между вами какая-то тайна, теперь понятно какая, — Хиддлстон улыбнулся. Вечер, проведённый втроём, оказался неожиданно уютным. Был сытный ужин, сладкий десерт и болтовня. Уютно было вот так расположиться в гостиной и поговорить о жизни: о прошлом и будущем. Хант настоял на том, чтобы друг остался у него, тот отнекивался, собирался ехать домой на такси, оправдывая своё желание уйти тем, что не хочет мешать любовникам. Но тут уже оба гонщика в два голоса заявили, что Том им вовсе не помешает. Он и не помешал, в гостевой спальне, где его расположил Джеймс, он тут же свалился от усталости и заснул с мыслью, что доберётся до Тора, чего бы ему это не стоило. Хиддлстон уже видел десятый сон, когда сладкая парочка выясняла отношения по соседству. Хант совершенно не мог примириться с мыслью, что Локи и Тор были друзьями, а все эти загадочные истории о родственности одноимённых богов вообще несколько подбешивали гонщика. — Джеймс, не будь ребёнком, — попросил Локи с надеждой, но Хант от этого завёлся ещё сильнее. Однако повёл себя иначе чем всегда, когда сталкивался с проблемами, он отступил и затаился, сбежал в ванную комнату и очень долго сидел там, включив воду для приличия. «И почему все считают меня ребёнком?» — злился гонщик. Он надеялся лишь на то, что Локи ляжет спать, и на сегодня тема Тора Одинсона исчерпает себя. Но ведь она возникнет и завтра, если не решить этот вопрос. А как его решить британец пока не знал. Хант покинул ванную комнату, опасливо приоткрыв дверь. В спальне было тихо и темно. Джеймс выдохнул, отключил свет и прошёл к постели. Локи лежал на боку спиной к нему в пижаме. Вот это гонщику не понравилось больше всего. Он залез под одеяло, лёг на спину, покосился на Локи, тот не шевельнулся. Свет, что падал из окна, позволял разглядеть его очертания. Спит или нет? Хант повернулся на бок, тронул любовника за плечо, хотел было подвинуться поближе, но немец немедленно отреагировал. Дёрнулся в сторону, оказавшись на самом краю постели, Джеймс решительно подвинулся ещё ближе, но и эта попытка оказалась безуспешной. — Я на диван, — буркнул Локи и, немедленно оттолкнув одеяло, поднялся с постели. — Что? — опешил британец. — Теперь обиделся я, — бросил Локи через плечо и вышел из комнаты. — Чёрт! — зашипел Джеймс. Сам виноват, не надо было доходить до абсурда в обсуждении Одинсона.***
Утро не принесло облегчения, наоборот, стало ещё хуже. Когда Джеймс спустился в гостиную, любовник был полностью одет: чёрные брюки, серая рубашка, остроносые туфли, волосы приглажены. Локи сухо оповестил о том, что Хиддлстон уехал. Умолчав о том, что перед уходом актёр искренне пожелал гонщикам удачи и семейного счастья. Едва ли это было возможно. А затем маг заявил что уходит. И британец сразу понял, дело во вчерашней ссоре, и отпускать любимого ни в коем случае нельзя. С самого утра Джеймс просто ещё плохо понимал что происходит, хотя дураком надо быть, чтобы не понять, Локи не в духе, с ним такое редко случалось, но сейчас он был сам не свой. — Ты куда? — развёл руками Хант, он стоял посреди гостиной в одних трусах, взъерошенный после ночи, ему плохо спалось одному. — Не знаю, — бросил маг. — Ещё не решил, может, к Тору заскочу, трахнемся и разойдёмся. Хант обескураженно открыл рот. Злая ирония Лафейсона его даже не разозлила, а напугала. — Локи, ну я перегнул, прости, — заканючил смертный, словно это его нытьё может что-то изменить. — И ты прости, — Лафейсон упрямо покачал головой. — Зря всё это, я идиот и лжец к тому же. — Я так не думаю, — всполошился гонщик, он знал, что всё можно исправить, только нужно поговорить. — Перестань, я просто был на взводе вчера, всё навалилось. Я просто дурак, ну прости. — Ты не причём, всё дело во мне, я решил, что у нас всё может быть хорошо, это было глупо, — Локи сжал руки в кулаки, изумруды глаз потемнели, а Хант заметил, наконец, связку ключей в тонкой ладони, ключи от дома Локи, откуда они перевозили вещи любовника, с круглым металлическим брелком. — Прости. Маг немедленно развернулся и рванул к выходу, не давая себе времени опомниться и остановиться даже на секунду, Хант сорвался следом за ним. Всё произошло так быстро, британец не успел толком понять, что у него из-под ног уходит земля, что всё рушится в мгновение ока. Он уже почти нагнал любовника в коридоре, полный решимости остановить, он потянулся, но так и не ухватил его. Входная дверь закрылась прямо перед его носом, Джеймс рванул ручку, толкая дверь, но та не поддавалась. — Локи! — закричал британец, пытаясь выбить дверь, та словно заклинила с обратной стороны. — Локи! Это был самый дикий кошмар в его жизни. Кошмар наяву, самый реалистичный и пугающий. Он не мог открыть дверь, колотился как дикий зверь, а когда всё же выбил, Локи на улице не оказалось. В порыве непередаваемого ужаса он как умалишённый пробежался по улице в одних трусах, прохожих с утра было мало, но и те изрядно удивились. Не мог же Лафейсон просто исчезнуть?! Хант немедленно вернулся домой, быстро натянул на себя джинсы, кроссовки, майку и пулей вылетел из дома. «Это просто ссора, — повторял себе гонщик. — Он вернётся, остынет и вернётся». Однако Хант гнал как бешеный к дому любовника в надежде перехватить его там. Но Локи как сквозь землю провалился. Джеймс долго стучал в дверь, умолял открыть. Но пустующий дом ответил безмолвием. Джеймс сел на ступенях у порога и уронил голову, закрыл лицо ладонями. «Ну, Локи же не ребёнок! — злился Хант. — Он взрослый в отличие от меня, а взрослые так не ведут себя. Он должен вернуться! Он вернётся!» Хант битый час просидел рядом на пороге, о многом успел подумать. Прокрутил раз сто в памяти вчерашний разговор, утренний, проклял себя и свой идиотский характер. Ревность — это неплохо, подстёгивает в малых дозах, но не так. Вчера у Ханта снесло крышу из-за того, что Локи и Тор были друзьями, ему так и мерещилось, что не просто друзьями, и вот снова этот Одинсон на горизонте. А может, он через Тома хотел подобраться к Локи? Как же глупо всё это было! А Локи задело до глубины души. Этот его отстранённый, потерянный взгляд, он так никогда на него не смотрел. Джеймс понуро сел в машину, поехал домой в надежде, что Локи вернулся, и они смогут поговорить. По возвращении он узнал, что этого не произошло, более того, комплект ключей Лафейсона лежал в холле на полке. Джеймс несколько раз звонил Лофту домой, но длинные гудки так и не нарушил его голос. Зато позвонил Алистер, сообщил, что механики работают с его болидом, и к следующим гонкам он будет готов. Хант сделал вид что порадовался. К вечеру его захлестнуло отчаянье, Локи так и не вернулся. Хант снова и снова названивал ему домой, всё безуспешно. Прежде Хант точно отправился бы в бар, наплевав на всё, выпил бы как всегда, закадрил бы себе девицу и уже давно бы трахался вовсю с очередной красоткой. Но проблема была вовсе не в этом, ему не нужна девица, не нужен мужик, ему нужен Локи. Именно он и никто другой. Это его половина, если взять в расчёт сказки о любви и предназначении друг другу. Гонщик слонялся по дому из угла в угол, не мог заснуть и боялся даже подумать, что Локи не вернётся. Единственное, что воодушевляло Ханта, это вещи Локи, которые были у него, Лафейсон всё равно решит прийти за ними, а значит, они смогут поговорить. Джеймс пил очередную чашку кофе, время подходило к полуночи, он сидел за столом и смотрел на шкатулку, откуда Локи иногда доставал руны, так любовник назвал эти деревянные кругляшки со странными знаками. Лафейсон ясно дал понять, что это вещь личная, и прикасаться к ней может только он сам. Хант не возражал, он уважал личное пространство, не трогал чего не следует, но цветы и травы в горшках поливал. А сейчас ему было так одиноко, а шкатулка, как ни странно, единственная вещь, хранящая тепло Локи, его бережные прикосновения. Гонщик осторожно коснулся резной шкатулки, с любовью провёл по чудным узорам, подвинул поближе и открыл. Он долго в нерешительности смотрел на руны, хотел коснуться и в то же время боялся перейти очередную грань. Но желание прикоснуться к Локи хотя бы через руны было сильнее него. Он сделал так же, как поступал любовник, когда открывал шкатулку, осторожно перемешал содержимое пальцами, при этом думая только о том, чтобы Локи вернулся, поддел пальцами горсть рун и вытащил из шкатулки. Четыре руны с непонятными знаками легли в пророческом письме, адресованном смертному, но он не мог прочитать эти знаки, только смотрел и смотрел. Затем вздохнул и убрал обратно. Перевалило за полночь, Джеймс прикорнул на диване, ему снился нехороший сон, что-то тёмное утягивало его на дно собственных страхов. Словно рука смерти коснулась его плеча и потянула с такой силой, что невозможно было даже вздохнуть, Хант только и успел сдавленно закричать и ухватиться за сердце. Ему стоило огромных трудов вынырнуть из этого сна, гонщик резко открыл глаза, тяжело дыша, он прижимал ладонь к груди. — Локи? — позвал Хант, но ответа не последовало. За окном было ещё темно, ночь. «Он вернётся утром, вернётся», — тешил себя надеждой Джеймс. Хотелось спать, но страшно было сомкнуть глаза, сердце ещё трепетало и сжималось от боли. Чтобы не заснуть, гонщик принялся заниматься домашними делами, на циферблат часов смотрел каждые двадцать минут, ночь, должно быть, взбунтовалась против него и не собиралась заканчиваться. Хант решительно набрал заветный номер телефона и долго ждал ответа. Затем набрал снова и ждал. — Ответь, — простонал Хант. — Ответь мне, Локи. Джеймс выждал минут двадцать и снова позвонил, подняли трубку и положили обратно на рычаги, послышались короткие гудки. Хант взволнованно сглотнул. — Ты дома, — радуясь как ребёнок, прошептал Джеймс. — Дома…***
Весь день Локи провёл в скитаниях. Он нигде не находил себе места. Внутри всё кипело. Всю жизнь его считали обманщиком, пусть иногда он таковым и был, но всё это просто уловки. Однако асы относились к нему с опаской, каждый раз ожидали обмана и жестоких шуток. Тор изгнал его, чтобы больше никто не посмеялся над ним и другими божественными персонами, что ж, прекрасно! Маг открыл для себя другое измерение — Мидгард. Смертные относились к нему иначе, не видели в нём неисправимого лжеца. И он стал другим, поверил в нового себя и стал так жить. Ему нравилось, что всё изменилось, другие лица, другие отношения, другой мир. И теперь, когда Джеймс стал таким близким, позволил себя любить, для Локи стало сверх меры обидным, что он снова лжец в его глазах. Он ведь не врал ему, между ним и Тором ничего не было, да и дружба стала иллюзорным призраком прошлых веков. Чем он заслужил неверие? Чем? Столетия минули и снова возродили в нём злость к себе прежнему. Прошлое напомнило о себе невовремя, когда он счастлив со смертным. Обидно до боли, даже говорить не хотелось с этим мальчишкой, если бы он только знал, как болезненно понимание, что он, именно Джейми, не верит ему. Где только не носило Лофта сегодня, он успел напиться и протрезветь, домой вернулся в половине третьего. В пустом доме была мебель, но не было большей части его вещей. Локи уселся на диван с бутылкой, пригубил из горла пару глотков виски, оглядел голые стены, вдохнул запах своего дома, где он жил практически в одиночестве, не считая девиц, которых приводил сюда раз от раза. «Неужели я всерьёз думал, что задержусь у него? — горько усмехнувшись, подумал маг. — Он не сильно расстроится, наверное, уже притащил кого-нибудь и забылся. Может, и мне следует?» Зазвонил телефон, Локи потянул руку, поднял и опустил трубку, ему не хотелось узнавать, кто там ошибся номером посреди ночи. Ему не хотелось и развлекаться тоже. Как можно развлекаться с кем-то другим, если хочется вернуться к Джейми. Лофт забылся поверхностным сном, в котором его терзали мысли о возвращении в Асгард, мелькающий везде и всюду вездесущий Тор. Лишь только с его позволения он может вернуться. Но как его примут, как старого Локи или как нового? Сквозь сон маг услышал странный звук, словно скрежет когтей по дереву. Может, воры? Ну и пусть! К чёрту всё. Щелчок дверного замка, звуки шагов, что-то тёплое легло на него согревающей тьмой.***
Просыпался Локи словно выныривая из воды, во всём теле свинцовая тяжесть, голова гудит от выпитого вчера, от невесёлых дум и одиночества. Маг трогает твёрдое под собой — диван. Сверху согревает тёплая ткань — плед. Лофт лежит на диване, на ногах нет обуви, но он её не снимал. Под головой маленькая подушка. Приятно тянет кофейным ароматом с корицей, как он любит. Маг хмурится, трёт глаза, размыкает веки, перед ним гостиная. Он нехотя садится на диване, облокачивается на спинку, хмуро смотрит в сторону кухни, тайно надеется, что это Джеймс, но разве это возможно?! Хант не привык за кем-то бегать, это не в его правилах. К тому же это значило бы, что Локи ему дорог. Сил нет даже подняться с дивана ни душевных, ни физических. Хочется снова лечь обратно и забыться глубоким сном. Лафейсон шумно выдохнул. Кто, чёрт возьми, шатается по его кухне?! Неизвестный не заставил себя ждать, словно догадался, что Локи проснулся, и выглянул из кухни. Лафейсон задышал чаще, сам того не заметив, на лице его, должно быть, было нечитаемое выражение, если Хант смотрел так нерешительно. — Я суп приготовил, — тихо сказал британец и снова скрылся на кухне. Локи помотал головой, словно пытался избавиться от навязчивых мыслей. «Суп? — ошарашенно подумал маг. — Тебя вообще не должно здесь быть!» Минуты через три любовник снова показался с глубокой чашкой в руках. Он подошёл ближе, сел рядом на диван, словно всю жизнь вот так за ним ухаживал, и передал глубокую тарелку с супом в руки Локи. Тот даже и не успел понять, хочет есть или нет, а руки к нему протянул и получил супницу с ароматным куриным бульоном. Джеймс несмело улыбнулся, сел рядом, но как-то отстраненно, словно боялся поближе подвинуться. Маг поспешил занять рот плотным завтраком, который ему вовсе не помешает, ел с удовольствием, было вкусно, приготовлено с любовью. Джеймс молчал, любовник на него не смотрел, ну и пусть. Хант поднялся и ушёл на кухню, вернулся с чашкой кофе для немца, Локи уже доел и поставил тарелку на столик рядом с диваном. Так же молча маг принял чашку с кофе, смотрел пристально, пытаясь понять, как Хант провёл вчерашний день и ночь. Судя по виду, так же хреново, как и он сам. Британец выглядел невыспавшимся, усталым, печальным, и только в глубине его глаз мерцала затаённая надежда на что-то, или Локи просто принимает желаемое за действительное? — Ты давно приехал? — подал голос Локи после пары глотков кофе. — Как дверь открыл? Хант оживился, если Локи говорит с ним, значит, не всё потеряно. — Ночью дверь самодельной отмычкой открыл, — Уоллис несмело улыбнулся, он старательно избегал темы вчерашней ссоры. — Как суп? Кофе приготовил как ты любишь. — Джеймс, — строго отозвался Лафейсон. — Суп отличный, кофе тоже, спасибо. Но приезжать не надо было. — Локи, я дурак, — решительно начал Хант, маг хотел было его остановить, но тот явно не намерен отмалчиваться, не в этот раз. — Ревнивец и собственник, и я повёл себя по-идиотски, я не хотел перегибать, просто я люблю тебя, и вдруг появился этот придурок Одинсон со своими визитами. Я вспылил из-за того, что… может, он к Тому подкатывает из-за тебя, специально такой план выработал, чтобы подобраться к тебе. Локи поражённо приоткрыл рот. — Я люблю тебя, понимаешь? Потому и ревную, — выпалил Хант. — Я в своей жизни никого не ревновал, понимаешь. Но ты… — Подобраться ко мне? — заторможенно переспросил Локи и через секунду разразился диким хохотом, он едва успел поставить кружку с недопитым кофе на стол, а то точно расплескал бы. — Подобраться? Маг хохотал как заведённый, за последние двадцать четыре чеса у него впервые есть прекрасный повод для веселья. Хотя голова после такого веселья заболит, наверное, ещё сильнее. — Что смешного? — Джеймс поднялся с дивана, он чувствовал себя самым настоящим ребенком, который несёт какой-то бред, а взрослые его не понимают, любовник явно не воспринимал всерьёз его опасений. — Я боюсь тебя потерять, неужели ты не понимаешь?! Маг резко замолчал, со злостью откинул плед и рывком поднялся с дивана, в мгновении ока оказался рядом с любовником. Его глаза оживились, вспыхнули как спички, он не верил смертному, но в глубине души только и надеялся услышать эти заветные слова. — Точно? — быстро переспросил Локи, и не тени улыбки на лице, глаза сверкают безумным огнём, он бы набросился и вцепился бы в его майку, потряс бы гонщика за грудки, едва хватило сил не сорваться. — Так не будь дураком, Хант! Я сказал, что у меня с Тором ничего нет, и он уж точно в мою постель не стремится, а ты… — Прости, — гонщик потерял контроль окончательно, прижался к любимому, обхватил за талию, обнял и коснулся губами шеи божества. Джеймс зажмурился, словно за секунду до взрыва ядерной бомбы, когда уже ничего не изменить и не вернуть, но как же он хотел обернуть время вспять. — Я больше не буду, обещаю. Ну прости меня. Я люблю тебя. Заполошный шёпот ласкал шею, Локи тяжело сглотнул и ответил на объятия, в груди разливалось тепло, хотелось дышать и жить рядом с этим мальчишкой. Может, Локи делает только хуже, привязываясь к нему, но иначе не может. — Я тоже люблю тебя, — маг пригладил ладонью светлые волосы, шепча на ухо. — Ты тоже очень нужен мне.***
Саксония. Германия. Тор расположился в самой отдалённой части пригорода. Он купил большой участок земли и входящий в состав лесной массив. Простая бревенчатая изба вполне отвечала его требованиям, поблизости имелся колодец, новехонькая баня, сочные зелёные поля, поросшие кустами и деревьями, небольшое озерцо. Всё как в старые добрые времена, когда богов на этих землях ещё чтили. Недоставало только хорошей компании и верных спутников, упрямых козлов, которых порой надо было поучать и приходилось таскать за рога. Вот это были времена! Сейчас всё не то. Люди больше не верят в богов, как должное принимают дары земли. Прежде Мидгард казался необитаемым островом, где каждый восторгается твоими способностями, где один удар грома, вспышка молнии уже внушали трепет смертным. Мидгард мало-помалу становился агрессивным к всевозможным проявлениям мистики, люди сильнее стали бояться неизведанного, но теперь у них имелись средства для изучения иных существ. Это настораживало. Но Тор сбежал из мегаполиса вовсе не из страха стать подопытной мышью в неком эксперименте, он понял, что не имеет право так просто вмешиваться в чужую жизнь, не хочет навредить единственному человеку, к которому проникся глубокой симпатией. Том не заслужил такого отношения. Прошло несколько месяцев. Жизнь аскета радовала Одинсона, он немного успокоился вдали от людей и соблазнов. Нет, он отчаянно лгал себе, тело не мирилось с тем, что он далеко от Тома, душа рвалась обратно, демоны Хель раздирали его изнутри, и чем дольше бог грома пребывал в одиночестве, тем сильнее становилась эта тяга. Тор с остервенением рубил дрова так, что щепки летели в разные стороны, мышцы на сильном теле пошли буграми, пот стелился по коже. Воин поднял глаза, пару раз глотнул воздуха, словно задыхался, окинул взглядом зеленеющие просторы, свою одинокую избу. Он сделал так как считал нужным, убрался от Тома подальше, чтобы не смущать его своим напором. А может, он ошибся, и Локи обманул его в очередной раз? Тор пытался отринуть все мысли об актёре, задумался о необходимости натопить баню и смахнуть грязь, попариться веником. Молниеносный золотой перелив осветил лужайку, зеркальная водяная гладь пошла рябью и на миг озарилась всеми цветами радуги. — Привет! — раздался за спиной знакомый женский голос, Тор нахмурился и обернулся, опуская топор. Он не ждал гостей, тем более из Асгарда. — Чего тебе? — недружелюбно поинтересовался Тор, окатив равнодушным взглядом стройную блондинку, облаченную в блестящие доспехи, золотые локоны струились по плечам. Пожалуй, Локи не просчитался, золотые кудри Сиф были даже лучше чем те, что он срезал, опозорив воительницу. — Вот, — она развела руками, спокойно глядя на мужа, который явно был не в духе. — Решила заглянуть к тебе, узнать как дела. Тор нахмурился, с чего бы такой интерес? — А я тебя не приглашал, — отмахнулся Одинсон, но все же полюбопытствовал. — Как дела в Асгарде? — Всё идёт своим чередом, — расплывчато отозвалась Сиф, вдохнула горячий воздух, скользнула взглядом по буграм мышц, вздувшихся на руках мужа. — Рагнар беспокоится о тебе. Я до сих пор не понимаю, почему ты ушёл. Тор раскатисто засмеялся, ладонью смахнул пот со лба. Не понимает она! — Только не говори, что не успела утешиться, — нагло бросил Одинсон, он знал свою жену как облупленную. Впрочем, официально она давно уже не его жена, они перестали делить страсть на двоих ещё до рождения Рагнара, но в ту пору Тору ещё казалось, что всё можно вернуть. Он ошибся. — Успела, — кивнула гостья без стеснения. — Но речь вовсе не об этом. — Ты сама знаешь, почему я ушёл, не стоит притворяться, ладно? — бог грома осклабился, он не хотел продолжать этот разговор, но Сиф его завела. — Я изгнал Локи из Асгарда за все его злодейства, а Рагнар века спустя возродил веру в этого прохиндея. Веру в Локи! Подумать только! — Я так понимаю, тебя больше всего оскорбила скромная статуя на площади, — ухмыльнулась Сиф, уже не говоря о внуке, которого сын нарёк Локисом. — Нет, — веско бросил Тор, сжимая пудовые кулаки. — Не в статуе дело! Рагнар, мой сын, верит в Локи больше чем в меня, в своего отца, который справедливо изгнал обманщика. Знаешь, у меня даже закрадывается сомнение, а мой ли он сын? Может, успела с Локи покувыркаться? Сиф отреагировала спокойно, лишь отрицательно покачала головой. — Он был в изгнании, — ответила воительница. — Хотя думай как знаешь. По мне ты просто не знаешь, на кого уже свалить свои проблемы. Я пришла, чтобы узнать, как у тебя дела, вижу, всё в порядке. Когда надоест дуться на весь мир, возвращайся в Асгард. — Всенепременно, — язвительно пропел Тор. — Загляну на днях и сразу пойду на площадь преклонить колени перед статуей великого Локи! — Ты неисправим, — Сиф посмотрела на мужа с жалостью. — Уходи! — бросил Тор уже серьёзно. Сиф кивнула, подняла голову, глядя в небо, её тонкое тело охватил поток золотого свечения, и через миг она испарилась. Настроение испортилось окончательно. Одинсон огляделся, никто не видел её появления. Зачем вообще было приходить?! Он в Мидгарде не пропадёт, прежде в странствиях в помощи жены не нуждался, и теперь не очень-то её присутствие здесь уместно. Разгорячённый разговором на неприятную тему бог грома хмуро подхватил топор и хотел было заняться дровами, как его вдруг словно жаром опалило, по спине разбежались мурашки. И с чего бы это? Не хватало ему ещё каких-нибудь гостей! Одинсон обернулся, огляделся, немедленно выхватив тонкую фигуру, бодро шагающую в его сторону. Не сразу признав гостя, Тор успел зло зарычать и свести брови, но уже через миг его лицо разгладилось, глаза удивлённо расширились, топор выпал из руки, благо, угодил в траву, а не по ноге. — Быть не может! — одними губами прошептал ас. Заметив владельца обширных земель, гость, кажется, чуть было не подпрыгнул от радости и припустился быстрее, хотя это было делом непростым, трава на лугу затрудняла ходьбу, палящее солнце настроения не прибавляло. Тор подловил себя на мысли, что просто бредит: жаркий день, пустые мечты о британце, визит Сиф, всё это просто навалилось на него разом, и вот, пожалуйста, он видит призрачный мираж. Том подходил всё ближе и вовсе не был похож на призрака, трава под его весом подминалась, на лбу сверкала россыпь пота, белая рубашка, у подмышек и на груди мокрая от пота, но застёгнутая на все пуговицы. Вот сейчас он должен растаять, исчезнуть, ведь боги не бредят, и эта несбыточная мечта далеко, очень далеко. Тор сглотнул ком в горле, отёр лоб. Одинсон смотрел на гостя дикими глазами и не верил, а мираж подошёл ближе, остановился в каком-то метре от него и вдруг открыл рот. — Одинсон, — изрёк Хиддлстон и, набрав побольше воздуха, выпалил. — Ты мерзавец! Обманщик! Эгоист! Том всплеснул руками, он готовил долгую речь, саркастическую, полную эпитетов и сравнений, но потом от переизбытка чувств и банальной усталости сократил вступление до минимума, скатившись до оскорблений. Тор нахмурился, открыл было рот, но тут же его закрыл. — Заткнись! — со свистом выдохнул актёр. — Я боялся, что с тобой что-то случилось, а ты просто уехал! Хоть бы сказал, куда тебя к чёрту понесло! Хоть бы дал знать, что всё нормально, жив, здоров, козлов пасёшь на приволье! Но нет! Ты просто пропал, а я не знал что и думать. — Том? — Одинсон топтался на месте, не зная что делать, вариантов было не много, а лучший из них — схватить в охапку, запереть в избе и хорошенько отыметь это рыжее несносное существо. Нет! Это недопустимо! Надо держаться изо всех сил, чтобы не схватить его и не прижать к себе, если только Тор посмеет коснуться, уже не отпустит, не даст уйти. — Представь себе! — выпалил Хиддлстон, разводя руки, демонстрируя, что это действительно он, вовсе не мираж. — Уходи, — сухо выдавил Одинсон, и одного этого слова хватило, чтобы взгляд британца потемнел. Тор тяжело сглотнул, смотрел, хмуро надеясь, что Хиддлстон не станет лезть на рожон, испугается его и позорно сбежит, так будет лучше. Но Том не собирался бежать, он сжал кулаки, излучая злость, а вовсе не страх. Тор в один миг принял решение, которое будет стоить ему очень дорого — одиночество длиной в вечность. — С какой стати я должен был что-то сообщать тебе? Кто ты вообще такой, а? Ты всего лишь актёр, просто шут, бездарный к тому же. Хиддлстон упрямо снёс взгляд Одинсона, его гнев. Ради этой встречи Том поссорился с агентом, который был категорически против незапланированной поездки в богом забытую глушь, где никто с актёром не разговаривал. Пришлось чёрт знает сколько времени добираться до владений Тора, к счастью, его немного подвезли, молоденький парнишка на старом драндулете отца ехал за покупками в городок и прихватил его. Хиддлстон предложил ему денег, но тот отказался. В полной решимости добраться до Тора британец шёл наперекор всему, чтобы высказать богачу все, что он о нём думает. А ещё увидеть Одинсона в добром здравии, узнать, что с ним всё в порядке. И вот он здесь, сказал что хотел и узнал, как на самом деле к нему относится избалованный богач. Том непроизвольно сделал шаг назад, словно пошатнулся от удара. Может, Одинсон здесь не один? Может, Тор уже нашёл себе пассию по душе? Хиддлстон вдруг осознал, что его визит неуместен, его оскорбления в адрес Тора — просто низость. Одинсон сжимал кулаки в ожидании реакции и не понимал, почему гость не бросил очередную гневную реплику в ответ. «Ну почему ты молчишь? — Тор сглотнул ком в горле. — Не молчи, скажи хоть что-нибудь!» Британец небрежным движением ладони смахнул пот со лба, оглянулся себе за спину, представляя, что до города он доберётся только к вечеру, если только снова кто-нибудь его не подвезёт. — У тебя всё в порядке? — неуверенно спросил Том, взгляд потух, он устал с дороги и устал в принципе. — Как видишь. Ты зря явился, — грубо бросил он, из последних сил борясь с собой, если Том сейчас же не уберётся, то Одинсон не выдержит.Будь всё проклято, он не отпустит этого рыжего мальчишку, он подчинит его и сделает своим рабом навечно. — Наверное, — неуверенно отозвался Том, он взял себя в руки, стиснул кулаки, делая последний и решительный шаг, он не хотел больше недоговорённостей. — Я пришел, чтобы сказать тебе… — А мне нет дела до того, чего ты там хочешь! — рыкнул Одинсон, теперь уже он сделал шаг назад, слишком близко, слишком опасно. Но Том не чувствовал опасности и не собирался молчать. — Это я уже понял, — Хиддлстон нервно усмехнулся. — А я не поверил ему и зря. — Кому? — нахмурился Тор, и отчего-то богу грома стало не по себе от присутствия призрачной фигуры в их разговоре. — Локи сказал, где тебя найти, — при упоминании имени бога огня Одинсон побагровел. — Но предупредил, что не стоит искать встречи, он был прав, не надо было мне приходить. Это всё моя глупая наивность, я решил, что ты настоящий, а оказалось, это просто иллюзия. Моя собственная иллюзия… — О чём ты? — Тор изумлённо открыл рот, он словно разом потерял все свои силы, природное упрямство и непоколебимую уверенность в своей правоте. — Я приписал тебе качества кого-то другого, — Том решил, что ему необходимо сказать это вслух, чтобы поверить. — Качества бога, в которого давно уже никто не верит… в которого поверил лишь я, но обманулся. — Ты… — Тор взревел словно дикий волк, то ли от злости, то ли от боли, пронзившей душу, и ринулся вперёд порывисто, с угрозой. Не последовало оскорблений, удара. Разгневанный бог грома оказался мощнее, сильнее, быстрее, чем обычно. Словно все силы были сконцентрированы в одной направленности и устремились в сторону беззащитного перед такой мощью смертного. Тор набросился на него, захватив в душные объятия, прижал к себе так, что стало нечем дышать. Одинсон был горячим и влажным от пота, и руки его словно тиски не знали пощады. Горячий рот смял тонкие губы, отчаянно вырывая поцелуй. Но Том не сопротивлялся, как ожидал Одинсон, не отталкивал, его губы разомкнулись навстречу, впустили язык, позволили терзать сладкие уста. Задыхаясь от нехватки воздуха, Том не молил о пощаде, он высвободил руки лишь для того, чтобы ухватиться за плечи бога. Над головой начали собираться тёмные грозовые тучи, словно по мановению волшебной палочки разгоняя летнюю жару, свежий ветерок немного остудил Тора и Тома, что не могли оторваться друг от друга. Гром ударил неожиданно сильно, словно ругань древнего старика, сетовавшего на глупую молодёжь. Хиддлстон вздрогнул, и Одинсон оторвался от него, но не отпустил, ни слова не говоря, потянул за собой в сторону избы. У актёра заплетались ноги, он ничего не понимал и не соображал, куда они идут? Неужели Тор вот так просто выставит его? Хиддлстон запротестовал, начал вырываться, Одинсон метнул на него разгневанный горящий взгляд. — Я никуда не пойду! — неожиданно твёрдо выкрикнул Хиддлстон, ветер усилился, вспышки молний освещали потемневшее небо. Тор зарычал и немедленно подхватил на руки рыжее проклятье, чем немало обескуражил последнего. — Под дождём тебя растяну, если хочешь, — рыкнул Одинсон, прижимая смертного к себе, и смотрел так, что до костей пробирало. Тор осознал, что это пик, обратно дороги нет и не будет. Том принадлежит ему, и Одинсон возьмёт своё. Хиддлстон задохнулся от такого заявления и уже хотел бросить: «Бери прямо здесь», но вспомнил, что у него в заднем кармане паспорт и бумажник, вымокнут под дождём деньги и документы, как он вернётся обратно? Отчего-то Том теперь не боялся силы лжебога, его страсти, пусть берёт все что хочет, если так они смогут быть вместе. У Хиддлстона кружилась голова, о чём он только думает? Разве они смогут быть вместе по-настоящему, Тор насытится и бросит его, разве не так делают боги, вольные поступать как вздумается? Впрочем, актёр преодолел весь этот путь не для того, чтобы отказываться от пускай короткого счастья. Богач шагал быстро, прижимая гостя к себе, тот притих, обвил руками его шею и не возмущался больше. Одинсон только ступил на крыльцо, поставил Тома на ноги, и тут же на землю обрушился сильнейший дождь, шум ливня словно музыка ласкал слух, раскаты грома вселяли в душу Тома мистическую силу, а вспышки молнии мутили разум. Тор распахнул дверь в избу, хотел было втолкнуть актёра в своё скромное жилище, но тот набросился на него с поцелуями, и Одинсон не нашёл в себе сил отстранить его. В итоге они ввалились в сени, борясь за первенство в поцелуе, Одинсон раздирал хрупкую одежду, стаскивал с плеч Тома рубашку. — То-ор, — простонал Хиддлстон, когда богач потёрся своим стояком ниже пояса, где его собственный член уже невыносимо ныл и требовал к себе внимания. — Лучше молчи, я же с тебя с живого не слезу, — просипел бог грома, рывками избавляя смертного от пояса, потянул брюки вместе с трусами вниз. — Чёртов язычник, — буркнул Том, сжимая пальцами обнажённые плечи бога грома. Где-то на периферии сознания он ловил мысль о боли, он чувствовал, что Одинсон не сдержится, не станет его щадить, ну и пусть, в детстве он не раз пережил боль и унижение, потерпит, ведь сейчас его не насилуют и не принуждают, Том сам этого хочет. До комнаты они не добрались, кровать в сенях вполне отвечала их нуждам. Тор повалил гостя на узкую постель, придавил его к матрацу и принялся зацеловывать грудь, теребить соски то языком, то губами, то пальцами. Хиддлстон стонал, выгибался всем телом, бесстыдно разводил ноги и не хотел думать о том, как всё это выглядит со стороны. — Всё это время думал о тебе, — выпалил Тор, скользя ладонями по гибкому телу. — Хотел забыть, но не выходило, хотел обезопасить тебя, а ты сам пришёл. Глупый мальчишка… — Знаешь что?! — взвился Том, но тут же прикусил себе язык. Тор глянул на него так, словно хотел прожечь насквозь. — Что? — Одинсон чуть приподнялся, он был похож на скалу, которая вот-вот рухнет и придавит Тома к земле. — Ты мерзавец, — прошелестел Хиддлстон беззлобно, с таким придыханием, словно хвалил, а не оскорблял. Бог грома хищно улыбнулся в ответ. Теперь-то Одинсон понял, что актёр клял его вовсе не потому, что Тор поступил с ним бесчестно. Том желал этой встречи ничуть не меньше бога грома. — Вовсе нет! — возмутился Одинсон и снова приник к нежной шее британца. Тор с трудом верил в реальность происходящего. Хиддлстон постанывал и извивался под ним, с упоением мял плечи бога руками. — Вовсе да! — передразнил Том и коротко рассмеялся. Но тут же стих, когда сильный громовой раскат ударил прямо над крышей, как могло показаться. Дождь барабанил по кровле, создавая приятный звуковой фон, лишний раз напоминая смертному, что он во владениях бога грома. — Не бойся, — шепнул Одинсон, скользя ладонью по плоскому животу, Том хотел было что-то ответить, но Тор мягко обхватил его истекающий смазкой член и начал не спеша надрачивать. Хиддлстон слабо взвыл, словно бы ему было непривычно и неожиданно приятно, ас не понял, но для верности решил успокоить рыжее чудо поцелуем. Губы Тора без слов давали понять, бояться смертному нечего, никто его не обидит и не навредит. Актёр плавился в этом горячем плену под ласками бога грома, он не чувствовал опасности, как же приятно раскрыться перед кем-то, довериться, отдать всего себя пусть даже ради этого мимолётного удовольствия. — Разденься, чёрт возьми, — потребовал Том, когда Одинсон большим пальцем прошёлся по головке, заставляя британца сходить с ума от этих ласк. Тор рассмеялся, выпустил напряжённый член из рук и торопливо принялся избавляться от штанов. Хиддлстон как заворожённый наблюдал за каждым движением. В очередной раз отметил, что богач великолепно сложен, а его крупный член казался просто гигантским, что заставило Тома нахмуриться. — Ну как? — самодовольно пророкотал Тор, отбрасывая штаны куда-то в сторону. — Большой, — выдохнул Хиддлстон, не подумав, Одинсон ухмыльнулся, заметив, как щёки гостя заалели. — Боги, я не то хотел сказать! В смысле, у тебя, конечно, большой! Но ты весь огромный как Атлант. Что я несу?! Хиддлстон покраснел до самых кончиков ушей и по-детски закрыл лицо ладонями. Одинсон понял причину смущения и беспокойства смертного. Он обхватил тонкие запястья, отнял ладони от чужого лица и просто чмокнул в губы, Том моргнул, удивлённо уставившись на богача. — Успокойся, всё в порядке, — прошелестел Тор успокаивающе, но, кажется, от этих слов смертный в конец разнервничался, и Одинсон, не сдержавшись, выпалил. — Я не твой отчим, Том. Я не собираюсь тебя насиловать. — Ты… откуда ты, — Том чуть было не задохнулся от ужаса, стыда и вместе с тем гнева. Он уже дернулся, чтобы выскользнуть из постели, но Тор его удержал, притиснув к перине своим телом, сильные руки успокаивающе прошлись по рыжим локонам, Одинсон уткнулся в нежную шею, скользнул языком, чуть прикусил мочку уха. — Ты знал и молчал? — Прости, — Тор нехотя оторвался от шеи Тома и приподнялся, заглядывая ему в глаза, британец, к счастью, не пытался его оттолкнуть, он смотрел странно, неверяще. — Да, я узнал и поэтому уехал. Хиддлстона затопила жгучая обида. Тор всё знал и поэтому не хотел с ним связываться, конечно же, актёр всё понимал, кому нужна использованная изломанная игрушка. Если бы он только знал об осведомлённости Одинсона, ни за что не стал бы искать с ним встречи. — Жалость, — выплюнул Том и снова попытался вырваться, но не смог Тор был сильнее. — Дурак, — Тор поймал острый подбородок и заставил Тома смотреть в глаза. — Причём здесь жалость? Я хочу тебя до безумия, но я боялся, что ты занервничаешь, решишь, что я такой же как твой… этот ублюдок! Я бы не навредил, но попробуй тебе объясни. Тор сглотнул и погладил большим пальцем тонкие губы, Хиддлстон резко вдохнул, вздохнул отвёл глаза в сторону и снова посмотрел на Одинсона. — Ты знаешь, что я… что меня… и тебе не противно? — запутанно шептал Том. — Что за глупость! — Тор нахмурился. — Ты не виноват, ты был ребёнком. Послушай, если ты не готов, я… — Нет! — тут же выпалил Том. — Я хочу, но боюсь. — Просто доверься мне, — Тор улыбнулся, и британец поверил как глупый несмышленый ребёнок. Впрочем, кому-то же он должен довериться, а Одинсон, несмотря на все его противоречия, оказался неплохим парнем. «Пусть ему нужен только секс, пусть, но он уж точно знает как им заниматься», — мелькнула малодушная мысль в голове актёра. Том постарался расслабиться, обратной дороги нет, даже если бы он и хотел всё прекратить прямо сейчас, сбежать и не думать о своём позоре, ему всё равно это не под силу. Том до дрожи хотел ощутить всю силу лжебога. Хиддлстон вцепился в крепкие плечи богача и потянул его к себе, вовлекая в долгий сладостный поцелуй, Тор немного расслабился и тут же перехватил инициативу, позволяя любовнику ощутить себя желанным, единственным. — Тор, — прошептал Хиддлстон, разрывая поцелуй. — Я хочу видеть твоё лицо, видеть тебя. — Хорошо, — улыбнулся Тор и нахмурился, что-то прикидывая в голове. — Нам надо чем-то тебя смазать. Чёрт, у меня ничего нет, придётся обходиться подручными средствами. — Слюна? — британец приподнял рыжую бровь, Тор рассмеялся, причем так, что у Хиддлстона от его бархатистого смеха восторженно дёрнулся член. Том чуть было не залился краской. Он сказал что-то не то? Одинсон соскочил с постели и вышел за дверь, гордый, голый и возбуждённый до предела. Гость обескураженно открыл рот. Судя по звукам, Тор что-то в спешке искал в той части дома, которую они миновали, не отрываясь друг от друга, падали какие-то склянки и бутылки. Хиддлстон мечтательно уставился в бревенчатый потолок, и на губах его заиграла счастливая улыбка. Одинсон быстро нашёл искомое, забрался на постель и вручил Тому в руки стеклянный флакон. — Это зачем? — Хиддлстон сглотнул, уставился на флакон с маслом, бегло прочитал, что масло отборное, затем взглянул на Тора. — Ещё не понял, сейчас узнаешь, — мило улыбнулся Тор. — Налей мне на руки немного. Том примерно понял, что там собирается делать любовник, но масло на ладонь Одинсона лил с опаской. Избалованный богач хитро щурил глаза и улыбался как самый настоящий маньяк, Том завернул крышку и сунул флакон под подушку. Тор пару раз не торопясь скользнул масляной рукой по своему горячему члену, довольно прикрывая глаза, позволяя любовнику просто наблюдать, а затем, нагнувшись над актером, прошёлся пальцами между его ягодиц. Том даже дёрнулся в попытке свести ноги, но расположившийся между ними Одинсон ему мешал. — Не бойся, — увещевал Одинсон. — Расслабься, ладно? Том нервно облизнул губы, руки, не зная пощады, вцепились в покрывало, Тор это заметил и просто осторожно огладил вход, он не спешил, смотрел прямо в распахнутые напуганные глазищи актёра и улыбался. Хиддлстон судорожно вдохнул в себя воздух и постарался возобладать над своими детскими страхами. Бог грома нагнулся к губам гостя и легонько поцеловал. — Ничего страшного не происходит, даже не больно ведь. — Давай, — неуверенно отозвался Том. — Делай уже что-нибудь ещё. Сказать вслух язык не поворачивался, Тор это, конечно, тоже заметил, и глаза его потемнели от страсти и нетерпения. Идти на попятную Хиддлстон не собирался, что радовало и в тоже время немного беспокоило Тора. «Только бы сдержаться», — тяжело сглотнув, подумал бог грома. — Делать что? — Тор довольно щурился, просто массируя кожу вокруг входа, скользя пальцами по нежным складочкам. От лавины стыда, которая уже поглотила смертного, он так мило краснел, напоминая беззаботное дитя, предавшееся греховным играм. — Ты сам знаешь, — умоляюще выдохнул Хиддлстон. — Давай, я не боюсь. Одинсон понимал, что требовать от Тома большего пока слишком, поэтому не стал допытываться и осторожно толкнулся в горячую глубину, сперва смертный инстинктивно сжался, но тут же попытался расслабиться. Он так напряжённо смотрел на Тора, словно опасаясь, что в любой миг он исчезнет, а на месте красавца-бога окажется отчим-насильник. — Том, это я, — произнёс Тор своим невероятным слишком глубоким голосом. — Закрой глаза, расслабься, ещё успеешь на меня налюбоваться. Хиддлстон нерешительно прикрыл глаза, судорожно выдохнул и облизнул губы. Одинсон порадовался, что актёр выполнил его просьбу, так ему, возможно, будет проще, может, не так страшно. — Ты только говори, — прошелестел Хиддлстон. — Говори со мной, мне нравится твой голос. — Приятно знать, что я мерзавец с потрясающим голосом, — ухмыльнулся Тор и, осторожно скользя внутри, погладил ладонью внутреннюю часть бедра, вызывая короткий смешок у смертного. Тор добавил ещё палец, при этом оглаживая белоснежную грудь любовника, задевая соски кончиками пальцев. Том резко открыл глаза, когда Тор начал входить в него чуть резче, задевая горячую точку внутри, его резкость выражала нетерпение. — Чёрт! — выпалил Хиддлстон. — Что ты делаешь? Тор? Одинсон хищно ухмыльнулся и продолжил в том же духе, Том чуть ли не подпрыгивал от каждого проникновения, в лице его явно читалось удивление, он не понимал что происходит. Бог грома задевал внутри некую точку, которая вспыхивала, даря боль и незнакомое глубинное наслаждение. Тор уже готов был сорваться. Лучше прямо сейчас, долго он не протянет. Одинсон поспешно вытянул пальцы и ткнулся влажной головкой между Томовых ягодиц. Хиддлстон запаниковал, но постарался расслабиться, помогло ему это ровно на пару секунд, когда Тор начал протискиваться в него, весь мир сузился до размеров горячего мячика, который в него заталкивали. Было больно, и почему-то Том был совершенно уверен, что даже если он сейчас начал умолять, остановиться Тор всё равно не сможет. — Я знаю что больно, — прогудел Тор, неотвратимо загоняя глубже, наваливаясь всем телом. Том зажмурился. — Я знаю, мой хороший, потерпи. — Потерпеть, — сипло выдохнул Хиддлстон, из глаз брызнули слёзы обиды. — Ну конечно, кто-то всегда должен терпеть… Слова не взрослого — мольба ребёнка, которого часто унижали. И вот он снова беспомощный ребёнок. На один короткий миг Тор стал сам себе противен. Он ведь бог, он может одухотворить и наделить силой, а может осушить и уничтожить. Он давно уже не делился ни с кем свой божественной искрой, которая проникает в саму суть материи. Тор замер внутри горячего плена, совершенного орудия наслаждения и пытки, прежде он хотел лишь подчинить и только, а сейчас душа требует своё, бог грома хотел проникнуть в чужую душу, залезть под кожу и стать отравой. Никуда не отпускать и ни с кем не делиться. Том болезненно застонал, когда Тор снова пришёл в движение, выскальзывая из него практически наполовину, с губ сорвался вздох облегчения, возбуждение спадало, всё вытеснила боль, стыд и понимание того, что Тору, скорее всего, нужен только секс. Он не позволит быть рядом, отчего Том чувствовал себя использованным, он нужен только для того, чтобы удовлетворить потребности тела, но не больше. Передышка была недолгой, Одинсон стал пытать, снова протискиваясь внутрь, Хиддлстон прикусил щёку изнутри, чтобы не выказать, что ему больно, это так унизительно. Тор уткнулся ему в шею и застонал, сходя с ума от удовольствия быть так близко, так глубоко внутри. — Боли не существует, — голос бога показался Тому странным, ненастоящим. Хиддлстон вздрогнул, уставившись в потолок, который чуть было не свалился на них, так быстро он рухнул вниз. Но вместо того, чтобы погрести любовников под обломками, просто испарился. Актёр забыл о том, что происходит, и где он находится, когда сюрреалистическая картина предстала перед глазами: серое небо, кучные облачные перины, капли дождя охлаждали его лицо, к щеке липли светлые локоны Тора. — Это ведь сон, — заикаясь, выговорил Том вслух, но в следующий же момент понял, что всё реально. Одинсон держал его на весу: одной рукой подхватив под шею, а другой — поясницу, и снова боль — реальная, горячая, распирающая. Том ногами стиснул бёдра Тора и застонал, ощутив очередной толчок горячей плоти, всё тело от макушки до пяток прошило острым наслаждением. — Не сон, — рыкнул Тор, крепко прижимая к себе, с жаром толкаясь в вожделенное нутро. — Ты мой, только мой, навсегда. Слышишь? В своей страсти бог грома был страшен и великолепен. Том уцепился за его плечи, его охватил ужас и восторг, он вздрагивал от каждого глубокого толчка, притиснутый к сильному телу так, что Тору даже, наверное, было сложно двигаться, хотя он всё равно таранил его нещадно, загоняя член глубоко и резко. Том стонал, выгибаясь всем телом и не чувствуя под собой ничего, кроме удерживающих рук и абсолютного доверия. Серая пелена туч сгущалась, становилась тёмно-синей и практически чёрной, к тому моменту охваченный силой бога смертный бился в горячке, он уже не понимал что происходит, где и с кем. Определённо с ним, если всё тело скручивает от сладостной дрожи, а вокруг любовников, сплетённых в одно эфемерное существо, прекрасное в своём распутстве, вспыхивают и тухнут ярчайшие молнии. Громовые раскаты пронизывали Тома до дрожи, и он стонал и плакал как ребёнок, он обезумел, это точно, но как же было хорошо в объятьях Тора. Они кончили практически одновременно под оглушительный звук громового раската, глаза Тора наполнили молнии, прокатились по мощному телу и выплеснулись внутри смертного горячим потоком.***
Вплоть до самого вечера Том пролежал в постели, у него был жар и бред, он проклинал своего отчима и стискивал сильную руку, прижимая к сердцу ладонь бога. Глаза плотно закрыты, кожа влажная, тело сотрясает дрожь. Хиддлстон умолял Тора остаться, не бросать его, потому что Том не сможет без него. Божественная искра порой несла в себе и отрицательное воздействие, перенести такой энергетический удар не каждому смертному под силу, Одинсон не отходил от любовника ни на шаг. Менял простыни два раз, поил водой, целовал горячее лицо и руки, шептал обещания. Тор был уверен, что этот рыжий мальчишка сильнее многих, он перенесёт их энергетическое соитие. Ближе к полуночи Хиддлстон немного успокоился, дышал ровно, больше не бредил, руку Тора не удерживал. Но стоило гостю завозиться в постели, постанывая, и Одинсон тут же подходил к нему и поглаживал по волосам, по лицу, по груди. — Тор, — вымученно позвал Хиддлстон, глаза его были плотно сомкнуты, губы приоткрыты. — Тор, ну пожалуйста… пожалуйста… Тор. Одинсон сглотнул. Он не понимал что нужно. Коснулся мокрой тканью губ, но Том отрицательно качнул головой. Тор жадно смотрел на приоткрытые губы и не смог сдержаться, поцеловал смертного. — Да, — промычал Хиддлстон, слабо ухватившись за рубашку громовержца. — Пожалуйста… Тор нервно сглотнул, углубил поцелуй, а там уже перестал cебя контролировать. Руки сами сдирали одеяло, мяли влажное от пота тело. Хиддлстон глаз не открывал, находясь в пограничном состоянии между сном и явью. Тор не смог отказаться от этого блаженства, тем более если этого хочет Том. Бог грома завладел смертным снова, теперь уже позволяя ощутить, что боли на самом деле не существует. Они двигались в одном ритме, ас мягко скользил в горячую глубину смертного, а тот подмахивал ему бёдрами, наслаждаясь единением. Отдаваясь удовольствию всецело, Том соглашался быть рабом, в этом случае он наконец смог бы кому-то принадлежать, быть по настоящему любимым и желанным. Так ему твердило сердце. — Никогда не отпускай меня! — умолял Хиддлстон. — Твоя душа, твоё сердце, твоё тело теперь мои. Нарекаю тебя своим, и только мне ты отныне принадлежишь, — горячо выпалил Тор в шею любовнику, отдавая всего себя и вбирая в себя все опасения смертного, все его страхи и сомнения.