Искреннее желание

Когда Сафар проснулся, в лагере уже во всю шли сборы. Оба брата отсутствовали. Слуга быстро оделся и вышел. Первое, что понял Сафар — ночью их слышали. На него смотрели другие слуги: кто с осуждением, кто со страхом. Только господин Нури, как обычно, скользнул обеспокоенным взглядом, убедился, что все в норме, и отвернулся. Видел он и Назира, о чем-то тихо шептавшегося с братьями, они казались взволнованными и явно спорили. Сафару всучили миску с завтраком, весьма плотным, пару сухарей и кружку с травяным отваром. После убирать посуду заставили пленников, разбойники укладывали на лошадей поклажу, со всей тщательностью ее приматывали. Тик старался находиться ближе к Нури, изредка поглядывая на Эрту. Тот в сборах не участвовал, сидел под деревом и что-то читал. Ненавязчиво подойдя к нему, Тик узнал в растрепанных страницах детскую сказку. Там рассказывалось о птичке, подобравшей зернышко среди камней. Она пожалела его и бросила в землю среди скал, позже выросшее дерево стало для нее укрытием и домом, где она свила гнездо, а в сезон лакомилась плодами. Что для себя там Эрта узрел — загадка. По ней довольно часто учат детей читать, но Эрта же не ребенок. Тик подобрался ближе. — Нравится книга? Эрта кивнул. — А чем? — не отставал слуга. — Много красивых букв. «Неужели угадал?» — мелькнула мысль. — Так ты учишься? Новый кивок. Больше Тик приставать не стал, вернулся к Нури и поделился мнением: — Что это за разбойники такие? Они неправильные! — полушепотом шипел он. — Тик, поверь, лучше такие неправильные разбойники, чем разбойники правильные. Эти безопаснее, — Нури прикрыл глаза. — Хотя этих сложнее поймать будет. Они странные, словно разбой не их ремесло. Эрта сам учится читать? Может, ему помочь? Мне в детстве очень помогли в этом одним забавным способом. — Не думаю, что сам. Назира с ним я уже видел, а теперь Эрта отгородился. Не похоже на стеснительность. А Сафар? С утра о нем пол-лагеря шепталось! И ведь мне про жениха заливал, — вздохнул Тик, идя за Нури. — Тик, тебя волнует, с кем спит Сафар? Ты его жених или сам его хочешь? Я по его лицу, смущенному, но спокойному лицу, да и его стоны я тоже слышал, знаю, что все было добровольно, только это меня и касается. Нури подошел к молодому разбойнику и спросил: — Вы учитесь читать? Вам помочь? Вы уже все буквы знаете? Эрта на миг опешил и даже отодвинулся от опекаемого главарем. — Чего надо? — нахмурившись, зыркнул юноша. — Ясно, попробуем по-другому. Ты знакомую букву ищешь? — насмешливо спросил Нури. — Иди, — Эртан прижал книгу к себе, словно ее отобрать пытались. Нури тяжело вздохнул и присел на траву, достал из внутреннего кармашка самопишущее перо и пару сложенных листков. Он красивым, поставленным почерком написал строчную и прописную букву «а» и затем быстро, точно и красиво нарисовал рядом с ней арбалет. Затем Нури продолжил, к каждой буковке добавляя свой рисунок. Тик наблюдал за господином с легкой улыбкой, вспоминая, как точно так же помогал и ему самому. До их встречи он знал буквы, мог читать, но неважно, коверкая слова, а Нури не только подтянул его, он добился присутствия Тика рядом с ним во время своих уроков с приглашенными учителями, где слуга узнал так много нового. Нури давал ему книги, позволяя сидеть и читать рядом с собой, а после они их вместе обсуждали. Влекомый любопытством Эрта подобрался ближе, держась Тика, заглянул в листы и опешил. Вот так просто перед ним творилась магия. Первый лист был уже изрисован, и Нури отложил его в сторону и принялся за второй, дойдя до буквы «т», юноша улыбнулся и, сосредоточившись, принялся рисовать маленький портрет Тика. Нури настолько увлекся, что не заметил, как вокруг собралось пол-лагеря. Вышло удивительно достоверно, а Эрта уже стоял на коленях, едва не суя нос под перо. Тик же смущенно улыбался, разглядывая слуг и разбойников вокруг. Назира он увидел не сразу, но тот, в отличие от остальных, выглядел скорее задумчивым, чем завороженным. Сафар тоже был здесь, стоял зажатым между двух братьев, которые, не стесняясь, его обнимали за талию. — Ну вот, — Нури закончил и, любуясь своим творением пояснил: — Эрта, если забудете букву, взглянете сюда и сразу вспомните. А постепенно буквы начнут ассоциироваться с картинками и так и запомнятся. Держите! Юноша протянул листки разбойнику и ошарашенно осмотрелся по сторонам. — Что? Тут что-то интересное происходит? — впервые не смог до конца взять себя в руки Нури. Эрта бережно сложил листы и, завернув их в отрез ткани, спрятал на груди. Кивнув и не смотря в глаза, он сказал: — Спасибо, — и отошел к своим вещам. Осмотрев своих людей, Назир хлопнул в ладоши, привлекая внимание. — Вяжите пленников и выдвигаемся. Сафар поедет с Хафтом, Нури ко мне, Тика берет Эрта. Хабиб нахмурился и шагнул было к Назиру, но тот добавил: — Во второй половине дня, — и разбойник, поколебавшись всего миг, кивнул. Братья отступили от Сафара, но следили за ним. Сафар невольно растерялся, ехать с кем-то из братьев было бы явно уютнее. Но он подчинился, зная что выбора нет. Слуги обеспокоились, особенно когда руки вновь связали, Нури же предпочел не строить догадок, понимая, что, скорее всего, они приблизились к концу пути. А то, чем ему грозит его внешность, Нури понимал слишком хорошо. Оказавшись в седле рядом с Назиром, юноша прикрыл глаза, сразу оперся о разбойника и постарался заснуть. Тик сидел с Эртой и поглядывал по сторонам. Все казались притихшими и сосредоточенными, но спрашивать он не решился, хотя больше всего и хотел ответов на свои вопросы. А их было не мало. Как и догадок. Разбойники? Вряд ли. Тик нередко встречал простых наемников и воров, работая в таверне, но эти походили скорее на военных, а Назир отлично разбирался в людях. Группу спокойных и благодарных за комфорт пленных контролировать проще, те и сами ведут себя мирно, видя, что их жизни и чести ничего не угрожает. А Сафар? Его будто околдовали, без братьев он походил на маленького потерянного зверька. А ночью... Щеки полыхнули жаром, стоило только припомнить. Лошади шли медленно, трава под ногами сменилась глиной и камнем, а когда деревья отступили, перед отрядом раскинулось горное плато. Довольно ровное, а тропы огибали скалы, но разбойники явно опасались камнепадов. Они разделились, шли сохраняя расстояние между друг другом. Иногда ехавшие по двое, оставляли пленников в седле и шли впереди лошадей, когда одна из троп сильно сузилась и вышла к утесу, разбойники завязали лошадям глаза, чтобы те не испугались высоты и не соскользнули. Сердце Тика билось в груди как сумасшедшее, Сафар же шел теперь возле одного из братьев и, несмотря на ситуацию, выглядел спокойней. Теперь стало понятно, что означали слова Назира: «во второй половине дня». Главарь не хотел, чтобы они сильно привязывались друг к другу, дал время побыть порознь и вспомнить о деле. Но судя по Сафару, его план не сработал. Сам Назир шел первым, ведя коня в поводу, крепко прижимал к себе Нури. Вскоре тропа вновь расширилась, и они вышли к площадке, где разбойники проверили крепление поклажи и раздали сухари пленникам, давая передохнуть и себе, и лошадям. — Как тебе прогулка, Нури? — спросил Назир, запивая водой свою порцию. — Как всегда в вашем обществе: скучно и неудобно. И каждый раз я жалею, что вынужден ее совершать. Или вы рассчитывали на другой ответ, Назир? — спросил Нури. — Нет, он меня полностью устроил, — улыбнулся Назир и предупредил: — Не любезничай с моими людьми. — Это приказ? И почему мне нельзя быть собой с вашими людьми? — уточнил Нури. — Потому что мы тебя продадим. Как и всех остальных. И я не хочу, чтобы кто-то из них об этом помнил и жалел, — Назир придвинулся, заглядывая в глаза. — Ты помог Эрте. Спасибо. Он славный мальчишка, а у меня не всегда есть на него время, но все же — держись подальше. Нури ухмыльнулся и тихо спросил: — А какая мне разница, будут ли они жалеть о продаже меня? Мне это так же важно, как вам важно, о чем жалею я. Так что уж простите, я предпочитаю остаться собой. Нури отошел к Йохану, по дороге отдав свои сухари ребенку. Они говорили спокойно, не скрываясь, громко, но язык был незнаком никому из разбойников. Назир только ухмыльнулся. Упрямый, гордый, своевольный. Из такого мог выйти толк. Люди передохнули и стали собираться, Назир подхватил Нури и устроил впереди себя. Не удержавшись огладил спину и обнял одной рукой. — Ладно, будь собой, но от меня далеко не денешься, — сказал Назир, возглавляя отряд. Сафар расслабился, за спиной сидел Хабиб, и это успокаивало, хотя связанные руки мешали. Как назло, когда почесаться было невозможно, зудел нос. Сафар попытался незаметно почесать нос о свое плечо, не вышло толком, и он несмело попросил: — Можешь мне нос почесать, пожалуйста? Хабиб улыбнулся и исполнил просьбу, напоследок поцеловав в самый кончик. — Как ты, малыш? Утро вышло невеселым. Дорога расширилась, и разбойник смог расслабиться, да и брат теперь ехал рядом, их лошади шли в шаг. — Нормально, — признал Сафар. — Сейчас уже нормально. Даже нос не чешется. Если честно, с вами спокойнее. Я все утро ждал, что конь оступится, и мы упадем. — Ты нам понравился, малыш, но скоро наши дорожки разойдутся. Хабиб положил ладонь на живот Сафара, погладил, заодно придерживая. Проверил, не тугие ли веревки и поправил петли на луке седла. — Жаль, — Сафар на мгновение отвернулся, чтобы скрыть растерянность и грусть. — Я понимаю, что так все и должно было закончиться. Но все равно спасибо. Жаль, что первую ночь я... Объятия стали крепче. — Считай ее первой, ведь ты действительно оказался совсем невинным. Не грусти, у нас есть еще время. — Расскажи о себе? — попросил Фарах, отвлекая, да и ему правда было интересно. — Ты рос слугой, сын управляющего, но мечтал о другом. О чем? — О том, чтобы жить, не подчиняя свою жизнь удобству других, — Сафар улыбнулся. — Как видно, не судьба, все равно всю жизнь в слугах быть. — Не грусти, иногда мечты сбываются, — щекоча дыханием, Хабиб поцеловал в шею. Дальше они ехали в тишине, иногда братья пересаживали Сафара, как и остальные, что меняли пленников, давая коням отдых. Кроме Назира, тот не расставался с Нури. Тика это даже беспокоило, но главарь хоть и вился рядом с господином, скорее изучал, чем пытался увлечь в свои силки. К закату они дошли до пещеры, и Назир скомандовал отдых. Горы закончились, оставался только склон и длинная дорога, уходящая в горизонт. В лагере устроились все, кроме двоих, переговорив с Назиром, они взяли вьючных лошадей и, сгрузив с них поклажу, ускакали. ***** Караван Исама двигался до позднего вечера. — Нам все равно не успеть, сердце мое. Исам повернулся к огромному нубийцу и кивнул. — Я знаю, Мо. Но ты пойми, когда мы завтра прибудем первые, то заберем лучшее, — купец кивнул и глава его охраны и по совместительству муж поднял руку, приказывая устраиваться на ночлег. Караван свернул в лес, Исам никогда не ночевал у дорог. Иззах вновь с благодарностью думал о Нури, вспоминая цвет его кожи, аромат волос, как он дрожал, словно маленькая птичка на ветру, но касался его, смотря счастливо и пугливо. Наняться к Исаму действительно оказалось огромной удачей. Маленький господин сказал все верно. Купец зря не рисковал ни собой, ни своими людьми, а поговорив с теми, кто на него работал регулярно, убедился, что Исам справедлив и щедр на плату. Но и спрашивал он соответственно, так же запрещал усердствовать со спиртным, участвовать в драках без необходимости, а его муж лично проверял уровень мастерства каждого из наемников. И все же даже сейчас, понимая, что явиться к отцу Нури в ночь как минимум невежливо, скрепя сердце скомандовал устраиваться на ночлег. Мо распределил дежурства, проверил готовку и ушел в шатер к мужу. К тому же скакунов представят завтра на рассвете, так что они успевали и поэтому ехали хоть и в хорошем темпе, но не гнались зазря. Иззах зевнул. На сегодняшнюю ночь его освободили от дежурства, и он собирался отоспаться как следует. Да и легли уже почти все. Ибрас услышал шум, но его явно производило крупное животное: слишком громко, слишком заметно, да еще и звук характерного фырканья. — Конь? — ошарашенно признал часовой. Черный огромный жеребец нагло вышел из чащи и напрямую отправился к лошадям. Вернее к овсу, рассыпанному перед ними. — Конь! — громче крикнул другой охранник и метнулся в шатер. Там, взяв веревку, выскочил и начал вязать аркан, рассчитывая словить животное. И тогда началось веселье: перекусив, жеребец поднял голову и на шею тут же накинули петлю, затем вторую, но конь бросился бежать, таща смельчаков за собой по земле. Их крики разбудили весь лагерь. — А ну отпустить! Это Луч! Пустили, я сказал! — приказал Исам. Люди послушались, и конь удрал, переполошив весь лагерь. Но не только Исам узнал жеребца. Иззах подошел к господину и, поклонившись, сказал: — В городе, где я нанялся к вам, я встретил господина Нури на этом коне. Он ехал к жениху. Что-то случилось, господин Исам, нужно сообщить его отцу. Просто удрать конь не мог. — Я знаю! Я этого коня из тысячи узнаю. Думаю, Луч будет дома раньше, чем мы успеем собрать лагерь и преодолеть половину пути. Иззах, Луч сам предупредит о беде, — возразил купец. Воин поколебался, но кивнул. Если он сейчас помчится следом за Лучом, то прибудет к отцу Нури, немного задержавшись, но ничего полезного он все равно не сообщит. Да и кто с ним будет разговаривать? Лучше оставаться с Исамом, того пропустят, а там можно и новости собрать, не выглядя ночным чужаком. — Все! Всем, кроме часовых, спать. Выезжаем еще до рассвета! — купец развернулся и ушел в свой шатер. ***** Когда лагерь был обустроен, разбойники начали делиться на группы и уходить в боковой коридор, порой прихватывая кого-то из пленников. Тик нашел взглядом Нури, когда Эрта ухватил его за локоть и потянул за собой, но тот о чем-то разговаривал с Назиром, а окликать Тик побоялся. Да и как ему помогут? Они все в одинаковых условиях. Братья подошли к Сафару и поманили его за собой, указывая на расщелину в глубине пещеры. Сафар за братьями пошел без вопросов и сомнений. Свои с утра его сторонились, и парень не пытался толком наладить общение. Голоса других слышались приглушенными, теряясь среди шума воды. Сафар посмотрел на потолок: довольно низкий, местами он поднимался, а коридор разветвлялся, но в основную пещеру звук не доходил. Возможно здесь были и другие пещеры и другие выходы. Например, наверх. Когда Фарах взял за руку и утянул в тесный проем, Сафар убедился в своих подозрениях. Пар от естественной чаши, возникшей в нише у дальней стены, исчезал в дыре в потолке. Фарах поставил на борт чаши светильник и начал раздеваться, смотря на Сафара. Хабиб уже скинул одежду и забирался в воду. — Давайте быстрее, тут хорошо как никогда. Сафар путался в одежде, слишком внимательно следя за тем, как раздевается Фарах. Но стоило второму брату скользнуть в воду, как юноша быстро разделся и тоже опустился в нее, добрался до Хабиба и потянулся к нему за поцелуем. Тот ответил, сильными мозолистыми от занятий с саблей руками, провел по бедрам, перетянул к себе на колени Сафара. Брат обнял слугу со спины, легкими движениями массируя плечи, гладя их. Сафар сразу завелся, руки юноши прошли по плечам Хабиба, к его соскам, и, вспомнив, как ему было приятно, он нагнулся и приласкал сосок языком. Фарах голодным взглядом наблюдал за Сафаром, наслаждался изгибом его спины, как вода едва прикрывает упругие ягодицы. Пальцы прошлись меж ними, легко надавив на кольцо мышц. Сафар выгнулся, обернулся на Фараха, улыбнулся и вернулся к прерванному занятию, только ноги приглашающе развел чуть шире. Парень начал целовать шею Хабиба, а рукой провел по животу, пока не добрался до члена, вокруг которого тут же сомкнул пальцы. Получив разрешение, Фарах прикусил кожу на лопатке, пока Хабиб с Сафаром целовались, и потянул слугу за бедра вверх. Тот понял все правильно и встал на колени. Хабиб ободряюще погладил Сафара по голове, пока Фарах увлеченно разминал ягодицы, а пересчитав позвонки губами, скользнул в ложбинку языком и тронул колечко кончиком. Сафар тихо застонал, неожиданное для него прикосновение отозвалось словно разрядом по коже. Интимно, сладко. Юноша втянул Хабиба в долгий, чувственный поцелуй, стремясь принести ему удовольствие рукой, хоть в какой то мере отплатить за вчерашнее удовольствие. Хабиб весь отдался поцелую, поддерживая парня, плавно толкался в руку, задавая темп. Фарах вытянул из вороха одежды бутыль с маслом и, смазав пальцы, продолжил играть с Сафаром языком. Слуга, быстро сообразив, подстроился под нужный Хабибу темп, теряясь в ощущениях, не понимая: нормально ли так остро реагировать на прикосновения влажного, горячего языка. Когда Сафар расслабился, Фарах смог без труда растянуть его пальцами, вновь дотронувшись до особого местечка. Юноша тихо простонал : — О, да! Сафар неожиданно для себя осознал, что после первой же ночи с братьями не ждет уже от близости боли. Он неспешно двинулся навстречу пальцам. Хабиб поймал ошалелый взгляд, и легкая улыбка отразилась на его лице, он мягкими поцелуями стал покрывать лицо Сафара, пока Фарах, придержав за бедра, начал входить. Юноша запоздало вспомнил и о втором любовнике, его рука вновь задвигалась. Сафар чуть подался вперед, уже сам принялся целовать, вылизывать, слегка покусывая шею Хабиба, послушно, с каким-то волнующим предвкушением принимая в себя чужую плоть. Хабиб тихо постанывал на ушко Сафара, накрыв его ладонь своей. Фарах прикрыл глаза, когда вошел полностью. Жарко, туго, умопомрочительно хорошо, он наслаждался каждым движением, стараясь найти нужный угол. То, что ему это удалось, Фарах понял сразу: юноша громко застонал, двинулся навстречу, открыто и ярко демонстрируя то, что ему нравятся движения внутри. Сафар выглядел таким довольным, растерянным и трогательным, что Хабиб не выдержал. Поцеловал его особенно глубоко и излился, мешая семя с водой, обнял Сафара за плечи, уткнувшись ему в шею. Фарах положил ладонь на член парня, двигая ей в том же ритме. Стоны сменились криками, Сафар тонул в ощущениях. Он не выдержал вторым, кончил с гортанным стоном и почти рухнул на Хабиба. Тот поддержал, не дав утонуть. Фараху же хватило еще нескольких толчков, и он, запрокинув голову, выдохнул "Сафар", кончая. Хабиб подтянул к себе парня, давая ему возможность спокойно отдышаться. Фарах откинулся на бортик чаши, с благодарностью глядя на Сафара. — Ты прекрасен во время оргазма, — прошептал Хабиб и поцеловал парня в переносицу. Сафар заметно покраснел и чуть запинаясь сказал: — Спасибо. Он удобнее устроил голову на плече у Хабиба, наслаждаясь теплой водой и прижимаясь ступней к ступне второго брата. То, что их двое, уже не пугало, не казалось грехом. Это стало данностью, и Сафар старался уделять обоим одинаковое внимание, не желая обижать и понимая, что относится к ним с одинаковой теплотой и доверием. — Малыш, — Фарах поймал ладошку и поцеловал запястье. Сафар будил странные эмоции, о нем хотелось заботиться, не отпускать и никому не показывать. Всего пара общих мгновений, а такое чувство, будто он был с ними всегда. Впервые Фарах нуждался в ком-то кроме брата. Когда люди начали возвращаться, переодетые и с мокрыми волосами, Нури чуть расслабился, зная, что ничего страшно с ними точно не делали. Вот только насмешливый взгляд и улыбка Назира спокойствия не внушали. А когда главарь, взяв за руку, привел Нури к горячему источнику и начал раздеваться, сердце в груди забилось будто сумасшедшее. Назир хмыкнул: — Даже не надейся, мелкий, сексом с тобой я заниматься не буду. — О, Аллах, какое расстройство, я вот так надеялся на это! Думал, ну наконец с меня живьем снимут кожу или господин Назир снизойдет до близости со мной! Это же две одинаково желаемые мною вещи, — съязвил Нури и отошел от источника, вежливо отвернувшись. — Ладно тебе, лапа, неужели не хочешь понежиться в горячей воде? Обтираний полотенцем по вечерам хватить не может. Залезай, потерпишь немного мое общество, ничего с тобой не случится. Назир со стоном удовольствия погрузился в воду, из-под полуприкрытых век наблюдая за Нури. — Я вам не лапа и нет, не хочу с вами быть ни в теплой, ни в холодной воде, — пожал плечами Нури. — Я добряк, Нури, — тон стал серьезен, — но не испытывай моего терпения. С вами хорошо обращаются, потому что я не вижу смысла в насилии без необходимости. Просто сбрось тряпки и лезь в воду, ничего нового ты мне не покажешь. — Нет. Не вижу смысла лишний раз перед вами унижаться. Простите, но нет. Для меня это неприемлемо, — ровно отозвался Нури. Назир прикрыл глаза, вдохнул глубоко и медленно выдохнул. Тот, кто встал из воды и пошел к Нури, уже не был смешливым главарем. Быстрые точные движения, словно замерший взгляд и полная уверенность в непобедимости. Профессионал. Нури резко обернулся, задрал подбородок выше, не желая выдавать своего страха. Юноша понимал, что ввязывается в проигрышный бой, но потеряв все, он хотел оставить за собой право на свое тело. Назир смерил Нури взглядом, напоминая себе, что этот мальчишка всего лишь защищается, как может. В его состоянии подобное не новость, и он пытается сохранить за собой иллюзию выбора, будто от него еще что-то зависит и не все кончено. — Я отвернусь, ты разденешься и залезешь в воду. Годится? — Нет, — ровно ответил Нури. — Не годится. Я не собираюсь при вас раздеваться. Точка. — Нури, там всего лишь вода. Чего ты боишься? — Я не боюсь, мне противно. И дело не в воде, дело в вас. Меня тошнит в прямом смысле слова, когда вы на меня утром «любуетесь». — У тебя красивое тело. Чего ты ждал? — Назир приблизился к лицу Нури, глаза полыхнули злобой. — Я не хотел этого тела, этого лица, этих волос. Я не виноват в том, что вы считаете меня красивым. Это ваши проблемы, не мои. Я не хочу, чтобы вы на меня смотрели, прикасались или говорили комплименты. Это неуместно. Для вас я просто товар, так и относитесь как к товару. Но не смейте при этом говорить, что не верите, что за мной многие мужчины не ходили, а потом утверждать, что вы бы за мной ухаживали. Это ложь. Для вас я — товар. Все, на что вы способны — это купить, продать или украсть. Товар. Не человек. Товар. Назир прищурился. — Так вот она — твоя точка кипения? Заботился обо всех, поддерживал, пока сам ходил на грани и в итоге слетел? Мне все равно, что ты обо мне думаешь, Нури, но из-за какой-то мелочи я тебе вредить не буду. Сейчас вымоюсь, потом позову твоего слугу Тика, и он поможет тебе. Я подожду у входа. Назир вернулся к чаше, мытье из удовольствия превратилось в всего лишь необходимость, так что затягивать с ним главарь не стал. Вылез сразу же, отерся и переоделся. Окликнув кого-то из проходящих, подождал, когда приведут Тика, одетого в длинный балахон, и исчез в проеме. — Господин? — оглянулся Тик. — Что случилось? Вы в порядке? — Все хорошо, не волнуйся, — Нури устало и тускло улыбнулся. — Откуда у тебя этот балахон? — Всех пленников переодевают, — пожал плечами Тик. — Он вас оставил? Странно как-то... — То есть планируется и меня в это переодеть? — Нури устало покачал головой. — Только после моей смерти. Поможешь мне с волосами? Я себя сам вымою, но эти чертовы волосы нужно будет потом собрать. Нури разделся, уложив одежду у самой чаши, и залез в воду, быстро, без удовольствия, небрежно моясь. Тик молча подошел к краю и положил рядом безразмерную одежду, больше похожую на пижамную сорочку. — Нури, пожалуйста, лучше сделать, как нам говорят. Я беспокоюсь о вас. Вы же сами говорили вести себя прилежно. Слуга виновато смотрел себе под ноги. Нури с головой ушел под воду и там, под водой, с силой ударил кулаком о каменные стенки чаши. Вынырнул и вылез из воды, не вытираясь, натянул эту сорочку и, не обращая внимания ни на стекающую с волос воду, ни на кровь, капающую из разбитых костяшек, пошел прочь от теплой чаши. Единственные вещи, оставшиеся неуместным напоминанием о том, что у него была жизнь — мамин амулет и монетка Иззаха. Назир встретил на пороге, но посторонился, не став провоцировать Нури, тот и так стоял на грани. Тик шел рядом, неся одежду. Дойдя до центра пещеры, Нури остановился, сел прямо на камни и, казалось, отключился. — Тик, укутай его и отведи к костру. Не время для бунта, заартачится, я его свяжу, — предупредил Назир. Тик в испуге метнулся за одеялами и накрыл одним Нури. Подошел Эрта с пузырьком и кусочком ткани. — Рука, — сказал он и добавил, немного подумав. — Пожалуйста, рука. — Я не идиот, я понял, чего вы хотите, Эрта. Но мне ваша помощь не нужна,— вежливо отказался Нури и взглянул на Йохана. Татуированный конюх кивнул. И Нури облегченно выдохнул, безразлично выдал руку Эрта. Тот смочил тряпицу и осторожно обработал рану, а перевязав, потрепал Тика по волосам и ушел к огню. Как великое сокровище развернул листы от Нури и начал изучать, заглядывая в свою потрепанную книжку. Тик набросил на Нури еще одеяло. — Может, к Эрте пойдем? Почитаем вместе. — Зачем? Он и сам справится, не нужно со мной возиться, уже все прошло. Иди, читай, если хочешь. Я, пожалуй, посижу у костра. Холодно. Расчешешь мне волосы, когда они высохнут? — спросил Нури. — Конечно, — чуть улыбнулся Тик. — Господин, я хотел сказать вам... Когда нас продадут, знайте, что я счастлив был служить вам. Вы лучшая часть моей жизни. — Спасибо, Тик, — Нури улыбнулся. — Ты тоже важная часть моей жизни. Береги себя, хорошо? — Да, господин, и вы, — Тик низко поклонился, пряча слезы.