Искреннее желание

На следующий день деревень стало меньше, они шли к границам территорий, остался лишь последний город и, отстояв очередь на вход и пройдя досмотр, смогли въехать до наступления ночи, а вскоре найти и постоялый двор. Свободных комнат оказалось немного, слуги заселились плотной толпой, семерка охранников по три и четыре, а Тик и Нури — в отдельную. В ней же была маленькая прихожая, небольшая, но именно ее выбрал Сафар. Удобно присматривать за господином, и в случае чего имеется возможность подать знак охранникам в комнате напротив. Да и двое остались в карауле у дверей. Тик помог господину ополоснуться в большом тазу и переодеться к ужину. — Господин, внизу толкучка. Позвольте я принесу еду в комнату. — Давай, Тик, лучше вместе сходим? Мне и так жутко скучно, не отбирай у меня хоть это развлечение, хороший мой, — весело возразил Нури. Господин, возможно, говорил шутливым тоном, но и Тик, и Сафар понимали — это приказ. Сафар поспешил к телохранителям, и спускался Нури уже в компании трех охранников и Тика. Сафар не стал навязывать свое общество, если бы господин хотел его видеть, то позвал бы. Тик проскользнул к стойке, за которой явно работал сын владельца или его родственник. Уж очень на него похож был широкоплечий мужчина с небольшой горбинкой на носу и кустистыми бровями. Да и владелец лично провожал Нури к комнатам, так что Тик его разглядел. — Что заказать, господин? — услужливо спросил Тик, успевший растолкать зевак и занять место. Свободных столиков не было, но охранники найдут, если прозвучит приказ. Вот только Нури мог вполне притулиться в уголке, нисколько не чураясь общества простых людей. — Хм, закажи похлебку, кебаб, — улыбался, оглядываясь по сторонам, Нури. Сейчас он казался счастливым. Пусть временная, но свобода, независимость и возможность хоть поиграть в свою жизнь. Нури уловил на себе внимательный взгляд. Через пару секунд поиска он столкнулся взглядом с широкоплечим смуглым воином лет тридцати и невольно покраснел. На мгновение ему показалось, что его осматривают как гулящую женщину. Стало немного страшно и волнительно. Нури отвернулся от воина, не желая провоцировать стычку и подставлять охранников. И взгляд наткнулся на женщину, женщину с ятаганом, в штанах, с короткими волосами и открытым лицом. Нури посмотрел на реакции остальных, но никто больше не обращал на нее внимания, и юноша в который раз поймал себя на ощущении, что что-то не так. Не зная, что и думать, счел за лучшее наблюдать молча. Ждать блюда пришлось недолго и, подхватив поднос, Тик нашел господина на стуле в углу у стены и поставил кушанья перед ним, сам оглядываясь. Охрана рядом, но не такая смурная и серьезная, как было бы при Захиде. К тому же Нури никогда не доставлял проблем, не сбегал вечерами, ссылаясь на желание проверить бдительность сопровождающих, и не пытался с ними драться, узнавая уровень владения саблей, как многие его ровесники из знати. Для своих семнадцати Нури был рассудительным и спокойным молодым человеком. И со слишком нежным для мужчины характером. А еще красивым. Хотя Тика не интересовала мужская внешность, но он же не без глаз, чтобы не замечать, как выигрышно сочетаются доставшиеся от матери-славянки пшеничного цвета волосы и ясные голубые глаза да оливковая кожа. Лицо небольшое, аккуратное, тонкие, с чуть пухлой нижней, губы, ровный нос, плавные дуги бровей. Взгляд заскользил по посетителям. Женщин почти не было, все же уже поздно, даже в сопровождении мужа припоздниться так сильно минимум невежливо. Так что многие мужчины сидели небольшими компаниями или парами, переговариваясь между собой. Только вот что странно, некоторые наклонялись друг другу гораздо ближе, чем требовали того рамки приличий или необходимость. Тик уперся взглядом на ладонь одного улыбчивого юноши, лежащую на бедре крупного крепко сбитого мужчины, и резко отвернулся. То ли всегда подобное было, но он не замечал ранее, а теперь, все еще под впечатлением от сна подмечает гораздо больше деталей, то ли мир сошел с ума. Нет, молчание — золото. Оказаться на пороге смерти вновь не хочется. Лучше сделать вид, что так и должно быть. Пусть кричат те, у кого смелости поболее и власти, а то можно опять попасть под раздачу ни за что. Да и прав Нури, о таком Великого ведь не просят. Струсив и поддавшись порыву, он уже предал господина. Да, пусть во сне, но подобное не должно повториться. Пусть другие занимаются чем хотят и с кем хотят, его это не касается, а значит и волновать не должно. Тик взял с чаши на стойке ломоть хлеба и начал его медленно грызть. Нури же старался сохранять лицо и помнить, что он представитель своего рода, и должен беречь его честь. Но настойчивый взгляд воина чувствовался спиной, словно положенная на плечо рука. — Тик, ты же работал в таверне... Скажи, похожа ли эта на ту? Знаешь, когда я унаследую тебя, да продлит Великий жизнь моего отца, я планирую дать тебе вольную. Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты остался моим слугой, но если захочешь, я куплю тебе таверну. Но с условием — меня кормить бесплатно. Тик слушал, открыв рот. Он никогда ни о чем не просил господина, да искренне радовался, служа ему. — Спасибо вам, господин, — низко поклонился Тик. — Господин... Эта таверна совершенно обычна, но вот люди, пришедшие в нее, вольного нрава. Даже слишком вольного... — Я заметил, — Нури поежился, пытаясь хотя бы мысленно избавиться от чужого взгляда на себе. — Только в связи с грядущей свадьбой я даже рад немного этому. Глоток свободы. Знаешь, и мое рождение накладывает на меня много ограничений. Я тоже не волен делать то, что хочется. А ты, Тик, не будь нудным, если тебя что-то смущает, не смотри. У каждого своя жизнь, и, пока она не пересекается с твоей, не стоит судить. Всех рассудит Всевидящий, а не ты. Тик густо покраснел и кивнул, признавая справедливость слов господина. А еще в памяти вновь всплыл сон. Ведь не отреагируй он так, ничего бы не случилось. Возможно там, тот Нури поддался слабости, своей сути, а Тик сразу же запаниковал. Наверно, жизнь в доме сделала его мягче. На улице он всегда успешно взвешивал свои решения и предугадывал их последствия, мог быть покладистым или дерзким, строгим или шутливым. Унять спорщиков и спасти любимую таверну от разрушения. — Вы мудры, господин. Я постараюсь принять ваши слова. Принести еще еды или питья, господин? Я слышал, как хвалили здесь морс, и, на мой взгляд, он достоин каждого слова восхищения. — Тогда неси, и возьми себе что-то существенное, не хлеб! А то на следующей стоянке мне придется шатер самому ставить, у тебя сил не будет. А я этого делать не умею. Нури довольно улыбался, щурясь от дыма масляной лампы. Тик кивнул и убежал за напитками и сладостями, а себе он взял горшочек с запеченным в медовом соусе мясом. Нури надоел этот взгляд, и он обернулся, смотря в ответ. Только хорошее настроение от своей свободы и путешествия никуда не делось, и юный господин с трудом сдерживал улыбку, рассматривая мужчину. А потом и вовсе заулыбался, демонстрируя ровные, белоснежные зубы. Несмотря на суровый вид и шрам на скуле, мужчина был красив мужественной, чуть дикой красотой. И Нури потребовалась вся выдержка, чтобы не скользнуть нескромным взглядом на плечи и ниже. Воин в ответ изогнул бровь и отпил из кубка, смотря поверх него на Нури. Расправив плечи, он махнул разносчику и что-то сказал, кивнув в его сторону. Разносчик подбежал к Нури, сопровождаемый тяжелыми взглядами охраны. — Иззах Сильный приглашает высокого господина за свой столик и надеется не омрачить его слух своими пустыми речами, — протараторив, разносчик убежал на кухню. Заказов сегодня много. Нури немного посомневался, но решил, что воин просто ищет работу, хочет наняться телохранителем. Молодой господин сразу понял, что воин не местный, тем более имя и манера представляться это подтверждали. Нет, Нури не собирался его нанимать, но послушать про родину Иззаха и его путешествия он не против. Поднявшись, Нури пересел за стол воина. — Добрый вечер, меня зовут Нури, — вежливо представился юноша. — Иззах, — кивнул воин. — Вы очень красивы, господин Нури, я много где бывал и смею предположить в вас северную кровь. Воин указал на стол, предлагая разделить трапезу, и Нури с удивлением нашел на подносе множество сладостей, недорогих, даже скромных, но выглядящих очень привлекательно. Иззах пододвинул к Нури мисочку с финиками. — Они великолепны, господин Нури, попробуйте. — Спасибо, — Нури скромно взял один финик, чувствуя, как краснеет. Простой комплимент от мужчины заставил сердце биться быстрее и этот момент, как и немногие другие, отложился в памяти: в сундучок воспоминаний, стыдно-сладких, тех, которые Нури трогал, лишь когда оставался в одиночестве и мог доставить себе удовольствие ладонью. — У меня и бабушка и мать славянки. А вы были на Руси? — В молодости. Мой бывший учитель из славян. Да и сам я предпочитал охранять караваны, а купцов куда только не заносило. Наши пряности и шелка уважаемы повсеместно. — А березы вы видели? — ожил Нури. — И этих, как их там... медведей? Иззах весело рассмеялся. — Первое — да, а вот вторых — только в виде ковра. Мы были на обжитых территориях, а медведи людей сторонятся. Специально же мы их не выслеживали. Вам нравится подобный зверь? — Не знаю, я их не видел. Мне просто рассказывали, — Нури рассмеялся, незаметно для себя беря еще один финик. — Их иногда и приручают. Тот медведь, про которого мне рассказывали, рос с человеком. С травником. И выполнял роль сторожевого пса. А иногда вламывался в сады, ломая заборы. Он любил яблоки и возил на спине детей травника. А еще и ульи разорял. — Хотел бы и я такого доброго медведя увидеть, — улыбался Иззах. — Вы очаровательный юноша, с вами очень легко беседовать. Нури опять покраснел, опуская глаза и вздрогнул, когда глава телохранителей, Касым, положил тяжелую руку на плечо, возвращая Нури на землю. — Господин, вам лучше подняться к себе и идти отдыхать. Завтра мы выезжаем с рассветом. — Да, Касым, я сейчас, — как всегда вежливо отозвался Нури, вызывая улыбку у сурового охранника. — Иззах, простите, я не люблю нервировать свою охрану и лучше действительно пойду. — Позвольте проводить вас наверх, — поднялся со своего места Иззах. Касым оценивающе прошелся взглядом по высокому, даже слишком, воину. Но при том даже меча не было, да и рук он не прятал, демонстрируя исключительно добрые намерения. Поймав взгляд Касыма, Иззах отрицательно покачал головой. Он не собирался мешать телохранителям или причинять вред их юному подопечному. Тик молчаливой тенью стоял невдалеке. — Да, конечно, если хотите, — Нури довольно улыбался, чувствуя себя так странно, словно этот воин действительно интересовался им как... как девушкой, что ли. Но это чувство все равно приятно. Касым отстал от них еще на подходе к лестнице и Тика придержал. Он понимал, что ничего страшного за пару мгновений на лестнице и в коридоре, которые они проведут наедине, ничего неприемлемого не произойдет, но позже у Нури уже не будет даже шанса и поцеловаться с тем, кто нравится. А Касым юного господина по-отечески любил и желал ему счастья. На лестнице Нури ускорился, крадя для себя лишние мгновения с этим странным воином. Оказавшись с юношей наедине, Иззах мягко придержал его за руку и, поднеся к ее губам, коснулся пальцев, смотря в глаза Нури. — Спасибо за подаренные мгновения вашего общества, господин Нури. Жаль расставаться, но смею надеяться увидеть вас за завтраком. Нури даже извечная вежливость отказала, но руку он не то что не вырывал, наоборот, решившись, слегка сжал пальцы, словно благодаря за ласку, на которую даже не надеялся, и, запинаясь, все же смог ответить, замирая от страха, что их и застукают в такой пикантной ситуации: — Это мне в пору благодарить вас за ваше общество. Вы явно останетесь в моей памяти самым приятным моментом в жизни. — В целой жизни? — ухватился за последние слова Иззах. — Неужели кто-то посмел обижать столь дивное создание? Воин и сам подался навстречу, юноша притягивал, манил его своей экзотической внешностью и светлой неиспорченной душой. — Нет, что вы, — Нури улыбнулся. — Просто... — найти слов он не смог и признался, делая шаг на встречу и становясь совсем близко. — У меня свадьба по договоренности скоро. Иззах покачал головой из стороны в сторону и мимолетно прижался губами к виску Нури. — Мне жаль, господин Нури. Я буду молиться, чтобы вы обрели счастье в браке. Вот, возьмите кое-что на память обо мне и нашей встрече, — Иззах снял с шеи медальон, сделанный из старинной монеты размером с ноготь большого пальца. — Она с севера и на одной ее стороне изображена защитная руна Альгиз. Иззах вложил ее в ладонь Нури. — Если вам понадобится помощь, да убережет вас Всевидящий и Всеслышащий, поспрашивайте Иззаха Сильного, познавшего танец двух сабель. Обо мне много где слышали, особенно в среде наемников и караванщиков. — Спасибо, — тепло поблагодарил Нури и, поднявшись на носочки, поцеловал воина в уголок губ, и едва успел отстраниться, когда в коридоре появился глава телохранителей. — Спокойной ночи, прелестник. Сладких снов. Иззах улыбнулся Нури и пошел к лестнице, кивнув походя Касыму. Взволнованный Тик молнией оказался рядом с Нури, силясь поймать его взгляд. — Господин?.. — позвал он, подозревая неладное и постыдное, но не смея даже заикнуться. — Тик, нам действительно пора спать, — завороженно ответил Нури, невольно прикоснувшись пальцами к своим губам. — Спокойной ночи, Касым. — Спокойной ночи, господин, — улыбаясь, сказал охранник и тихо приказал идущим позади: — Распределите дежурства. Один охранник у двери и один наблюдает за окном. Тик приготовил одежду и помог переодеться ко сну, дал умыться господину и отер его ноги влажным полотенцем. Нури не отстранился и не просил дать сделать все самому. Слуге лишь оставалось переживать молча, пообещав самому себе лучше следить за господином и не дать ему влипнуть в историю. Уже утром у Нури появилась такая возможность. Молодой господин сразу направился к столу, за которым сидел Иззах, и Тик увидел, как Нури, краснея, поздоровался, садясь напротив воина. Тот же подозвал разносчика, давая Нури сделать заказ. Да и пил воин чай. Он явно здесь давно и уже успел позавтракать. Расспросив слуг, Тик убедился в своих подозрениях. Иззах сидел внизу уже с час, явно ожидая Нури. Так боялся упустить господина? Да что же нужно этому пройдохе в конце то концов?! — Я надеялся, что вы не забудете обо мне, — улыбнулся Иззах. — Не мог уснуть, все думал о вас, господин Нури. — Конечно не забыл, — Нури счастливо улыбнулся и тихо добавил: — Я же наоборот, заснул быстро, надеялся, что вы мне приснитесь. — И сбылось ли ваше желание? — вольно спросил Иззах, переходя на шепот. Появился разносчик с заказом, давая время подумать с ответом. Нури густо покраснел, в итоге решив увильнуть: — Желания, как и надежды, не всегда сбываются. Можно узнать, а куда вы дальше отправитесь? — Пока не решил, по слухам, сегодня к вечеру прибудут несколько крупных купцов, попробую наняться в охрану к ним. Вы очень мудрый молодой человек, господин Нури, — кивнул Иззах, не отводя взгляда от ухоженных рук юноши, мечтая поцеловать тонкие длинные пальцы. Но доставлять проблем Нури воин не хотел. Тот дал ясно понять, что не допустит пересудов и сплетен во время своей поездки к жениху, выбранному семьей. Нури прикрыл глаза, что-то вспоминая, и сообщил: — Вроде бы сегодня или завтра здесь будет проходить караван Исама. Сейчас он идет недалеко, к дворцу моего отца, но там наберет чистокровных скакунов и повезет на запад. Так что он выгодный купец. И очень рассудительный, несмотря на то, что едет быстро, товар позволяет, и по безопасным путям, платит хорошим воинам по чести. — Вы не только красивы, но и добры, — искренне восхитился Иззах. — Если бы мог, я умолял бы вас о благосклонности ко мне и просил вашей руки. У Нури удивленно расширились глаза, и он рассмеялся. — Боюсь, для этого мне нужно было родиться не тем, кем я родился. Прости, мне действительно пора. Вон уже Касым нервничает! Глава телохранителей действительно нервничал, но скорее оттого, что Нури выглядел счастливым. — Понимаю, скромный наемник не может должным образом позаботиться о высоком господине так, как тот того заслуживает, — Иззах поклонился и поднялся со своего места. — Я провожу, хочу смотреть на вас как можно дольше. Нури повезло, воин, поднимаясь, не увидел удивления на его лице. Для юного господина было шоком понять, что единственным препятствием к браку — разница в положениях, а не то, что они оба мужчины. Во дворе таверны случился небольшой переполох. Огромный черный конь, развлекаясь, неспешно убегал от конюхов, не давая себя оседлать. А затем вороной рысью бросился к воротам и встал на дыбы, передними копытами выбивая пару досок. — Луч! — строго окликнул Нури. — Кто хочет остаться без морковки? Конь мигом присмирел и прогулочным шагом пошел к Нури. Абсолютно черный конь с белой звездой на лбу. Огромный рядом с Нури Луч трогательно прихватил волосы юного господина губами, всхрапнул в ухо и прикрыл глаза, когда Нури мягко погладил по морде. — Ты, несносный, чем тебе не угодили слуги? Надеюсь, хоть не кусался? Луч, будто в ответ, потряс гривой. Иззах, подойдя, рассмеялся. — Великолепный жеребец! В жизни не видел более потрясающего животного, — жестом фокусника, Иззах вложил яблоко в ладонь Нури и подмигнул. Слуги медленно подходили к коню, собираясь все же оседлать скакуна. Тик спустился с сумками и перенес их в повозку. В этот раз он собирался ехать на своей кобылке и взялся за повод Ласточки. — Ты про него? — тихо спросил Нури, а Луч крупом сбил ближайшего слугу с ног. — Вот про этого невоспитанного и вредного жеребца? Луч признает меня, моего слугу и повара. Обсуждаемый объект втиснулся между своим хозяином и Иззахом и выкрал яблоко. — Хорош, — восторженно говорил Иззах. — Конь достойный маленького господина Нури. Такого бы производителем, наверно скучает по кобылкам в стаде. — Отец ему еще в прошлом году восемь кобылок купил. Правда одна сразу впала в немилость, — Нури рассмеялся, когда конь принялся обнюхивать его карманы. — Ночная гроза мне понравилась, и я при нем на ней покатался, и ревнивец ее покусал. Луч нашел морковку, и Нури отдал. — Обещайте на мне при нем не кататься. Не хочу быть покусанным, — рассмеялся Иззах и резко оборвал себя, опомнившись. — Простите, господин Нури, за невежество. Хотя в караванах я провожу много времени с господами, но мне ближе компания людей простых и язык у меня тоже простой. Нури потребовалась минута, чтобы понять, за что перед ним извиняются, и, густо покраснев, юноша ответил: — Вам не за что извиняться! Вы шутили, а не хотели меня оскорбить. Тем более, от вас это замечание мне даже льстит. — Вы удивительны, — в который раз восхитился Иззах. — Я рад, что мы встретились. Многие вашего происхождения приказали бы мне всыпать плетей, будто рабу, или телохранителям — погнать за мой дерзкий язык. Но даже со мной вы говорите как с равным. И ваш конь... Я понимаю его, сам бы кусал тех, кто украдет ваше внимание. И даже слуга... Он меня взглядом прожигает, за вас волнуется. И искренне. Вас любят, господин Нури, и люди, и животные... И я... Иззах поклонился. — Не думаю, что я удивителен, — Нури смутился и отвел взгляд. — Не думаю, что вы или тот же Тик чем-то хуже меня. Моей заслуги нет в том, что мой отец — эмир. Да и как человек вы вполне можете оказаться лучше меня. И я искренне надеюсь, что вы не любите меня, это было бы слишком несправедливо по отношению к вам. Простите, мне действительно пора. Забрав сбрую у слуг, Нури принялся седлать коня, за привычным действием пряча смущение. — Вы не знаете себе цену, — коснувшись губами своих пальцев, воин тронул ими сапог Нури. — Будьте счастливы, господин Нури. Улыбнувшись, не желая видеть отъезда, Иззах вернулся в таверну. Телохранители вскочили в седла и, выстроившись, двинулись в путь. За ними же ехал Тик, а слуги с телегами в последний раз проверили крепеж и груз (редкие пряности — подарок эмира будущей семье), двинулись следом.