***
Мокузай заметил, как возле маленькой пагоды промелькнула тень Кобару. Это был явно он, это кимоно мог носить только этот подлиза. Он, как вор, стрелял по сторонам глазами и оглядывался, пока перебегал открытый участок дороги между пагодой и деревьями. Мокузай насторожился. Кобару никогда не внушал ему полного доверия, а теперь вообще выглядел сильно подозрительно. Хатикадзукима была от него неподалёку. Опустив деревянный ковшичек в студёную родниковую воду, она маленькими глоточками утоляла жажду. Настояла на том, чтобы Мокузай не помогал ей, как неумелому ребёнку, поэтому Сенджу терпеливо ждал её рядом, пока его точная копия из чакры и дерева незаметно отправилась за Кобару.***
Мадара убежал достаточно далеко, чтобы его не могли окликом вернуть обратно. Он уже собирался влезть на дерево и вернуться невидимкой к Кохане, как его остановила одна мико и приказала принести дров для растопки бань. Учиха удержал себя, чтобы не цыкнуть, и развернулся в другую сторону. Теперь пришлось прятаться от командующей мико. А итог этих пряток? Он заблудился. Нет, серьёзно. Каждая дорожка, выложенная гравием, ветвилась в разных направлениях, а от тех отходили тропинки, терявшиеся между деревьев. Конечно, маленький Учиха решил выбрать те, по которым точно никто не додумается ходить, потом захотел вернуться назад и заблудился. Если Акихиро об этом узнает, то никогда не заткнётся. Первые пять минут после осознания этого мальчуган влазил на деревья и пытался определить, где он. Но эти все пагоды, деревья, колодцы, маленькие святилища такие одинаковые! А между ними столько дорог! Ками-сама, не храм, а лабиринт какой-то. Пойти найти кого-нибудь, кто подскажет дорогу? А вдруг снова отправят не по делу? Да и вообще, нельзя ему мозолить глаза. Учиха понуро пнул лежавший у дороги камень, споткнулся о полу длинной рясы и кувыркнулся с тропинки вниз по холму. Познакомившись с каждой кочкой и веткой на пути, насобирав на себя кучу жухлых листьев и грязи, набив не одну шишку, он распластался внизу носом в землю. Отфыркиваясь и проклиная всё на свете, Мадара встал, потирая избитую пятую точку, и упёрся взглядом в стенку пагоды. Мальчуган охнул, подпрыгнув от неожиданности, и стал искать взглядом, куда бы спрятаться, но вокруг царила такая тишина, что Мадара успокоился. Людского присутствия и вовсе не ощущалось. Доски пагоды были старыми, серыми. Краска с них давно слезла. Мадара пришла мысль, что этот домик был, наверное, самым первым, который построили на этой территории, а потом про него все забыли и забросили, построив новые. Мальчуган отыскал ступеньки и влез наверх. Доски слегка заскрипели, но стойко выдержали его вес. Он оглядел домик снова. Всё было чертовски древнее и крепкое. Кое-где пауки щедро наплели столько паутины, что хватило бы на целое кимоно. Окон нигде Мадара не приметил, видимо, строители решили не тратить на них времени. Он отодвинул фусума в сторону и задохнулся от вылетевшей оттуда пылюки. Да уж, ну и ископаемое он нашёл. Кашляя и фыркая, Мадара зашёл внутрь. Единственным источником света была отодвинутая дверь, поэтому в комнатушке, куда он зашёл, был полумрак. Мальчуган стал оглядываться и заприметил ещё одну дверь справа. Отодвинув и её в сторону, обнаружил, что там такая темнота, какой и ночью не бывает, а пыли и того больше. Задвинул фусума на место и тут его взгляд упал на какой-то вытянутый предмет рядом с его ногой. Мадара наклонился и на ощупь определил, что это бумага. Старая, ветхая, чем-то похожая на папирус. Аккуратно поднял этот свиточек, стараясь не порвать, развернул его. Старо-японский слог, тушь в некоторых местах совсем выцвела, но вот заголовок мальчуган смог расшифровать. Ватацуми но Ками. Мадара удивлённо вздёрнул брови. Это ещё кто такой? Но прочитав первые несколько строк, понял, что это и есть Рюдзин, морской бог-дракон. Тот самый, чью реликвию они хотели забрать. Реликвия. Учиха сдавленно охнул и принялся с жадностью поглощать выцветшие строки. Кто бы и что бы не писал здесь, но уж как выглядит главное оружие морского бога точно должен был написать, иначе не было бы никакой легенды! Но свиток оборвался на том моменте, когда летописец ещё даже не закончил перечислять всевозможные титулы Рюдзина. Мадару даже замутило от такой чванливости. «Если я когда-нибудь стану Богом, повелю называть меня Учихой Мадарой! Нет ничего сильнее и могущественнее самого имени бога.» Но продолжение нужно было узнать. Если он не может вернуться к Кохане, то должен хотя бы вычитать, как выглядит этот артефакт. Топор? Катана? Клык самого Рюдзина? Это необходимо знать! Учиха прошёлся по комнате, отыскивая оторвавшийся кусок и молясь, чтобы его никуда не замело, и обнаружил, что таких свиточков здесь пруд-пруди. Небрежно были свалены они в кучи у стен, всеми забытые, многие из них погрызли мыши, другие сами рвались от старости. Мадара готов был взвыть от недовольства. Попробуй прочитай всё это, когда время и так поджимает! Кохана может быть сейчас в беде, а он тут да с этими свитками!.. «Хватит паниковать! — пригрозил мальчуган себе, сжав кулаки. — Вместо того, чтобы искать продолжение, я распустил нюни. Оставшаяся часть точно где-то здесь, и если я её не отыщу, то пусть Акихиро всю жизнь зовёт меня бесполезным пиндосом!» Мотивировав себя таким мощным условием, Мадара опустился на колени и быстро начал перебирать свитки.***
— Я никого не вижу из вражеских шиноби. Даже как-то странно, что нас никто не ждёт и не останавливает. — Возможно, ты всё-таки ошибся в своих расчётах. — Всё может быть. — А как ты считаешь, Изуна-кун? — Фумико повернула голову к среднему сыну Таджимы. Изуна как-то подозрительно долго держал рот на замке и сидел, практически не шевелясь. Можно было подумать, что он нечаянно умер, но нет, под тканью кимоно вздымалась грудь, да и с чего бы ему умирать? — Изуна-кун? — снова позвала его Фумико, не получив ответа. Тот будто в рот воды набрал и смотрел стеклянными глазами на что-то, видимое только ему. Девушка занервничала и потрясла мальчугана за плечо. Настолько пронзительного, раздирающего его перепонки визга Акихиро никогда не слышал. Он едва не кувыркнулся с ветки вниз, но вовремя взял себя в руки, выхватил катану и развернулся в сторону голоса, готовый убить напавшего на его команду врага. Но врага и не было никакого. Фумико просто сидела на ветке, с перепугу прижимая руки к груди, с такими глазами, будто перед ней только что сам Рикудо появился. — Какого ты тут шумишь? — раздражённо прошипел Акихиро. — Ты хочешь, чтобы весь храм на уши встал, и нас обнаружили?! — И-Изуна… Изуна пропал!.. — пролепетала Фумико, указывая на пустое место рядом с собой. Акихиро зыркнул по сторонам загоревшимся шаринганом и, не найдя ещё одного мелкого пиндоса на его голову, мысленно проклял брата Мадары. — Он оставил своего клона, пока я отвлёкся, и смылся за этими двумя. — Что нам теперь делать? — Что-что… — Акихиро прислонился к стволу дерева спиной. — Ждать, когда они подадут хоть какой-нибудь сигнал. Их и так могут обнаружить, а если ещё мы туда влезем… Учиха вздохнул и махнул рукой, сказав этим всё.***
— Наконец-то. Я уже думал, что вы не придёте. Человек напротив него явно сильно нервничал и волновался. Пальцы настолько яростно теребили завязки на одежде, что те скоро должны были оторваться. «А ведь не зря боится, — с усмешкой думал Кобару, разглядывая этого парня. — Насколько я знаю, его господин не терпит предателей, лжецов и тряпок, вроде него. И он знает это, но деньги-деньги… Как же они меняют всё.» — Не находилось подходящего момента для того, чтобы встретиться. Со мной приехал ещё один Сенджу, и он явно не примет нашу сторону. Он полностью предан своей госпоже и Тайхаме. — Он станет нам препятствием?.. — Я разберусь с ним, можешь успокоиться, а то гляди… — Сенджу скривил губы. — Прямо здесь упадёшь в обморок. Ты настолько боишься своего господина, Дамару? Боязливые глазки Хозуки бегали, руки его тряслись, и голос дрожал. — Вы просто не видели, что господин сделал несколько дней назад. Врагу не пожелаешь того, что он сделал с Бьяго. Не прикасаясь к нему, сломал рёбра и позвоночник. Это просто… — Дрожащая рука вытерла бледные губы. — Вы этого просто не видели. «А слухи-то не врут, — отметил про себя Кобару. — Этот Хозуки и правда опасен.» — А Бьяго лишь сказал, что считает мою вылазку бредом… — Какую вылазку? — нахмурился Сенджу. — Почему ты не доложил об этом мне? — Несколько дней назад я видел членов Учиха Ичизоку, — ответил Дамару. — Я видел их лагерь. Возможно, они направлялись к вашим гарнизонам. Их было пятеро. Двоих видел на страже, троих спящих. — Тебя не видели? — Спасибо моим способностям, я избежал этого. Рядом была река, и я просто превратился в воду и ушёл. Даже если бы они хотели меня догнать, не вышло бы. — Хозуки, все вы такие… Странные. — Точно так же, как и вы для нас. — Но кое-что нас связывает. — Кобару выразительно двинул бровью. — Мы служим одному повелителю. И не имеем права не исполнить его волю. Убить Хатикадзукиму Ки но Сенджу. Мокузай так сильно стиснул зубы, что едва не сломал их. — Повелитель сказал, что у тебя уже есть план. Какой он? Какая в нём роль принадлежит мне? Как ты собираешься всё сделать так, чтобы нас не казнили? — Расслабься, если и казнят, то только этого Мокузая, ведь на нём лежит ответственность за девочку. А он даже не знает для чего она на самом деле сюда привезена. — Меня в это не посвятили… — Дамару облизнул пересохшие губы, снова оглядываясь, как побитая собака. — Всё сложили на вас… — Я не поддамся трусости в самый ответственный момент, — дерзко бросил Кобару. — И не сдаю своих людей. Но о личных качествах мы поговорим у повелителя за рюмочкой саке, а сейчас я посвящу тебя в кое-какие подробности. Дамару подошёл поближе к Сенджу, внимательно его слушая, как и клон Мокузая, слившегося с деревом неподалёку.***
Хатикадзукима наклонилась к роднику, бьющему из горного камня в изящную купель, чтобы зачерпнуть ещё немного вкусной прохладной воды в ковшик. В прохладной глади купели она разглядела своё маленькое детское личико с белыми волосами, заплетёнными в косички и весело ему улыбнулась. Но в купели жило не только её отражение. Девочка удивлённо смотрела на чужую мордашку несколько секунд, а потом подняла головку вверх. Над купелью раскинулись могучие сосновые ветви, закрывающие тенью родник. И между этими ветвями пристроился маленький человечек. У него были черные волосы и такие восхищённо-застывшие глаза, что Казуки невольно заулыбалась. Это был, наверное, один из послушников храма, только зачем он так высоко залез? Мальчуган тоже улыбнулся ей в ответ и помахал ладонью. А потом поднёс палец к губам и подмигнул, указывая на стоявшего в стороне Мокузая. Казуки поняла, что мальчик не хочет, чтобы её телохранитель застукал его на дереве, и весело кивнула. Она похлопала по земле рядом с собой, приглашая древолаза спуститься, и тот, как кошка, скрывшись в листве, через несколько секунд слез с дерева. Казуки поняла — перед ней не послушник, а воин, как Мокузай. Доспехи на теле, висевшие за спиной танто да и сноровка мальчугана явно показывала, что он не служитель богов. Девочка оглянулась на Мокузая. Тот в пол оборота стоял неподалёку, кажется, следил за ней, но в то же время мыслями был где-то далеко. Мальчика он и вовсе не заметил. — Кто ты такой? Ты ведь не жнец, да? — Жнец? — Мальчуган вздёрнул брови. — Я не жнец, я шиноби. Меня зовут Изуна! А ты кто? Казуки открыла было рот, чтобы назвать своё полное имя с титулом, но сразу передумала, потому что это было бы слишком некрасиво. — Я Казуки. И я… Я не шиноби! — весело докончила она. — К-Казуки… У тебя очень красивое имя… — На скулах мальчика вспыхнул румянец. — А что ты тут делаешь?.. — А ты что делал там так высоко? — Я… Ну… Я смотрел… — Изуна почесал затылок и нервно улыбнулся. — Смотрел за тобой, вот! — Ты так хорошо лазишь по деревьям… — Казуки завистливо вздохнула. — А мне не разрешают по ним лазать. Говорят, что я девочка и должна быть красивой и милой. — А эт зачем? — округлил глаза мальчишка. — Если буду вести себя, как мальчик, меня замуж никто не возьмёт. Так старейшины говорили. — Ерунда! Всё они врут! — убеждённо заявил Изуна и взял девочку за плечико. — В моём клане многие девочки умеют драться и вытворять такое, что и мальчишкам не по зубам. И их всех берут замуж! Самые бойкие выходят первыми! Только зачем тебе замуж? Ты же ещё маленькая. — Так говорит папа… И мама тоже… — вздохнула Казуки, ворчливо откидывая пряди волос с лица. — А если муж будет плохой?.. — Н-Не будет… — У Изуны снова отчего-то покраснели щёки, и он улыбнулся. — Когда я вырасту, я возьму тебя замуж! А я не буду плохим, точно тебе обещаю! — Казуки?.. — окликнул девочку Мокузай. — Ой-ой-ой, пора мне сматываться… — Изуна напоследок потрепал беловолосую малышку по голове. — Может, мы ещё встретимся, Казуки! Когда Мокузай подошёл к ней, Изуны и след простыл. Малышка зря силилась разглядеть мальчишку среди ветвей. Он будто превратился в невидимку. Но когда они уходили, Хатикадзукима увидела, как с дерева сорвались несколько зелёных листочков, мягко спланировавших на землю.***
Сенджу задержались, но для Шингецу время пролетело незаметно за разговором с этой паломницей. Каннуши предусмотрительно оставил их в стороне, поэтому девушке никто не мешал рассказывать всякие интересные вещи о Казе но Куни. Например, мужчины там носят на головах куфии*, защищающие их от солнечного света и песчаных бурь. Очень необычно, очень. Если сначала Хозуки решил, что девушка ограничится самыми примитивными рассказами об этой далёкой стране, которые знают почти все, то Сакура нарассказывала столько интересного, что можно книгу писать. Там не растут зелёные растения, кругом песок, невыносимая жара и сухость, дожди выпадают так редко, что вода становится там ценнее золота. Но не смотря на всю сухость, все одеваются так, будто промерзают до самых костей. — Это лучше помогает переносить жару и песок, — ответила Сакура, и Шингецу удивлённо вздёрнул бровь. — Не удивляйтесь, вы ведь житель Мизу но Куни. — Ты бывала в этой стране? — Я… Я совсем немного о ней знаю, — уклончиво ответила Сакура. Что ж, если про Казе но Куни она могла рассказывать и дальше, потому что всё видела своими глазами во время их пребывания в Суне на момент похищения Гаары, то о стране Воды она знала не так уж и много. Её почему-то никогда не интересовала история этих островов и её жителей. Но, кажется, Шингецу решил дальше не задавать свои вопросы, и она с облегчением выдохнула. Мадары она нигде не видела и очень надеялась, что маленький Учиха в порядке и находится где-то рядом с ней. Осталось дождаться этих прибывших так «удачно вовремя» Сенджу, и они смогут продолжить свою прогулку. Наконец они появились. Сакура, ожидая увидеть целый отряд этих мокутонщиков, поразилась тому, что к ним направлялись только двое, да к тому же один из них — маленькая девочка. Прикрывая лицо белым шарфом, чтобы достаточно сильно вливаться в образ жительницы страны Ветра, Харуно поклонилась. Мужчина, сопровождавший девочку, мельком взглянул на неё и сразу же быстрыми шагами направился мимо неё к Шингецу. Порывистость его движений говорило о сильном нервном возбуждении и напряжении. Зато малышка сразу же подскочила к Сакуре и весело ей улыбнулась. Потом спохватилась, вспомнив правила этикета, и осведомилась: — Как тебя зовут? И почему ты так странно одета? Сакура мысленно взмолилась богам. Неужели ей снова придётся повторять всё, что она только что выложила Шингецу? Но всё-таки малышка ждала ответов, глаза её неподдельно весело сверкали, и Сакура снова начала рассказывать свою легенду, пока Мокузай, сдержанно поклонившись беловолосому господину, произнёс: — Могу я поговорить с Вами наедине? Шингецу сделал лёгкий кивок и бросил каннуши: — Можете продолжать прогулку, мы нагоним вас. Священнослужитель закивал и бодрым голосом позвал двух своих гостий за собой. Лишь когда они отошли достаточно далеко, Мокузай заговорил, и голос его ломался от ярости и возмущения. — Как Вы смеете так поступать с маленькой девочкой? Как у Вас хватило совести и чести согласиться на это? Может, Вы и принадлежите к известной семье, имеете влияние и слуг, но это не даёт Вам право распоряжаться таким образом жизнью девочки! — Если бы ты не был слугой Хатикадзукимы, то лежал бы уже мёртвым в моих ногах, — сдержанно ответил Шингецу, не дрогнув ни одним мускулом. — Поэтому из любви к маленькой госпоже, я дам тебе шанс объясниться. — Только не притворяйтесь, что ничего не знаете. Это ничуть не красит Вашего господского величия. Я всё знаю о Вас, о ваших планах, о том, что Вы захотели сделать с Хатикадзукимой! Лицо Мокузая было нахмуренным, искажённым отчаянием и негодованием, и Сенджу жалел, что при нём нет его верного меча, а только кинжал, который он не имеет права доставать в присутствии этого франта. — О каких планах? Я вижу её только второй раз в своей жизни. Какие я мог строить планы и главное… — Хозуки угрожающе надвинулся на Сенджу. — Как смеешь ты обвинять меня в этом? Отвечай! — Я слышал разговор двух Ваших слуг, и всё знаю. Вы прибыли в этот храм специально для того, чтобы провести обряд венчания с Хатикадзукимой Ки но Сенджу, а потом жестоко убить, чтобы помешать Сенджу и Хозуки вступить в союз по средством этого брака. В кронах деревьев засвистел ветер. Кругом мометнально воцарилась тишина. Мокузай ненавидящими глазами прожигал в хладнокровном и бесстрастном Хозуки дыру. Уголки жёстких губ презрительно опустились вниз. Сенджу не боялся смерти, он видел тысячи её масок на поле брани. Он боялся, что не сумеет уберечь свою госпожу от лап этого варвара с островов. — Повтори, что ты только что сказал, отродье. Все позвонки Мокузая в одну секунду пересчитались, и он обессиленно рухнул на колени перед властно расправившим плечи Шингецу. Молодой господин стискивал кулак, полыхая холодной, великолепно контролируемой яростью. — Ты знаешь, что за ложь полагается убивать? Как смеешь ты, ничтожество, клеветать на меня?! Меня, Шингецу Кетсуеки** но Хозуки! Ну, отвечай, безродный пёс! Мокузаю показалось, будто все его внутренности начали накручивать на ледяной штырь, завязываясь в настоящий узел. Сердце задыхалось в жалких попытках, не в силах гонять кровь по телу. Кости словно стали раскалённым свинцом и выворачивались наизнанку прямо в суставах. Превозмогая адскую боль, Мокузай вздёрнул голову вверх, встречаясь с слепыми безжизненными глазами Хозуки, и прохрипел через силу: — Я слышал разговор… Твоих слуг… — Это каких же слуг, позволишь мне узнать? — Хозуки чуть подался вперёд. — Кобару… И… Дамару… Хватка невидимой руки стискивала Сенджу горло, но при звуке последнего имени резко ослабла. Мокузай упёрся руками в землю, хрипя и задыхаясь, стараясь поймать хоть глоток воздуха в свои лёгкие. — Кобару? Среди моих слуг нет такого. А Дамару мой самый верный шпион. — Конечно, и он собирается со всей своей преданностью исполнить твой приказ… — Мокузай, отрывисто дыша, снова взглянул на Хозуки. — Вместе с моим товарищем Кобару, которого ты переманил на свою сторону! — Ты кидаешься обвинениями, словно старая базарная сплетница. Где твои доказательства? — Я видел их возле старой пагоды, недалеко от купели. Они говорили о заговоре, целью которого является смерть Хатикадзукимы. Шингецу вспомнил своё видение, и его гнев поугас. Убегающая в белых одеждах Казуки, а потом белизна закрывается алой кровью. Его глаза, видящие за пределами этого мира, никогда не лгали. — Конкретнее ты можешь что-то выдавить из своей глотки? Или я теряю время, слушая твою болтовню? — Звучит так, будто ты и не знаешь ни о чём, — отозвался Мокузай, забыв напрочь все приличия и нагло переходя на «ты». — Хвала Рюдзину, ты только сейчас это понял. Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Прежде чем снова открыть рот, хорошо подумай своей головой, если, конечно, в голове что-то есть. Мокузай поднялся с колен, хотя этого нельзя было делать, пока тебя не поднимет господин, но сейчас на это было плевать. Если этот франт и правда ни при чём, дело принимает ещё более крутой оборот. — Ты знаешь, зачем тебя сюда прислали? — Судя по твоим словам, чтобы меня женили на девочке, едва дотягивающейся рукой мне до плеча. Но цель моего прибытия совершенно другая. — Тайхама-сама также отправил нас сюда совершенно с другим намерением. Он сказал, что это как-то поможет улучшению отношений между Сенджу и Хозуки, ведь Храм Рюдзина был построен вашим предком в качестве подарка Даймё… — Я знаю историю своего рода и дела своих великих предков, — пренебрежительно ответил Шингецу. — Если всё так, то выходит, что мой отец и Тайхама-сама решили между собой женить меня на… Хатикадзукиме… — Хозуки с омерзением провёл по волосам. — Какая дикость. Она же ещё ребёнок… «Хотя чему я удивляюсь, — мрачно пронеслось в голове Хозуки. — Моя матушка, храни её Рюдзин, пошла тем же путём. При этом она имела все задатки госпожи и необходимые знание, а Казуки…» — Так ты не знал об этом, выходит… — Мокузай сдвинул брови. — Ещё одна такая фамильярность, пожалеешь, что открыл рот. — Шингецу фыркнул. — Но это подождёт. Ты сказал, что девочку хотят убить? — Так они говорили. Убить девочку перед началом венчания, а потом перекинуть всю вину за случившееся на Хозуки. Таким образом союза не будет и, скорее всего, вспыхнет вражда, а это будет на руку… — Кому? — Тому, кому это не выгодно, господин. Например, клану Учиха Ичизоку. Или врагам вашего клана. Шингецу задумался, склонив голову на левую сторону. Пускай его не считали тем, кто в будущем может занять место Лидера клана, но в политической обстановке он должен был разбираться. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Хозуки были далеко не ангельскими союзниками и тоже, как и все сильные и могучие кланы, имели своих противников и тех, кому выгоден упадок и позор семьи. Но эта помолвка… О ней никто не знал. Или всё было сделано так, чтобы он так думал? Каннуши и словом не обмолвился об этом, отец, братья, слуги… Даже в сплетнях не проскальзывало и отдалённого намёка на то, что его могут на ком-то женить. Конечно, это должно было когда-нибудь случиться («Если какая-то несчастная расчувствуется», — услышал однажды он от одного из братьев),, но явно не сейчас. — Лидеры Сенджу и Хозуки сделали тайный сговор между собой и сочли нужным никому об этом не сообщать во избежание утечки информации к врагам. Найти священника, хорошо заплатив ему за молчание и церемонию, не составит труда. Но Кобару, похоже, был осведомлённей тебя, Мокузай. — Он ближе меня находится к Лидеру. — Да и не только к нему. Ведь есть ещё один Повелитель. — Я решил, что это Вы. В голову придти не могло, что два человека, принадлежащие разным кланам, подчиняются третьему. — Учихи двигаются сюда, мне это доподлинно известно. И цель их ясна — убить вашу госпожу. Не будем терять времени, нужно обеспечить её защиту. Что-нибудь ещё ты услышал? — Да. Убийство хотят совершить во время самого венчания. Это будет не окончательная свадьба, а что-то вроде помолвки. И там будет легче всего сказать, что убили девочку Вы. Отсюда пойдёт международный скандал и… — Ясно. — Хозуки быстрым шагом направился в сторону, куда увёл гостий каннуши. — Запятнать честь моей семьи у них не выйдет. Если им нужно нас обвенчать, что ж. Я им устрою венчание. Мокузай много повидал в своей жизни, и редко он испытывал страх или отвращение. Но от звука ледяных, ядовитых, как змеиные клыки, слов Сенджу пробрал холод. Этот человек действительно страшен в своём гневе и величии. Не напрасно его боялся этот Дамару, да и в голосе Кобару чувствовалось замаскированное уважение, в котором больше преобладало напряжение и страх. — Вы знаете, как лучше предотвратить интригу? — Да, есть кое-что, и, надеюсь, что это сработает. И нам поможет кое-кто. — Ваши слуги или?.. — Сакура-чан.***
Мадара едва сдерживался, чтобы не встать и не распинать всю эту рухлядь по всей комнате. Он перерыл добрую кучу старинных свитков, начитался столько ненужной информации, от которой даже подташнивало, но не нашёл старенького обрывка от легенды о Рюдзине. Даже обидно стало за себя. Он столько времени тратит в пустую, а должен быть рядом с Коханой и оберегать её. «Вдруг эти мокутонщики уже схватили её и пытают? А я тут как придурок в пыли барахтаюсь! Тупой балбес, ищи! Ищи чёртов свиток, иначе…» — Мадара? Мальчуган так резко повернул голову назад, что едва не сломал себе шею. На пороге стоял его младший брат Изуна и весело махал ему рукой с глупой улыбкой на губах. — Ты чего тут делаешь? Где Кохана-чан? — спросил он, оглядывая комнатку, видимо, ожидая, что Кохана выскочит откуда-нибудь из угла с паутиной. Мадара наконец пришёл в себя и заорал: — Ты-то что тут забыл?! Как ты сюда попал?! — Мне надоело сидеть в тылу. Честное слово, как бедный родственник на похоронах! Всё веселье опять перепадает тебе! — Веселье?! С дуба рухнул, да ты знаешь, что тут… — Если серьёзно, я беспокоился о вас, — прервал возмущённую тираду брата Изуна, и лицо мальчугана в миг стало суровым и совсем не детским. — В конце концов эта шутка с паломницей и всё остальное могли насторожить врагов. Вы не посылали никаких знаков, и мне становилось всё тревожнее. Я оставил вместо себя клона, но думаю, его уже раскрыли… — Учиха почесал макушку. — Они у меня плохо получаются. Я искал вас, а потом услышал, что тут кто-то копается и подумывал спросить, не видели ли они тут розоволосую девушку… Кстати о ней! Где Кохана? Мадара вздохнул, закатив глаза, и в кратце рассказал о случившимся. У Изуны глаза на лоб полезли. — СЕНДЖУ?! — Ага, представь себе. Делегация, чёрт возьми. А я оставил Кохану совсем одну! Что с ней может там произойти! Мокутонщики хреновы, они могут же её рассекретить. — Кохана-чан умеет постоять за себя, — возразил Изуна. — Ты помнишь вашу первую встречу? Она разнесла весь двор перед нашим домом. Она спасла папу от целого отряда древней! Она ведь уже взрослая девушка, ей можно и одной… Но ты, конечно, молодец! — не упустил возможности подтрунить над братом второй сын Таджимы. — Заблудиться в Храме, одуреть! — Вот и дурей, идиотина, а мне нужно искать свиток! — огрызнулся Мадара, возвращаясь к своей куче. — Что ты ищешь в этом мусоре? — Изуна сел на корточки рядом с братом, с любопытством оглядывая запыленный угол. — Видишь это? — Мадара тыкнул младшему братику начало свитка в нос. — Это сказание о Рюдзине. В нём обязательно должно быть написано о том, каким артефактом этот черт морской управляет всеми водами. Если я его найду, то мы хотя бы узнаем, как выглядит реликвия. Изуна захмыкал, словно столетний мудрец, встал и стал расхаживать по комнате с задумчивым видом. — А где ты его подобрал? — Возле вон той фусума, — указал пальцем на дверь в соседнюю комнату Мадара, не отвлекаясь от процесса. Изуна снова закивал, как болванчик, потом резво отодвинул фусума в сторону, чихнул от вырвавшейся оттуда пыли и нагнулся. — Йо, следопыт, а ты не это ищешь? Старший сын Таджимы резко повернул голову к брату. Тот стоял, держа двумя пальцами древний свиток, с таким видом, будто эта бумага готова была взорваться. — Кажется, у него нет начала… — Изуна аккуратненько начал его разворачивать. Мадара подбежал к Изуне и вытащил из-за пояса свой кусочек. Мальчики развернули найденный свиток на грязном полу и приложили к нему начало. Жёлтые края совпали. Оборванные иероглифы сложились в один. — Будь я проклят, совпало! — задохнулся от радости Мадара. — Как ты его нашёл? — Оставшаяся часть не могла далеко укатиться от твоего куска. Если её не оказалось в этом мусоре, значит, она укатилась за дверь. — Второй сын Таджимы расплылся в широкой, гордой улыбке. — Голову надо хоть иногда включать, братишка! — довольно засмеялся Изуна, вздёрнув нос, по которому тут же получил щелчок. — Ауч! Так-то ты благодаришь! — Нет времени на любезности! Мадара принялся жадно поглощать полустёртые иероглифы, читая практически между строк, перепрыгивая с одной части текста на другую в поисках своей цели. Мелькало грозное описание Морского Повелителя, его силы, его облик, его всевозможные титулы, даже о его похождениях здесь говорилось с лихвой. И наконец вот оно… — Изуна, я знаю, как выглядит реликвия. А ещё знаю, где она, чёрт возьми, находится. Ты не поверишь…***
В высокой комнате царил загадочный, навевающий мысли и фантазии о великом и вечном полумрак, который разбавляли только горевшие вокруг свечи. Их было очень много, и они светлячками трепетали от любого движения воздуха. Хатикадзукима держала Сакуру за руку, боязливо поглядывая по сторонам. Она никому не говорила, что боялась темноты, даже Мокузаю. Ей никогда не нравились тёмные закоулки, затемнённые освещением углы, а особенно ночь. Такую темноту было под силу разогнать только солнцу, свечи и факелы тут бесполезны. Сакура заметила, что малышка как-то странно оглядывается по сторонам, и успокаивающе сжала ей руку. — Смотри, как тут красиво! — Но здесь же темно, что тут красивого? — спросила девочка. — Вот на улице другое дело, там много света, и вся красота открыта тебе. — Красота не всегда открывается сразу, — ответила розоволосая и, заметив недоумённый взгляд девочки, постаралась понятнее объяснить: — Если тут темно, то это не значит, что некрасиво и страшно. Нужно только суметь разглядеть что-нибудь красивое. Похоже, своими взрослыми речами она загрузила маленькую девочку, но тут их подозвал каннуши. — Смотрите, дети мои, здесь собраны самые искусные изделия из Мизу но Куни. Я подумал, что оружейный зал будет для вас слишком скучным, поэтому привёл вас сюда. Ведь девочки и девушки так любят что-нибудь необычное и красивое. Тут он не угадал, Сакура предпочла бы осмотреть оружейный зал, в котором на почётное место могли бы выставить какой-нибудь древний топор или катану, а они в свою очередь могли оказаться реликвией Рюдзина. Зато Хатикадзукима обрадовалась возможности подойти поближе к свету. Украшения, вазы, гребни для волос, расчёски, браслеты, ножны для катан, танто и всякое такое в изобилии было разложено по пьедесталам. Все вещи поражали своей изысканностью и великолепием. Сакура невольно удивлялась, откуда в Храме такие сокровища? «Возможно, построил его влиятельный человек, не пожалевший своих денег на всю эту красоту», — думала розоволосая, легонько касаясь старинных гребешков пальцами. Очень впечатляло, очень. Хатикадзукима бродила от неё неподалёку, и Сакура волей-неволей следила за ней, как старшая. Девочка была из клана Сенджу. Судя по манерам, одежде, имени и сопровождению из главной ветви. Но этот белый цвет волос и необычная белизна рук и лица… Так не подходит для Сенджу. Они все смуглые и темноволосые, а она… Хотя ведь Второй тоже был альбиносом. Видимо, их матери принадлежали одной семье. «Значит, слухи в клане не лгали. Сенджу заключили с тем горным кланом союз. Зачем же они сюда приехали? Не их ли шпион следил за нами?» — Сакура-сан, иди ко мне! В голосе маленькой госпожи не слышалось повелительных ноток, и Сакура почему-то подумала, что старейшины клана из кожи вон лезут, чтобы вбить в эту маленькую головку хоть каплю надменности и высокомерия, но, видать, без толку. Девочка нравилась Харуно всё больше, и она подошла к малышке. — Что ты такое нашла, м? — Взгляни, каннуши-сама сказал, что это морские дары. Всё, из чего сделаны эти вещи, взято из моря. Ещё бы, а откуда ещё можно достать жемчужины? Только с морского дна, и Сакура размышляла, сколько людей задыхалось в погоне за этими песчинками, превратившимися в настоящую прелесть? Хотя вот массивный гребень из кости кита или коралловые ожерелья тоже выглядели великолепно. Такие украшения в пору носить знатным дамам. «Это время… Эта Эпоха… Она такая древняя, старая, но от этого не менее притягательная. Здесь ты ощущаешь вкус жизни, ведь она каждый день висит на волоске. Ты можешь умереть, и никому до этого дела не будет. Ты начинаешь ценить то, что есть сейчас, радоваться каждому моменту. Живёшь одним мигом, любишь, радуешься… Наше поколение, наверное, стало это забывать. Четвёртая война поможет снова вспомнить, конечно… — У Сакуры задрожали губы. — Не будет этой войны! Не будет! Не позволю!» Вдруг взгляд девушки остановился на жемчужине, лежавшей отдельно ото всех. Это была, наверное, самая большая жемчужина, которую она когда-либо видела. Она могла бы обхватить её двумя ладонями и не закрыть прекрасного нежно-розового перламутра, который бликами искажал свет свечей. Эта красавица с морского дна покоилась на изящной подушечке, как королева на своём троне, величаво взирая своей гладкой поверхностью на случайных посетителей. У Сакуры даже захватило дух. Как и всякая девушка, ей нравились красивые вещи и украшения, и эта жемчужина-гигант вызывала у неё настоящее благоговение, восхищение. От этой песчинки, выросшей в величавую красавицу, веяло чем-то, что невозможно было описать словами, это нужно было ощутить в самой груди. Сладкая истома сводила душу, появлялось наслаждение и спокойствие уже от того, что ты просто видел эту нежно-розовую поверхность жемчужины. — К-Каннуши-сама, — позвала старика тихим голосом Сакура. — Что это такое? — Ох, это! — Жрец с гордостью завёл руки за спину. — Это наше сокровище! Фунгецу Хозуки, по чьей воле возвели великий Храм Рюдзину, подарил в нашу собственность множество сокровищ. И одна из самых ценных — эта жемчужина. Говорят, что её пятьдесят лет вынашивал в себе огромнейший моллюск. Впечатляет, правда? Сакура кивнула. Действительно, настоящее великолепие. Пятьдесят лет… И каких размеров была раковина?! — Каннуши-сама, а почему Храм был возведён здесь, а не на островах? — Ну, это уже вехи истории! Фунгецу Хозуки считал, что силу его клану дал именно Рюдзин. Всем своим могуществом, влиянием и славой клан обязан Морскому Дракону. И Храм самое малое, что можно было сделать в благодарность. Но также Храм стал подарком Даймё Мизу но Куни вашему Даймё. В качестве знака дружбы и мира. Правда, после этого было не мало стычек двух стран, но всё-таки наш Храм остаётся святыней и по сей день. Харуно снова взглянула на песчинку, которую полвека старательно покрывал перламутром обыкновенный морской моллюск. Кремовый, перетекающий в мягкий розоватый оттенок, цвет мягко успокаивал и радовал глаз, но и цеплял чем-то ещё. Чем-то лишним, мешающим. Сакура прищурилась, стараясь разглядеть что-нибудь, но почему-то не выходило. Что бы там ни было, это расплывалось, и сконцентрироваться не получалось. Старец в это время что-то объяснял беловолосой Сенджу, показывая покрытую драгоценными камнями ракушку. Сакура оглядела эту небольшую сокровищницу, в которой хранилось столько, что можно было купить целую страну, и вспомнила, зачем она сюда явилась. Не побрякушки разглядывать, а искать реликвию. Нужно немедленно спросить у каннуши о реликвии и… — Каннуши-сама. В комнату быстрым уверенным шагом зашёл Шингецу, и Сакура поспешила глубже спрятать своё лицо под накинутый на голову шарф Акихиро. Следом за молодым Хозуки зашёл и охранник маленькой госпожи. — Мокузай-сан! Хатикадзукима радостно бросилась к своему любимому охраннику, и тот, на несколько мгновений потерявшись в собственных, перехлестывающих через край эмоциях, машинально обнял свою госпожу. Его грубая сухая ладонь провела по белым волосикам, по розовым детским щекам, и Сенджу стиснул зубы, едва представив, что это маленькое создание хотят убрать в хитрой политической игре. Сейчас его не удивлял тот факт, что Тайхама отправил свою дочь с такой странной целью из поместья. Гнев и ярость отошли, он смог спокойно рассудить. Лидер Сенджу почему-то сразу невзлюбил свою дочь. Разные на то могут быть причины, и поэтому решил одним ударом убить двух зайцев — заключить союз и выгодно использовать дочь. Кошмар какой-то… — А, господин Шингецу, вы что-то хотели? — Каннуши вежливо склонился. — Да. — Хозуки твёрдыми шагами направился к розоволосой паломнице. Девушка обомлела, на секунду перестав дышать от страха. Её лицо, наверное, по белизне не уступало цвету шарфа, покрывавшего её голову и закрывавшего лицо. Шингецу остановился очень близко от неё. Глаза были всё так же беззаботно закрыты, на кончиках губах играла в тон безмятежная улыбка. Он чуть наклонился к ней, и его губы почти беззвучно зашептали: — Я знаю, кто ты. — Кажется, у неё сердце на секунду остановилось от страха. — Ты шиноби, верно? Только не лги мне. Пожалеешь. Последнее слово было сказано таким тоном, будто Хозуки ей про погоду рассказывал. Но Сакура была не дурой, она ещё с первой встречи поняла, что этот парень видит, и для этого глаза ему не нужны. Его глаза видят насквозь её всю, мысли, чувства, страхи, тайны. Она слегка кивнула. Шингецу одобрительно двинул кончиками губ. — Я не знаю, откуда ты. Из Казе или из Мизу, мне это сейчас не важно. Скажи, твой цвет волос, он… Розовый? У девушки по позвоночнику прошлись мурашки. Может, он всё-таки видит? — Я слеп, но всё равно вижу. Значит, моя догадка верна? Сакура скованно кивнула и прошептала пересохшими губами: — Чего вы хотите? — Твоей помощи. Я думаю, ты не представляешь угрозы, но поверь, если такое обнаружится, тебе придётся дорого заплатить. Твоя кровь неспокойна, ты боишься, но, если сделаешь, как я прикажу, всё закончится хорошо. Ясно? Харуно прикусила губу, ощущая себя, как мышонок перед ястребом. Она может бегать, юлить, сопротивляться, грозно пищать, но какой в этом смысл, если в любой момент мощный коготь закончит её жизнь? Шингецу не шутил и не строил из себя жестокого господина. Он им являлся. — Я не слышу ответа. — Как я могу согласиться, если не знаю, чего вы хотите? — попыталась как можно твёрже ответить Сакура. — Ничего такого, что может навредить твоей совести. Но повторюсь, если ты осмелишься причинить вред моему предприятию, тебя даже ад не спасёт. Ну, так что? Харуно взглянула на спасительный проход за спиной Мокузая и Хатикадзукимы. Внутри всё сжималось от неизвестности и страха, гложило одиночество. «Мадара, пожалуйста… Мне так нужна твоя помощь…»