Бантики для дам

Предупреждение: ГЕТ в очень странном исполнении. Будучи аспирантом довелось мне в бытность делить общежитие с одним молодым преподавателем, активно практикующим в медицине. В общем, как часто бывает, попросили методично уплотниться в очередной раз при капитальном ремонте соседской общаги, и я, к своему изумлению, обзавелся молчаливым соседом. Виктор Юрьевич, как его навеличивали все наши студенты, оказался весьма интригующей персоной. Во-первых, его специализация оказалась не что иное как гинекология, а во-вторых, с его появлением девиц, крутящихся у наших дверей комнаты, прибавилось на несколько порядков. — Бля, Игорь, я вообще не представляю, он же каждый день все это всевозможных форм видит перед носом и во всех ракурсах, — мой друг по университету вихрастый Димка торчал на нашей с Витькой временно совместной кухне и пожирал мою заначку из маминых котлет. — Ну, он же их не трахает, — заметил я по-философски. — В том-то и дело, более того, руками же щупает. Я б такого не вынес — месяца не прошло, импотентом бы стал. Хотя ты вообще разговоры о нашем Витьке слышал? Слухами я вообще не интересовался никогда, да и времени особого не было. И так как бы полная загрузка по кафедре: и за себя родимого, и за шефа-профессора, вечные командировки черти куда и чтение бесконечных лекций, практические занятия, чужие студенты-дипломники, левые аспиранты и прочее и прочее. На свою личную жизнь времени нет особого, а уж следить за чужой и подавно. — Да когда мне слушать, тем более вникать, — отмахнулся я от Димки, более скорбея о последней маминой котлете. Теперь полгода подобного роскошества глазом не увижу и на зуб не попробую. И принесла друга нечистая как раз после того, как я от родителей вернулся. Мог бы пару дней и повременить, но Димка не хуже гончей чуял, когда по друганам стоит в гости наведываться. И последний пахнущий чесночным соусом аппетитный кусок, отправившийся в его болтливый рот, это подтверждал стопроцентно. — А зря, наши девки говорят, что нет ни одной бабы, которую Витек до оргазма бы не довел, при этом покрываются маковым цветом, когда он мимо наших аудитории словно индюк прохаживается, и похотливо глазками, сучки, стреляют. Я подавился чаем, вот такого компота про своего временного жильца точно не слышал. С Димкой, хоть он меня на пару лет младше, нас свела одна кафедра, ну и, естественно, общий руководитель-самодур. В целом, по мне так Димка нормальный мужик, хоть и балабол, а еще жуткий бабник и сплетник. С этого как раз ненужного разговора при доедании котлет все и началось. Я как-то до этого и не приглядывался особо к Виктору, спецухи вообще в разных областях, в общие пьяные компании мы ни разу не попадали, да и разбег в возрасте, хоть и небольшой, но существенный. В целом, кроме как вынужденного временного совместного общаговского жития — вообще ничего общего. Он заваливался обычно ближе к полуночи, измотанный не меньше, чем я, уставший и голодный. Иногда мы с ним вечеряли, перекусывая чем Бог послал на нашей небольшой кухне. Обычно я при этом зависал в интернете с компа, он же что-то вычитывал в своем навороченном смартфоне. Молчание не тяготило и было даже уютным, стреляли друг у друга курево, обменивались незначимыми репликами, новостями по универу, иногда заводили разговоры на общие темы, а когда и по медицине, но в широких направлениях, особо не углубляясь в собственную специфику. И вот тут этот чертов Димка с его "женскими оргазмами" начал так некстати всплывать в моей белобрысой башке время от времени, невольно руша идиллию и некое подобие уюта. — Почему гинекология? — вырвалось у меня случайно при очередных наших вечерних посиделках. Витька даже как-то завис, а позже, задорно рассмеявшись, тут же сморозил: — А почему нет? Ну, не андрологом* же мне быть, чего я там не видел этакого? — Ну да, а у женщин ковыряться каждый раз там оно то самое, — буркнул я, но он все же расслышал, ушастый, бля, не хуже летучей мыши. — Смешной ты, хотя вроде как уже и не студент, мед окончил, в аспирантуре у нас торчишь, хоть и на фармацевтике, — Витька, встав из-за стола и подойдя к окну, приоткрыл форточку, а потом достал из кармана джинс чуть начатую пачку сигарет. Высокий, худощавый, темноволосый, во всей его внешности меня лично цепляли только Витькины пальцы. Длинные как у пианиста, чуть узловатые, чересчур подвижные. Бзик у меня был особый по части музыки, как по детству в музыкалку ни мечтал пойти, так и не срослось. И вот этими самыми руками он каждый день на приеме… у дам… словно виртуоз на клавишах, мля… Видно, мои покрасневшие уши его рассмешили еще больше. — Женщина — это настолько уникальное и великое создание природы. Поверь, каждая неповторима, и каждую можно рассматривать, как прекрасную картину с любого ракурса. Да не тушуйся ты так, у меня многие мужики спрашивают примерно то же самое. Почему именно гинеколог и не импотент ли я вообще, после всего потока просмотренных за столько лет всевозможных вагин и грудей. — И что ты отвечаешь? — м-да, завел же я карусель и дернуло на эту хреновую откровенность. А все Димка виноват болтливый, сука. Виктор размял одну из сигарет длинными пальцами, а затем, умело прикурив, счастливо зажмурившись, затянулся, чуть позже выдохнул прицельно в раскрытую форточку. От щедро кинутой мне пачки сигарет я не отказался, пристроился рядом с ним, задом залезая на горячий от батареи подоконник, упираясь спиной в холодное перекрестье фрамуги. Душевно так все же ощущать разливающееся тепло по ногам, когда за окном тихо падает снег. — А по обстоятельствам, — последовал весьма ехидный ответ, меня смерили углем хитрых глаз, а после нескольких быстрых затяжек, утопив бычок в пустоте банки из-под горошка, ушли, не объясняя, в свой отгороженный угол. Вот же ж черт. Только растравил, словно дал понять, что для настоящего разговора про дам я еще, как сопливый засранец — не дорос. Естественно, больше на данную скользкую тему мы с ним не говорили, жизнь влилась в общую колею: работа, бесконечные студенты, пропил мозгов от начальства из-за несостыковок в плане собственной диссертации, подготовка тезисов на конференцию, статей в научные журналы и так далее, и тому подобное... пока как-то ночью к нам не поскреблись робко в дверь. На пороге оказалась бледная девица весьма впечатляющей внешности. Такую, даже если не захочешь, все равно запомнишь. Она, теребя рукава расстегнутой дубленки, бросала взгляды куда-то мне за спину, но, видно, мои ошарашенные глаза ее все же заставили заговорить: — Мне сказали, что Виктор Юрьевич временно проживает здесь?.. При упоминании отчества моего невольного “сожителя”, я, кивнув, посторонился, пропуская ее внутрь. Меня обдали морозом улицы и легким ароматом сладковатых духов. Нечасто у нас таким разит в холостяцкой берлоге, ох, нечасто. Студентка-практикантка, наверняка по поводу зачета в преддверии зимней сессии, причем понятно каким местом пришла сдавать, коль в столь неурочное время. Что ж, можно только Виктору позавидовать, и фигура у девы точеная, да и лицом Бог ночную гостью не обделил. Я уже готов был, прихватив свой пуховик, смыться, дабы не мешать "сдаче", как услышал за спиной вкрадчивое от Виктора: — Ну, и куда ты собрался? — Так ведь… — начал было я, как меня тут же остановили, по-хозяйски захлопнув дверь, преградив при этом проход к ней длинной рукой. — На улице тридцатник и метель, что, решил в общаговском коридоре торчать? Не глупи, у тебя завтра полный загруз на кафедре, да и у меня как бы тоже. Витька выглядел раздраженным и даже злым, пригвоздил для верности меня взглядом так, что я невольно потащился за ним в комнату, временно разделенную на две недо-половины низким книжным шкафом. Нам он служил для всех случаев жизни, заменял даже стол, во всяком случае, графин с водой и стаканы мы держали именно здесь, как на своеобразной барной стойке. Дева, уже по-хозяйски сбросив дубленку на тумбочку рядом с постелью Виктора, нагло оседлав стул, пыталась прикурить. Руки у нее потряхивало, и, в конце концов, так и не справившись с зажигалкой, она это гиблое дело забросила. Испытующе оглядела застывших нас пристальным взглядом и, поняв, что с прикуриванием мы ей точно не поможем, все свое табачное добро резво загребла обратно в небольшую дамскую сумочку. — Я не помню вас среди моих студентов. Так как ваше имя? — начал было Виктор. — Наталья, и я не ваша студентка, — руки девать ей точно было некуда, поэтому, отстав от защелки на сумочке, она принялась теребить свои обесцвеченные локоны длинных волос. — Ну, и по какому поводу вы ко мне пришли в столь поздний час? — мой сосед, облокотившись бедром о нашу импровизированную ширму-стойку с книгами, сложил картинно руки на груди, ожидая ответа. — Я, наверное, на кухню… пойду все же, чай там поставлю, — начал было я искать пути отступления, как меня уже остановила сама Наталья. — Не уходите, я лучше возбуждаюсь, когда на меня смотрят со стороны. Чего? Я кажется ослышался, чего эта деваха только что там прошептала? Виктор, мельком взглянув на побледневшего меня, тяжело вздохнул: — Может, скажете, зачем вы искали меня? — Да я… — дама замялась, а после все же выдала прямо в лоб, словно прыгнула с разлета в холодный бассейн: — Я ни разу не испытывала оргазм. И не надо смеяться и смотреть на меня, как на полную дуру. Чего я только не пробовала и с кем только, и как не кувыркалась, даже с двумя бывало… но… — С проблемами я принимаю в поликлинике, запишитесь ко мне на прием, там и поговорим, — Виктор перебил Наталью, устало огладил лицо, прикрывая узкой ладонью напряженные глаза. В его голосе чувствовалась скука и даже разочарование. Возможно, к нему с подобным приходили и не раз. Это у меня уже, наверное, кроме ушей и скул от такого представления полыхало все, включая даже шею. — И что, вы меня там разве будете трахать? С такого охрененного поворота событий я кажется даже икнул. — Воды попей, — Виктор, плеснув отработанным движением из графина, протянул мне полный стакан. Я автоматом влил в себя все одним залпом, даже не понял, как все это проглотил, но помогло. Икота резко прекратилась. — Я не сплю с пациентами, — Виктор с интересом рассматривал эту самую наглую Наталью, впрочем, как и я, став невольным свидетелем подобной дури. — Ха, мне говорили другое, что вы любую деву можете довести до оргазма. Я не фригидная, я завожусь с любым мужиком у кого хер крупный. Но мне чего-то не хватает в итоге. Возбуждение уходит и все, каждый раз приходится симулировать, что я кончила и испытала море наслаждения. И что мужик, который трахает меня, просто супер ебарь и круче него только звезды. Это так унизительно, вы не представляете… — дева, не затыкаясь, продолжала нести свою проблему в массы, как она пыталась и менять позы, и партнеров, и принимала в себя и спереди, и сзади, и даже порой одновременно… — Ну, и зачем вам, к примеру, он? — Виктор, выслушав весь этот бред, сам вклинился в бесконечную феерию откровений, уловив небольшую паузу, при этом указывая на меня. — Я же говорю, когда меня трахают на глазах у кого-то, я еще сильнее завожусь, но… — кажется, судя по истерическим ноткам девичьего голоса, эта Наталья начинала уже злиться. — Но все же не испытываете оргазма, так? — вкрадчиво завершили за нее. — Ну да, — радостно воспрянула та и даже немного оторопела от следующего резкого и злобного, брошенного сахарной костью, словно истосковавшейся с голодухи собаке. — Раздевайтесь. Виктор, несмотря на то, как дева сначала застопорилась, а чуть позже все же стала расстегивать свою блузку, прошел на свою половину и, пошарив в тумбочке, достал пачку гондонов весьма крупного размера, судя по броской этикетке с размалеванными иксами. Вытащил один, все остальное зашвырнув не глядя обратно. Я же не знал как дышать. Несмотря на все студенческие приключения и даже спонтанные недо-групповушки под хорошим градусом по всяким темным углам. Просто стоять в стороне и тупо на трезвую голову пялиться на то, как кто-то будет драть у меня перед глазами сочную девицу, было как-то не по себе. Сюрреализм ситуации, что разворачивалась перед моим носом, больше напрягал, чем заводил. — Мне на постель? — уточнила дама. — Ага, вот только это подстели под свой зад, — кидая Наталье в руки сложенную в несколько раз полосатую простынь. Та недоуменно повертела ее в руках, видно хотела что-то съязвить, но, увидев, как Виктор ее прожигает ненавистным взглядом, осеклась. Бросила простынь поверх пледа, не расправляя, стянула неспешно тонкую блузку, открыв вид на кружевной, украшенный бантиками лифчик и сексуально уложенные в нем пышные груди. Все же красивая чертовка, успел только подумать я, как услышал тихое от девицы, что сейчас расстегивала свою юбку, плавными складками спадающую ей до колен. — Никакой романтики, у вас же не встанет. — Не твоя печаль-забота, — Витька на нее даже не взглянул, а когда я попытался вновь смыться, опять, как последняя сволочь, пригвоздил тяжелым взглядом. И чего он у него такой прошивающий, а главное, действует на меня, как глаза удава на загнанного на грядках с погрызенной морковкой несчастного кролика. Вот же ж дьявол, придется мне все же смотреть на сей разврат, прикинувшись внеплановым подсвечником. Меж тем Наталья, сдернув юбку, игриво провела подушечками тонких пальцев по кружевной ленте чулка. Вот же ж блядь! — Их тоже снимать? — Нет, только плавки, лифчик можете тоже оставить, — последовал ровный ответ. М-да, хороша… филигранный лобок с тонкой полоской темных волос, нежная матовая кожа крутых бедер. Дева наконец-то уселась упертой задницей на ту самую простынку в полоску и испытывающее глянула на моего соседа. — И что дальше? — голос был явно с издевкой, приправленной щедро ерническим изгибом полуулыбки пухловатых губ. Чувствовала она себя явно королевой, хоть и с голым задом, в чужой комнате при двух одетых взвинченных мужиках, развратно опуская бретельки с плеч, тем самым все же оголяя для нас свои налитые груди. — На спину, ноги согнуть в коленях и развести. Когда проверялись на венерические заболевания? — Виктор же меня при этом поражал своей невозмутимостью и отрешенностью, я бы точно так не смог. — Если бы мне нужна была консультация, я бы пришла к вам на прием, Виктор Юрьевич, — промурлыкала она в ответ, хотя и исполняя приказ в точности, еще и волосы поправила, видно, чтобы эффектнее выглядеть со стороны. — Когда? — вопрос повторили в усеченной форме, и даже бровью не повели на все дамские размурлыкивания и сексуальные позы. — Я не такая идиотка, как вы думаете, всегда предохраняюсь, да и проверяюсь постоянно. Профессия обязывает. — Что ж, поверю на слово… — усмехнулся наконец-то Виктор, не уточняя, что за профессия у нашей полуночной дамы. Он, встав на колено перед откинувшейся Натальей, щедро огладил узкой ладонью поверх ее узорчатого тонкого чулка… Эх... эти линии чуть полусогнутых ровных ног, тонкие щиколотки, ямочки на коленках, небольшая волнительная полнота разведенных бедер, контраст узкой талии… налитые полушария стоячей груди, что упруго возвышалась над чашами съехавшего вниз лифчика. Наверное, я гулко сглотнул при этом, так как глаза Витьки, скользнув блуждающим взглядом по развратной деве, вновь прицельно зыркнули в сторону застывшего соляным столбом меня. А что я? Я ведь тоже не железный и, следя за плавно оглаживающими деву мужскими ладонями, как последний идиот представлял, что словно сам ее касаюсь, и эти длинные чужие пальцы принадлежат не его рукам, а моим. — Вы очень красивы… — его голос упал на октаву, погружаясь в нежный бархат придыхания. — Прикройте глаза и сконцентрируйтесь на своих ощущениях. Ни о чем не переживайте, просто расслабьтесь и доверьтесь мне. — Мне часто это говорят… м-м-м, про мою красоту, — протянула она в ответ на его осторожные прикосновения к внутренней стороне подрагивающих бедер, а после уточнила, видно по поводу меня: — А он смотрит? — Не отрывая от вас жадного взгляда, полного похоти, — заверили так развратно, что меня и самого бросило в жар. Что… он только что ляпнул? Я даже вздрогнул, но глаза Виктора почему-то прожигали раскрасневшегося меня, а не раскинувшуюся перед ним прекрасную деву. Вот так, не отрывая от меня взора, он надорвал зубами презарватив, а затем, вытащив его, умело раскатал… на два своих длинных пальца. Наверное, второе “что?” я произнес все же вслух… то, что происходило дальше, нормальным языком охарактеризовать было весьма трудно, только разве что, как полное сумасшествие… Мой взгляд цеплял все как-то урывками, не давая полностью осознать картину происходящего разврата. Изгибающуюся от каждого прикосновения Виктора, заходящуюся от похоти Наталью, ее открыто выставленное в мою сторону полыхающее лоно, налитые лепестки срамных губ, припухшая бусина клитора и размеренно неглубоко входящие узловатые пальцы Виктора… что погружаются в эту мягкость возбужденной до крайности женщины. Его тихий шепот, бесконечные комплименты, мешающиеся с хриплыми вскриками и тяжелым дыханием разметанной по смятому пледу Натальи. Ее тяжело опускающиеся полноватые груди, сжавшиеся рубины торчащих сосков, прикушенная нижняя губа, алость раскрасневшихся щек, пьяная поволока очей. Наталью выгнуло, она заметалась на кровати, вцепляясь руками в края клетчатого пледа, на простыне под ней проявилось обильное влажное пятно. Витька отстранился, равнодушно смотря, как девушку прошивают остаточные волны блаженства, как она заходится всхлипами и невольными слезами. А потом он кивнул мне в сторону ванной комнаты, мол, сваливай, пока еще можешь стоять на своих двоих. Как я в ней оказался, даже не понял, а после неистово дрочил, проматывая перед собой всю эту демоническую нарезку развратных кадров, прокручивая перед внутренним взором мельчайшие подробности. И почему-то среди всего этого безудержного месива именно эти дьявольские умелые пальцы Виктора более всего врезались мне на подкорку. Ну, и за что мне такое? Почему я вместо того, чтобы навалиться на эту блядливую девицу и присунуть, позорно сбежав, теперь, оперевшись полыхающим лбом в холодность кафеля, занимаюсь тупым рукоблудством? При этом больше вспоминая два мужских пальца в резинке, нежели то, как, срывая все предохранители, заходится возбужденная дама? Когда я вымотанный выпал на кухню, внутренне совершенно неудовлетворенный, но хотя бы без каменного стояка, Витька курил как ни в чем не бывало, сидя на подоконнике. Словно ничего не произошло и все это плод моего буйного воображения. — Где эта Наталья? — голос у меня оказался охрипшим, словно пропитым. — Ушла, ты слишком долго в ванной спускал пары, весьма кстати громко, я впечатлился, — Виктор стряхнул пепел от сигареты и, затягиваясь вновь, с прищуром глянул на меня, словно проверяя. — Дурость все это, не бери в голову. Вот сколько ни говорю подобным девицам, не в размере хуя женское счастье и не в количестве партнеров, все без толку. Пока не научится взаимопониманию в постели и сама шишек не огребет, так и будет прыгать по мужикам, имитируя кайф и липовые оргазмы. — А что это вообще было? — Струйный оргазм, девочка оказалась чувствительной и даже очень. Не всегда у дам выходит подобное с первого раза, увы. Но если бы не получилось, довел бы ее через клитор. — И всех ты так своими руками… доводишь? — рвано сглотнул я, вот же ж, и почему этот хмырь с дьявольским прищуром меня так бесит. Сидит тут как ни в чем не бывало и смолит, а мне теперь майся всеми этими дурными образами. Виктор, увидев мое охреневшее лицо, задорно рассмеялся, а затем, обведя себе нижнюю губу теми самыми двумя пальцами, ладно хоть не одетых в гондон, игриво склонил набок голову. — А ты как думаешь? Или тоже считаешь, что все слухи про меня это голимая правда? М-да, приплыли, я оглядел его прицельно… да он, в отличие от меня, даже не вспотел и вот уж точно не возбудился. Хотя… гинеколог, наверное, и не такое повидал за всю свою обширную практику, решило мое измученное сознание, уперто требовавшее отдыха и сна. — Спать пора, два ночи уже, — едко заметили мне, влегкую прочитав мое раскачивающееся от навалившейся слабости после отходняка измученное тело и отворачиваясь к окну, тем самым прекращая совершенно ненужный застопорившийся разговор. За стеклом, покрытом изморосью, все также завывал ветер и крепчал мороз. Еще пара дней, и будем встречать новый год — пришла мне в пустую голову совершенно левая мысль. *** Праздники, сессия, небольшие каникулы, снова учеба в преддверии бесконечных насущных проблем. Ремонт соседнего общежития весной подошел к концу, мой сосед съехал, и небольшой шкаф с книгами перекочевал обратно к стенке. Время неслось словно лесной пожар, пожирая все на своем пути. Я после защиты укатил поближе к родителям, там мне обещали неплохое место в крупной фармацевтической компании и даже небольшую служебную квартиру на первое время. Виктора я более не вспоминал, да и его ночную гостью тоже. Пока не пришло приглашение на конференцию при нашей альма-матер. Конечно, я согласился, повидать захотелось старых учителей, узнать что да как, да и вообще, вырвавшись из рутины, хоть немного окунуться в заброшенную мной так ранее любимую науку. С Димкой столкнулся на кафедре, оказалось, он остался после успешной защиты преподавать при нашем тиране-профессоре, явно метя в будущем на его теплое место. По завершению напряженного дня открытия и торжественных докладов разговорились за жизнь в первом подвернувшемся баре недалеко от университета. При Димке и узнавать ничего не надо, сдал всех и вся тут же с потрохами. Кто женился, куда свалил, чего добился, кого безвозвратно просрал — он, как разбухшая от информации адресная записная книга с засаленными от частых использований краями, знал все обо всех. А как за полночь стали заплетаться от спиртного языки, он вдруг каким-то странным сделался. Все косо на меня поглядывал, да круги разводил вокруг да около, выспрашивая исподтишка женился ли я, детей ли наклепал, заимел ли квартиру, машину и так далее. — Значит, холостякуешь, — сделал он правильный вывод, немного расцепив умелую хватку на моем зепершившем от бесконечного трепа горле. — Ну да, удавку затягивать на шее не тороплюсь, — подтвердил я, откашливаясь, вот ведь, давно столько не болтал, тем более о себе любимом. — Слушай, ты же Витька нашего помнишь? — Какого, гинеколога, что ли? То, что разговор вдруг резко вывернул к моему бывшему соседу по общаге, меня немного удивило. То меня пилили вдоль и поперек, то вдруг, бац, и его с каких-то щей привязали сверху до кучи. — Ну да, который с тобой чуть ли не год в одной комнате жил. — И что с ним сталось? — горло что-то резко совсем пересохло, и я туда залил еще немного водки, как следующий вопрос Димки меня и вовсе огорошил. — Да так… он, к слову, ничего такого странного не вытворял? В голове всплыла та чертова Наташа, как ее светлые локоны волос расплескались по пушистому клетчатому пледу, открытая шея в капельках пота, запрокинутая голова, высоко вздымающаяся грудь, перекошенный лифчик с бантиками, гортанные вскрики, раздвинутые дрожащие бедра… и ритмичное движение между ними мужской руки, Витькины узловатые пальцы, что простым незамысловатым проникновением могут вытворять такое… Блядь, от всех этих воспоминаний, что резко кинули в жар, аж дышать стало трудно. — Так все же что-то было? Да? — Димка мои покрасневшие уши прочитал видно по своему. — О чем ты вообще? — в голове пронеслось только то, что вряд ли Виктор кому-то еще трепанул, как при мне разложил эту похотливую девицу на своей кровати. — В общем… гей он, — буркнул в стакан Димка, опуская в стол блуждающий взгляд. — Я-то, дурак, все думал, как он вообще все это может с бабами проворачивать сто раз на дню, а оказалось, что все телки ему вообще по хуй. — Кто гей, Виктор? — я поперхнулся новым глотком водки, закашлялся, отчего получил смачно от друга между лопаток. Силен, аж дух выбил вместе с невольно выступившими слезами. — Ну да… ты не смотри, что я трепло, о таком лучше вообще молчать. Видел тут я его издалека с одним… типом. Ругались они на всю улицу, вот я и обратил внимание. Вообще подумал вначале, что он с тобой так срется, уж больно голос показалось мне похожим на твой, даже обрадовался, хотел догнать, мы ж с тобой столько лет не виделись. Ну, вот и сунулся в подворотню, куда они резво припустили, и… — Димка смял свое опухшее, раскрасневшееся по пьяни лицо широкой ладонью, рвано сглотнул. — И наткнулся… — На что? — наверное, мои выпученные от усердия глаза стали с плошки. — На то, как мужики друг с другом сосутся. Зато сразу узрел, что Витек не с тобой лижется, хоть типаж и твой, но хрен этот ни черта на тебя не похож вблизи. Вот и подумал… а вдруг он и к тебе так подкатывал? Да и как ты вообще с ним этот год прожил? Как прожил… как… Я прикрыл напряженные глаза, от выпитого голова все же лихо кружилась. Рассказать, как мы с ним душевно по ночам сиживали на кухне, каждый занимаясь своим делом. Готовили на двоих… иногда я, а когда он. О чем-то беседовали… смеялись, а чаще всего уютно молчали. Или про то, как его узловатые пальцы впервые показали молодой деве, что такое настоящее наслаждение телом и женское счастье после бесконечной череды жутко натуральных мужиков... Да, те самые дьявольски умелые мужские руки профессионала и не важно чьи — гея или нет. Но почему-то вдаваться в подробности просто не захотелось. Я устало потер глаза и, встретившись с пристальным Димкиным взором, скупо выдавил: — Нормально мы жили. — А? — начал было Димка, немного протрезвляя. — Что "а"? Или ты по себе меряешь и думаешь, Виктор будет на всех кидаться без разбору? — Нет, ну как бы… — неудобно замялись в ответ, опуская взгляд в пустой стакан, понимая прекрасно, что со мной переступили запретную черту. — И да, трепать о таком точно не стоит, не наша эта жизнь, Димка, поверь, не наша… А перед глазами снова всплыла выгибающаяся в истоме невменяемая Наташа, склонившийся над ней Виктор и его пристальный взгляд, насквозь прошивающий почему-то не расхлюстанную девицу на измятом клетчатом пледе, а исключительно только меня. Конец