ooOOoo
Камера была тёмной, запертой и пустой. Не было ни одного окна, ни даже отверстия, через которое поступал бы солнечный свет. Ничего. И было влажно; стены были покрыты какой-то странной жидкостью, будто бы сероватая краска, которой когда-то покрасили помещение, не то чтобы слезала, а скорее смывалась постепенно. Драко Малфою было тяжело дышать. Полосатая форма прилипла к телу, будто была его второй кожей, грязной и потёртой. Жирные спутанные волосы, лишённые былого серебристого блеска, падали на лицо. И, наконец, глаза. Они были бездонными, серыми и пустыми. Это были глаза отчаявшегося человека, лишившегося того, чего он хотел. Своей свободы. Вдруг дверь распахнулась, и беловатый свет ударил Драко в глаза, освещая фигуру пришедшего на несколько секунд. — У тебя есть пять минут. Драко часто заморгал, чтобы узнать подходившего к нему человека, но дверь вновь закрылась, и темнота вернулась. Потом только что вошедший достал свою палочку и произнёс «люмос», направив её на блондина. — Выглядишь ужасно, — заявил он тоном, похожим не то на саркастический, не то на взволнованный. — Но всё ещё лучше тебя, Забини, — голос Драко был хриплым и потухшим из- за многих дней молчания. Блейз перестал указывать на него палочкой и положил её между ними двумя, усевшись с гримасой отвращения на лице на пол. — Как ты вообще можешь сидеть тут? — нервно спросил он, брезгливо двигаясь, осматривая каждый миллиметр пола. — Блейз, пол просто влажный, ты же не думаешь, что я справляю нужду по всей камере? Есть такая вещь, туалетом зовётся, знаешь? — сообщил он, указывая на белый горшок, стоявший в углу. Блейз успокоился, хотя продолжил с недоверием поглядывать на пол. — Зачем ты пришёл? — Блейз обернулся и уставился со вниманием на блондина. Хоть улыбка на его исхудавшем лице и была всё такой же снисходительной, Блейз отметил, что его друг был каким-то потерянным, разбитым. — Узнать, как… — Жизнь? — усмехнулся Малфой, перебив друга. — Хороша, насколько только может быть хороша жизнь в камере, одиночной, тёмной и влажной. — По крайней мере, к тебе не приставили дементоров, — заметил шатен. Драко кивнул в ответ. На самом деле, он был очень рад этому. Подумать только, эти тошнотворные существа могли постоянно быть рядом, отнимая всё то, ради чего он продолжал жить… По его телу прошла дрожь, но он даже не заметил. — Что ты будешь делать, Драко? Тебе нужен хороший адвокат. — У меня он есть… по крайней мере, я на это надеюсь. — Кто? — Лучший адвокат агенства «Libertas», — улыбнулся он, уперевшись затылком в стену и не переставая смотреть на Блейза. — Лучший в «Libertas»? Но ведь там лучшая… — во взгляде Блейза было не то изумление, не то замешательство. — Хочешь сказать, что Гермиона Грейнджер, грязнокровка, которую ты унижал и над которой издевался при каждом возможном случае, будет тебя защищать? — Драко безразлично кивнул. — Как она на это согласилась? — Она ещё не согласилась, но это вопрос времени. — Да? — Блейз саркастично улыбнулся. — И что же убедит её? Твоя «чарующая» улыбка? Драко гордо поднял голову, не переставая улыбаться. — Ты знаешь магглорождённых вроде неё; они думают, справедливость существует, пусть даже она фальшивее и темнее лжи. Она согласится, потому что думает, что я невиновен. — И это так? Драко не ответил, он откинулся к стене и устремил взгляд на голубоватый свет, исходивший от палочки.ooOOoo
«Что я, чёрт возьми, делаю?» — спрашивала себя Гермиона Грейнджер, уверенно шагая по дощатому полу чёрного дерева в знаменитую и ужасную тюрьму Азкабан. Ещё издалека она заметила Нарциссу, внимательно на её смотревшую, хотя Гермиона не могла определить, был ли её взгляд благодарным или недоверчивым. — Ты пришла, я так понимаю, это значит, что ты согласна, — успокоившись прошептала Нарцисса. — Сначала я хочу поговорить с Драко. Я всегда общаюсь с клиентами перед тем, как решить, браться ли мне за работу. — Как хочешь, — она согласилась, собираясь пойти с Гермионой. Дальше они шли в глубоком молчании, пока понемногу толстые стены тюрьмы заглушали шум волн, слышавшийся со стороны залива.ooOOoo
— Ждите здесь, — сказал мужчина, указывая на комнату, разделённую на две части стеклянной перегородкой. По обеим её сторонам были стол со стулом. Гермиона предоставила стул Нарциссе, а сама осталась ждать стоя, опершись на стену. — Сколько он уже в этой камере? — Три с половиной недели, — произнесла Нарцисса, волнуясь и не зная, куда деть руки. Ей всегда было сложно навещать сына. Он выглядел так… удручающе, что по щекам Нарциссы скатилось несколько слёз едва ли не единственный раз за всю её жизнь. Пять минут они провели в ожидании его прихода, и, когда из-за двери показался Драко, Гермиона не смогла не вспомнить о Сириусе Блэке. Было что-то схожее в их лице и внешнем виде. Так выглядели сломленные люди. Стражник остался стоять около двери, а Драко подошёл к стулу. Он усиленно тёр глаза сжатыми в кулаки руками — значит, его клетка была тёмной и поэтому он не привык к свету. — Драко… — прошептала Нарцисса. — Мама… — он поднял свой взгляд и сфокусировал его на Гермионе. — …Грейнджер, — коротко поприветствовал он, едва заметно кивнув. — Малфой, — она ответила в том же тоне. — Я так понимаю, ты согласилась. — Если ты не против, я сама решу. Гермиона не могла говорить мягче: она была перед Драко Малфоем, причиной стольких её проблем, печалей и слёз… Раны на её сердце не могли затянуться, по крайней мере, не так быстро. Драко не проронил больше ни слова, хотя уголки его губ чуть приподнялись в попытке улыбнуться. — Предположим, я решу защищать тебя, — произнесла она, приближаясь к стеклу, пока не оказалась достаточно близко, чтобы опереться руками о металлический стол, намертво приколоченный к полу. — Ты считаешь себя невиновным? На этот раз Драко посмотрел на неё серьёзно. — Не бывает безгрешных людей. — Не ты произнёс заклинание, — это было утверждением, а не вопросом. — Я знаю, у тебя были свои причины, но он был убит не твоей палочкой. — Но я был тем, кто обезоружил его. Я сделал его беззащитным, — сказал Драко. — Да, — Гермиона выпрямилась и сложила руки на груди, — но они так не думают, весь мир считает, что ты убил его, пусть и косвенно. И тот факт, что Снейп мёртв, не прибавляет тебе очков. Они ищут виноватых, Малфой, среди имён бывших Пожирателей, которые получат по своим заслугам, чтобы чувствовать себя уверенными, лучшими, героями. Ты и не знаешь, как сильно люди желают твоей смерти. Драко не сказал ничего, не издал даже самого тихого звука. — Если ты так уверена, что спасти меня совершенно невозможно… — Я этого не говорила, — заметила она, перебивая его. — Это сложно, но не невозможно, — заявила Гермиона. — Значит, ты возьмёшься за это? — спросила Нарцисса, молчавшая всё время разговора до этого. Гермиона посмотрела на Драко. Она знала, что он не был виноват в этом убийстве, хотя других грехов за ним водилось предостаточно… «Чёртово чувство справедливости», — подумала она. — Ладно, Малфой, я сделаю это, но только чтобы насладиться тем, что «грязнокровка» спасла твою задницу. Будь уверен, если я добьюсь успеха, то буду припоминать тебе это до конца твоих дней. Драко широко улыбнулся, показывая белые зубы. Видимо, это была одна из тех вещей, которые даже Азкабан не мог отнять у Малфоя. — Не могу ничего гарантировать, но я сделаю всё, чтобы тебя освободили под залог хотя бы до суда, — добавила Гермиона. Драко позволил себе обнадёжено вздохнуть, и Нарцисса удовлетворённо кивнула. Стражник сверился с часами и подозвал Драко суровым жестом. — Свидание окончено, поднимайся, — приказал он, хватая его за плечо без намёка на осторожность. Драко поднялся, даже не пытаясь сопротивляться, и перед тем, как уйти, посмотрел Гермионе в глаза. — Вытащи меня отсюда поскорей, Грейнджер, — прошептал он тоном, который многие сочли бы приказным. Но Гермиона Грейнджер знала, что за чувство крылось за этими словами. Это был не приказ — это была мольба, крик о помощи. И она не могла чувствовать себя лучше, видя, что Малфой был у её ног.ooOOoo
Когда ключ вошёл в замок, Гермиона трижды повернула его влево. Дверь заскрипела и отворилась, открывая взору просторную квартиру без изысков в оформлении; большие окна открывали вид на ночной Лондон, полный биения жизни в атмосферных барах и кафе. Едва войдя, Гермиона сняла туфли на каблуках и, аккуратно поставив их у подставки для зонтов, босиком пошла в гостиную. Она была обставлена с изяществом и стилем: два кресла из чёрного дерева и журнальный столик из эбонита. Рядом была барная стойка, соединившая кухню и гостиную, а рядом с ней стояла пара высоких металлических стульев. Гермиона подошла к телефону и уставилась на красный мигающий огонёк: ей пришло сообщение. Она нажала на кнопку и села на диван, разминая ноги. Она ненавидела каблуки. — Привет, Гермиона, это Гарри, — она напряглась. — Джинни рассказала мне о… Малфое… Если честно, я уверен, что ты имеешь полное право защищать его, хотя он едва ли заслужил это. И я всё равно хотел бы поговорить с тобой, потому что есть вещи, которые я должен объяснить тебе… И, думаю, ты должна знать, насколько всё это опасно. Жду твоего ответа, пока, — телефон пиликнул на прощание. Гермиона замерла. Конечно, она думала о том, что предполагала защита Малфоя, но — это было действительно опасно? Гарри не любил преувеличивать, в его словах не было ничего, кроме беспокойства за неё. Она вздохнула и устало помассировала виски; поднялась и пошла по коридору в сторону спальни. Там находилась широкая двухместная кровать, два было и ночных столика. Гермиона положила сумку на свой и сняла костюм, переодеваясь в хлопковую пижаму, которая была достаточно тёплой, чтобы не заболеть: апрель был тем ещё предателем. Она расстелила кровать и опустилась на одеяло, мягкое и пахнущее свежестью. Перед тем как выключить свет, она опустила взгляд на фотографию, лежавшую на столике рядом с лампой. На ней были два человека, обнимавшие друг друга и смеявшиеся; одеты они были в пуховики, а сзади простиралась площадь, покрытая льдом и превращённая в каток. Парень нежно целовал девушку, и они улыбались в перерывах между поцелуями. Гермиона погладила сфотографированное лицо Рона, пытаясь почувствовать его мягкую и тёплую кожу, его ярко рыжие волосы и спокойный взгляд. — Если бы ты был здесь, Рон… это бы показалось тебе правильным? — спросила она. Рон с фотографии посмотрел в камеру и улыбнулся, заставляя Гермиону почувствовать глубокую скорбь. — Да, сначала тебе бы это точно не понравилось, но… ты ведь благороден, Рон, ты самый благородный человек, который вообще жил на земле, — Гермиона улыбнулась и протянула руку, чтобы выключить свет. — Спокойной ночи, — сказала она, и комната погрузилась во тьму. После этого она позволила себе перенестись в страну снов, забывая о судах, Малфое, Дамблдоре… обо всём. Потому что уже давно Гермиона не грезила. Ни о чём.