--------------------
Эредин помнил, как сидел на обледенелой палубе, обессиленно прислонившись спиной к борту, и смотрел вслед ведьмаку Геральту, который убегал в очередной раз выручать свою дочку Цири. Ведьмак сделал то, что должен был, и теперь шел дальше, а эльф не справился и поэтому умирал. Впрочем, когда он понял, что Авллак’х и Цири заманили их в ловушку, эльф подумал и о том, что длина его жизни стала лишь вопросом времени, которое понадобится ведьмаку Геральту для того, чтобы отыскать его, Эредина. Эльф знал, что, несмотря на свои силу, умения и опыт, с ведьмаком ему не совладать. Так и вышло. Хотя ему почти удалось, на какой-то миг Эредин даже поверил, что у него может получиться, но Геральт, которого эльфу удалось довольно серьезно зацепить, тут же разбил его надежды в прах, стремительным и филигранным ударом меча сначала лишив эльфа глаза, а потом поразив его в грудь. Кровь толчками продолжала вытекать из глубокой раны, а с ней из эльфа уходила жизнь, но Эредин уже не чувствовал ни холода, ни боли. Ему было лишь досадно, что умрет он все-таки впустую. Эльф мог понять человеческую женщину Цири, которая, как и они все, всего лишь хотела выжить, а вот своего соплеменника, соратника, подданного Аваллак’ха – эльфского знающего, который предал свой народ и своего короля, Эредин простить не мог. Хотя Аваллак’ху уже не было дела до того, что о нем думал его умирающий король.---------------------
…Эредину казалось, что его угасающее сознание играет с ним злые шутки, поэтому ему и слышится в завываниях ледяного ветра шелест мягкой травы, а вместо стылого моря и заснеженных гор ему видится нездешнее синее небо, что проглядывает сквозь зелень яблоневых веток… Яблони! Откуда здесь взяться яблоням? Эредин резко сел, раненая грудь сразу отозвалась болью. Он опустил глаза вниз и осмотрел свой торс: ребра стягивала тугая повязка, на бинтах, там, где под повязкой была отметина от Геральтова меча, засыхало кровавое пятно. Эльф потрогал свой левый глаз – тот, который ему мечом в бою выколол Геральт. Глаз, как ни странно, был на месте, целый и невредимый, Эредин прекрасно видел им, различал цвета и оттенки. Выходило, что ни трава, на которой сидел эльф, ни яблоневый сад, ни синее небо мороком не были. А еще Эредин почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он резко повернул голову в том направлении, откуда, как ему казалось, за ним наблюдали, и действительно под деревьями неподалеку увидел девушку – невысокую, хрупкую, светловолосую. В общем, девушка показалась эльфу обычной, хотя и довольно миленькой, удивляла, пожалуй, лишь очень бледная кожа ее лица. В ответ на резкое движение эльфа девушка инстинктивно подалась немного назад, но все так же продолжила разглядывать Эредина, причем не со страхом, а, скорее, с интересом. - Ты кто? – спросил Эредин. Голос эльфа был хриплый и резкий, однако девушку это не смутило. - Меня зовут Нуала, - ответила она. - А это место? - Авалон, конечно, - улыбнулась она. – Разве ты не видишь, сколько тут яблонь? - Можно было догадаться, - пробормотал Эредин. – Значит, я все-таки умер, и это не морок. - Все эльфы после смерти попадают в сады Авалона, - убежденно сказала Нуала. – Разве ты не знал? - Я слышал эту сказку в детстве. Потом забыл. Да и с чего бы мне было о ней помнить, я ведь планировал жить вечно, - Эредин усмехнулся. - А вообще-то я не думал, что меня сюда пустят. Хотя вроде бы для эльфов я не сделал ничего плохого. Скорее, наоборот. Я хотел как лучше, но не смог воплотить свои намерения в жизнь. - Но ты наверное старался, - она подошла к нему и встала рядом. – Как и мой брат. - У тебя есть брат? - Да. Его зовут Нуада. Мы близнецы. - Он тоже здесь? – спросил Эредин. - Да, - почему-то грустно кивнула Нуала. - А ты можешь сказать, как попал сюда я? - Конечно, - охотно кивнула девушка. – Тебя привезли сюда на лодке. Их было двое. Одна – беловолосая девушка – сказала, чтобы я присмотрела за тобой. Она просила передать, что все твои долги уплачены, над твоим народом больше не висит угроза вымирания от Белого Хлада и, несмотря на все, что меж вами было, она больше не держит на тебя зла и считает, что ты заслужил покой. Она привезла тебя сюда, потому что не хочет, чтобы ты вечно блуждал неприкаянным в туманах. Девушка надеялась, что здесь ты обретешь дом, который тебе не захочется покидать. А ее спутник добавил, что если ты снова задумаешь вернуться в их мир… - Я понял, - Эредин не стал дослушивать до конца. – Последнее посещение этого мира, а также общение с Цири и ее папашей Геральтом напрочь отбило у меня желание возвращаться туда когда-либо еще. К тому же… Цель достигнута. Aen elle во главе с предателем Ге’эльсом и его прихвостнями теперь могут жить-поживать в свое удовольствие на Тир на Лиа, пока не помрут от старости. За их покой и их будущее я заплатил своей жизнью. Ну, а зачем еще короли нужны, - Эредин горько усмехнулся. – Это мой народ. Пусть живут. Ради этого я и старался, в конце концов. - Ты говоришь, как мой брат, - сказала Нуала, внимательно выслушав речь Эредина. – Почти, как мой брат. - А все-таки, кто такие ты и твой брат? Надо полагать, раз вы тоже попали сюда, вы, во-первых, эльфы, а, во-вторых, в своем мире вы умерли. - Исключительно по моей вине, - вздохнула Нуала. - Влюбилась не в того? – понимающе кивнул Эредин. - Да… Нет… Все сложно, - прошелестела девушка, опустив очи долу. - Ну ясно, что в таких вещах все просто и не бывает, - развел руками Эредин. – Кстати, - решил он отвлечь от приступов самоедства расстроившуюся от своих собственных воспоминаний эльфку. – А где мое… все. То есть, корона с маской и доспехом, конечно, здесь явно ни к чему, тем более вид у них для данного места… э-э, неподобающий. А вот меч терять мне бы все-таки не хотелось. - Меч они тебе оставили, а я положила его вон там, под деревьями, - сказала Нуала. - Уже хорошо, - воспрял духом Эредин. – Может быть, тогда ты отведешь меня к твоему брату и познакомишь меня с ним. В конце концов, раз я тут… застрял, надо налаживать контакты. - Застрял? – в светлых глазах Нуалы мелькнуло беспокойство. – Ты опять говоришь точно, как Нуада. - Ему не по душе здешний покой? - Он так и не смирился с поражением. Спит и видит, как вернется и восстановит справедливость. - Хм, с такими мыслями благословенный Авалон должен быть для него тюрьмой, - заметил Эредин. - Так и есть, - грустно кивнула Нуала. Эредин поднялся, отряхнув с брюк приставшие травинки. Заживающая рана снова слегка заныла. Эльф почувствовал слабость и машинально сделал движение рукой, ища опоры. Девушка поспешила подставить ему свое плечо, хотя рядом с высоким и мощным эльфом она стала казаться еще более маленькой и хрупкой, чем даже была на самом деле. Эредин постоял, слегка придерживаясь за плечо Нуалы, ожидая, пока уймется головокружение. - Странно, - сказал он то ли сам себе, то ли Нуале. - Что странного? – тут же отозвалась маленькая эльфка. - Я думал, здесь исцеляются все раны. - Так и есть. Только не сразу. Но на Авалоне время не спешит. - Да-да, вечный покой. Я пока никак не могу привыкнуть. - У Нуады до сих пор не получается, - снова грустно сказала девушка. - Может быть расскажешь мне, что с вами случилось в вашем мире до того, как вы сюда попали? А я расскажу, что произошло со мной, - предложил Эредин. – Надо же нам чем-то себя занять, пока… - Пока что? – насторожилась Нуала. - Хм, получается, нам просто надо себя чем-то занять на неопределенное время. - Пусть лучше тебе расскажет Нуада, - решила эльфка. – Он сейчас как раз закончит тренировку, и я вас познакомлю. - Как ты собираешься знакомить нас, если сама даже не спросила моего имени? - Какая разница, назовешь ли ты его мне сейчас или нам с братом чуть позже, - пожала плечиками девушка. - Меня зовут Эредин Бреакк Глас, мои воины – Красные Всадники называли меня Ястребом. Я был их предводителем, а потом - королем народа ольх и королем Дикой охоты… - Так много имен и званий, - тихо заметила Нуала. - Можешь звать меня просто Эредином или Ястребом. Остальное теперь не имеет значения. - Хорошо, - кивнула девушка. – Для меня ты будешь просто Эредин. Некоторое время они молча шли по тропинке среди яблонь. Эредин смотрел на крупные желтые и красные плоды, под тяжестью которых ветки гнулись, а нижние - клонились почти к земле. - Здесь всегда август? – спросил он у Нуалы. - Да. Здесь застыло уходящее лето. И не бывает ни холодов, ни дождей. А еще принято считать, что ни печали, ни тоски тут тоже нет. - Принято считать? – переспросил Эредин. – То есть на самом деле это не так? - Я не знаю. Я думаю, что иногда мне бывает грустно. А еще я точно знаю, что мой брат сожалеет о том, что в прошлой жизни все сложилось не так, как надо... Все вышло неправильно. - Тебя это расстраивает? - Да. У нас с Нуадой сильная эмоциональная связь. Если плохо ему, то я это чувствую. А он не подходит этому месту, потому что ему никак не обрести покоя – ведь он его не хочет. - Возможно в чем-то я уже начинаю его понимать, - пробормотал Эредин, задумчиво обозревая ряды вечнозеленых и вечно плодовитых яблонь.