Искреннее желание

Хабиб и Фарах, братья, неторопливо подошли к Сафару. — Вставай. Мальчик, что сидел рядом, вдруг вздрогнул, обнял слугу и тихо, со всхлипом попросил: — А можно я с ним? Я боюсь спать один, без брата. Сафар вцепился в руку Амани, не спешил ни вставать, ни говорить. Хабиб и Фарах переглянулись. — Дети нам не нравятся, не скули, щенок, иначе и на тебя найдется управа, — сказал Фарах, а Хабиб продолжил. — Дорог брат, значит встанешь и пойдешь. Амани мгновенно успокоился и, пожав плечами отстранился, бросив тоскливый взгляд в сторону шатра, куда увели господина Нури. Сафар упрямо остался сидеть, прокусив щеку изнутри до крови. В конечном итоге братьям надоело ждать, и Хабиб, подняв за подмышки Сафара, закинул на плечо и пошел к шатру. Фарах потрепал Сафара по волосам. — Что ты так артачишься? Мы не кусаемся, просто хотим познакомиться поближе. — А я не хочу ни с кем знакомиться ближе, — сдавленно, чтобы не расплакаться, выдал Сафар. — Не реви, ты же мальчик взрослый. Не в первый раз. Хабиб внес Сафара в шатер и опустил на одеяла. В углу горел магический светильник, дешевый, с заряженным камнем, но надежный. Да и со своей задачей он справлялся, Сафар все прекрасно видел. Братья сели напротив него, скрестив ноги, и разглядывали. Сафар отполз к самому краю шатра, испуганно обнимая собственные ноги. Происходящее было словно страшный сон, только проснуться никак не получалось, но слуга знал, что скоро ему будет настолько больно, что он поверит в реальность происходящего. Сафару не нравился секс. Может, проблема была в том, что он долго не искал близости, и решился только с женихом и теперь четко знал одно: хорошо только тому, кто сверху. Но если даже с женихом в большинстве случаев больно, то что будет сейчас с двумя... И тем более им-то на него плевать. Хабиб и Фарах переглянулись. — Знаешь, Назир презирает насильников, — сказал Фарах. Сафар вздрогнул, но фраза не принесла облегчение. — Тогда я пойду? — с дурной надеждой спросил он. — Нет, нам скучно, будешь с нами играть, — Хабиб достал потрепанную колоду карт. — Расскажи о себе. — И мы Хабиб и Фарах, — спохватившись, представил их Фарах. — Насильники нам тоже не нравятся, но пугать любим. Сафар сглотнул: — Сафар. Да нечего о себе рассказывать. Слуга, как вы знаете. — Не, так не бывает. У всех есть своя история, — возразил Хабиб, раздавая карты. — Вот ты испугался так, будто девственник, но это не так. Видно. Сафар нахмурился и зло спросил: — Вы тоже на девственников похожи слабо. Вы были бы в восторге на моем месте? — Иногда проще расслабиться и получать удовольствие. Ты же выглядел так, будто будешь биться до крови, — пожал плечами Хабиб и показал козыря. Взяв карты, кивнул на них Сафару. — Ага, ты был в шаге от истерики. Ход мой, — Фарах пошел с наименьшей из карт. — Какое удовольствие? — ошарашенно отозвался Сафар и тут же прикусил губу, отбив. — Может... — начал Хабиб, но брат его перебил. — Нет, он точно не девственник, но любовник у него паршивый. Тебе не понравилось, Сафар? А сколько раз вы пробовали? Сафар поежился, эту тему он никогда ни с кем не обсуждал. Друзей у него не было: сын управляющего слишком хорошего положения, чтобы слуги с ним дружили, но слишком низкого, чтобы с господами на равных говорить. — У меня нет любовника, есть жених. И да, мне не нравится близость. Где-то чуть больше двадцати раз. Хабиб присвистнул и подкинул карту Сафару. — Так не должно быть. Что он делает не так? Как вы разогреваетесь? Сафар отбил карту, опустил голову и только потом ответил: — Я не знаю, что не так. Он у меня первый и... Что значит, разогреваетесь? Теперь уже ему самому стало любопытно. Может, жених действительно делал что-то не так? — Ну, ласки там, поцелуи, хорошо бы и про перед не забывать, пока зад растягиваешь, — перечислил Хабиб, пока Фарах собирал карты, а Сафар пошел под Хабиба. Тот отбился, а Фарах добавил от себя: — Если тебе больно, то пусть он входит, когда ты на боку. Чуть подтяни к себе колени. Ты в какой момент кончаешь снизу? Сафар чувствовал, как горят щеки и уши, а еще внутри поднимается злость на разбойников. — Что значит "растягиваешь зад"? И нет, снизу я не кончал, а сверху не был, он бы мне не позволил. — Эй, не бычься и бросай этого козла. Он эгоист, — заключил Фарах, отбивая карту брата. — Надо же приласкать, приголубить, растянуть как следует и смазать, чтобы войти в партнера. Нижнему должно быть хорошо, тогда и он отдаваться будет так, что кончать начнешь дальше, чем видишь, — без прикрас объяснил Хабиб. — Эм, сильно сомневаюсь, что мне удастся вернуться домой, — сказал Сафар. — Где вы раньше со своими объяснениями были? — уже расслабившись, игриво укорил братьев парень. — Послал бы и его, и отца с навязчивой идеей сделать меня личным слугой господина Нури. Фарах убрал карты в бито и вновь походил под Сафара. — Считай это знаком. Назир продает людей на хорошем рынке, никаких живодеров. Бей. — А еще можешь с нами провести ночь, глядишь, научим чего, — Хабиб улыбнулся и подкинул карту. — Тебе понравится. Сафар покачал головой и отбился, затем пошел под Хабиба. — Не хочу я ни с кем спать, простите. И где бы меня не продавали, я вряд ли буду этому рад. Скорее, надеюсь, что купят как Тика кому-то вроде господина Нури. — Ты красавчик, понравишься хозяину... — продолжил Хабиб, но Фарах прервал его. Все же тема была нелегкой для Сафара. — Уже поздно, доигрываем партию и спать. Завтра Назир опять проснется ни свет ни заря. — Иногда мне кажется, что он вообще не спит. Или делает это в дороге, пара минут в день и хватит, — зевнул Хабиб. Нури проснулся первым и, тихо встав, начал одеваться, с трудом дозатягивая завязки. Он хотел одеться до того, как разбудит своей возней Назира, чтобы не выглядеть идиотом. А еще было бы не плохо собрать в извечный хвост длинноватые волосы. — Не спеши, — прозвучало сонное. — Дай полюбоваться тобой. Нури вздрогнул и наоборот попытался одеться еще быстрее, но вышло плохо, и он все же замедлился. — Ты в первый раз, что ли, сам одеваешься? Назир разлегся, подперев рукой щеку, и с улыбкой смотрел на Нури. Растрепанный и сонный он выглядел дико соблазнительным. — Относительно, — признал Нури. — Я всегда пытался успеть одеться и умыться самостоятельно, но у меня не получалось, Тик умудрялся вмешаться в этот процесс. Зато теперь у меня много времени, чтобы научиться обходиться без слуг. — Сначала основные завяжи, чтобы одежда не спадала, а потом уже пойдешь по порядку, расправляя ее, — посоветовал Назир. — Спасибо, — поблагодарил Нури и последовал совету. Уже спустя минуты три парень стоял одетым. Достав из кармана короткий кожаный шнурок, он принялся небрежно собирать в хвост светлые волосы. — Стой-стой-стой, — поднялся Назир. — Такого кощунства я не потерплю. Сядь, у меня есть гребень. — Благодарю, но не стоит. По мне, и так сойдет, — холодно и вежливо отказался Нури. — Будь моя воля, давно бы их срезал покороче. — Твое право, а жаль. Волосы красивые. Сам же Назир оделся быстро, подпоясался и выбежал из шатра. Лагерь вставал постепенно, собирались вещи, сворачивались шатры, оставалось только самое необходимое для завтрака. Нури первым делом осмотрел своих людей и просчитался троих. Тика обнаружить удалось сразу. Он еще спал. Шатер, в котором ночевал его слуга, уже убрали, и Нури прикусил губу. Тик спал на молодом разбойнике, и тот, несмотря на то, что уже проснулся, еще лежал, не будя слугу. Потом обнаружился и Сафар, он вышел из шатра с двумя братьями. Третьего, татуированного конюха обнаружить взглядом не удалось. — Господин? — спросил знакомый голос. Нури обернулся и выдохнул. Йохан с улыбкой кивнул. Тик зевнул и зарылся во что-то мягкое, довольно жмурясь. А потом это мягкое вздохнуло, и слуга сжался, медленно сполз с Эрты и уставился большими от ужаса глазами на разбойника. — Ну ты и спать горазд, — выдал тот и, осмотрев щиколотку ошеломленного Тика, отошел к костру. Слуга же нашел взглядом полностью одетого Нури и подбежал к нему. — Простите, господин, я проспал... Тик склонил голову. В доме его поднимали или другие слуги, или шум вокруг, а здесь он спал без задних ног, оставив своего господина в одиночестве. — Ничего. Ты хоть выспался, а я впервые оделся сам, — с какой-то гордостью заявил Нури. — Как вижу, с тобой все нормально. Судя по тому, что у Сафара не красные глаза, с ним тоже все хорошо. Йохан уже нашел себе на завтрак лягушку и горсть личинок. Советую, если нас будут кормить, завтракать спиной к нему. — Это уж точно... — передернуло Тика. — Спасибо... Нури. Вы беспокоились о нас всех, пытались защитить. Не многие бы так поступили. А как вы сами?.. — Я отлично, не волнуйся! — Нури улыбнулся. — Может, поможешь мне немного с волосами, Тик? — Конечно, — парень выудил из внутреннего кармана гребень и принялся расчесывать присевшего на бревно Нури, быстро и ловко собирая волосы в хвост, не забыв помассировать кожу головы. — Вы как всегда великолепны, Нури. Привычная работа, улыбка хозяина, и все тревоги отступали, а мысли переносились в счастливые деньки. Нури не стал говорить, что в сложившихся обстоятельствах его внешность, скорее, проклятие, чем благословение. Он просто поблагодарил: — Спасибо, Тик. Нужно будет стащить у тебя гребень и научиться делать это самому. Как думаешь, долго они еще будут расти до лопаток? — Сейчас чуть ниже плеч. Полагаю месяца полтора или два, — прикинул Тик и, бросив взгляд в сторону, увидел Сафара. — Как-то странно. Сафар выглядит спокойным и даже довольным. — Еще два месяца и можно будет постричь, — решил Нури. — Тик, мы уже говорили об этом. Он выглядит довольным и все. Почему — нас не касается. Или ты хочешь видеть Сафара разбитым и несчастным? — Нет, просто странно, — замялся Тик, но тут замаячил Эрта, и он смолк окончательно. Поев, разбойники поделили между собой пленников, но связывать не стали, лишь обмотали руки веревками – и то не туго. Хабиб взял на коня Сафара, Нури опять поехал с Назиром, а Тика предсказуемо захватил Эрта. Отряд больше не петлял, прямым курсом шел на север, лишь изредка отступая в сторону. Коней не гнали, иногда пленников пересаживали, давая передышку и им, и животным, но Нури и раньше отметил высокий класс лошадей, приземистых и выносливых, а значит и не дешевых. К тому же часть из них шла в поводу, как и лошадка Тика, неся на себе поклажу. Необходимый минимум и награбленное с повозок. В обед сделали небольшой привал, Назир спустил Нури, давая размять ноги, кто-то из разбойников всучил пленникам по два сухаря на перекус. Потом снова переход до самого вечера. Из леса они так и не вышли, но сейчас Назир, оставшись в лагере, пятерых отпустил и сам помог поставить шатры и вскипятить воду в котлах. Через час стало понятно, куда уходила пятерка. Три кролика и маленькая газель порадовали мужчин, так что даже пленники к каше получили по хорошему куску мяса. Нури с удовольствием отметил, что Тик стал меньше нервничать, Сафар и вовсе спокойно беседовал с братьями. Йохан шнырял по лагерю, пока его не разворачивала стража, и добывал себе еду: в этот раз в трухлявом дереве он нашел множество личинок и небольшую змею. Пленники успокаивались, теряя бдительность, сближаясь с разбойниками, общаясь. Нури понимал, что это дает слугам иллюзию безопасности, но сам все так же четко делил людей на своих и чужих. Почти все отправились спать, даже бродившего среди своих Нури перехватил Назир и отвел в свой шатер. И только Сафар с братьями сидели у костра. Сегодня дежурили они, так что убирали посуду с ужина по тюкам, а, закончив, уставились на Сафара. Ничего не говоря, разглядывали, а на губах играла едва заметная всепонимающая улыбка. — Что? Я в чем-то запачкаться умудрился? — забеспокоился Сафар. — Вы так смотрите, что мне не по себе! — Думаем, а не передумаешь ли ты, — признался Хабиб. — Ага, — кивнул Фарах. Сафар на мгновение задумался, вспоминая, о чем они говорят, вспомнив же, смутился и не очень уверенно заверил: — Нет, не передумал. — Какая потеря, — вздохнул Хабиб. — Тогда спать. Поднявшись, братья указали Сафару на шатер и, стоило парню зайти, как разговор возобновился. — У тебя неправильный опыт, неужели не хочется узнать, чего другие сходят с ума? — спросил Фарах. — Хочется, но... — Сафар запнулся, пытаясь придумать, что именно ему мешает, кроме морали, — вас двое. — А если по очереди? — спросил Хабиб. — Удовольствие тоже двойное, — перебил брата Фарах. Сафар нервно прикусил губу, нервно сглотнул и вдруг кивнул, сам не ожидая от себя такой смелости. — Да ладно, правда, что ли? — удивился Фарах и получил подзатыльник от брата. — Отлично, — улыбнулся Хабиб и начал оправлять одеяла, дальше отставляя светильник. Сафар замялся, явно не представляя, как и что делать, чувствуя себя глупо. Вот только отступать парень не любил, и он, смущаясь, начал раздеваться. Хабиб достал из сумки масло, Фарах уже сидел в одних штанах, наблюдая за Сафаром. — Как вы обычно начинали? — спросил Хабиб, отвлекая разговором. Все равно Сафар не мог не думать о своем женихе, так что будет лучше озвучивать мысли, чем путаться в них одному. — Раздевались и начинали, — совсем растерялся Сафар. — А что? Я делаю что-то не так? — Так, раздеться неплохо, — бросив взгляд на брата, Хабиб скинул рубашку и приблизился к Сафару. Рука скользнула к плоскому животу, огладила и замерла на талии. Фарах сместился за спину и поцеловал в плечо. — Как именно вы начинали? — спросил он. — Подробнее. — Обычно мы пару минут целовались, — растерянно, смущаясь и скорее пугаясь, чем желая происходящего, говорил Сафар. — Если у него было настроение, он мог начать целовать шею. Парень несмело положил ладонь на локоть Хабиба. — А что делал ты? — поцеловал в уголок губ тот, прижимая к себе рукой, пока Фарах гладил спину, расслабляя, изучая. Сафар инстинктивно положил руки на плечи, словно собирался оттолкнуть, но вместо этого только погладил. — Я любил трогать его спину, целовать плечи или даже, если он позволял, трогал ягодицы. — Позволял? Глупец, он не знал, какое сокровище держал в руках... — прошептал Хабиб, гладя бедра. — Делай, как тебе хочется, касайся, как хочется. — Что любишь ты? — Фарах поцеловал за ухом и прикусил мочку. Сафар медленно расслаблялся, хоть и вздрагивал безотчетно. — Я не знаю. Целоваться приятно, — Сафар отвечал, набираясь смелости. Затем, приподнявшись, прикоснулся губами к шее Хабиба, одновременно провел ладонью по сильному мускулистому бедру Фараха. — Целоваться — это хорошо, — хмыкнул Хабиб, проводя языком по губам Сафара. Кончик скользнул между ними, раздвигая, вторгаясь. Хабиб целовал напористо, не давая сосредоточиться, опомниться. Фарах прижался сзади, покусывая шею, накрыв руку Сафара своей, поощряя. Парень оперся спиной о грудь Фараха, подчиняясь, несмело пытаясь отвечать, обнял Хабиба за шею. Сафар терялся в ощущениях, чувствуя, как быстро бьется сердце. — Какой ты сладкий, с ума сойти можно, — выдохнул Хабиб, переводя дух и улыбаясь. Ладонь легла на грудь, пальцы затанцевали по кругу, тронули ареолу соска. А за ними спустились и губы. Хабиб втянул кругляшек в рот, играя с ним языком. Сафар выгнулся, подставляясь под неожиданно приятные, возбуждающие прикосновения. Пальцы парня зарылись в жесткие черные волосы Хабиба, лаская, прося без слов не останавливаться. Повернув голову, Сафар второй рукой потянул к себе Фараха и сам начал его целовать. Тот охотно ответил. Ему нравилось трогать парня, касаться его кожи, а теперь и губ. Сафар оказался кротким и отзывчивым, чувственным и светлым, с трудом верилось, что у него кто-то был. Слишком живо Сафар реагировал, а еще много сомневался в себе. Но целовался он отлично. Фарах наслаждался каждой секундой и, тронув язык Сафара, попробовал его выманить, пока брат занимался торсом, неспешно развязывая штаны Сафара, которые тот не успел снять. Слуга охотно поддался на провокацию, с явным удовольствием исследуя чужой рот языком. Сафар расслабился окончательно, все, что происходило, оказалось приятно. Освободив на мгновение губы, он хрипло сказал: — Оказывается, прикасаться к вам это тоже приятно и очень возбуждает. — Я вижу, — улыбнулся Хабиб, стягивая штаны, любуясь возбужденным членом, прежде чем лизнуть головку и выпрямиться, раздевался сам. Сафар оторвался от губ Фараха и со смесью любопытства и вожделения смотрел за тем, как раздевается Хабиб. А затем вздрогнул, так как его член был явно больше, чем у бывшего жениха. — Что случилось, малыш? — заметил испуг Фарах, сместившись в сторону, пока Хабиб, медленно придвинувшись, обнимал с другого бока от брата. Сафар мечтал в этот момент провалиться сквозь землю, но чуда не произошло, и пришлось отвечать, краснея, запинаясь, теряясь в выборе слов: — У тебя мужское естество значительно... больше и... толще... Значит, мне будет больнее? — полувопросительно, полуутвердительно сказал он. — Чувствительнее, — не отрицал Хабиб. — Но мы здесь не для того, чтобы вредить тебе и мучить. Если пойдет не так, как хочется тебе, мы сможем остановиться. Обещаю. — Обещаю, — вторил Хабибу брат. — Выдержки у нас хватит. Избавившись от одежды, Фарах мягко уложил Сафара на бок и перевернулся, уделяя внимание члену парня и кладя руку Сафара на свой собственный. Фарах облизнулся и медленно, с явным удовольствием взял в рот. Сафар удивленно застонал, едва головка члена оказалась во влажном жарком плену рта. Ладонь парня обхватила член Фараха, и слуга несмело попытался повторить то, что проделывали с ним. Вначале Сафар только провел языком по головке, привыкая, пытаясь понять, нравятся ли ему эти ощущения. Со спины прижался горячий Хабиб, пальцы влажно мазнули между ягодиц. Целуя плечи и шею, он сказал: — Ты можешь рукой, если чувствуешь, что не готов. Фарах прошелся языком по стволу, дунул на головку и снова втянул ее. Сафар даже не успел толком испугаться и поэтому не заметил, когда чужие пальцы проскользнули внутрь, не принося ни боли, ни удовольствия, скорее просто причиняя дискомфорт. Но юноша был слишком занят, он старательно, словно ученик, вторил тому, что делал Фарах, хотя это было не так и просто: стоило попробовать впустить возбужденную плоть так же глубоко, как слуга чуть не закашлялся, больше он так не рисковал. Когда Хабиб смог двигать внутри уже тремя пальцами, он зашептал слишком сосредоточенному Сафару. — Не торопись, всего сразу не получится, старайся расслабить горло. А пока, я покажу тебе маленький фокус. Хабиб ощутимо провел пальцем по особенной точке внутри Сафара. Тот выгнулся, выпуская изо рта член, и застонал удивленно и глухо. — Что это? — Магия, — хмыкнул Хабиб, повторяя движение, и получил ладонью по бедру от брата. — Переборщишь, и он кончит слишком быстро, — напомнил Фарах. Хабиб мягко поцеловал шею Сафара. — Особое местечко в твоем теле, с ним удовольствие гораздо острее. Впустишь меня, и я покажу. Хорошо? Рука разбойника прошлась по бедру, а Фарах перехватил ногу, открывая больше доступа брату, медленней двигая головой вверх-вниз, ублажая, и сам получая удовольствие от занятия. — Да, — выдохнул Сафар, еще не совсем понимая, на что соглашается. Рука слуги вновь задвигалась на члене Фараха, и тот отозвался гортанным стоном. Пристроившись, Хабиб стал входить, придерживая Сафара за талию, стараясь не причинять парню боли. Юноша задержал дыхание, ожидая, что будет невыносимо больно, как было всегда в самом начале. Но боль почти не ощущалась, и Сафар громко выдохнул. — Расслабься, — задвигался Хабиб в спокойном ритме. — Ты молодец, все отлично. Фарах выпустил изо рта член, начиная двигать по нему рукой в такт движений брата, чувствуя, как и ладонь Сафара на его плоти, вторит им, действуя куда уверенней. Сафар постепенно привыкал к движениям внутри, даже ощущение того, что чужая плоть мешает, постепенно ушло, и слуга уловил эхо того удовольствия, что принесли пальцы. Юноша извернулся и при следующем толчке довольно застонал. Хабиб намек понял и продолжил начатое, все ускоряясь. Сафар звучал все громче, и Фарах сместился, теперь он лежал лицом к лицу, целовал слугу, лаская ладонью оба члена, тесно прижав их друг к другу. Сафар громко стонал в рот Фараха, уже не контролируя себя, двигался, пытаясь одновременно и подстроиться под движения Хабиба и толкнуться в руку. Юноша плавился, не понимая, кто доставляет ему больше удовольствия. Он обнимал одной рукой Фараха, другой гладил бедро Хабиба. Фарах выплеснулся первым и сконцентрировался на Хабибе, видя, что брат на грани. Его движения все ускорялись, становясь судорожными, но точными. Он входил глубоко, а потом, едва не выскользнув, вторгался вновь. Сафар выгнулся, очень громко застонал, не понимая, что его стон уже не глушится ртом Фараха, и, абсолютно не думая, кому его слышно, юноша бурно кончил. Он сжал так сильно, что Хабиб, толкнувшись в последний раз, прикусил край одеяла, спуская. Кое-как отдышавшись, он вышел из Сафара и погладил его по боку. — Как ты, малыш? — Отлично! — ошарашено признал Сафар. — Теперь даже двигаться лень. Юноша спрятал лицо на плече Фараха, пытаясь скрыть досаду. Досаду не на разбойников, а на жениха, на себя, на то, что он искренне верил, что всем снизу первое время плохо, но они привыкают. — Ему ведь просто было плевать на меня? — все же спросил слуга, хотя к этому выводу он уже и сам пришел. — Прости, малыш, — Хабиб поцеловал в шею и подтащил одеяло. Фарах обнял Сафара, крепче прижимая к себе. — Так бывает, — сказал он. — Ты любил и был честен, а он просто дурак, что не оценил. — Я тоже дурак, ведь не понял, — Сафар зевнул и улыбнулся. — Спасибо вам. Потянувшись, он поцеловал одного, затем второго. Усталость и приятная ломота во всем теле действовали не хуже сонного зелья. Они завернулись в одеяло и крепко заснули.