Князь Тьмы

Ночь Гермиона провела очень беспокойно. Она ворочалась с боку на бок, вздрагивала от каждого шороха, всюду мерещились тени и злобный шёпот. Перед рассветом разыгралась сильная гроза, небо полыхало за окном, и стоило только задремать, как гром выдёргивал на поверхность, заставляя сердце в груди гулко и часто биться. Уснуть удалось лишь под утро, но довольно рано в спальне появилась Тсера, объяснив, что Князь ждёт свою гостью за завтраком. Гермиона поморщилась: ей не нравилось думать о Малфое, как о Князе. Он злобный, высокомерный, тщеславный и беспринципный колдун, и назови его хоть королём или властителем мира, этого не изменить. Однако он спас её жизнь. Одно лишь воспоминание об этом утихомирило гнев и придало сил выбраться из постели. — Можно сегодня без корсета? — взмолилась Гермиона, увидев приготовленное платье. — Тогда что бы вы желали надеть, госпожа? — недоуменно поинтересовалась Тсера. — Штаны. Я предпочитаю удобную одежду. Взяв щётку для волос, Гермиона принялась расчёсывать спутанные за ночь пряди. Это заняло довольно много времени, слишком длинными стали волосы. Не желая усложнять себе жизнь, Гермиона ловко заплела косу и перекинула её через плечо, наблюдая за служанкой. Тсера вышла из гардеробной с кипой одежды в руках. Горничная двигалась очень плавно и вместе с тем быстро. Она вполне походила на человека и уж точно не выглядела низшим существом, неспособным к разумному независимому мышлению. В голове ярко вспыхнули воспоминания Рождественского вечера у профессора Слагхорна. Тогда один из гостей привёл на вечеринку вампира, и за исключением бледной кожи, он не отличался от человека, хотя вполне безошибочно можно было определить, что таковым он не является. Может, дело в том, как он держался: отстранённо, словно устал от существования, будто бы давно умер, а оболочка задержалась на земле. Тсера — другая. Она служит хозяину замка, Князю, и, похоже, в этом и цель, и смысл её существования. Подобная зависимость неприятно напомнила рабские отношения между домашним эльфом и волшебником. Гермиона поджала губы и переключила внимание на одежду, разложенную на кровати: светлые узкие трико, дымчатого оттенка туника, удлинённый жакет из синего бархата, белый рюшечный шарф и шляпа-цилиндр. — Ещё вам понадобятся перчатки и сапоги, — сообщила служанка. Гермиона вопросительно выгнула бровь, уставившись на предложенный наряд. — Хозяин после завтрака предпочитает верховые прогулки, — пояснила Тсера. Гермиона молча кивнула и скинула халат. По крайней мере, теперь не потребуется помощь, чтобы одеться. С непрактичными платьями и тугими корсетами одной не справиться, к тому же она привыкла к простой одежде: джинсам и рубашкам. Поэтому наличие брюк не могло не радовать. Завтрак был подан не в столовой, а на открытой полукруглой веранде с потрясающим видом на окрестности. Замок располагался высоко в горах, у подножья темнел безрадостный густой лес. На равнине он плавно перетекал в яблоневые сады, посреди которых живописным пятном раскинулся город. Сквозь тяжёлые серые тучи, затянувшие хмурое небо, проглянули слабые солнечные лучики, несмело осветив тёмно-рыжие грязные крыши вдалеке. Гермиона отвернулась, не желая вспоминать, что произошло в этом проклятом, богом забытом городе. — Доброе утро, — некоторое время Малфой молча наблюдал за гостьей, не давая о себе знать. Она вздрогнула от неожиданности. — Доброе утро, — ответила Гермиона, выровняв сбившееся дыхание. Люциус вызывал совершенно смешанные чувства. Вспоминалось, каким он был несколько лет назад: беспринципный злодей, готовый на всё ради спасения собственной шкуры. Гермиона свято верила, что ему нравится истязать и мучить людей просто потому, что этого требует его чёрная душа. И вчера вечером он ясно дал понять, что сохранил ей жизнь небескорыстно, тем не менее, утаив причины своего великодушного поступка. Ощущение липкой грязной паутины, в которую она попала, не оставляло ни на минуту. — Завтрак? — Малфой сжал пальцами высокую спинку стула, приглашая Гермиону присесть. Она кивнула и несколько неуклюже проковыляла к столу, устраиваясь на своём месте. На короткое мгновение Люциус завис над ней, и от его близости участилось сердцебиение. Чтобы скрыть смущение, Гермиона схватила белоснежную шуршащую салфетку и, положив на колени, принялась разглаживать складки, пока Малфой не уселся напротив. — Как спалось? — Беспокойно, — отозвалась Гермиона, наблюдая, как на веранду с объёмными подносами в руках входят служанки, одинаково безликие и неприметные. — Погода не располагала. — В Англии дожди идут не реже, чем здесь, — Люциус жестом велел разлить кофе по изящным чашкам из севрского фарфора. Посуда выглядела слишком роскошной, чтобы пользоваться ею каждый день, и Гермиона крепче сжимала непослушные трясущиеся руки, чтобы ненароком не выронить чашку. — Но в Англии я дома, — парировала она и поморщилась: в нос ударил запах жареного бекона. Гермиона задержала дыхание, чтобы справиться с тошнотой. — Вы привыкнете, — легкомысленно бросил Люциус и потянулся к свежевыпеченному белому хлебу. Длинные пальцы вонзились в нежную мякоть, отламывая румяный край. Гермиону бросило в жар, и она сама не поняла, что заставило её щёки полыхать в довольно прохладное весеннее утро. — А вдруг вы ошибаетесь? — стараясь больше не смотреть на Малфоя, Гермиона принялась кромсать пудинг на тарелке. — Вы не поверили мне вчера, когда я сказал, что у вас нет иного выбора? — Вы не объяснили, почему. — Нам некуда торопиться, — многозначительно ответил он и задал неожиданный вопрос: — Почему вы отказались от платья? — Я предпочла бы выбросить из гардероба все неудобные платья, десяток нижних юбок и корсетов. — Корсеты мы оставим, — непреклонно возразил Малфой. За столом воцарилось молчание, а у Гермионы наконец пробудился аппетит, да и настроение значительно улучшилось, несмотря на недосыпание и необъяснимое желание Малфоя видеть её в корсете. Она была рада собеседнику, потому как омут страхов грозил поглотить сознание без остатка. Разговор с Люциусом напоминал хитроумную игру со множеством словесных ловушек, оттого был занимателен, вытесняя всё прочее из головы. — Желаете ещё кофе? — поинтересовался Малфой. — Нет, благодарю. Но я хотела бы задать вопрос. Можно? — Разумеется, — Люциус откинулся на спинку стула и надменно кивнул. Гермиона приободрилась, хотя разговор предстояло вести о довольно деликатных вещах, по крайней мере, для неё. — Но это не значит, что я сумею дать ответ. — Я хотела бы знать, почему люди из города пытались сжечь меня на костре, — на одном дыхании выпалила она. — Они вообще люди? Люциус молчал. Гермиона ожидала ответа, затаив дыхание, будто от этого зависела вся её жизнь. Лицо Малфоя не выражало никаких эмоций, прочесть ход его мыслей не представлялось возможным. Он не шевелился и даже не моргал, но Гермиона терпеливо сохраняла тишину, инстинктивно понимая, что не следует его поторапливать. — В городе нет людей, — наконец произнёс Люциус. — Вампиры? Такие же, как и в замке? — Гермиона в страхе сжала край скатерти, ожидая, что из-за угла выскочит бледный скелетообразный старик и потянет её к костру. — У вампиров существует строгая социальная лестница. Те, кто живут в городе, занимают низшую ступень. Они почти никогда не пьют кровь у живых людей, раскапывают могилы, чтобы питаться. В средние века, когда Европа тонула в крови междоусобных войн, эти твари расплодились в таком огромном количестве, что волшебникам пришлось организовать массовое уничтожение их рода, потому как они грозили разоблачением всему нашему сообществу. Теперь их приходится держать на очень коротком поводке. — Они ненавидят волшебников? — догадалась Гермиона. — Это слабо сказано. Должно быть, вы заметили, что в городе бессмысленно махать палочкой, как и в замке, собственно говоря. — Кстати о палочке… — Я отправил её вашим родителям вместе с вещами. Здесь она всё равно бесполезна. Гермиона недовольно поджала губы, но промолчала. Малфой удовлетворённо ухмыльнулся, так и не услышав ожидаемых протестов и обвинений. — Но почему магия здесь не действует? — животрепещущие вопросы вытеснили из головы прочие эмоции. — По крайней мере, та, которую мы изучали в школе. — Временная петля. Гермиона понимающе ахнула, едва не опрокинув собственную чашку. — Вы помните, что случилось до того, как вас изобличила толпа вампиров? — Я вышла в уборную и заметила, что у меня оторвалась пуговица на рубашке. Я пыталась вернуть её на место заклинанием… — Не удивительно, что вампиры взбесились от подобной наглости, — в голосе Малфоя прозвучал укор. — Им и раньше удавалось протаскивать людей сквозь петлю времени, но чаще всего магглов. — Кто-нибудь выжил? — хрипло спросила Гермиона, заранее зная ответ. Люциус отрицательно покачал головой. — Из временной петли должен быть выход… о чём это я?! Разумеется, он есть, иначе каким образом вы известили моих родных о смерти? — Гермиона даже подалась вперёд от волнения. Если удастся убедить Малфоя отпустить её, то ещё есть надежда вернуться домой. — Вы закончили завтракать? — резко сменил тему он. — Вы не ответили на вопрос. — Я и так предоставил вам информации значительно больше, чем намеревался. Постарайтесь усмирить своё любопытство. Гермиона отвернулась, чтобы совладать с десятком вопросов, готовых сорваться с языка. К тому же пришлось справляться с раздражением и гневом. В который раз она напомнила себе, что не должна ссориться с Малфоем, главная задача — войти к нему в доверие. Сейчас он осторожничает, но Гермиона надеялась, что со временем он станет более откровенен. — Думаю, я готова к прогулке верхом, — наконец сказала она, и уголки губ дрогнули в слабой улыбке. Люциус оценил Гермиону изумлённым взглядом, не ожидая, что она способна смириться с недосказанностью. — В таком случае следуйте за мной, — он небрежно бросил салфетку на стол и направился к ступенькам, ведущим с веранды вниз. Конюшни лежали чуть поодаль от замка. Здесь же располагались и другие хозяйственные постройки. Гермиона с интересом осматривалась по сторонам, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь. Да, она думала о побеге — с того самого момента, как обнаружила на своём плече татуировку ворона. И только сейчас это всплыло на поверхность и оформилось в осознанное желание. Она должна использовать любую возможность, нельзя подчиниться судьбе, даже не попытавшись бороться. — Я не самая лучшая наездница… О-о-о-о-о! Люциус вывел из конюшни лошадь потрясающей красоты. Её идеально чёрная без изъянов и вкраплений шерсть лоснилась в свете солнца, как раз выглянувшего из-за туч. Кобыла грациозно вышагивала, словно на параде, и гордо выгибала шею. Длинный волнистый хвост и грива были расчёсаны гладко, волосинка к волосинке. Но особый восторг вызывали густые щётки, ниспадавшие на массивные чёрные копыта. — Это — фриз, — сказал Люциус, останавливаясь рядом. — Я приобрёл лошадь специально для вас. Она хорошо обучена, поэтому будет послушным и верным другом. Нравится? Пальцы Малфоя ласкали изящную конскую шею, будто для него не было никого дороже этой лошади. Действительно, было невозможно не восхититься красотой и мощью животного. — Она прекрасна, — прошептала Гермиона и протянула ладонь к лошадиной морде. Случайное прикосновение к руке Люциуса заставило колени подогнуться в совершенно необъяснимом волнении. — Как её зовут? — Азарель. Прокатимся? — Я не слишком хорошо держусь в седле, — предупредила Гермиона. — Это несложно. Главное не показывать лошади своё волнение и страх. Вы должны управлять ею, а не наоборот. Уверен, что вы быстро освоитесь. Люциус легко подхватил Гермиону, помогая устроиться в седле. И снова его прикосновение отозвалось гулко ухнувшим сердцем и мурашками вдоль позвоночника. — Продевайте ноги в стремена… вам удобно? — Д-да, — Гермиона нерешительно взяла поводья. — Стукните лошадь пятками, только легонько, — велел Люциус. — Так… потяните поводья вправо. Хорошо. Теперь влево… не так сильно. Видите? Она легко вас слушается. Теперь сожмите пятки чуть сильнее, не бойтесь, лошадь не фарфоровая. Чтобы перейти на рысь, нужно снова сжать ноги, а в галоп — либо стукнуть пятками, либо хлестнуть её стеком по крупу. — А как остановиться? — Гермиона сидела прямо, словно проглотив палку, и была напряжена до предела. Сейчас ей казалось, что управлять машиной куда проще, чем лошадью. И всё же с седла слезать не собиралась. — Просто потяните поводья на себя, но не слишком резко, иначе вылетите из седла. Вот так. Просто? — Кажется, да, — улыбнулась она и благодарно погладила кобылу по шее. — В таком случае вы не возражаете против прогулки? — Да, только я не уверена, что уже готова скакать галопом. Люциус понимающие кивнул и повернулся к конюху, чтобы забрать у него поводья своего жеребца. Это был конь с рыжевато-коричневой шерстью, короткой гривой-щёточкой и недлинным хвостом. Морду пересекала белая полоска. Малфой очень легко и вместе с тем грациозно запрыгнул в седло, будто делал это всю сознательную жизнь. Глядя на них, не возникало сомнений — кто жеребец, а кто наездник. Если Гермиона ощущала себя нелепо и неуютно в седле, то Люциус выглядел настолько естественно, насколько это вообще было возможно. — Какой породы ваш конь? — вежливо полюбопытствовала Гермиона. — Это английская чистокровная. — Своеобразная дань родным краям? — Что-то в этом роде. Следуйте за мной. Они шагом направились к высоким кованым воротам. Малфой махнул рукой, и дверки с приглушённым скрипом распахнулись. Из замка в гущу леса вела узкая петляющая тропинка. Пейзаж вырисовывался довольно обыденным, да и Гермиона всё равно не сумела бы насладиться красотами, полностью сосредоточившись на управлении лошадью. Стоило только ослабить хватку, как Азарель норовила свернуть с дороги и устремиться в гущу леса, где заманчиво зеленела молодая сочная трава. Выбравшись на прямой участок пути, Люциус пришпорил коня, пустив его рысью. Гермиона последовала примеру Малфоя и тут же пожалела об этом. Она беспощадно подпрыгивала в седле, казалось, что все, съеденное на завтрак, переворачивается внутри, собираясь вылезти наружу. К счастью, это довольно быстро закончилось, когда они выехали из леса. Бесконечные петляния и повороты привели к тому, что они оказались на границе свежевспаханных полей у подножья гор. Замок чёрной грудой камней возвышался прямо над дорогой. Он мало походил на снимки в путеводителе. Гермиона быстро догадалась, что то была всего лишь иллюзия, призванная скрывать реальность. Окруженный высокими пиками гор, он ничуть не терялся в их величии. Множество круглых и квадратных башенок венчались острыми шпилями, пронзая низко висящие тучи. Солнце выгодно освещало красную черепичную крышу, превращая её в некое кровавое зарево. Гермиона поморщилась от ассоциаций и повернула голову вправо, где прямо из леса выходило тёмное, почти чёрное озеро, коим оканчивались все местные горные речушки и ручейки. — Как вы находите мои владения? — Люциус остановился рядом и обвёл рукой простиравшиеся вокруг окрестности. — Довольно… мрачно. И весьма по-малфоевски. — Вам так много известно о Малфоях? — усмехнулся он. — Достаточно, чтобы понимать — вы в восторге от собственной значимости. — В этом есть доля правды. Гермиона не отрываясь смотрела на замок, не замечая задумчивого взгляда Малфоя, направленного на неё. — Вернёмся обратно? — предложил Люциус. Гермиона неопределённо пожала плечами: не то чтобы прогулка доставляла удовольствие, но в замке совершенно нечем заняться. — Мне действительно жаль, но у меня есть неотложные дела, — Люциус счёл необходимым объясниться. — Завтра мы сможем покататься подольше, съездим к озеру. К тому же, поверьте, еще час в седле — и вы не сможете ездить верхом неделю. Гермиона и сама это ощущала по тому, как непривычно ныли ягодицы. * * * Какими делами Люциус Малфой, Князь Тьмы, занимается дни напролёт, Гермиона не имела понятия. Обычно он возвращался только к ужину, а на расспросы не отвечал, меняя тему разговора. Чаще всего Малфой заставлял Гермиону рассказывать о себе: об увлечениях, мечтах и надеждах. Сначала она удовлетворяла его любопытство скупо и неохотно, но со временем смирилась с жадным интересом к своей персоне. Гермиона избегала лишь воспоминаний о родителях: слишком много боли они несли в себе. Порой время тянулось медленно, а иногда летело вперёд сломя голову. Незаметно наступил апрель — тёплый, но дождливый и туманный. Гермиона вовсе не отказалась от мыслей о побеге, она выжидала подходящего момента: не хотелось, чтобы всё закончилось на начальном этапе. К тому же она так и не сумела проверить, каким именно образом связана с Люциусом. Бывало, он являлся ей во сне и вытворял такое, что утром она не смела взглянуть ему в глаза. Он вовсе не мучил её и не оскорблял, как ожидалось изначально. С таким человеком Гермиона вполне могла подружиться, если бы только он не держал её здесь для собственного развлечения. После ужина и традиционной беседы она отправлялась в свою спальню и долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. В голове появлялись мысли самого различного содержания, и всё чаще Гермиона задумывалась о том, что Малфою было очень одиноко до её появления. Ей действительно представлялись возможности лишний раз убедиться в собственных догадках. Ведь прошло чуть больше месяца с того момента, как она самостоятельно встала на ноги, и за исключением прогулок верхом и содержательных разговоров с Хозяином, в замке заняться было нечем. Целыми днями Гермиона отчаянно унывала от скуки. От безделья она слонялась по тёмным узким коридорам замка, заглядывая в бесчисленные унылые спальни, салоны и залы. Иногда попадались интересные помещения, вроде оружейной, больше походившей на музейную выставку. Некоторые комнаты оказались заперты, заставляя Гермиону изнывать от любопытства, но расспрашивать Малфоя об их содержимом она не решалась. На библиотеку Гермиона набрела не сразу. Многоярусные стеллажи расположились внутри круглой высокой башни в левом крыле замка. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить: книг здесь раза в два больше, чем в Хогвартсе. Можно целый месяц потратить только лишь на чтение корешков. Однако очень скоро на смену эйфории пришло горькое разочарование. Почти все книги были написаны на незнакомых языках. А единственная английская секция быстро развеяла надежды: трактаты по политике, сборники трав и устаревшие философские измышления усыпляли уже на первом абзаце. Ничего и близко связанного с магией. А в чтении латыни Гермиона двигалась крайне медленно, потому как словари переводили на румынский или русский языки. Оба стали непостижимой наукой. Много позже Гермиона отыскала занятие, оказавшееся по душе. Это случилось в то утро, когда Малфою пришлось срочно уехать по делам, отменив прогулку верхом. От нечего делать Гермиона вышла во двор и сама не заметила, как ноги привели её к конюшням. Она навестила Азарель, угостив лошадку кусочком сахара. Кобыла нетерпеливо перебирала ногами, надеясь размяться после ночи. Гермиона довольно быстро освоилась в седле и наперегонки с Малфоем скакала галопом, наслаждаясь ветром в волосах, но сегодня она была ограничена в передвижении. Расстроенная, она вышла из конюшни и побрела по тропинке вниз, неожиданно наткнувшись на кузницу. — Доброе утро, госпожа, — невысокий плечистый мужчина с блестящей на солнце лысиной удивил её знанием английского языка. — Доброе утро, — вежливо ответила она, справившись с собой, и улыбнулась. — Только я не госпожа, скорее… — Пленница? — предположил он. — Хозяин предпочитает называть меня гостьей, — Гермиона пытливо заглянула в лицо человеку, являвшемуся, судя по всему, кузнецом. Именно, что «человеку» — у него были живые глаза, эмоциональное лицо и загорелая кожа. — Вы не похожи на остальных обитателей замка. — Я не вампир, как вы уже догадались. Моё имя Брин. — Очень приятно, Брин, я — Гермиона. И я думала, что единственная в замке, кто… ну… — Не выглядит так, будто явился прямиком с того света? — Да! — Гермиона широко улыбнулась: приятно поговорить с кем-то ещё, кроме Малфоя и Тсеры, а словарный запас последней ограничивался лишь приказами Князя. — Извините, если я помешала вашей работе, мне стало любопытно. — Работы не особенно много, — Брин пожал плечами. — Лошадок подковать, подновить решётки или ворота. Хотите посмотреть? Гермиона с энтузиазмом кивнула, радуясь возможности пролить хоть какой-то свет на тайны, окутывавшие её существование в замке. Даже если для этого придётся выслушать нудную лекцию по кузнечному делу. Брин провёл её за дом, где под навесом расположилась мастерская. Вокруг наступал глухой лес, при всём желании здесь не отыскать выхода. Гермиона знала, что заблудится уже за первым кустом. Она подавила разочарование, осматриваясь вокруг. — Это — горн, — Брин указал на круглый каменный очаг, — а это — мехи. Наковальня, тиски… Гермиона искусно подыгрывала, тыкая пальцем во всё подряд. Брин с удовольствием рассказывал назначение каждого инструмента, делился техникой ковки, болтал о металлах, которые использует в работе. Было заметно, что кузнец рад собеседнице не меньше, чем она ему. — Вы куёте не только подковы, но и доспехи с оружием? — поинтересовалась Гермиона, обнаружив под столом корзину с заготовками для мечей. Брин осёкся на полуслове, взвешивая, стоит ли предоставлять подобную информацию. Гермиона заметила его смущение и насторожилась. Любопытство разгоралось со скоростью лесного пожара. — Кому же здесь может понадобиться оружие? — не слишком убедительно усмехнулся кузнец и тут же помрачнел: ложь прозвучала слишком очевидно. Гермиона пожала плечами, разглядывая ряд молотов различных размеров, висящих на самодельном держателе у стены. — Должно быть, вы хорошо владеете оружием, раз сами его куёте, — заискивающе предположила она. — Я всё-таки кузнец, а не воин, — Брин оперся о верстак и сложил руки на груди. — Но кое-что умею… — Когда-то в детстве я любила воображать себя рыцарем, — Гермиона склонила голову набок, воодушевлённо сочиняя. — Папа смастерил мне самодельный меч, правда, больших успехов я не достигла. Жаль, что это так и осталось мечтой. Она расстроено вздохнула, устремив грустный взгляд вдаль. На глаза навернулись слёзы — сыграть это было несложно, стоило только заикнуться об отце. Брин растерянно почесал лысый затылок, неуверенно взглянув на приунывшую девушку. — Хозяин оторвёт мне голову, если с вами что-то случится, — пробормотал он. — Прошу прощения? — Гермиона вытерла слёзы и виновато улыбнулась, сделав вид, что не расслышала слов. — Больно думать, что я больше никогда его не увижу. Надеюсь, папа и мама нашли в себе силы жить дальше… Её плечи вздрогнули. Гермиона мысленно отхлестала себя по щекам: не время терять контроль. Брин совсем сник, на лице читалось отчаяние. Он опасался женских истерик не меньше, чем любой другой мужчина, и был готов на всё, чтобы избежать их. — Вы не расстраивайтесь, — несколько неуклюже произнёс он. — Наверное, не будет большого вреда… но если что-то случится… — О чём вы говорите? — уже с неподдельным интересом спросила Гермиона, голос осип от сдерживаемых рыданий. — Моя семья много веков занимается изготовлением оружия, — быстро заговорил Брин, радуясь, что Гермиона перестала дрожать осиновым листом на ветру. — Мечи, кинжалы, шпаги, булавы, топоры и луки. Видите ли, вампиры не обладают магией — по крайней мере, боевой. Они прокляты, а магия — это дар, поэтому… словом, армии всегда необходимо оружие, а Хозяину — верные защитники. И если вы хотите немного развлечься… — Да-да, это только, чтобы хоть как-то убить время! — горячо заверила она, и лицо озарилось улыбкой. Брин напомнил о Хагриде — простодушный и добрый, немного грозный с виду, но совершенно безобидный. И его было также легко обвести вокруг пальца. — Знаете, я люблю читать, но здесь книги на языках, которых я не знаю. Я не увлекаюсь рукоделием, а кататься верхом могу только по утрам вместе с Хозяином. Я умираю от тоски! И скучаю… по… родителям. А вы мне напомнили об отце, о том, как он учил меня, когда я была маленькой девочкой… — Хорошо, — согласился Брин, испугавшись, что Гермиона снова заплачет. — Только, пожалуйста, не говорите об этом Его Светлости. — Даю слово, что он ни о чём не узнает! * * * — Что с вами, Гермиона? — М-м? — Вы витаете в облаках. — Я просто очень устала, — она прикрыла рот ладошкой, пряча зевок. — Простите, наверное, не выспалась. Люциус вытянул ноги вперёд и сложил пальцы “домиком” перед собой, задумчиво уставившись на Гермиону. Брин сегодня весь день гонял её вокруг конюшни с мешком угля за спиной. Теперь каждая мышца в теле не просто ныла, а рыдала от боли и напряжения. Руки мелко подрагивали от махания мечом, причём обе. Брин взялся натренировать и правую, и левую. За ужином Гермиона сосредоточилась лишь на одном — как бы удержать столовые приборы в непослушных пальцах. — Вы изменились. — В самом деле? — Гермиона ощутила лёгкую тревогу от столь тщательной инспекции и поднялась с кресла — не без труда. Ноги категорически протестовали, подгибаясь при каждом шаге, но она всё равно отошла к окну, прячась от Малфоя. — Расскажите, чем вы занимаетесь, когда меня нет, — вдруг потребовал он. Каждый вечер после ужина они возвращались в гостиную, где коротали время за беседами. Люциус не в первый раз спрашивал, как Гермиона проводит свой день, но никогда ещё вопросы не звучали как приказы. Он явно что-то заподозрил. И если она солжёт, то Малфой непременно догадается, слишком очевидна её физическая активность. — Я… что же, нет смысла притворяться. Я уделяю много времени занятиям спортом, — Люциус изумлённо приподнял брови. — Да. Видите ли, после семи месяцев, проведённых в постели, я ощущаю себя слишком слабой. Несколько часов верховой езды недостаточно, чтобы поддерживать себя в форме. — И в чём же заключаются ваши занятия? — В основном, я бегаю и ношу воду в конюшни. И не делайте такое лицо, мне это нравится! — Этим должны заниматься слуги, — непреклонно заявил Малфой. — Тогда что мне прикажете делать? — воскликнула она, и отчаяние так кстати прозвучало в голосе, что Люциус снова удивлённо приподнял брови. — Как долго я сижу тут без дела? Бесцельно слоняясь из комнаты в комнату. Я уже с ума схожу! Если бы вы поручили мне хотя бы какую-то работу… — Какую, например? — недоумённо поинтересовался он. — Отправить вас на кухню чистить картошку или мыть посуду? А может, вы желаете полоть грядки на моих полях? Или отправиться в город за провизией? Гермиону передёрнуло от одной мысли о посещении города. — А чем вы занимаетесь целыми днями? — атаковала она в ответ. — Что за тёмные делишки ведёте? И почему я не могу принять в них участие? Лицо Малфоя приобрело ошеломленное выражение. Какое-то время он молчал, подбирая слова. — Я уже говорил, что мои дела вас не касаются. — Заманиваете других жертв на свои земли, а затем скармливаете их подопечным? — Каким подопечным? — Вампирам! Им ведь необходимо питаться, не так ли? — Довольно, мисс Грейнджер. — Вот именно — довольно! Лжи, недоговорок и тайн. Я хочу знать, в конце концов, что происходит. Зачем я здесь, какую роль вы отводите мне во всём этом спектакле? Почему ваши люди называют меня Госпожой? Я уж точно не ваша жена, и… Лицо Люциуса посуровело, и вместе с тем он отвёл глаза лишь на короткое мгновение, но этого было достаточно. Боль запульсировала в висках. На подгибающихся ногах Гермиона подошла ближе, но Малфой внезапно поднялся со своего места, отворачиваясь от неё. — Уже поздно. — Люциус… — прошептала она, — мы… женаты? — Отравляйтесь спать, Гермиона. — Ну уж нет! — она дёрнула его за руку, заставляя обернуться, а затем вцепилась в ворот рубашки так сильно, что швы надрывно затрещали. — Что произошло той ночью? Как вы меня спасли от смерти, ведь я уже обеими ногами стояла на пороге?.. Что ты натворил? — Неужели недостаточно того, что я спас твою жизнь? — Но какой ценой? — Не будьте неблагодарны, мисс Грейнджер, вы живы и здоровы. — С какой целью? — сквозь зубы прорычала она. — И не будет ли уместнее называть меня миссис Малфой? Или Княгиней? Вашей Светлостью? — Подойдёт всё перечисленное. Она отвесила ему звонкую пощёчину. Люциус схватил Гермиону за запястье и сжал так сильно, что хрустнула кость. От разгоравшейся ярости он словно вырос, заполняя собой всё пространство. Настоящее воплощение зла — безжалостные глаза метали молнии, тонкие губы сжались в плоскую линию, на лице заиграли желваки. Гермиона ожидала ответного удара, точнее, пыток — уже представляла, как он приковывает её к стене, лишая еды и питья. Однако Малфой только оттолкнул её от себя и, не проронив ни слова, вышел из гостиной.

* * *

От Автора: Приглашаю всех своих читателей в свою авторскую группу, где можно пообщаться с автором, другими любителями пейринга, найти интересный эксклюзивные материалы и многое другое. Буду рада вас видеть! https://vk.com/aleksa_tia