Искреннее желание

Сафару не понравилась одежда, которую ему пришлось надеть, но он не возмущался, решил не портить себе последний вечер с братьями. Сафар невольно улыбнулся, смотря на одетого в это же Йохана. — Сейчас мы похожи между собой, — задумчиво сказал парень. — И еще на привидений, — пошутил Хабиб, обнимая Сафара за талию. Они сидели втроем у небольшого костра рядом со своим шатром и тихо беседовали. — Хм, ну, есть немного, — признал Сафар и положил подбородок на плечо Хабиба. — Нас ведь скоро продадут? — Да, эта наша последняя ночь, малыш, — вздохнул Хабиб, Фарах мягко погладил Сафара по голове. — Сегодня тебе надо хорошо выспаться, — сказал Фарах. — Вы уверены, что мне нужно хорошо выспаться? Может, наоборот? — смущаясь, спросил парень. Хабиб печально улыбнулся. — Нам тоже этого хочется, но завтра будет очень трудный и длинный день. — Но я с удовольствием приласкаю тебя ртом, — шепнул Фарах, приблизившись и легко укусил в плечо. Сафар благодарно прижался к Фараху и взял за руку Хабиба. Нури покосился, но Назир все еще не сводил с него глаз. Но когда раздали надоевшую кашу, Йохан сел рядом, и с руки в руку перекочевал странный бурый комочек. Нури крепко зажал его в ладони, не собираясь отпускать ни при каких обстоятельствах, и начал есть. Тик сидел рядом с Эртой, и когда тот слишком долго не переворачивал страницу, медленно и четко проговаривал слова на ней. В конечном итоге, Эрта подвинулся к нему ближе, дожидался, когда прочтет Тик, а потом проговаривал за ним слова, шевеля губами, и улыбался. Уже съев половину каши и поняв, что больше в себя не впихнет, Нури быстро проглотил комок. Дальше он только с улыбкой наблюдал за Тиком. Эрта зевнул и потерся щекой о плечо Тика, смутив слугу, но больше разбойник ничего не сделал, собрал листы и книгу. Слуга же перевел взгляд на Нури: пора бы волосы заплести, те наверняка высохли. — Господин, вы бледны и у вас испарина на лбу, — Тик приблизился. — Вам жарко? — Нет, наверное, простыл по собственной глупости, — отмахнулся Нури. — Не обращай внимания. Тик нахмурился, и его возня привлекла внимание Назира, отдававшего последние распоряжения, и он стал наблюдать. Нури смотрел перед собой, на огонь, и все чаще смаргивал, когда он едва не повалился вперед, Назир чертыхнулся и подбежал к нему. — Воду! Эрта! Держите его! Кто-то прижал руки Нури к бокам и не давал вырываться, Назир задрал голову парню и, заставив его разжать зубы, начал вливать в рот воду. Нури кашлял, давясь водой, стремясь отплеваться и отчаянно сопротивляясь, чувствуя, что слабеет. Эрта остановил Назира, и тот переключился на других. Нури смог сделать вдох, но поток воды возобновился, только теперь он так не захлебывался. — Кто сидел рядом?! — крикнул главарь и несколько рук указали на Тика и татуированного. Назир бросился на последнего и, повалив на землю, приставил к глазу того нож. — Что ты ему дал или, клянусь, я ослеплю тебя! — То же, что выпил сам, — Йохан улыбнулся. — И я не буду рабом, а мой золотой господин не будет чьей-то подстилкой. Назир сделал неглубокий надрез под глазом. — Говори, — холодно приказал он. — Назир, оставь, ответ не нужен. Он мог использовать только растения, ядовитых животных тут нет, естественно, у меня запас трав. Тик сбегал за сумкой Эрты и опустился на колени перед кашляющим Нури. Оставалось полагаться на их лекаря, все же он видел, где отряд делал остановки, много на них не насобираешь. Да и сам Назир помнил только три травы, под которые подойдет один и тот же антидот. Главарь бросил отравителя и вернулся к Нури, перегнув его и держа за волосы на затылке, сунул ему в рот два пальца, нажимая на основание языка. Нури дернулся, пытаясь вырваться или наоборот напороться на пальцы. Он двигался, рвался, пытался сжать зубы, укусить и выл. Выл на одной ноте, словно раненое животное. Назир шипел от боли, ведь парень кусался с таким отчаянием, но вода и пальцы сделали свое дело, и Нури стало рвать. Бурый комок явился на свет, и Эрта, кивнув, зазвенел пузырьками. Пока Нури рвало, Тик всхлипывал рядом и все звал: — Господин... Господин... Господин... Когда желудок опустел, Назир прижал к себе Нури и влил ему в рот склянку, поданную одним из разбойников, а потом зажал рот и нос, вынуждая сглотнуть. Нури сопротивлялся до последнего, а затем проглотил и стих. Окончательно сдаваясь, юноша уже не двигался, не открывал глаз. Йохан же отошел к стене пещеры, забился в самый темный угол, где и надеялся умереть. — Достать его и увести. Эрта, присмотришь. Назир поднялся, унося в шатер Нури, Тик последовал за ними, но его придержали почти у порога, и слуга там и устроился. — Глупенький, зачем ты так? — спросил Назир, устраивая Нури на одеяле. — Думаешь, у тебя первого трудности? Чепуха. Нужно бороться и никогда не сдаваться. Нури отвернулся и тихо сказал: — Меня не интересует ваше мнение. У вас нет ни чести, ни души. Вам не понять. И вообще, какая разница вам? Неужели вам так мало заплатили за нападение на нас, что вам принципиальны деньги за мою продажу? — Нет, Нури, не в этом дело. По договору за мной похищение и продажа, где и кому не важно, так что здесь выбор остался за мной. Но я не отвечаю за тебя после, так почему бы не подождать удобного случая сбежать? К отцу, а не на тот свет, — Назир устало вздохнул и, намочив полотенце водой, обтер лицо Нури. — К моменту, когда удастся бежать, отцу я буду не нужен. Никому не нужен. Ну только если в качестве того, для чего меня и купят. Так какая разница, сбегу я и мне придется трахаться за деньги или за сытую жизнь, или меня будут трахать те, кто купит? Что останется у меня, кроме этого гребаного лица, если отнять мое происхождение? Знаете, почему продать? Для такого как я — это хуже смерти. Ни жениху, ни отцу уже не к лицу будет принять меня в своем доме. Так что вы согласились меня убить, только сейчас еще и решили изнасиловать. Еще вопросы? Но одно радует — отец вас найдет. И убьет. Вас и всех, кто вам дорог. — Не найдет, хотя он действительно хорош в этом. И я тебя пристрою, поверь, насиловать там не будут. Кроме лица и происхождения есть еще кое-что — душа. И сердце. Большое такое, способное начертить похитителю алфавит. Назир оправил одеяло и лег рядом. — Постарайся поспать, Нури. — Даже если он объявит сто тысяч золотых в награду, и даже амнистию первому из твоих, кто сдаст? — Нури фыркнул. — И я вам не верю. Ни единому слову. И душа моя никому, поверьте, интересна не будет, как и сердце. А теперь оставьте меня, я ваш товар, не более, и от ваших комплиментов меня тошнит! Сафар ошарашенно смотрел на драку, на то, как выл Нури, бледнея, впервые осознавая, что будет происходить завтра. Братья оттащили его в шатер, но не могли убрать звуки, врезавшиеся в уши. Хабиб и Фарах смотрели виновато, не выпускали, но и утешить не старались. Сафар опустился, сел на одеяло, заткнул уши руками. Нури выл. Одно о юном господине Сафар усвоил хорошо, четко и навсегда — он умен. А сейчас выл словно животное. Хабиб не выдержал первым и, накрыв одеялом Сафара, прижал к груди. Фарах наблюдал за всем, отогнув край. Сафар прижался к Хабибу и тихо спросил: — Он замолчит? И в этот момент Нури замолк. Сафар дернулся. Тишина пугала не хуже воя. — Он в порядке, Назир его откачал, — Фарах закрыл занавеску и придвинулся к Сафару. — Жаль, что ты увидел такое. — Мне тоже жаль, — Сафар впервые остро почувствовал ту пропасть, что их разделяла. Он — будущая покупка, а они — продавцы. — Давайте действительно спать, уже поздно. Когда Нури проснулся, лагерь уже собрался, оставалось только несколько шатров. Тик ждал у входа с миской бульона, приготовленного явно специально, ведь после всего глотать кашу саднящим горлом стало бы пыткой. Отряд разделился надвое, теперь возле коней стояли только те, кто повезет пленников, остальные одетые с готовыми лошадьми оставались в пещере. — Хоть какое-то разнообразие, — хрипло произнес Нури и уже привычно потянулся рукой, но ни монетки, ни амулета на шее не было. Это добило юношу окончательно, и он стих, устало опустился на землю. Тик присел рядом, он больше не собирался отходить от господина ни на шаг, решив стать его тенью, пока их не разведут. — Пожалуйста, Нури, поешьте, не надо себя мучить. Умоляю, господин, — просил слуга и, поставив миску у ног Нури, поклонился в пол. Нури кивнул и принялся пить бульон, скорее, чтобы успокоить Тика. Да и смысла в голодовке не было. Голод убивает слишком медленно, а это в любом случае не выход. Нури поискал взглядом Йохана и, не найдя, облегченно выдохнул. Волелюбивому скифу было бы сложно стать рабом. Нури изначально знал, что Йохан задумал. — Спасибо, господин, — глядя в пол, поблагодарил Тик. Он знал, что Нури не рад такому повороту, но потерять его не мог. Не ради себя, ведь их все равно разлучат торги, он просто хотел, чтобы господин жил. В его смерти виделось нечто неправильное. После завтрака пленных начали собирать: вязать веревками руки и рассаживать по седлам впереди себя. Тика привычно забрал Эрта, а Фарах с Хабибом везли Сафара, пустив коней на выход шаг в шаг. Назир же пришел за Нури, вздернув за подмышки и поставив на ноги, молча связал руки и впихнул на лошадь. Без разговоров прижал к себе, и они замкнули отряд. Большая часть людей осталась в пещере с вещами, но выглядели они собрано, словно по первому свистку готовы сорваться с места. Приглядевшись, на одном из коней, туго связанным и с кляпом во рту, Нури заметил бледного конюха. Юноша закусил губу, отвернулся от Назира, от Йохана, от ехавшего впереди Тика. Взгляд уперся в тропу, в копыта коня. Он уже и сам не знал, чего хотелось больше: бесконечно вот так ехать, оттягивая самое страшное или, наконец, избавиться от Назира, от своего имени, просто чтобы хотя бы не марать род той грязью, что ждала впереди. Они спускались довольно долго, пока не вышли на небольшую площадку под каменным навесом. Сверху ее видно не было, казалось, что склон перетекает в равнину. Здесь Тик увидел уехавших раньше разбойников, а с ними богато одетого мужчину, явно северных кровей, и пяток его охранников. Все на белых скакунах, высоких и мощных, прекрасно сложенных. Когда разбойники выстроились, они сняли с седел пленников и, придерживая их, подвели ближе к разодетому мужчине. Тот сразу же подошел к Назиру и Нури. — О, Назир, я вижу перед собой настоящую жемчужину восточных земель. — Да, Ларс, он лучший, но нрава неуступчивого и гордого. — Почему он бледен? — мужчина поднял за подбородок лицо Нури. — Пытался отойти к Аллаху до срока. Ларс покачал головой и начал ощупывать тело Нури. Назир крепче сжал плечи юного господина, заставляя стоять смирно. Но Нури и так не вырывался. Это было бессмысленно, глупо и еще унизительней, чем терпеть прикосновения купца. Чужие руки раздражали, злили, к горлу подступила тошнота. Хотелось проблеваться, вымыться и проснутся дома. Или не проснуться вовсе. — Он в отличной форме, — подытожил Ларс и прошелся по остальным пленникам, так же проверив застывшего Тика. Кого-то осмотрел только внешне. Нахмурился при виде связанного конюха с кляпом во рту, один разбойник что-то шепнул ему на ухо, и Ларс подошел к последнему — Сафару, крепко прижатому к груди Хабиба. Братья смотрели на Назира, но тот отрицательно мотнул головой и сделал суровое лицо. Братья уставились на Ларса, тот же протянул руки к Сафару. — Очень хороший экземпляр, молодой и сильный юноша. Сафар отступил на шаг, пытаясь избежать прикосновений, но Фарах, словно предав, положил руки на плечи, заставив остановиться, позволить прикасаться, прицениваться. Он стал товаром, таким же, как ткань или специи. — Отлично, — в глазах Ларса сверкнул интерес. — Умеет работать, но кожа очень и очень мягкая. Мужчина опустился ниже, пальцы подцепили подол и начали поднимать, оголяя голени, колени, бедра... Хабиб не выдержал. Мягко, но настойчиво придержал руку Ларса. — Думаю, достаточно. Стража мужчины шагнула ближе, предупреждая. Ларс с Хабибом с минуту смотрели в глаза друг другу, но в итоге мужчина кивнул и отошел к Назиру. Хабиб закрыл собой Сафара и отвернулся от Назира с Ларсом. Фарах мимолетно прижался. — Прости, малыш. Сафар кивнул, сил говорить не было, да и все, что он мог бы сказать, вряд ли хотели узнать братья. Нури смотрел под ноги, мечтая не слышать торгов. Через полчаса, немыслимо быстро сделка заключилась. Старый, сухой, бритый египтянин тут же подошел к Нури, развязал руки и тихо посетовал: — Бедный мальчик, синяки же на запястьях останутся. А что с рукой? Не получив ответа, Фос не расстроился, просто кивнул одному из охранников, чтобы тот забрал его в крытую повозку и переключился на других рабов. Сафара братья отвели сами, Тик залез следом за господином, пленники молчали, переваривали перемены. Назир подождал, пока Ларс со своими людьми уедет подальше, и скомандовал остальным подняться в горы. Они разделили деньги за живой товар, одежду и несущественные мелочи сожгли в кострах, разобрали специи и приготовились к дороге. — Каждый продаст свою часть, ничего не оставлять дольше, чем на пару недель, не сбывать разом и в одном месте. Я, Хабиб и Фарах с Эртой спустимся в город, после торгов, заберем процент. Остальные деньги — как условились, а пока — всем удачи. Меня вы знаете. Разбойники кивнули и стали по очереди расходиться.