***
Когда одна из мико доложила Дамару о том, что его хочет видеть молодой господин, Хозуки сразу поплохело. У него даже поджилки затряслись уже от одной мысли, что он вынужден будет увидеть Шингецу до того, как всё закончится. «Что если он узнает? Что если он увидит? Он же сам дьявол! Он читает мысли, всё знает и всё видит, хотя слеп, как тетра*! Защити и помоги, Морской Владыка… Он убьёт меня! Что если он уже всё знает?!» На негнущихся ногах он всё-таки последовал за юной мико к пагоде, где сейчас находился его господин. Сердце билось так сильно, что готово было разорваться на части. Дамару потряхивало, но он всё-таки заставил себя взять в руки. Ему бы то хладнокровие, какое есть у Сенджу. Хотя последний не служит человеку, убивающему без единого касания. Наконец впереди показалась пагода, а возле неё Дамару различил Шингецу, маленькую фигурку Сенджу, державшей его за руку, и каннуши. А где же охранник юной госпожи? Он подошёл к своему господину и поклонился, чувствуя, что если склонится ещё ниже, то свалится на колени и поцелует сандалии молодого Хозуки. — Я слушаю, мой господин. Приказывайте! — Я получил радостные новости от моего отца, Дамару. — Что-то случилось, Шингецу-сама? — Дамару осмелился поднять глаза на беловолосого повелителя. — О да. — Эта улыбка, от вида которой можно было с радостью надеть петлю и вздёрнуться, едва не убила и без того напуганного слугу. Он почти никогда не видел, как его владыка улыбается. — Я женюсь на госпоже Хатикадзукиме Ки но Сенджу. Такова воля наших родителей. — В-Воля?.. — просипел Дамару. Насколько он помнил, писем из Мизу но Куни, а тем более от Главы Хозуки не было никаких. Или их повелитель сделал так, чтобы письмо попало сразу на руки его сыну? — Да. Для этого госпожа и прибыла сюда. — Хатикадзукима с лёгкой улыбкой кивнула своей беловолосой головкой. — Мы должны будем обручиться, а потом отправимся к нам домой, чтобы начинать подготовку к свадьбе. — Я… Я поздравляю вас, господин! И вас, юная красавица!.. П-Пусть ваш брак будет крепким и долгим, да не разделят ваш союз воды морские! — едва выдавил из себя Дамару, стараясь изобразить искреннюю радость. Шингецу величаво кивнул, а Хатикадзукима поклонилась и произнесла: — Благодарю тебя, Дамару! Я очень хочу, чтобы ты пришёл на мою свадьбу! Хозуки кивнул, на секунду почувствовав, что девочка явно не понимает, что означает слова свадьба и брак. Впрочем, ей должны были немало рассказывать обо всём этом и выставлять супружескую жизнь в самых приятных красках. — Каннуши-сама. — Шингецу повернул голову к старцу, который стоял до глубины души поражённый происходившим. — Я хочу прямо сейчас обручиться с госпожой Сенджу. Не нужно пышностей и торжественности. Это всё я устрою дома. Сейчас необходимо только символическое заключение. Вы можете это устроить? — Д-Да, как пожелаете, господин… — Каннуши поклонился, всё ещё не веря своим ушам. — Я немедленно найду для вас священнослужителя, и вас обручат при алтаре Морского Владыки… — Чудесно! Дайте мне знать, как всё подготовите. Возьмите моего слугу, он может вам помочь. А пока я продолжу экскурсию вместе с госпожой Сенджу. Шингецу повелительным движением руки разрешил жрецу и слуге удалиться, и вместе с беловолосой госпожой направился по выложенной гравием дорожке дальше. Каннуши, озадаченный и ошеломлённый, направился в противоположную сторону, на ходу кликая мико и послушников, чтобы они пошевеливались и сделали всё необходимое для ритуала обручения. Дамару же сломя голову бросился прочь, ощущая, что сейчас всё может полететь к чёрту. Нужно срочно найти Кобару, и всё ему рассказать.***
Акихиро и Фумико явились на удивление быстро. Изуна даже не ожидал, что план с этими свитками сработает так хорошо. Это стало ещё одним подтверждением того, что в Храме их не ждала вооружённая армия. Уже пятеро человек без проблем ошиваются по территории, и их никто не поймал. Хотя вот о Кохане утверждать точно нельзя. И Акихиро не преминул спросить, где лекарь. — Я, кажется, велел тебе не оставлять её, — с ядовитой холодностью обратился он к Мадаре. — Надейся, что твоё оправдание я засчитаю весомым. Мадара прикинул, что оправдание типа заблудился в трёх соснах из-за приставучей мико, не будет считаться таковым и перешёл сразу к главному. — Я знаю, как выглядит артефакт Рюдзина. Не оставь я Кохану, мы бы с ней блуждали, как слепые котята, по всему Храму и прошли мимо нашей цели. — Вы нашли его?!.. — не удержалась Фумико, ахнув. Акихиро нахмурился и спросил: — Ты в этом точно уверен? — Вот, взгляни! — Изуна протянул капитану древний свиток, который готов был вот-вот развалиться. — В этой пагоде мы отыскали сказание о Рюдзине или по-другому Ватацуми но Ками. Акихиро взял свиток и с величайшей осторожностью его развернул. Он помнил, как от неаккуратных и грубых движений старая бумага рвалась и даже превращалась в ненужную труху. Не раз влетало ему в детстве от Хранителя библиотеки за это. Пробежавшись по свитку глазами, он недоумённо вскинул брови, потом сделал такую физиономию, будто читал откровенный бред, и взглянул на двух братьев. — Вы точно уверены, что это то самое? — Это наша единственная зацепка, — ответил Мадара. — Нужно хотя бы её проверить. Я не очень верю в бабушкины сказки, но это легенда о великом божестве и… — Обычно в них точно оговаривается, какие атрибуты носит с собой Бог! — помогла мальчику Фумико, заглядывавшая в свиток через плечо Акихиро. — В конце концов, мы же ничего не теряем, Акихиро-кун! С чего-то да надо начинать! Акихиро оглядел свою команду, потом снова опустил глаза в свиток, перечитывая нужные ему строки, и кивнул. Они были правы. Больше ни о каких интересных вещах Рюдзина не говорилось, значит, стоит остановиться на этом. Не всё так, как кажется на первый взгляд. — Хорошо. Нам следует отправляться. — Капитан закинул свиток обратно в комнатку пагоды и прикрыл фусума. — Удивительно, что в этой легенде даже указали местонахождение артефакта… — В легендах всегда так делают, — заметила с укоризной Фумико. — Чтобы вдохновлять путешественников и героев на новые поиски и подвиги, изучение истории и… — Достаточно, обсудим это, когда выберемся отсюда. — Акихиро даже усмехнулся, щуря тёмные глаза. — И, если всё пройдёт хорошо, мы отлично проведём время… Необычно было слышать от капитана что-то о хорошем времяпровождении, особенно когда шла миссия, но все улыбнулись. Фумико даже хихикнула, слегка покраснев. Но у Мадары быстро ушла улыбка с лица, оно стало хмурым и недовольным. — Как же Кохана? Нам следует её найти. — В этом нет необходимости, — ответил Акихиро. — Если бы с ней что-нибудь случилось, я уже бы это знал. Она не использовала ни один из свитков, значит, мы можем быть пока спокойны на её счёт. Её никто не рассекретил. Хотя судя по всему тут и некому это делать… — Ну не совсем так… Изуну одарили долгим, пробирающим до мозга костей уничтожающим взглядом. — Н-Не гляди на меня так, мы здесь ни при чём!.. Мы не могли знать, что здесь будут Сенджу! Фумико вздрогнула, подавившись собственным восклицанием. Она сипло выдохнула, приложив ладони к груди. Акихиро всего лишь на мгновение потерял самообладание. Шок в глазах быстро сменился холодной твёрдой ясностью. В его голове одна за одной начали выстраиваться стратегии, одна за другой всплывали различные кусочки битв, в которых он бывал с десяти лет. Вот почему он был их капитаном. Не только благодаря возрасту, умениям, навыкам и знаниям. Они играют свою роль, но когда ты не знаешь, как ими правильно и с большей отдачей воспользоваться, они бесполезны. Акихиро не зря в клане называли стратегом. Некоторое время царило молчание, потом он чётким громовым голосом произнёс: — Изуна. По пути ты видел что-то похожее на то, что нам нужно? Пагода должна выглядеть как-нибудь необыкновенной, выделяться среди всех остальных. Вспоминай хорошенько. Она не должна находиться далеко. Младший брат Мадары задумался, даже зажмурившись от напряжения, перебирая в памяти все домики, пагоды и прочее, что он видел с того момента, как перелез через забор. И вспомнил. Неподалёку от источника, возле которого он встретил маленькую беловолосую красавицу. — Я знаю такое место, видел его! Тут недалеко! — Отлично. Фумико, ты среди нас лучшая в маскировке. Твой отец много раз говорил, что мимо птица пролетит, и тебя не заметит. Как только доберёмся до места, отправишься в разведку. Подашь сигнал зелёным свитком, если всё чисто. Красный — если будет хоть один Сенджу или кто-либо ещё. — Фумико с готовностью закивала, принимая из рук лидера зелёный свиток. — Тогда мы зачистим зону, а потом выкрадем реликвию. Мадара сможет без препятствий проникнуть внутрь, как послушник, и вынести её из пагоды. — А если на ней будет какое-нибудь дзюцу, которое подымет тревогу? — с опаской спросил Изуна. — Придётся рискнуть. Потом мы разделимся. Одна группа отправится к месту у тории, а вторая вместе со мной отправится искать Кохану. Если она, конечно, сама не подаст сигнал. Надеюсь, все всё поняли? Его команда согласно кивнула. Ничего лучшего в этой ситуации было не придумать, да и времени на это не было. Нужно было действовать быстро, ведь где-то рядом шастали Сенджу. Изуна показал рукой в сторону убегавшей вверх по склону тропинки и повёл остальных к пагоде, которая, как он думал, являлась сокровищницей обители Морского Владыки.***
Священнослужитель, готовый исполнить обряд обручения, к удивлению каннуши, нашёлся довольно быстро. А вот Дамару нисколько не удивился, потому что это и был тот самый человек, которого нанял Лидер Хозуки совместно с Главой Сенджу для того, чтобы их детей обручили. Интересно, сколько ему заплатили, чтобы он молчал о совершенной церемонии? А сколько приплатил Владыка, чтобы он позволил свершиться убийству? «Наверняка, не меньше, чем мне… — сглотнув, подумал Хозуки. — Кто бы мог подумать, я предал своего господина и не лишился своей жизни в первую же ночь. О Рюдзин, помоги мне…» Скажи ему кто-нибудь год назад, что он осмелится сделать такое сущее безумство, Дамару нервно бы посмеялся над такой неудачной шуткой. Что же он, совсем что ли больной? Разве мало он видел за годы службы у молодого повелителя, который беспощадно вершил своё правосудие над лжецами, лицемерами, предателями? Не зря же про него глухим шёпотом, которые слышали только люди из своего круга, говорили, что, когда Шингецу встаёт, дьявол под землёй с воем закрывает глаза и стонет:«Он проснулся!» Но, оказывается, деньги в этом мире творят чудеса. Куда девалась вся его преданность, когда под ноги ему падали мешочки со звонкой золотой монетой за секретную информацию Хозуки? Куда подевалась трусость и раболепие перед слепым Шингецу? Ясно же, незаметно и тихо перешла к новому Владыке. С Кобару его познакомил именно Он. Первый оказался таким же шпионом и предателем, улыбающимся в глаза Главе Сенджу и преклоняющим колено перед другим господином. Только вот нервы у Кобару были более закалёнными. Язвительно и презрительно относился Сенджу к нему, не доверяя ни его верности, ни словам, ни чему бы то не было. Однако сейчас Кобару дал ему превосходную возможность показать, что и он не лыком шит и на многое способен ради своего Владыки. Сжимая под одеждой острый кинжал, Дамару стоял прямо за спинами сидевших на коленях перед алтарём Рюдзина двух беловолосых людей. Подкупленный священник читал Писание, но до Хозуки не доходило и слова. Он не понимал, о чём говорят, потому что весь был сосредоточен только на одном — удар, каким он должен будет перерезать горло Хатикадзукиме Ки, но Сенджу. Лезвие было обильно смазано ядом, который при попадании в кровь вызывал её немедленное сворачивание, и человек умирал в страшнейших муках. Порой люди клана Сенджу действительно начинали пугать своими познаниями во всякой отраве, а Кобару, который почти с каким-то садистским блаженством намазывал вязкую жидкость на загнутое дугой лезвие кинжала, наводил мысли об умопомешательстве. «Зная, как сильно трясутся тяпки, которые ты гордо именуешь руками, я решил перестраховаться. Не сможешь ударить, так хоть отрави. Нескольких капель хватит, что девочка отправилась на тот свет». Главное ударить в нужный момент. И тогда всё будет в порядке. «Лучше дождись конца церемонии. Этот фактор подольёт масла в огонь, который вспыхнет сразу же, стоит Тайхаме узнать о смерти дочери. Знаешь, на самом деле он её не очень-то и любит. От прошлой жены у него осталось двое сыновей, а от нынешней жёнушки есть один. Чем больше у Лидера сыновей, тем больше шанс того, что после смерти на его место взойдёт его наследник, а не чей-то посторонний. Меньше вероятности переворота власти в клане, ты понимаешь… У вас такая же ситуация. А Хатикадзукима… Она, к сожалению, родилась девочкой». Дамару невольно взглянул на маленькую беловолосую Сенджу, которая уже по-детски нетерпеливо ёрзала коленями по полу, явно скучая от занудной речи священника. «В эту эпоху родиться девочкой означает смерть. Ты не принесёшь пользу на войне, тебя не будут обучать техникам клана, половину жизни ты проведёшь за стенами отцовского дома, а другую половину в доме мужа, пытаясь родить мальчика, наследника. И в своей жизни ты услышишь только наставление матери, которая точно так же провела жизнь взаперти и требует, чтобы дочь сделала то же самое, и нравоучения старейшин об этикете и манерах. Вот видишь, Хатикадзукиму ждёт та же малоприятная участь невольницы. Она станет звеном, которое объединит два клана ради блага. Но какое бы это ни было благо, оно явно не предназначается ей. Такая вот история… Может, даже к лучшему, что мы её убьём. К чертям такую жизнь». «Жизнь есть жизнь. Мы не имеем права решать, кому и как её проживать и кого её лишать. — Дамару вытер выступивший на переносице пот краем рукава. — Жизнь даётся Великим свыше, но только мы делаем так, чтобы она превратилась или в дар, или в наказание». О чём он думает? Жалеет эту мелкую девчонку, которая оказалась невольницей обстоятельств и которая даже не понимает, что сейчас происходит? Сочувствует ей, потому что и его жизнь тоже протекла в рабском поклонении своим господам, ведь это лучше, чем самому зарабатывать себе на хлеб крестьянским трудом? «Ты знаешь, куда день это сочувствие? Туда же, куда только что засунул своё золото. Это война, и жалость не приведёт тебя к добру». — Два дитя Рюдзина, своей великой волей Морской Дракон навеки объединяет вас и ваши души, которые не разделит ни река, ни море. Пусть ваша любовь будет подобна любви дельфинов к морской глубине. А теперь обменяйтесь символами вашей бесконечной преданности друг другу. Пусть они всегда будут рядом с вами и приносят вам удачу и счастье. Шингецу на раскрытой ладони протянул Хатикадзукиме небольшую красивую жемчужинку, а девочка протянула в ответ свою. Ладони соприкоснулись и плавно двинулись обратно к хозяевам, оставив свою жемчужинку в руке сидящего рядом. «Вот, сейчас!..» — отчаянно подумал Дамару и сделал решительный шаг вперёд. Шингецу дернул плечом и чуть повернул голову назад, словно отгонял назойливую мошку. У Дамару все внутренности чуть не выпрыгнули через рот, но паника была напрасной. Шингецу в тот же момент повернулся обратно к священнику, слушая его фарсовую болтовню дальше с явным недовольством от такой приторности оборотов речи. Дамару облегчённо выдохнул и бесшумными шажками стал продвигаться вперёд к месту, где сидела ничего не подозревающая Хатикадзукима. Вот только он не учёл, что Шингецу на кончике своего сознания ощущает страх и стремительный бег его крови.***
В воздух лёгкими клубами взлетел зелёный поток чакры, и Акихиро, козырьком закрывая глаза ладонью от солнца, дал сигнал Мадаре и Изуне выдвигаться вперёд. Две маленькие тени быстро посрывались с деревьев, уносясь вперёд, и капитан, обведя горящими шаринганами округу и удостоверившись, что опасности нет, отправился следом. Недалеко от пагоды-сокровищницы их ждала Фумико. Умело подражая лесной пичужке, она подозвала их к себе и указала на открытые ставни окна на втором этаже. — Главные двери закрыты, — шепотом доложила девушка. — Видимо, ключи у главного жреца. Не думаю, что Мадара-кун сможет попасть внутрь таким путём. — Значит, идём через окно. — Акихиро прищурился, что-то обдумывая. — Мадара, пойдёшь первым. Я следом. Фумико и Изуна будьте тут на страже. Спрячьтесь где-нибудь, в случае опасности… — Я использую свиток, — с улыбкой докончила Фумико, похлопав по поясу, где висел свиток с красной пометкой. Акихиро удовлетворённо хмыкнул и кивнул Изуне: — Не вздумай оставить её одну. Смоешься в этот раз — в этой жизни ты на задницу уже не сядешь. Изуна по-мальчишески весело расплылся в улыбке и отдал честь. — Удачи вам! — Давай, пиндос, шевелись! Мадара ворчливо рыкнул что-то в сторону капитана, насупился и, пустив чакру в ступни, стал взбираться по деревянной стене пагоды. Он совсем недавно научился контролировать чакру, и далось ему это очень нелегко. Через сотню падений на задницу, голову, спину, живот он понял, что хотел сказать отец под выражением «это не для строптивых». Мальчик злился, что ничего не выходило, чуть ли не зубами цеплялся за кору деревьев, изодрав в кровь все ногти, но всё равно соскальзывал, ведь его чакра, как и он сам, не укрощалась так просто. В самый неожиданный момент ноги переставали держаться за ствол, и Мадара кубарем валился вниз, шипя от негодования и боли. Изуна с каким-то благоговейным трепетом наблюдал за тренировками старшего брата и только мог поражаться, как он ещё не оставил эту затею. Но Мадара не был бы Мадарой, если бы не осилил какое-то там лазанье по деревьям, которое умеют делать все бойцы клана Учиха! Через два дня по ветвям деревьев в поместье Учиха с безудержным восторгом и гордостью носился черноволосый пострелёныш на зависть обоим младшим братьям. Правда, иногда случались огрехи, и мальчик, забывший о контроле, камнем слетал вниз, но теперь не так глупо и ужасно, как раньше. Вот и сейчас Мадара, легко взбираясь по стене, был сосредоточен только на своей чакре в ступнях. Ещё только не хватало, чтобы он в присутствии этой шпалы облажался, как ребёнок! Но всё прошло удачно, и Мадара, добравшись до окна, пробрался внутрь с танто наголо. Опасливо поглядел он в оба конца полутёмного коридора, который освещали только дрожащие огоньки свечей, ожидая нападения врага, но никого не было. Всё вокруг было тихо и спокойно. Мальчик осторожно постучал костяшками по сухим доскам подоконника. В ответ раздался свист лесной пичужки по имени Фумико, означавший, что сигнал услышан и Акихиро уже взбирается. Мадара с удовольствием выдохнул (всё ж таки с этим занудой было спокойнее). Огонёк ближайшей свечи порывисто дрогнул. По деревянному полу пошаркали чьи-то сандалии, и Мадара к своему ужасу увидел приближавшегося к нему монаха. Одетый в одежду гораздо наряднее его, он шёл прямо к мальчику с угрожающе выставленной вперёд остроконечной кочергой, которой часто шевелят угли в камине. Кончик её заметно подрагивал, а бледное лицо послушника пятном маячило среди мрака. — Воришка, что ты здесь забыл? — вызывающе прошептал служитель, неумело тыкая вперёд своим оружием. — Опусти оружие и лицом к стене, живо!.. Мадара растерянно глядел на подступавшего к нему человека. С секунды на секунду тот мог заорать во всю глотку и поднять такую панику, что не унести им отсюда ноги живыми. Его следовало заткнуть, но мальчик только сжимал танто, не в силах заставить себя подлететь к этому напуганному послушнику и прикончить его. Он многих Сенджу кончал на поле боя. В основном молодых воинов, но были среди его побед и старики-ветераны. Он никогда не колебался, когда дело шло о мокутонщиках. Ни перед одним у него не дёргалась рука, но сейчас напротив него был не Сенджу. Это обычный монах Храма Воды, который исполняет обязанности охраны. Он не умеет сражаться и никогда не держал в руках ничего опаснее свечей и благовоний, даже с этой кочергой он безоружен перед Мадарой. Но эти напуганные глаза, судорожно сжимающиеся губы, мокрые ладони, скользящие по металлической ручке кочерги… Как во сне видел это перед собой мальчуган и спрашивал себя — как он может убить этого человека? Ответ пришёл сразу же. Бесшумно вздёрнулся вверх кончик кочерги, которую вывернула прочь сильная рука, тихий хруст. В тишине Мадара услышал, как упал на пол мёртвый послушник. Отоперело поднял он глаза и увидел Акихиро, невозмутимо стирающего кровь с лезвия меча рукавом одежды. Встретившись с его глазами, капитан с лёгким сожалением усмехнулся: — Какой же ты всё-таки ребёнок. Мадара даже ответить ничего не смог, только почувствовал себя раздавленным жучком. — Запомни одну вещь. Колебание перед врагом — верный шанс загреметь в могилу. Ни один противник не простит тебе твоей слабости. А теперь пошли. Мальчик впервые не рассердился на слова капитана, хотя в них сквозила откровенная усмешка. Молча проследовал он мимо тела монаха, почему-то боясь даже наступить на край его одежды, и внутренности мерзко сжались, когда кочерга тоскливо звякнула, откатившись от его ноги. Видимо, Акихиро решил, что на сегодня хватит впечатлений для маленького пиндоса, и велел Мадаре передвигаться дальше по полу, а в случае непонятных ситуаций прикинуться посланником каннуши. Сам же капитан взобрался на потолок, чёрным пауком пробираясь в тени. В коридорах попадались комнаты, но не было больше видно каких-либо дозорных или охранников. Снаружи пагода была большой, возможно, остальные бродили по её многочисленным коридорам. Сверху Акихиро посоветовал вести себя тише и лишний раз не попадаться на глаза. Мадара лишь отмахнулся — он и без этого зануды знал, что делать. Несколько раз на поворотах мелькали послушники со свечами в руках, их было несколько, бывало, что и по одному. Его никто не замечал, и мальчик был им за это благодарен — не приходилось расходовать чакру на ползанье по потолку. Так же бесшумно они начали спускаться по лестнице, и вот здесь они едва не запоролись. Навстречу им по ступеням взлетали четверо монахов, за ними бежали, подбирая полы ряс ещё двое священников. Мадара тут же подскочил, коснувшись ступнями стены. Первые два шага он пробежал неплохо, третий сухо проскользил по стене, и мальчик в отчаянии взмахнул руками, чувствуя, что чакра нагло вышла из-под его контроля. Сейчас он свалится им на голову, как последний болван, и пиши-пропало! Однако упасть ему не дала чья-то сильная рука, бесцеремонно вздёрнувшая его вверх за руку. У Мадары даже в груди ухнуло от такого толчка, и он поджал колени, боясь, как бы монахи его не увидели. — Ну что ты за шиноби такой… — зашипел сверху любимый капитан. — Ни убивать, ни прятаться… — З-Заткнись… — попытался огрызнуться Мадара, однако резкий скачок вниз, а потом снова вверх заставил его прикусить язык в прямом смысле слова. — Пиндос, — угрожающе шикнул Акихиро, — расхотелось жить? Мальчуган промолчал, чувствуя себя безоружным подвешенным котёнком. Наверное, так себя почувствовал и тот убитый послушник перед тем, как Акихиро всадил ему в сердце меч. Однако об убитом вспомнил не только он. Люди, поднимавшиеся по лестнице, тоже говорили о нём. Кто-то заметил, что Тао нет на посту, и он не подал клич, что у него всё в порядке. Когда же его стали искать, то нашли труп возле открытого настежь окна. Переговаривавшиеся шептали, что необходимо закрыть все окна и двери, никого не выпускать отсюда, доложить немедленно каннуши об убийце… Мадара дерзко свернул глазами, подняв голову на Акихиро. — О тебе разговаривают. — Если бы кое-кто не ловил ворон… — скривил губы капитан. Послушники поспешно удалились дальше, и Мадара, скинутый сверху, как мешок с травой, продолжил свой путь, однако в этот раз гораздо поспешнее. Если уже стало известно о проникновении, комнату с реликвией могут закрыть и поставить там стражу. Лишние жертвы, лишний шум, меньше шансов выбраться отсюда. А ведь ещё следовало найти Кохану. «Кохана… — подумал мальчик, бродя, как призрак по коридорам. — Где же ты можешь быть сейчас? Прости, что я убежал от тебя, оставил тебя одну. Обещаю, что как только выберусь, я найду тебя! Найду и уведу отсюда!» — Стой, кажется, эта дверь. Акихиро спрыгнул рядом с Мадарой, оглядывая внушительное фусума, не шедшее ни в какое сравнение с другими дверьми, которые они видели. Более широкое и высокое, с изысканными рисунками. Не стоит пропускать такую комнату без внимания. В темноте сверкнул шаринган, и Акихиро, сделав визуальную разведку, отодвинул фусума в сторону. — Значит, здесь… Забавное место для артефакта, который способен затопить половину мира за одно использование. — Не всё так, как кажется на первый взгляд. — Это верно, твой младший брат был прав. И вот смотри… Акихиро уверенными быстрыми шагами проследовал между рядами с морскими дарами, возле которых меньше часа назад стояла их Кохана, и остановился возле той жемчужины, которая произвела такое огромное впечатление на двух гостий Храма Воды. — Артефакт Рюдзина, его зеница… Жемчужина его подводных сокровищ. Повелительница Приливов.***
Священник закончил и, пугливо стрельнув глазками в сторону Дамару, стоявшего в пяти шагах от спины маленькой Хатикадзукимы, повелел склониться будущим супругам в почтительном поклоне перед могучей волей Морского Владыки. Шингецу начал медленно склоняться к полу, а вот маленькая нетерпеливая малышка уже тихонечко прикоснулась лобиком к деревянному настилу. Дамару отбросил лишние колебания. Его тень стремительно слилась с тенью девочки, а рука твёрдо и даже слишком резко вонзила несчастной госпоже кинжал под сердце. Краем глаза заметил он, как священник, шепча молитвы, отступил за алтарь, закрывая глаза; как плавно выпрямляется Шингецу, не спеша поднимающий раскрытую ладонь; как судорожно дёрнулось в последней агонии тело госпожи. Он понял, что попался, когда с весёлым «пуф!» развеялась техника перевоплощения, а на месте Хатикадзукимы оказался деревянный взрослый мужчина. В его древесной груди крепко торчал кинжал. Бежать. Немедленно, пока эта тетра голубых кровей не применила свои демонические силы. Но бежать ему не позволил деревянный человек. Тело его молниеносно обвило ноги. Руки, сжимавшие кинжал, словно приросли к нему благодаря чудовищно сильным ветвям, вылезшим прямо из этого человека. Дамару позволил своему страху вырваться в отчаянном крике. Раскрытая ладонь его господина сжалась в кулак. Даже если бы все кости в его теле сломались одновременно, он не ощущал бы такой адской боли и муки как сейчас, когда этот беловолосый дьявол выворачивал его сущность наизнанку, даже не касаясь его. — И ты, Дамару, — произнёс Шингецу. — Мой лучший шпион, человек, на верность которого я имел неосторожность рассчитывать. — Ты ответишь за то, что пытался сотворить с моей госпожой… — яростно прошептал Мокузай, отодвигая фусума в сторону. — Поверь, ты будешь просить, чтобы тебя убили. — Со своим слугой я буду разбираться сам, — властно отрезал Шингецу, поднимаясь. — Теперь вы, святой отец, — с лицемерием выплюнул последние слова беловолосый. — Вам тоже предстоит ответить за участие в сговоре. — П-Пощадите, во имя Рюдзина, господин мой! — без лишних отрицаний пал на колени священник, подползая к Шингецу. — Я клянусь вам, я здесь совершенно не при чём, меня вынудили, заставили… — Заткнись, лжец, — сурово ответил Хозуки, отстраняясь в сторону, чтобы пальцы этого человека не схватились за край его кимоно. — Не смей употреблять имя Морского повелителя для отрицания своих грязных дел. Я знаю, что заставило тебя поступиться последними божественными добродетелями. Мешок золотых. Под всхлипывания и причитания Шингецу обратился к Мокузаю: — Найди своего соклановца. Я уверен, что этот мерзавец был здесь, чтобы после убийства госпожи первым бросить тень на репутацию моего клана от имени Сенджу. Верно я говорю, Дамару? Если мучительный вопль мог послужить ответом, то Шингецу остался им доволен. — Постарайся отыскать его и прикончить. Только тогда мы сможем быть уверенными, что безопасности Хатикадзукимы не угрожает смерть. Иди. Мокузай и без приказа беловолосого знал, что делать. Он не собирался оставлять этого подонка, который посмел поднять руку на его подопечную. Тайхама не будет возражать, ведь благодаря его любимому подчинённому чуть не вспыхнул международный скандал. Хорошо, что на войне приговор обычно один — смерть.***
Деревянная пластинка звонко щёлкнула по доске. — Мат Осё**. Повисло глухое молчание, в котором слышались только чириканья птиц. — Сдаюсь… — Ты совсем-совсем не умеешь играть? — Хатикадзукима с нескрываемой гордостью покрутила в ладошке фигурку с иероглифом Короля. — Если честно, в первый раз в жизни играю в шоги… — смущённо ответила Сакура, улыбаясь. Она проиграла маленькой девочке семь раз подряд. — А меня Мокузай научил играть. Говорит, что эта игра очень помогает для развития мозгов! — Последнее слово явно казалось госпоже Сенджу очень смешным, потому что она тут же рассмеялась. — Шоги моя любимая игра. Девочка начала вновь раскладывать на доске фигурки, пока Сакура пыталась избавиться от появившейся в глазах фигуры. Долговязый Шикамару Нара с зажатой сигаретой в зубах. Эта игра служила его неотъемлемой чертой, будто речь шла о руке. Он тоже любил играть в шоги и очень хорошо в них разбирался. Асума-сенсей не раз бахвалился этим достижением перед Какаши-сенсеем. — Может, мы поиграем во что-нибудь другое? — спросила Сакура, чувствуя, что ещё немного, и ей начнёт мерещиться Шикамару. — Маджонг? «О нет, ещё одна партия в стратегические игры, и у меня точно кунайчики за сюрикенчики заедут…» — Кроме этого. — А во что? — спросила Хатикадзукима, разведя ручками. — Я больше и взять ничего не успела. Это верно. Этот Мокузай, которого Сакуре представили, как телохранителя маленькой Сенджу, торопил их, словно за ними черти гнались. Хатикадзукима смогла захватить только две коробки с играми, и на этом всё их развлечение в минка заканчивалось. По приказу того беловолосого Хозуки они сидели в домике, куда определили паломницу страны Ветра. Розоволосая не поняла, в чём состояла проблема и почему телохранитель не мог сам позаботиться о девочке. Шингецу был краток и просто сказал, чтобы она проследила за Хатикадзукимой. Любому, кто будет хоть как-то пытаться выманить или забрать девочку, можно снести голову. С этими же наставлениями её проводил и Мокузай, который явно был не доволен таким раскладом. Физиономия была такая, будто Сакура насильно куда-то забирала его подопечную. Он несколько раз предупредил, что она своей жизнью будет отвечать за каждый упавший с головы девочки волосок, а потом удалился. Мокузай показался Сакуре смутно знакомым. Может, он как-то связан с Первым или Вторым Хокаге? Сенджу, как и Учиха, между собой сильно похожи, но всё-таки розоволосая инстинктивно чувствовала, что лучше замотаться в шарф Акихиро и болтать поменьше в присутствии этого человека. Тот и так ей особо не верил. Беспокойство не отпускало девушку, даже когда она пыталась сосредоточиться на игре. Она не знала, где теперь Мадара и что он делает, как остальные ребята. Казались подозрительными и эти махинации Хозуки и Сенджу. Неужто их рассекретили? От всяких идиотских мыслей уже начала просыпаться паранойя, и Сакура решила прекратить внутреннюю истерику. Она переживала за Мадару, но в то же время верила, что мелкий не пропадёт. Он самоуверенный, решительный, чуток безалаберный, но ему же хватит скромности позвать Акихиро в случае чего, не так ли? «А чего ты переживаешь? Тебе же лучше будет, если он умрёт». — Сакура-сан, а твои волосы… — Малышка коснулась ладошкой торчащей из-под шарфа розовой пряди. — Они же настоящие? Или ты их приклеила? Розоволосая, не раз слышавшая обидные комментарии по поводу своих волос, в этот раз едва не рассмеялась, с такой детской и наивной простотой это было сказано. — Они настоящие, мои… — ответила Сакура, скидывая с головы шарф. Здесь не было никакой опасности, поэтому ненадолго можно было освободить голову от душной ткани. Хатикадзукима изучающими умными глазками разглядывала этот необычный цвет, который она раньше ни у кого не встречала. Ладошкой водила она по мягким коротким прядям, а потом с интересом спросила: — У вас все там такие? В твоей песочной стране? Розоволосая открыла уже рот, чтобы ответить, но тут в фусума постучали. Девушка вздрогнула от неожиданности, а Хатикадзукима, которой Моку-сан тихонько шепнул на ушко, что к ней и её знакомой могут пристать злобные дядьки, испугалась и сильно пожалела, что вместо сильного воина рядом только хрупкая паломница. Стук повторился, заставив Сакуру прийти в себя. — Спрячься под тем покрывалом в углу и сиди очень-очень тихо, как мышка, хорошо? — Это плохой дядька, я знаю… — шёпотом ответила малышка и шустро спряталась под одеяло, стараясь даже не дышать. — Всё будет в порядке, вот увидишь… Снова постучали, и в этот раз более требовательно. Харуно намотала шарф вокруг лица, схоронив под ним и волосы, и подошла к фусума. Бешено колотилось сердце, и девушка сжала кулак, готовая сломать череп любому непрошеному гостю. Она отодвинула фусума в сторону и замерла. — Всё закончилось, — с широкой улыбкой произнёс Мокузай Сенджу, стоя на последних ступеньках минка в пол-оборота. — Вы можете вернуть мне Хатикадзукиму Ки, но Сенджу.***
Обратно Акихиро и Мадара решили перебраться по потолку, хотя это и было небезопасно. Монахи, как беспокойные муравьи, бегали туда-сюда, взволнованно переговариваясь, и добавили освещения во всех уголках коридоров. Теперь любой послушник мог поднять голову и разглядеть двух людей, раскоряченных на потолке. Но благодаря убитому Акихиро служителю всем было не до того, чтобы разглядывать потолки пагоды. Оба Учиха успешно добрались до своего окошка и незаметными тенями выскочили из сокровищницы. Изуна заметил их и замахал рукой Фумико, которая выдала из сжатых возле рта ладоней чириканье лесной птички, чтобы Акихиро и Мадара нашли их. Вскоре все Учихи оказались в сборе. — Ну что, вы нашли?! Нашли?!.. — в возбуждении прыгал Изуна вокруг Мадары. — Держите свои челюсти, девочки, — усмехнулся старший сын Таджимы. — Эта прелесть у нас! — Значит, вся легенда до последнего слова правда? — восхищённо ахнула Фумико. — Да, к моему большому восхищению, — бесцветно отозвался Акихиро. — Обсудим искусство потом, за нами погоня. — Погоня?!.. — ошарашенно уставилась на капитана девушка. — Как же так? Не получилось тихо?.. — Скажите спасибо одному засранцу, который убил послушника… Ауч! — Мадара схватился за затылок. — Ну, для начала кое-кому (не будем показывать пальцем), у кого поджилки затряслись. — Акихиро пренебрежительно фыркнул. — Впрочем, не важно. Нам следует теперь подумать о другом. Трое его подчинённых согласно кивнули. — Найти Кохану.***
— Мокузай?.. — Благодарю за ваши труды, — вежливо ответил Сакуре Мокузай, поднимаясь на одну ступеньку вверх. — Теперь можете вернуть мне госпожу. Сакура сделала усилие, чтобы не отступить назад. Она вглядывалась в стоявшего перед ней воина и не могла решить, почему он ей не нравился. Конечно, Мокузай ей с первой встречи показался мрачновато-страшным человеком, но сейчас ощущение было немного другое. — Мокузай, вы… — Моку-сан? — Маленькая Хатикадзукима выглянула из-под одеяла, услышав знакомый голос. — Это я, моя госпожа. Вы можете выходить! Девочка выбралась из-под своего укрытия и, путаясь в своём юката, скорее поспешила к своему охраннику. Она уже успела по нему соскучиться, да и с этим закованным в доспехи воином всегда было спокойно и безопасно. Хатикадзукима готова уже была выскочить на ступеньки прямо в руки к Мокузаю, но её остановила рука розоволосой девушки. — Сакура-сан? Что такое? Харуно даже себе не могла ответить на этот вопрос. Оправдание «Он мне не нравится» прозвучало бы нелепо и неубедительно. Зато правдиво. Девушка наклонилась к беловолосой малышке и прошептала: — Посмотри на него хорошенько. Это твой охранник? Маленькая Сенджу удивлённо подняла на розоволосую глаза, явно не понимая, к чему она это спросила, а потом взглянула на Мокузая. Тот тоже недоумённо вздёрнул бровь, словно спрашивая, почему его и его госпожу задерживают? Что значит это твой охранник? Конечно её! Вот он, стоит перед ней в своей обычной форме, почтительно сложив руки за спиной. Короткие пряди весёлыми завитушками торчат в стороны вокруг смуглого, как у всех в её клане, лица, на котором играет какая-то улыбка. Какая-то не такая. Не такая, как у Мокузая. Хатикадзукима слегка насупилась и повнимательнее пригляделась к своему охраннику. Его широкая и всегда тёплая улыбка («Мне так нравится, когда ты улыбаешься. Тебе нельзя ходить хмурым!») теперь выглядела какой-то нарисованной и ненастоящей, а глаза, которые часто с хитринкой и радостью поглядывали на неё, теперь прятали за смутной ширмой раздражение и неприязнь («Запомните, госпожа. Глаза никогда не обманывают, потому что они окна в душу человека»). Сакура заметила колебания на лице малышки и поняла, что её подозрения не были напрасными. Она не зря волновалась. — Спроси его о чём-нибудь, что знает только Мокузай, — шепнула Харуно на ухо девочке. Та взглянула на неё озадаченными глазками, а потом кивнула. — Ты помнишь день, когда мы уезжали из дома? — Когда Сенджу кивнул, малышка продолжила: — Тогда я сказала тебе, что моё имя мне не нравится, что оно длинное и глупое. Тогда ты спросил, как же меня называть? Я ответила тебе, а ты сказал, что это будет нашим секретом, о котором никто не будет знать. Ты ведь помнишь, какое я сказала имя? Два твёрдых и недоверчивых взгляда пригвоздили Мокузая к месту. Тот попытался уйти от ответа, что-то промямлив про врагов, но его тут же одёрнул властный, как у госпожи, голосок Хатикадзукимы. — Немедленно отвечай мне! Кто ты такой? Сакура крепче стиснула кулак под широким рукавом одежды, чувствуя, как чакра горячо струится внутри по каналам. — Не знаю, кто ты такой… Но ты не Мокузай. Воин дёрнулся. Гримаса недовольства и раздражения исказила лицо, и он сделал шаг вперёд, вынимая катану из ножен. Сакура оттолкнула девочку обратно в домик и, увернувшись от рубящего удара, со всей своей мощи, которую столько лет растила в ней Цунаде, ударила по самозванцу кулаком. Тот сдавленно зарычал, кубарем скатываясь с лестницы и оседая на землю, усиленно хватая лёгкими воздух. Девчонка едва не проломила ему грудину, сбив дыхание напрочь. Техника перевоплощения начала развеиваться. Перед Сакурой оказался незнакомый ей человек с весьма непривлекательной внешностью. Девушка могла только гадать, кто это, а вот Хатикадзукима узнала его сразу. — К-Кобару-сан?!.. Тот неповоротливо поднялся на ноги и повернул голову к девочке, с фальшивой вежливостью делая поклон. — А, моя госпожа, рад вас видеть! — Что ты делаешь? Где Мокузай? — обеспокоенно спрашивала малышка, спускаясь со ступеней минка. — Зачем ты превратился в него? — Я пришёл, чтобы убить вас, госпожа, — простодушно ответил Кобару. Личико Хатикадзукимы исказилось от непонимания и страха. — Не удивляйтесь, моя повелительница, но такова ваша судьба. В эту эпоху смерть кажется гораздо привлекательней, нежели жизнь. — Зачем тебе убивать ни в чём неповинную девочку?! — вскричала Сакура, совершенно позабыв, что этот ребёнок является для неё только случайной знакомой. Загородив её собой, Харуно не сводила горящих глаз с усмехающегося лица Кобару. — Ты необразованная деревенщина и ничего не понимаешь, — резко ответил Сенджу. — Ты знаешь, для чего её сюда привезли? Выдать замуж во имя союза между двумя кланами, во имя блага. Но та жизнь, что ждёт её… Она не предвещает ничего хорошего. — Как ты можешь об этом судить? Как ты можешь решать, жить ей или умирать?! — выкрикнула Харуно и осеклась. «А ведь я с этой целью и появилась здесь… Ради блага убить неповинного мальчишку…» — Наши дела не касаются тебя, огородное ты пугало. А теперь прочь. — Кобару быстро и чётко сложил печати. — Мокутон: Мокусатсу Шибари но Дзюцу! Прежде, чем Сакура успела кинуться в сторону, её тело окутали мощные ответвления древесины из ладоней Сенджу. Напрасны были попытки вырваться, её рывки и дёрганья только крепче стискивали древесные стебли вокруг тела. Харуно в ярости и бессилии взглянула на подходившего с катаной наперевес Кобару к маленькой Хатикадзукиме. Девочка плакала от страха, прижимая к груди ладошки. Широко раскрытые глаза умоляли о прощении и помиловании. — К-Кобару-сан… За что вы меня?.. Я ведь не сделала плохого вам… Если я где-то сделала неправильно, простите… Но Сенджу с безразличием фыркнул. Сакура поняла, что это конец. Девочку убьют, а за ней и её. Всё закончится так быстро. «Свиток! У тебя есть свиток!» А ведь точно! Сакура опустила взгляд на пояс, где выступом из-под одежды торчали три свитка Акихиро. Красный — означает беду. Жёлтый — нужна команда. Зелёный — победа. Но девушка молилась о том, чтобы дотянуться хотя бы до зелёного. Руки крепко были скручены древесиной, как и ноги. Стебли стальными объятиями обхватили талию и бедра. Дотянуться и выпустить чакру было нереально. Тогда розоволосая с усилием двинула ногой, прижимая к древесному отростку свитки. Если сильно надавить, то внутри разорвётся особая печать и выпустит вверх окрашенную струю чакры. Акихиро должен её заметить и прийти на помощь. Розоволосая с последних сил, какие были в этом неудобном положении, вдавливала три несчастных свитка в древесину, пытаясь их раздавить. На лбу выступила испарина, нога уже подрагивала от натуги, но девушка упорно не сдавалась. А как понять, что чакра из них освободилась? Харуно обернулась к Сенджу. Убийца был в нескольких шагах от своей цели, когда розоволосая закричала: — Беги, мелкая! Он убьёт тебя, беги!!! И Хатикадзукима побежала. Но только от страха и ужаса она побежала на ступеньки минка, а не куда-то в сторону. Детская надежда, что монстр не пройдёт через дверь и останется снаружи. Малышка сама загнала себя в ловушку, закрыв перед лицом Кобару фусума и бросившись к распростёртому на полу одеялу. За спиной раздался звук разрываемой бумаги, и несчастная преграда была снесена. Кобару хладнокровно приближался к забившейся в угол девчушке, плачущей и всхлипывающей. Он никогда не любил маленьких детей, да и вообще детей в целом. От этого неприязнь к этой беловолосой мышке возрастала ещё больше. — К-К-Коба-а-а-ару… с-сан… Не надо… Пожалуйста, прекрати… — Заткнись, не желаю слушать твоё лепетание! — грозно прошипел Кобару. — Ты жалкое ничтожество и позор нашего клана. Знаешь ли ты, сколько ты причинила своему отцу проблем своим рождением… — Ото-сан?.. — прошептала малышка, подняв глаза на своего убийцу. — Проблемы?.. — Ты девчонка и ничего не можешь, ничего не умеешь. Зачем ты нужна? Быть обузой для собственного отца и матери? Чтобы ради тебя гибло столько отважных воинов? — Грустная усмешка. — Уж лучше я убью тебя. Хатикадзукима не верящими глазами взглянула на себя. Девочка. Маленькая девочка, которая ничего не умеет. Сразу перед глазами пронеслась вся жизнь. Недовольные гримасы отца, скорбные причитания матери, ворчание старейшин, насмешки и тычки старших братьев. Она и правда, такая неумёха? Она обуза для любимого отца, матери? Даже для Мокузая?.. Горькие слёзы обиды потекли по её щекам. Напрасно она их вытирала широкими рукавами юката. «Папочка… Прости… Мамочка, я ведь не знала… Почему мне никто не захотел сказать и научить?..» — Никогда не любил свой клан, но так уж и быть, ради его блага я сниму с него этот балласт. Ведь после твоей смерти начнётся настоящая международная война… — Кобару кончиком лезвия поднял заплаканное лицо. — Видишь, ты сумеешь создать проблемы даже после своей смерти, Хатикадзукима Ки, но Сенджу. Умри! Замах. Хатикадзукима отчаянно вскрикивает и закрывает ладошками глаза. «Мокузай… Прости меня!..»