Искреннее желание

Касым спокойно жевал кусок вяленого мяса и чертил на земле план дома, схематичный, нечеткий, основанный на словах милого, пугливого и сейчас привязанного к дереву слуги. Иззах лежал на одеяле и смотрел на северное небо. Долгий путь им пришлось сюда проделать, но Касым вел вперед с одержимостью лучшей гончей, отказываясь верить доводам разума. И бывший глава охраны сына Захида оказался прав. Из расспросов слуги они выяснили, что некоего Нури привезла в дом его хозяина сестра, вместе еще с одним парнем, слугой Тиком. Таких совпадений точно не бывает. Но это же как должно было повезти, что предположение о поклоннике Нури по имени Ульф действительно подтвердились. Северянин не забыл долга жизни и выкрал молодого господина. Поскольку интереса Ульф ранее не проявлял, Захид предположения отмел, не став слушать, и углубился в поиски похитителей. Иззах же по велению сердца доверился Касыму. К тому же следы разбойников в лесу терялись, да и по словам бывшего охранника, слишком уж хорошо те были подготовлены и обучены. А трюк со снотворным? Зачем настоящим разбойникам его проворачивать? За ними явно стоял некто могущественный и с большими деньгами, чтобы нанять наемников такого уровня. Да и из описаний Касыма, кое-кто показался знакомым Иззаху — Назир. А тот обитает большей частью на севере. Вот и привела их дорога в лес у дома северянина. От кустов отделилась черная тень и, подойдя к костру, принялась покусывать одежду Иззаха. Воин улыбнулся и отпихнул наглую морду. — Отстань, Луч, ты съел последнее яблоко час назад. Конь недовольно выдохнул в лицо Иззаха, слюнявя его. Воин рыкнул и вытерся рукавом. Луч увязался за ними, а когда Касым предложил его отдать ему в качестве выходного пособия, ведь без Нури ему ни к чему оставаться в доме, Захид только рукой махнул. Да и держать коня вечным напоминанием о сыне ему не хотелось. Луч же так и не позволил себя оседлать, но за ними последовал, периодически доставая и кусая обоих мужчин. — Мелкий, слушай внимательно, — прижав острие ножа к паху бледного и без того запуганного юноши, тихо говорил Касым. — Ты, зайчонок, понимаешь, если нас поймают из-за того, что ты нам плохо или неправильно рассказал о доме, ты сдохнешь у этого дерева. Но если ты врешь, и мы выберемся, ты будешь жалеть, что тебя не сожрали раньше волки, медведь, да даже белки. — Пожалуйста, не убивайте меня... — взмолился слуга. К тому же эти двое самоубийц, кем бы они ни были, все равно попадутся стражам господина. Для чего-то серьезного двоих точно недостаточно, так что слуга был готов сотрудничать. — Если ты не врешь, я тебя не убью, детка, — Касым прижался и прошептал: — Я тебя вначале трахну, и это будет последний раз, сладкий, когда тебя кто-либо трахнет. Затем отрежу твой член, язык и ушки. Твои милые розовые ушки, красивые и аккуратные. Вырежу веки и губы, — мужчина прикоснулся к губам юноши ножом, не раня, осторожно, даже бережно. — Отрежу соски и пару-тройку пальцев. И все, живи дальше. Слуга расплакался. — Да что тебе нужно от меня, больной извращенец? — забился в путах парень, раня себе щеку и не замечая, как скользнули капельки крови по шее. — Тс-с-с, хорошенький, не нервничай, — Касым убрал нож от лица парнишки, милого, рыжего, по-домашнему уютного. Достав платок, мужчина стер кровь со щеки слуги и заверил. — Если будешь умным, послушным и правдивым, я тебя не трону. Итак, вопрос первый. На каком этаже Нури ночует? — На втором, — шмыгал носом парень. — Зачем вы меня пугали, господин? — Потому, деточка, что я не пугаю, я предупреждаю. Я знаю Нури с года, я жалел его, когда он разбивал колени, — Касым нагнулся, смотря в напуганные карие глаза. — И, если ты мне соврешь хоть в мелочи, я вернусь и сделаю, что обещал. И меня не будет мучить совесть, если я тебя предупредил, значит ты сам выбрал. Где находится комната? Есть ли решетки на окне? Когда меняются стражники? Пускают ли собак на ночь? — У господина нет собак, стражники патрулируют окрестности и внутренний двор. Смены назначает глава, он же бодрствует перед рассветом. Они сменяются каждые три часа. Окон нет, его комнату можно найти по балкончику. Он крайний правый, если стоять лицом к зданию. На этаже это предпоследняя дверь, — тихо и глотая слезы, признавался слуга. На такой случай у них у всех была одна инструкция — сотрудничать с глупцами, что придут к господину. Умирать ни к чему, с чужаками разберутся на месте. — Я не вру. Зачем вам Нури? Если вы друг, то можете просто прийти в гости. — Отличная идея, — подал голос Иззах, продолжая лежать на одеяле и наблюдать за Касымом. Тот оказался неожиданно суров. Правда чередовал запугивание с лаской, но это мелочи. — Возможно, но вряд ли Нури отпустят, если он захочет уйти, — сказал Касым. — Я подвел его деда, своего мужа, подвел его мать, дочь своего мужа, я не могу подвести и Нури. В охране много оборотней, вернее тех, в ком течет эта кровь. Нури не проснется, когда все начнется. Я буду занят, вынесешь его из дома, он очнется с рассветом, тогда и поговорим. Принесешь сюда. А сейчас посмотрим, кто согласится нам помочь. Касым сел на землю, положил на нее обе руки. Он закрыл глаза, прося лес, всех кто в нем, помочь. Первым на поляну вышел медведь, огромный, явно взрослый самец и сел возле Касыма. — Ты его усыпить предлагаешь? — спросил Иззах, с ужасом смотря на медведя и медленно садясь на одеяле. Слуга же лишь дрожал в путах, даже не пытаясь кричать. — Хороший мишка... — Нури? Да, пусть спит! Не хочу пугать, — Касым не открывал глаз, а на поляну выходили волки, прямо с дерева, к которому был привязан слуга, спрыгнула рысь. С шумом выскочил дикий кабан, а за ним вышел лось. Иззах проверил сабли, зверинец Касыма, как и его знахарская магия, впечатляли. Но все же животные против стрел и мечей... — Касым, если пострадают стражи, а Нури не удерживают силой, то что тогда? Волк бросился на Иззаха, и когтями распорол кожу на руке. — Спасибо, Светлый, отпускаю! — сказал Касым, и волк растаял в воздухе, следом исчезла и рана на руке воина. — Я спас им всем жизнь в свое время, но они давно в земле. Земля отпустила их до рассвета. Они могут внушить, что ранили, что убили, но с рассветом их заберет земля и весь вред, ими нанесенный, тоже исчезнет. Животных становилось все больше: встречались и тигры, и змеи, и львы. Следом начали подходить люди: женщины, мужчины, дети — воины, крестьяне, знать. Иззах ощупал руку, посмотрел по сторонам. Боль в руке была настоящей, как и когти и дыхание зверя. И это сила Касыма? Да и сам он не выглядит дедушкой. Мужчиной лет тридцати пяти, может, сорока, но не больше. — Я заберу Нури, давай собираться. — Я с тобой не пойду, пойдут они. Я не смогу оторваться от земли или она их заберет. Ну что, мальчик, по-прежнему уверен, что дом устоит? — насмешливо спросил Касым. Слуга поник, сжался под взглядом Касыма, но отчаянно попросил: — Пожалуйста, не вредите господину Ульфу, он спас меня. — Ты невнимательно слушаешь, мальчик, — укорил Касым. — Даже если его убьют ночью, утром он очнется целым. Иззах, иди и держись за их спинами. Ты живой, они мертвые, мертвые второй раз не умрут. До рассвета с ними ничего нельзя сделать. Нури сейчас заснет. Ульф, пользуясь возможностью, укрывал Нури одеялом. Мальчишка так обессилел, что просто уснул за столом. Видимо, все еще сказывалось напряжение дней в плену и торги. Это же его вторая ночь в доме и только. Так что Ульф отнес его спать и остался рядом, любуясь сонным личиком. Когда раздался вой одного из стражи, было уже слишком поздно. Звери и люди не имели запаха, и прошли на территорию не замеченным, лишь у дома их увидел охранник. Ульф, прислушавшись, подскочил к Нури, начал тормошить, но юноша не отвечал, так что мужчина выпрыгнул из окна. Приземлившись, он видел, как в его сторону стекаются охранники, кто-то из них передал меч. — Кто нападает? — спросил он. — Звери и люди, Ульф, — услышал он голос наставника и главы охраны, Рольфа. — Поднятые, мертвая магия и сильная. — Нури не просыпается. — Чары, — Рольф рыкнул, когда услышал голос кошки. Вокруг них выли, лаяли, скулили, ревели, но бравых воинов так просто не напугаешь. Несущуюся на них рысь Рольф встретил мощным ударом. Кошка покатилась по земле, но не смотря на отчетливый хруст костей, поднялась почти сразу. И началась мясорубка. Иззах наблюдал с ветки дерева, как звери теснят людей все дальше от спальни Нури. Воины сдавали позиции, но все же держали удар превосходящего их противника, поливая кровью землю. Правильно сказал Касым, в охране оборотни. Теперь стала понятна и словоохотливость слуги. Для него любые бандиты всего лишь кучка самоубийц, о которых и беспокоиться не стоит. Когда бой звучал еще дальше, Иззах спустился на землю и прокрался к фасаду здания. Он уже наметил себе путь и сейчас при помощи ножа и веревки поднялся на балкон. А там через открытую дверь проник в спальню. Как и обещал Касым, Нури спал очень крепко, Иззах запеленал его в одеяло и перетянул веревкой. Очень медленно и бережно, как на качелях, спустил его вниз, на землю, а там слез и сам. Бросив и веревку, и одеяло, Иззах перекинул юношу через плечо и, скрываясь в тени ограждения и деревьев, побежал к его с Касымом стоянке. Позади все еще звучали вой, да шум схватки. Касым даже головы не повернул, когда кусты по левую руку расступились, и из них выбрался Иззах. — Нури цел, нужно уходить, иначе меня найдут по запаху. — Не найдут! — фыркнул Касым. — Сейчас пойдет такой дождь, что все следы смоет, иди в палатку, забери туда Нури и мальчика прихвати! Как только я встану, они исчезнут, и нас начнут искать. А спрятать одну палатку от любопытных глаз я смогу. Иззах внес Нури и вернулся за слугой. Тот молчаливо смотрел перед собой: ни жив, ни мертв. Его даже связывать не пришлось. Он послушной куклой вошел в палатку и сел возле входа, уткнулся лицом в колени, сжимаясь и мелко вздрагивая. Иззах лег возле Нури, укрывая его своим одеялом и коснулся монетки на шее. — Ты сохранил ее, не могу поверить, — улыбнулся Иззах. Нури же улыбался во сне, перевернулся на бок и накрыл ладонью монетку и амулет матери. Грянул гром и полил дождь, он лил такой стеной, что слуга уже не видел Касыма, его скрыла вода, она била по навесу, мешалась с землей, превращаясь в густую грязь. Дождь лил, смывая запах, отрезая парня от своих, оставляя его наедине с ненормальным, всесильным магом. Ливень длился около часа, и затем резко закончился, а Касым встал, мокрый, грязный и неимоверно уставший, постаревший, казалось, лет на десять за эти часы. Зайдя в палатку, мужчина сел, погладил Нури по волосам, поправил на нем одеяло и тихо сказал: — Получилось. Прости меня, дурака старого, маленький мой господин, за то, что не уберег. Подняв темный, уставший взгляд, он спокойно сообщил слуге. — Пожалуй, я оставлю тебя себе. Слуга замотал головой. — Не надо.... Касым фыркнул: — Когда в дом привели его и Тика, ты говорил: «Не надо! Они же не хотели. У них же есть свое мнение»? Если нет, то почему я должен учитывать твое мнение, если тебе неважно мнение моего маленького господина? Если бы твой хозяин насиловал его, ты бы его спасал? Если он насиловал Нури, я его убью. Но чем ты лучше Нури? — Господин не насиловал Нури. Никто не насиловал Нури, — быстро говорил слуга. — Всем было приказано слушаться его, как полноправного партнера господина, и обращаться соответственно его статусу младшего хозяина дома. Нури сам его разрешил по имени называть, поэтому я так и обращался. Он очень добрый. И с хозяином они сначала хоть и не разговаривали особо, потом все наладилось. — То есть наладилось? Ты вообще кто? — встрял Иззах. — Меня Кнут зовут, я не могу делать тяжелую работу, и господин Ульф поставил меня слугой к двери Нури. Мелкие поручения исполнять. Сегодня они возвратились с поездки на лошадях, я почистил одежду и приготовил на смену. А потом вы меня украли, — слуга надулся и осуждающе посмотрел на Касыма. — И страшные вещи со мной сделать обещали. — Наладилось или нет, он сам скажет, — Касым потянул цепочку. — Хм, амулет мамы сохранил и твою монетку. Вместе. А ты снимай рубашку! Тебе ведь из-за сердца нельзя? — Не совсем, — Кнут вцепился в рубашку и потупился. — Снимай рубашку, — уже почти рыкнул Касым. Кнут замер ни жив, ни мертв, но следовать приказам не собирался. Пусть лучше его убивают сами, раз так хотят, но им он помогать не будет. Касым фыркнул и встал, подошел к сжавшемуся парню и присел около него на корточки. — Хорошо. Выбирай: или я стащу рубашку, или ты дашь мне руки. Мужчина протянул обе руки ладонями вверх. Иззах даже привстал, наблюдая, но не вмешиваясь. Чем бы ни грозил Касым, а за зря он не тронет. Слуга несмело отпустил измявшуюся ткань и вложил свои узкие ладошки в большие руки мужчины. И сглотнул. Касым закрыл глаза, мысленно представил тело парня, и тут же увидел с десяток шрамов от ножа, сломанные и неправильно зажившие ребра, из-за которых ему и показалось, что сердце у парня не в порядке. — Ясно все с тобой, парень. Ребра болят, когда дышишь тяжело, а я думал, что сердце. Ладно, мелкий, с этим всем великолепием я разберусь позже. Нури проспит до рассвета. Лично я тоже планирую поспать эти три-четыре часа. Мужчина встал, стянул с себя насквозь мокрую рубашку и пошел к сумке со своими вещами. Снял возле нее штаны и надел сухие. На спине Касыма были два огромных параллельных шрама, от плеч до поясницы, словно у него были крылья и их даже не отрезали, а вырвали. Кнут с любопытством разглядывал спину, мощную, широкую, и думал. Зачем этот странный человек говорил о помощи ему — Кнуту. Ульф ведь приводил врачей, и те лишь руками разводили. Мол, парню и так повезло, что дышать может да ходить. Чего вам еще надо? Благодарите богов и не приставайте к ним. Когда мужчина лег, Кнут растерялся еще больше. Второй, явно наемник, любовался Нури, тоже устраиваясь на ночь. А ему-то куда деваться? Остается только надеяться, что отпустят, когда наиграются, и у него будет достаточно сил, а ноги приведут к дому, где и правда рассвет заберет, растворит в лучах солнца ужасы ночи. — Ложись, — тихо сказал Касым. — Отдохни. Все равно из палатки до рассвета я тебя не выпущу. А у тебя и так был тяжелый день. Кнутом зовут, мелкий? — Кнутом, — подтвердил мелкий и опустился на кусок пледа, накрывавший лапник. Тепло и сухо, а главное его трогать не собираются. Пока что. — Спи уже. Не врал, значит, и не трону, — сонно пробормотал Касым.