Второй шанс

Яблоневый сад остался позади. Перед Эредином расстилался зеленый луг. Узенькая стежка, оставленная, видимо, легкими ногами Нуалы, терялась среди высокой травы, выныривала уже с другой стороны луга, взбегая вверх по холму. На невысокой горке друг напротив друга, утопая в зелени очередных яблоневых садов, стояли два небольших белых домика под черепичными крышами. Окна со ставнями, крыльцо с перильцами… Вечером можно зажечь свечи, занавесить окна и никого не ждать. Сердце Эредина заныло от какого-то странного щемящего чувства то ли тоски, то ли сожаления. - В таком доме нужно жить с тем, кого ты любишь, - сказал он. «Как Геральт и Йеннифэр, - услужливо подсказала ему память. – Их мир ты тогда разрушил. А свой – безвозвратно потерял». - Мы с братом любим друг друга, - сказала Нуала. – Но ведь ты имел в виду не это. - Ты о ком-нибудь жалеешь? О ком-то, кто остался в том мире? – спросил Эредин. - Нет. Мне не о ком. Да и не о чем. - Тебе тут нравится? - Здесь спокойно. И для меня нет большой разницы между тем, что у меня было там, и тем, что есть здесь. - Ты не хочешь вернуться? - Зачем? Да это и невозможно. Если бы не Нуада… Мне бы нравилось здесь. - Слишком спокойно, - вздохнул Эредин. – Может быть, я привыкну? - Возможно, вы отвлечете друг друга от грустных мыслей и погони за тем, что уже не сбудется, - с надеждой сказала Нуала. - Возможно, - кивнул Эредин. – А может, вдвоем мы все-таки что-нибудь придумаем. Нуала грустно покачала белокурой головкой. - Вы неисправимы. - Пойдем, ты все-таки познакомишь меня с твоим братом, - предложил Эредин. - Наверное, он за домом. Все еще тренируется. Говорит, что не хочет терять навык. - Он мечник? - Он – Нуада Серебряное копье. - Копейщик? – удивился Эредин. - Интересно. Они поднялись на холм, прошли по тропинке меж домами, огибая жилище Нуады, а затем их взорам открылась небольшая открытая площадка. - А вот и мой брат, - Нуала указала на мужчину, легко и быстро двигающегося по площадке и выполняющего финты и пируэты. Но Эредин ее не слышал. Он стоял и смотрел, отказываясь верить своим глазам: белые, как молоко, волосы, бледное лицо, стремительные движения, взблески серебряного лезвия, которые будто рисовали на фоне синего неба причудливый замысловатый узор… - Геральт? – Эредин почувствовал, как рана от ведьмачьего меча снова противно заныла. - Геральт? Кто такой Геральт? – спросила Нуала, легонько трогая Эредина за руку и разрушая наваждение. - Тот, кто меня убил. Но я вижу, что ошибся. Твой брат просто внешне немного на него похож. Кстати, похоже, он нас не замечает. - Он просто сконцентрирован, как всегда. Хотя, - Нуала посмотрела на Эредина и неожиданно улыбнулась, - тебя не заметить довольно сложно. Будто в подтверждение слов Нуалы, беловолосый мужчина остановился, опустил копье и некоторое время стоял неподвижно, то ли приходя в себя после бешеного ритма тренировки, то ли разглядывая незнакомца, которого – вот странность-то – Нуала почему-то держала за руку.

------------------

Нуада заметил их не сразу, что, впрочем, было закономерно. Когда он брал в руки копье и начинал свой танец, для него переставало существовать все остальное. Был лишь он и копье с серебряным лезвием, как продолжение его руки, как часть его самого. Для полного счастья не хватало лишь достойного врага, стоящего напротив, но… На острове яблонь врагов у Нуады не было и быть не могло. С тех пор, как его окаменевшая статуя раскололась на части в тронной зале древнего города, что долгие века был хранилищем золотой армии, прошло много дней или лет. Время на острове яблонь текло очень медленно, а может, оно здесь и вовсе не шло. Нуаде было все равно. Его не интересовало ничего, кроме воспоминаний, которые по-прежнему продолжали будоражить и тревожить его душу, не давая обещанного и желанного покоя. Нуада не знал, почему атмосфера острова не действует на него. День ото дня ему все нестерпимее хотелось вернуться в прошлое - оказаться в тронной зале за миг до смерти и все изменить. Он знал, что это невозможно, и от этого было еще хуже. Местный покой сводил его с ума. Пребывая в бездействии, Нуада снова и снова мысленно возвращался в прошлое, прокручивая в голове те самые последние роковые минуты, когда он не угадал, не увидел, не успел, не смог… И опять думал о том, как тяжело существовать, зная, что дело всей твоей жизни так и осталось не сделанным. День не давал покоя, мучая память думами и сожалениями о несбывшемся; ночь не приносила забвения и отдыха, тревожа душу беспокойными снами. Иногда Нуада начинал думать, что его наказали бессмертием, а пребывание на этом острове и есть воздаяние за его поступки. Вот только Нуада не чувствовал за собой никакой вины и не мог понять, за что же его покарали. Разве что за то, что он плохо обошелся с Нуалой? Он видел, что сестре было хорошо здесь, но ее тихая радость омрачалась смятением его чувств, которое передавалось и ей. Иногда он видел в ее глазах отражение своей боли, но ничего не мог с собой поделать. Временами он думал о том, что если бы нашелся кто-нибудь, кто нарушит их уединение, он мог бы что-то изменить для них с Нуалой к лучшему. Возможно, этот кто-то внес бы свежую струю в их отравленное горькими воспоминаниями существование, разорвал бы их связь с больным и несчастливым прошлым, потому что сам Нуада сделать этого не мог. Да и не хотел. И вот, что же, его желание сбылось? Нуада разглядывал гостя: очень высокий (он сам со своим не маленьким ростом, пожалуй, достал бы этому эльфу лишь до середины груди), широкоплечий, с прекрасно развитой мускулатурой, наверное, очень сильный (Нуада подумал, что даже Хеллбой по сравнению с этим монументальным парнем выглядел бы не особо внушительно). Черные волосы до плеч; красивое, несколько надменное лицо; взгляд зеленых глаз пронзительный, жесткий, цепкий… как у хищной птицы. Почему-то Нуаде сразу придумалось сходство с ястребом. Интересно, где сестра его нашла и что она делает рядом с ним? Видимо, они успели познакомиться и даже пообщаться. К тому же, этот эльф ей явно понравился. Иначе почему она так радостно улыбается, задирая голову и что-то говоря этому чужому эльфу, указывая на него, Нуаду? Впрочем, стоп! Нуада был готов ущипнуть себя, чтобы убедиться, что он видит не сон и не морок, навеянный одуряющим (и уже ненавистным) запахом яблок. Нуала улыбается! А ведь он не видел у нее такого лица с тех пор, как… На этом острове она вообще разучилась улыбаться. Нуада положил копье на плечо и направился к сестре и незнакомцу.