Искреннее желание

Тик с Хеммингом ходили из лавки в лавку, и в основном выбирал повар. Он заказал во множестве продовольствия, прошелся по лавке с пряностями, где Тик смог подсказать и найти несколько интересных смесей. С комнатой не ладилось долго. Как обычно то, что нравилось, стоило дорого, а по цене, на которую мог рассчитывать Тик, не попадалось дельного. В итоге Хемминг расспросил, из-за чего парень темнит и вздыхает, а выяснив, едва сдержался от затрещины. В итоге они стали выбирать, обращая куда меньше внимания на ценник. Хемминг отговаривался, что сочтемся позже, а Ульф деньгой не обижает. Тик напомнил, что он в общем-то раб, кормят — уже хорошо. За что получил грозный взгляд и пространное объяснение, что у них в доме другие порядки. Отобрав с половину всего, они решили сделать перерыв и зашли перекусить в чайную. Здесь Тик едва не задохнулся от восторга. Тут люди проходили по рядам с тарелкой, набирая для себя пирожных, булок, вкуснейших конфет и других сладостей, заказывали у хозяина за стойкой чай, оплачивали и могли занять один из многочисленных столиков внутри или снаружи чайной. У Тика разбегались глаза. Хотелось всего, сразу и побольше. Он осматривал конфеты, любовался пирожными, заслуживающими самых громких вздохов и похвалы, и Хемминг ставил их на тарелку, когда Тик отворачивался. Слуга ушел вперед и свернул в ряд с булочками, где заметил нескольких ребятишек. Лет двенадцать-тринадцать, в одежде с чужого плеча и явно большего размера. Их было четверо. И они воровали. Тик заметил, как несколько булочек и пара довольно дорогих конфет исчезла в их карманах. Тик предпочел отвернуться и смотреть в другую сторону. В его жизни были трудные деньки, о нужде и голоде он знал не понаслышке, и хотя воровством не промышлял, сдавать компанию тоже не стал и вернулся ближе к Хеммингу. Тот как раз подошел расплатиться, и слуга решил занять для них столик у окна. Ребята как раз тоже решили выйти, но замешкались, почувствовав неладное под строгим взглядом продавца (внешне похожего на хозяина за стойкой, так что наверняка это был его сын). Так и оказалось, вот только схватил он не кого-то из мальчишек, пальцы мертвой хваткой сжались на загривке Тика. — Попался, воришка поганый! — встряхнул его с силой продавец. — У меня какие-то проблемы? — тут же оказался рядом повар. — В чем, собственно говоря, дело? Хемминг возвышался над продавцом почти на две головы, и рука мужчины стальной хваткой вцепилась в запястье парня. — Вы или отпускаете моего спутника, или я ломаю вам руку, — предупредил он. Продавец скривился. Тик побледнел, стоя ни жив, ни мертв и большими испуганными глазами смотря на Хемминга. — А что вы скажите на это? Продавец второй рукой залез в карман Тика и вытащил оттуда украденные конфеты и сунул их под нос Хеммингу. Вокруг троицы стали собираться зеваки. — То, что ваш отец не обрадуется потере такого покупателя, как дом Ульфа, а за конфеты, которые ему подбросили, я заплачу, — невозмутимо сообщил Хемминг. — Можете отменить мой заказ на эту неделю, по-моему, на сорок серебренников. Думаю, ваши конкуренты будут рады. Ах да, парень, весь заказ которого едва поместился на поднос, и за который я уже заплатил, в котором, заметьте, есть с десяток и этих конфет, не удержался и украл парочку? Даже не смешно. Продавец опешил, ища глазами отца. Тик же наконец отмер и потянулся к Хеммингу, шепча заторможенно, не слыша слов мужчин и не надеясь, что ему поверят. — Хемминг, клянусь, это не я... Я никогда... Не я... — Я знаю, — улыбнулся Хемминг. — Я все и так знаю. Ты не вор, и никто не убедит меня в обратном. Повар, пользуясь моментом, бережно обнял худые плечи, мысленно делая пометку, что Тик сильно недокормлен. — Господин Хемминг, у вас какие-то проблемы? — пришел владелец, едва увидев глаза сына. — Да, ваш сын имел наглость обвинить меня в воровстве, — с достоинством сказал Хемминг. — Не его, а мальчишку... — попробовал оправдаться продавец. — С тобой позже поговорим, уходи отсюда, — пресек всякий лепет владелец и ласково с обожанием посмотрел на Хемминга. — Надеюсь, когда-нибудь мои искренние раскаяния достигнут вашего благородного и доброго сердца, а пока позвольте вернуть вам деньги за те сладости, что вы приобрели только что. Не держите зла, присядьте, откушайте у нас... — Не стоит возвращать деньги, любезный. Но впредь пусть ваш сын смотрит внимательней,— смилостивился Хемминг. — Да, чуть не забыл! Если у вас есть восточные сладости, те, что любят в соседнем государстве, добавьте в заказ. Мой господин хочет попробовать и их. Попрощавшись с хозяином, Хемминг отвел Тика к столику, что прятался в уголочке и, усадив, спросил: — Тебя не сильно напугали? — Я приношу только одни проблемы, — совсем расклеился Тик, сжавшись в комок на стуле. — Тик, ну что ты! Просто люди судят по внешности, но это их проблемы, — Хемминг хитро прищурился. — Я могу тебе доказать, что в этот раз проблема была лишь в одежде. Давай поспорим! А сейчас забудь обо всем. Как можно думать о плохом, когда тут столько сладкого. Кушай, мой хороший! — Знаете, я никогда не был слишком быстрым, умным и ловким. На улице мне не выжить. Пусть меня продавали и оставляли, но в целом мне везло, если посмотреть на это с другой стороны, — Тик невидяще уставился на пирожные. И пусть хорошее настроение испарилось, сладости по-прежнему выглядели чудесно. Наверно, проще не думать о грустном и ловить момент. Только... До чего же это трудно! — Зато ты преданный, трогательный и красивый! Тебе не выжить на улице просто оттого, что такое сокровище, как ты, там надолго не останется. И ты умный и любопытный, просто мало жизненного опыта, а это пройдет со временем, — Хемминг накрыл своей рукой ладонь парня, надеясь, что Тик не заметит этой лапищи быстро. — Пожалуйста, не грусти, хороший мой. — Если бы вы не оказались рядом, меня бы избили или отправили в тюрьму. А потом забили бы камнями, — Тик потер лоб. — Хемминг, вы опять спасли меня и даже не усомнились в моих словах. Спасибо вам за это. — Можно ко мне на "ты"? Я, конечно, крупный, но не настолько, чтобы считаться за двоих, — пошутил повар. — Ты бы не стал сюда заходить в одиночестве. Все, пошли, переоденем тебя и ты поймешь, что проблема не в тебе, а в твоей одежде. Думаешь, если бы мальчишки подкинули конфеты господину Нури, кто-то бы посмел обвинить его в воровстве? Нет! Просто оттого, что он одет как тот, кто может себе их позволить. Переодеть тебя — и проблема решена! Тик вцепился в рубашку. — Это хорошая одежда, и она чистая. Я сам ее стираю. Мне ее в первый день подарили, и еще другой дали, только... Со мной наверно стыдно идти рядом, — пришел к неутешительному выводу Тик. Он понимал, как выглядит, но Хемминг первый, кто сказал об этом в лицо. — Нет, мне рядом с тобой идти приятно. И по мне на тебе может хоть мешок надет — ты будешь собой! — Хемминг улыбнулся. — Ты очень красив, просто другие тебя не знают и судят по одежде. И вообще, у тебя же были дни рождения, значит, сегодня я куплю тебе по подарку на каждый пропущенный мною твой день рождения. Пошли. Встал из-за стола Хемминг, в голове которого уже созрел целый план. — С меня же подарков девятнадцать? — Не надо, Хемминг, мне ужасно неловко! — запротестовал Тик и уставился на пирожные, которые они могли покинуть. — За них заплачено, не пропадать же добру из-за одного гада... — А мы попросим их придержать для нас и вернемся. Сколько тебе лет? — Хемминг прищурился. — Сделай мне приятное, позволь хоть раз в жизни потратить свой заработок на то, что хочется. — Мне двадцать один, у нас с Нури два года разницы. Ему через день девятнадцать исполнится. А на тринадцать ему подарили меня, — рассказал Тик. Хемминг кивнул: — Вот и отлично! Заодно купишь ему подарок и мне поможешь выбрать для него что-нибудь. Повар взял поднос и подошел к продавцу, через минуту вернувшись с пустыми руками, Хемминг вывел Тика из чайной и повел за собой. Шли они достаточно долго и наконец остановились у богатой лавки, пусть с готовой, но дорогой одеждой в восточном стиле. — Тут будем тебя одевать или предпочтешь нашу одежду? — спросил Хемминг. Тик скользнул взглядом по дорогим тонким тканям, но отрицательно покачал головой. — С вашей. Она практичней и надевать ее проще, — улыбнулся Тик. — Но не такой цены. Мне же еще работать в ней, по дому ходить. Нури как-то дал мне хороший наряд... На утро я нашел его испачканным в грязи, другие слуги просто поставили меня на место. Им не нравилось, что Нури всегда держал меня рядом с собой, и они не могли свалить на раба нудную и тяжелую работу. Да и еще господин меня грамоте учил, разрешал брать любые книги... — У меня множество книг, можешь брать любые. И поверь, никто из слуг твои вещи не тронет, они не захотят терять работу в доме Ульфа — это раз, в твой комнате есть замки, и ключи будут только у тебя — это два. Теперь спрошу еще раз, какая одежда тебе нравится больше: эта или северная. Я хочу подарить тебе то, что ты будешь носить с удовольствием, — Хемминг улыбался. — Северная, — честно ответил Тик, расслабляясь. Он не чувствовал подвоха от мужчины. — И надо купить пряжу. Лучшими подарками Нури будут шарф и рукавички, он мерзлявый. — Купим пряжу и пошли за одеждой, — Хемминг отвел парня чуть дальше по улице и ввел в лавку. — Он же сладкое любит. Может, ему торт испечь? — Это можно, лучше с фруктами, их обязательно много должно быть, а крем — воздушным, — уже представлял Тик. — Если господин Ульф захочет порадовать Нури, то день рождения надо праздновать, как принято на востоке. — Я ему передам, — Хемминг кивнул. — Осмотрись и выбирай все, что нравится. Не смотри на цены, просто выбирай! Мужчина кивком подозвал продавца и вежливо попросил: — Покажите все, что будет по размеру этому юноше, и учтите, я тоже хочу, чтобы он купил как можно больше вещей. Продавец улыбнулся и кивнул, ведя Тика между стеллажами и полками. И спустя всего двадцать минут они отобрали несколько красивых и практичных нарядов. Особенно Тику шел темно-серый плащ, подбитый мехом, и высокие черные сапожки на осень. Так же слуга выбрал двое штанов и несколько рубашек, таких, чтобы его больше не принимали за вора. Продавец подобрал ремень, черный и крепкий, удачно сочетающийся со всеми нарядами. Тик вопросительно уставился на Хемминга, показывая вещи. — Тебе очень идет, Тик! Заворачивайте! Ты чудесно выглядишь, — Хемминг с трудом отвел взгляд: голодный и собственнический. — У нас еще есть пара мест, куда нужно зайти. — Разве не только пряжу? Она в соседней лавке, — недоумевал Тик. — Давай зайдем за пряжей, а потом еще в три места, — Хемминг повел парня в соседний магазин и тихо спросил: — Надеюсь, ты разбираешься в этом... — Да, нужна мягкая, как вон та, а цвет... — Тик закопался в моточки, нанизанные на деревянные колышки. — Например этот, серебристо-синий, он подчеркнет цвет волос Нури. Ой... Тик понурился, увидев ценник. Таких мотков нужно два, но он не сразу заметил, что они из шерсти очень дорогой породы овец. — Ты хочешь подарить хороший подарок? Ну так не смотри на ценник! Я сейчас эти ценники ненавижу уже, — рассмеялся Хемминг. — Тогда он будет от нас двоих, — заявил Тик. — Тебе цвет нравится или еще посмотрим? Парень захватил спицы и огляделся. Пожалуй, лучшее они уже нашли. — Мне нравится! — твердо сказал Хемминг. — Но и торт будет от двоих. Я у тебя буду консультироваться. Они вышли на улицу, Тик впервые мог подарить то, что хотелось, и от этого парню было очень хорошо на душе. Идти пришлось недолго, Хемминг остановился у цирюльни и тихо предложил: — Подстричься не хочешь? А то мне в любом случае нужно сюда зайти. — После всего... Я уже и не против, — легко согласился Тик. Да и что спорить? Хеммингу, кажется, и правда нравится радовать парня, да и мужчина, оказывается, такой улыбчивый и веселый. Тик внимательней пригляделся к нему. Хемминг выглядел действительно счастливым и открыл перед Тиком дверь. Быстро обвел взглядом зал и улыбнулся довольно: к ним спешили два цирюльника, один из них оказался девушкой, и мужчина почувствовал себя увереннее. Ему не хотелось, чтобы к юноше прикасались другие мужчины. — Меня подстричь, я объясню как. Юношу тоже, — это Хемминг сказал уже девушке, и та понимающе улыбнулась. — Пойдемте, молодой человек, — сказала она и повела Тика к удобному креслу. — Как стричься будем? — Не знаю, чтобы красиво, — ответил Тик. — Как обычно стригутся? — А давайте не как обычно, а так как вам будет лучше, — весело предложила девушка и отвела Тика мыть голову. Только усадив юношу назад в кресло, она вновь заговорила. — Волос толстый, хороший. Давайте откроем вам шею и уши, подчеркнем красивый затылок и скулы. Думаю, вашему мужчине понравится. Доверитесь мне? Не знаю почему, но обычно таким здоровякам нравится, когда тот, кто рядом, выглядит беззащитно и трогательно. Тик покраснел. — Мы... — и запнулся. «Не вместе?» — звучит грубо и по-детски, да и после всего... И сам Хемминг, он ведь такой хороший. Стоп, удивился Тик. Что же это я, думал он, рассматриваю его, как партнера? Но он же мужчина... Только в этом мире у этих слов другой смысл. А если мысль не противна, то... ее можно распробовать. — Да, доверюсь. Подстригите меня так, чтобы он глаз отвести не смог. Девушка улыбнулась: — Тогда вас можно и не стричь! Он и так от вас глаз не отводит и думает, что все видят в вас то, что видит он. Не зря же он обрадовался, что тут есть мастер женщина. Боится потерять. Если бы моя девочка хотя бы в половину так себя вела... Девушка принялась за работу, весело и быстро. — Наверно, я ему в новинку, — вслух подумал Тик. — Хм, может и так, — мастер пожала плечами. — А он дал вам повод так думать, или вы просто этого боитесь? — Но разве это не очевидно? Вот вы что подумали, когда меня увидели? Мне нечего ему предложить, — прикрыл глаза Тик, пока его расчесывали. — Вам есть, по его мнению, точно есть. Ваше общество, вашу улыбку, вас самого, в конце концов. Но если вы опасаетесь, что вы ему нужны лишь на короткое время, то смотрите внимательно. Он вас тянет в постель? Торопит? Старается сэкономить на ухаживаниях? Раздражается, когда вы делаете что-то глупое или непринятое в обществе? Старается не знакомить вас со своим окружением? — Нет, с ним я чувствую себя в центре внимания, — Тик пригорюнился. Похоже, это только он видел то, чего на самом деле нет. — Значит, он видит в тебе будущего возлюбленного или даже мужа, — сообщила девушка заканчивая стрижку. — Ну как? — Уже? — уставился в зеркало Тик. На него смотрел некто пугливый и бледный, но, кажется, даже привлекательный молодой человек. Волосы больше не лезли в глаза, закрывая лоб, а уши не топорщились, наоборот выступая. Теперь их видно целиком, и они довольно аккуратные. Как и нос. А скулы четкие, но не резкие. И вообще, можно сказать, что незнакомец в зеркале красив. — Да, это не ножом себя самого стричь, — хмыкнул он. — Вот и не стригите себя больше, — девушка улыбнулась. — Жду вас тут через четыре-пять недель. Все, иди, шокируй его. Хемминг его ждал у выхода и, когда увидел, на мгновение забыл как дышать, а потом собрался и сказал: — Я, конечно, знал, что ты красив, но настолько. — Да ты и сам тоже ничего, — улыбнулся Тик. Гладковыбритый Хемминг производил приятное впечатление, он больше не выглядел, как разбойник с большой дороги или суровый военачальник. Мужественный и ухоженный Хемминг смотрелся по-новому, только взгляд все тот же — добрый. — Пойдем, похвастаюсь тобой перед всем светом! — Хемминг довольно улыбнулся, открывая перед Тиком дверь. Повар рассказывал, весело и интересно, о том, как два мальчика, будущих конюха, забрались в его кухню ранним утром и, услышав, что Хемминг заходит в кухню, спрятались в полупустой ящик с яблоками, а повар заставил ящик полными, не зная что там кто-то есть. А когда ребята начали стучать в стенки ящика, Хемминг уже и о нечистой силе подумал. Только когда мужчина договорил, Тик осознал, что они на рынке. В его животной части. Здесь продавались в основном домашние животные, но даже те же куры и овцы встречались самых неожиданных расцветок, отличимых по волосу и лохматости. Один кролик обладал именно таким качеством. Шерсти у него было столько, что даже глаз не найти. — Похож на вату, — поделился открытием Тик. — Господину Ульфу нужно пополнить скотный двор? — Не совсем, — Хемминг замялся. — Я подумал, что тебе бы не помешала собственная лошадка: маленькая такая, дешевенькая, совсем незаметная. Мужчина выглядел виноватым, словно кот, которого застали за поеданием сметаны. — Мне некуда ездить, Хемминг, все хорошо, — придержал мужчину за руку Тик. — У меня была кобылка, подарок от Нури, ее забрали перед нашей продажей. — Ну вот и купим похожую! Почему Нури можно было подарить тебе лошадку, а мне нельзя? — делано возмущаясь, Хемминг все ближе подводил юношу к лошадям. Тик рассмеялся, бегло осматривая предложенный товар, слуга точно подмечал недостатки и преимущества лошадок. — Что ж, предлагай, — хмыкнул Тик. — Эм, ее? — указал Хемминг на рыжую, коренастую мохноногую тяжеловозную лошадь. — И телегу к ней? — удивился Тик. — А она что, для телеги? — удивился мужчина. — У нее ножки мохнатые... Хемминг действительно не разбирался в лошадях, а мохнатые ноги рыжей ему откровенно импонировали. — Тебе бы тогда шайр точно понравился, — улыбнулся Тик, уводя Хемминга дальше по ряду. — А как тебе вон та: буланая, песочная в черных носочках? — Ничего так, — согласился Хемминг. — Изящная очень! Мужчина рассматривал лошадь, лошадь рассматривала его умными карими глазами. — Худая немного, но вроде не больная. Странно как-то, — подошел к ней Тик. Вообще, он кобылку заметил чисто случайно. Обычно все старались подвести свой товар к центральной коновязи, где проходит основной поток людей. Вот только места там наверняка платные, как и на востоке, хозяин же этой лошадки предпочел не тратиться. И это удивляло. Убрать худобу, заменить подкову на правой передней (она явно поизносилась, судя по тому, как лошадь старалась переносить вес на другую ногу и, когда перешагивала, казалась хромой), но это обман. Заметив заинтересовавшихся людей, хозяин подошел к ним: невысокий мужчина средних лет и в поношенной одежде. — За сколько отдаете? — спросил Тик. Мужчина ответил, и слуга присвистнул. Кобылка худая и немного нервная (или скорее голодная), но пара месяцев ухода и занятий, и она удвоит свою цену, а то и утроит. — Дорого? — шепотом спросил Хемминг. — Или берем? Тик встал на мысочки и шепнул в ухо. — Дешево, она худая, но и только. Больше ни единого недочета, — слуга уставился на хозяина лошади, но спросить не успел, тот и сам признался. — Я потерял работу, а дочка приболела, нам с мужем нужны деньги, вот и решили ее продать. Вижу, вы разбираетесь, она умная девочка, но еще один рот мы не потянем, потому цена такая. Слуга закусил нижнюю губу. Для него это сделка удачная, но выходит, что он наживается на чужом горе. — А кто вы по профессии? — спросил Хемминг, хмурясь. — Извините, конечно, за любопытство. — Ювелир. Работаю с проволокой и металлом, а также полудрагоценными камнями, но немного не заладилось в этом сезоне. На мое место пришел племянник хозяина, сами знаете, как такое бывает, — поделился мужчина, гладя лошадь по шее. — Думаю, что в следующем месяце вам стоит подойти в лавку к Ханиту. Знаю, у него четыре сына и все работают на него, — Хемминг улыбнулся. — Но старших, двойняшек, уже сосватали, они тогда к старшим мужьям переедут. Ханит сам со своими заказами без них справиться не сможет, он мне сам говорил. Так что, если вы хороший мастер, сделайте пару изделий и зайдите к нему как можно быстрее. Лавка процветает, желающих будет много. А теперь, Тик, скажи за сколько ты бы купил эту лошадку, если она еще продается, конечно. И не беспокойся, я могу за нее заплатить настоящую цену. А откормить — откормим. Мужчина расцвел прямо на глазах, кланяясь в пояс и благодаря. — Спасибо вам, господа, я слышал о мастере Ханите и обязательно попробую устроиться к нему. Тик же шепнул на ухо Хеммингу истинную цену буланой и заикнулся еще о подковах. — Хорошо, берем, — Хемминг открыл кошелек и начал отсчитывать монеты. — Сейчас зайдем к кузнецу, затем еще в одно место и вернемся к нашему сладкому, а то я проголодался! Ну и овса ей купим. Мужчина передал сумму в два раза большую, чем просил ювелир, и спросил: — А имя у красавицы есть? — Линетт, — прижал к себе деньги мужчина. — Пожалуйста, назовите и вы свои имена. Я хочу знать, за кого молиться в храме. — Линетт — красивое имя. Я Хемминг, а это Тик. Удачи вам! И еще, Ханит очень любит растительные рисунки, — мужчина улыбнулся, передавая повод юноше и улыбаясь оттого, что тот откровенно радовался покупке, не чувствуя себя обманщиком. Тик погладил лошадку по храпу и, решившись, привстал на мысочки, но не шепнуть, а поцеловать в щеку Хемминга. — Спасибо. — Пожалуйста, — расплылся в довольной улыбке Хемминг. Тепло попрощавшись с продавцом, мужчина неспешно вел Тика к кузнице. — Она мне тебя напоминает. Тоже создает желание накормить. Но Линетт девочка красивая, думаю, действительно умная. — У меня такое строение — поджарое, — сопротивлялся Тик. — Я лопну, но толще не стану. — У тебя строение, а у меня инстинкт и профессиональные обязанности, — рассмеялся Хемминг. — Но поверь, я не хочу, чтобы ты лопнул. — Это хорошо, — улыбнувшись, Тик пошел к кузнецу и после короткого разговора, оставив ему кобылку, вернулся к Хеммингу. — Заберем пирожные? — Почти, только туда зайдем, — кивком указал на Ханита мужчина. — И пока ты не успел испугаться: там полно просто милых безделушек, даже из железа. Просто милое недорогое украшение, абсолютно не нужное с практичный стороны, но то, что видя в зеркале или прикасаясь рукой, ты будешь улыбаться. — Сопротивляться бесполезно, да? — в шутку строго посмотрел Тик в глаза Хеммингу. — На руках отнесу, — так же шутливо предупредил Хемминг. — Так что сопротивляйся, пожалуйста, дай мне повод! Повар открыл перед Тиком дверь, пропуская внутрь. Охранник, дежуривший у входа, смерил юношу быстрым взглядом и поздоровался, следом поздоровался и продавец: миловидный полноватый юноша с ухоженными руками и шикарной гривой русых волос до талии. Увидев Хемминга, юноша и вовсе расцвел: — Ой, дядюшка Хем, давно я вас не видел! — Майл, или на ты, или уже по имени, а не так, как ты звал меня в детстве. Продавец рассмеялся: — Прости, на вы — это только из желания польстить и заставить что-то купить. — Ты лучше помоги моему спутнику сориентироваться, — попросил повар, кладя руку на плечи Тика. — А что бы вы хотели? — спросил Майл. — Или для начала сами осмотритесь? — Здравствуйте, я лучше осмотрюсь. И где у вас недорогие браслеты из металлических колец? — спросил Тик. — Конечно, присмотритесь вот к этим двум витринам. Тик кивнул и пошел гулять вдоль прилавка. Множество цепей и кулонов из золота и серебра, кольца и серьги, браслеты — все так и пленяло, уговаривая померить, чтобы потом никогда не снимать. Даже дух захватывало. У хозяина явно есть и вкус, и талант. Тик надолго завис у прилавка с брошами, заметив парочку, что подошли бы Нури. Тот любил такими баловаться. Сам же Тик предпочитал смотреть. А вот с браслетом он определился сразу, заметив выполненный в той же технике, но из серебра на руке продавца, понял, кто возможный автор. — Покажите, пожалуйста, вон тот кольчужный византийского плетения, ваша работа, Майл? — Моя, — продавец расплылся в довольной улыбке. — А вы разбираетесь в украшениях. Желанный браслет лег на прилавок. — Я люблю это плетение. Боюсь, что даже слишком. Отец уже в шутку предлагал напомнить, как делаются другие, — улыбался Майл. — Они идеальны, — восхитился Тик, — и запатинированны очень хорошо. Браслет лег на запястье, как родной, даже длину корректировать не надо, смотрясь довольно дорого, хотя и был из простого металла. — Как тебе, Хемминг? — спросил Тик. — Мне очень нравится, — искренне сказал мужчина, и, уже расплачиваясь, Хемминг пошутил. — Майл, не разбивай отцу сердце, не выходи замуж в этом году. — Ну что ты! Кому я нужен! Мне, чтобы мужа найти, нужно года на три от сладкого отказаться и вечерних трапез, а на это силы воли не хватит, — юноша невесело улыбнулся. — Мне кажется, вы очень гармонично сложены, — бесхитростно возразил Тик, прижимая к себе руку с браслетом. — Вам просто кажется, — Майл улыбнулся. — Гармонично сложены вы, я же... — Ты же очень в себе не уверен! — оборвал Хемминг. Тик согласно покивал. Перебросившись парой фраз, они вышли на улицу. — Знаешь, что самое забавное, за Майлом ходят сразу трое, но он даже цветы в своем сознании списывает на вежливость! Он настолько боится обжечься, что даже не хочет понять, что в него влюблены. Извини, сейчас я скажу очень грубо, но лучше слов не выберешь. По мне, он поймет, что для кого-то важен и желанен только, если увидит физиологическое доказательство прямо у носа! — Хемминг говорил с легкой досадой. — Мне иногда кажется, что Майла получит просто самый наглый. Тик задумался. — Возможно и к лучшему. Некоторым стоит быть более прямолинейными, чтобы их заметили или восприняли всерьез. Да и тот, кто разгадает, в каком подходе нуждается Майл, заслуживает шанса, — высказался Тик. — Да, вот только с тем, кого любишь или в кого влюблен, не хочется быть наглым, — Хемминг озвучил собственный страх. — Хочется просто сделать его счастливым. Наглым проще быть с тем, кто просто интересен. Они незаметно подошли к чайной. — Может, зайдешь один, я через минуты две к тебе присоединюсь. Сразу увидишь, как поменялось отношения окружающих просто из-за одежды. Рискнешь? Тик пристально посмотрел в глаза Хемминга. — Некоторые никогда не сделают первого шага. Такие, как Майл. И в них влюбленным поклонникам придется рисковать. Кому-то приходится быть смелым за двоих, иногда с этого и начинается любовь, — юноша кивнул и зашел в магазин, неспешно проходя вдоль стеллажей, пока не наткнулся на продавца. Наверно Хемминг все же ошибся: за ним следили, как за воришкой. — Здравствуйте, — вежливо поздоровался продавец. — Вам помочь с выбором? Я вижу, вы сомневаетесь. Вы впервые к нам зашли? Хотя, да, впервые, такого красивого парня я бы не забыл! Тик опешил и отшатнулся от неожиданности. — Я... «Я ничего не брал» — застряло на языке, ведь именно еще одного обвинения в воровстве он и ожидал. Прическа, одежда... Это то, по чему судят другие? Теперь Тик лучше понимал Нури, которому казалось, что других привлекает его экзотическая для востока внешность. — Простите, кажется, я вас напугал? — продавец заискивающе улыбался, но его взгляд, казалось, ощупывал Тика. — Могу я в качестве извинения предложить вам чашку кофе и пару-тройку конфет? — Не стоит, благодарю, — Тик пошел дальше, оглядываясь. Интерес продавца его начал забавлять. Он замер у самых дорогих фруктовых пирожных. — Красивые. — И очень вкусные! Я сегодня лично пек! — продавец даже раздулся от гордости. — Хотите попробовать? Они удались в этот раз на славу. — У вас талант, но, нет, спасибо, я берегу фигуру, — улыбнулся Тик. — Ем исключительно глазами. — По вам заметно, — открыто польстил продавец. — Я вас тоже готов съесть глазами! — Тик, ты не находишь это забавным? — спросил бесшумно подошедший Хемминг и положил ладони на плечи слуге, словно заявляя о своих правах. — Мы всего лишь пришли за тем, что оплатили раньше, юноша. — Ага, и в этот раз, как и в прошлый, я не вор, — улыбнулся Тик и облокотился на Хемминга, чувствуя себя куда уверенней и на своем месте. — Ну в этот раз он хоть руки не распускал, уже прогресс. Правда, как и в прошлый, видеть дальше собственного носа он не способен, — поддержал Хемминг. Продавец же покраснел и быстро ретировался за отложенной покупкой. — Ну что, будем дома есть сладости и говорить о том, что куда поставить в твоей комнате? Я был прав, проблема была не в тебе, а в одежде. Хотя я не понимаю: по твоим глазам же видно, что ты не вор! — Спасибо за сегодняшние чудеса, — собственная внешность придала уверенности, и Тик обнял Хемминга. — Ты видишь во мне то, что даже я сам не замечаю. Мужчина с удовольствием обнял в ответ и нежно поцеловал в макушку. — Я вижу в тебе тебя, просто тебе никто толком не рассказал, насколько ты замечательный. Но я это исправляю. Путь домой Тик запомнил плохо, погруженный в свои мысли, он тенью следовал за Хеммингом, а тот не мешал парню переваривать впечатления. Они забрали кобылку, купив ей по дороге моркови и яблок. «Переобутая» она трусила довольно быстро, к тому же, пусть и была худой, за ней ухаживали как могли, чистили так точно регулярно. Тик усмехнулся, предположив, что теперь у Хемминга целых два заморыша на откорм. Утомительный день порядком вымотал, так что повар, передав поводья слуге и попросив отправить покупку на конюшню, отвел зевавшего Тика в комнату и устроил на диване. — Поспи, сердце мое, у меня есть еще дела. Комнату твою покрасим через пару часов.