19 мая 1989 года
— Шейла и ее банда уже ждут нас в квартирке Роба, на Уоррен Драйв. – гордо сообщил ей хорошую
по его мнению новость Томас, из неоткуда возникший за ее спиной. – Ты же меня не кинешь, Эми? Ты обещала!
Она опустила взгляд, собирая учебники в сумку. Идея внедриться в самую отвязанную банду школы, чтобы надоедливые ДНОклассницы перестали ей докучать своими издевками, всё еще девушке не нравилась. Она боялась. По учебному заведению ходили жуткие слухи об этой девчонке, и она невольно верила им, предаваясь всеобщей истерии перед ее персоной. Старшики считали ее истинно отмороженной: несмотря на свой неполный шестнадцатилетний возраст, она держала в страхе все старшие классы, а о младших и говорить не приходится. Даже учителя старались с ней не связываться, чтобы избежать "случайных встреч" в подворотне и сломанных конечностей.
Дурная слава за Шейлой Джонсон закрепилась после жестокого избиения одной из ее одноклассниц в школьном туалете. У девочки были сломаны ребра и разбито лицо, всё тело украшали обширные гематомы и ссадины. Сколько бы пострадавшую не допрашивали врачи больницы, где она лежала на восстановлении, работники полиции или родители, она так и не сказала, кто именно избил ее и за что. Когда школа закипела из-за чрезвычайного происшествия, охранникам удалось найти на записях с камер видеонаблюдения момент, где эта девочка заходит в туалет вслед за Шейлой. Спустя несколько минут оттуда выходит Джонсон, а одноклассница так и остается внутри. Через некоторое время ее нашли там в луже собственной крови, но она никак не комментировала произошедшее.
Конечно, родители потерпевшей подали на бандитку в суд, намереваясь взыскать компенсацию за причиненный вред здоровью их дочери и посадить ненормальную Шей в колонию для несовершеннолетних, но у них ничего не вышло - адвокат семьи Джонсон сумел доказать недостаточность улик, указывающих на вину его подзащитной, и девушка была признана невиновной ввиду отсутствия доказательств совершения преступления. Ведь то, что они были в туалете в одно время, еще не говорил о том, что она ее покалечила! Это могли сделать после нее, те, кто зашел в уборную еще перед Шейлой, или тот, кто заходил после. Она была признана невиновной, но в школе ее всё равно начали сторониться, считая, что такое изуверство - это ее рук дело. А она не особо-то это отрицала.
Следующий случай, "прославивший" Шейлу - арест за хранение и распространение наркотических веществ. Из-за этого ее отправляли на исправительные работы, с которых она не так давно вернулась. Хотя, то, что Джонсон барыжит, не знал, наверное, только ленивый. У нее затаривались травой и экстази даже учителя, что говорить об учениках? Родители, как оказалось, тоже были в курсе происходящего и никак на это не реагировали. Ходили слухи, что ее отец связан с каким-то наркобароном из Вегаса, и вместе они толкают огромные партии запрещенных веществ через границу под видом товаров первой необходимости, чтобы избежать досмотра.
После того, как юная оторва завоевала в школе авторитет самого конченного человека, вокруг нее постепенно начала собираться "своя" компания. Самые отмороженные ребята школы подтягивались к ней, желая стать ее кругом общения, и спустя немного времени у девушки образовалась своя личная компания дегенератов. Воры, наркоманы, рокеры, хиппи, трейсеры, малолетние проститутки, шлюхи и просто громилы - рядом с ней были все, кто хоть сколько-нибудь "выпадал из системы" и не был похож на всех остальных учеников школы. Вместе они громили автомобили учителей, развлекались в клубах, устраивали разбойные нападения на магазинчики и "жили полной жизнью", как они считали. Эти подростки считали, что попробовать нужно абсолютно всё, от случайного секса до героина, и в этом нет ничего зазорного.
Эммануэль было страшно. Она никогда прежде не общалась с плохими ребятами, никого не грабила, не устраивала разборок, не дралась, не пробовала алкоголь даже тайком, а про наркотики даже думать боялась. А ведь сейчас ей придется вплотную общаться со спидозниками, малолетними шалавами и прочими отбросами, лишь бы только её оставили в покое и прекратили издеваться... Она долго решалась на такой шаг. Моральные принципы и устои были непоколебимы, она одергивала сама себя от идеи даже заговорить с ними, не говоря о том, чтобы начать дружить. Но издевки со стороны сверстников становились всё более изощренными и невыносимыми с каждым днем, поэтому она решила наступить себе на горло и влиться в компанию Шейлы, попытаться стать там своей в доску. Она не представляла, на что ей придется пойти, чтобы ее восприняли, как отмороженную, а не как избалованную дочурку богатого папеньки, которой просто захотелось новых ощущений, но пообещала себе, что постарается обойтись малой кровью и не ввязываться в криминал. Украсть она не сможет, побить кого-либо тем более, поэтому лучше будет ретироваться, если ее попытаются заставить совершить такие поступки.
— Я не передумала, Томми. – сказала она, взяв сумку и отправившись вон из класса. – Пошли.
— Не переживай, Эль, они вполне сносные, когда не под кайфом. Я смог пообщаться с ними немного, всё не так ужасно, как показалось сначала. – парень последовал за ней, закинув на спину джинсовый портфель. – Роберто сказал, что испытывать нас никто не будет. Мы просто познакомимся, поболтаем в тихой обстановке, ничего серьезного.
Она саркастично хмыкнула, спускаясь по лестнице на первый этаж. Сносные, когда не под кайфом... А они вообще бывают трезвы? Некоторые даже на уроках появляются под трипом! Даже если они сегодня каким-то сверхъестественным образом оказались в адеквате, ее всё равно настораживало это многозначительное "поболтаем в тихой обстановке". Что есть тихая обстановка для потрошителей, вроде них? Тем более на квартире одного из участников сего сообщества. Это больше попахивает сходкой. Поболтать спокойно можно в кафе или в баре, но никак не на квартире парня, принадлежащего к субкультуре хиппи. Что они задумали?
— Боюсь, что всё не так просто. – отозвалась она, глянув на друга. – Мы там самые мелкие, да?
Он открыл перед ней входную дверь, после чего вышел следом.
— Нет, среди них есть еще Трейси и Триша, им обеим 12. – Том забрал у девочки сумку, чуть ускорив шаг. – Приятные девчушки, только чересчур похабные.
— Что там забыли двенадцатилетние девочки?
— Малолетние проститутки. – ответил парень, заворачивая в узенький проулок старых трехэтажных домов. – Триша плотно сидит на героине чуть больше года, один из "клиентов" вколол. Трейси пока хватает экстази.
Она решила оставить услышанное без комментариев. Малолетние проститутки... Как можно довести до такого ребенка? Куда смотрят их родители? Или у них нет родителей... Ей стало жутко от осознания, что в таком юном возрасте они уже во всю торгуют своим телом. А девочки ведь младше нее всего на год! Случись такое с ней, какой бы она была? Как бы она жила?
"Папа бы никогда не допустил этого." - ответила она сама себе, опустив голову и начав смотреть себе под ноги. -
"А если бы его не было? Даже представить боюсь, каким ребенком я могла бы быть... Хотя, о чем это я? Его и так нет. Его ребенок - это его фирма, а не я."
Томми видел, как загрузилась его подруга. Этот беловолосый парень, ростом на голову выше Эммы, чьи глаза похожи на ясное небо, понимал ее, как никто другой. Сын богатого военного чиновника, вся жизнь которого расписана до самой старости. Элитный детский сад, лучшая частная школа и секция по боксу, в дальнейшем военно-морской университет и служба в каком-нибудь заливе, на подводной лодке, например. Женитьба на той, кого ему подберет папочка, рождение детей к определенному возрасту, который выберет папа. Везде был папа. Только самого его рядом никогда не было, он слишком занят политикой, гольфом, чем угодно, но только не сыном. Он решился вступить в плохую компанию вместе с девушкой назло ему, желая показать, что он сам будет решать, как ему жить, и никому не позволит им командовать. В конце концов, если получилось отмазаться от бокса, почему бы не попытаться также откосить от будущих погонов?
Они шли, казалось, бесконечно долгое время. Роберт жил через три квартала от школы, но этот путь был для нее подобен покорению Эвереста. Когда они вошли в лифт жилой многоэтажки и нажали заветную кнопку 4, ее сердце упало в желудок, прекратив биться. От страха начинали трястись не только поджилки, но и колени. Она пыталась взять себя в руки и убедить, что ничего плохого с ней не случится, но это было бесполезно - паника настигала ее першением в горле и онемением пальцев рук, а ноги наливались свинцом, отказываясь передвигаться. Она не представляла, как вообще смогла выйти из кабины лифта, потому что по ощущениям она приросла к полу.
Красная железная дверь отделяла их обоих от пугающей неизвестности. Если уж говорить совсем откровенно, то Тому тоже было страшновато. Конечно, ребята произвели на него вполне неплохое впечатление, когда он перекинулся с ними парой слов около часа назад, но они ведь могли притвориться нормальными, чтобы заманить их в свое логово, верно? Он одернул себя от этих мыслей, сжав волю в кулак. Они пришли сюда намеренно, по своей воле, для дела, а не просто так. Если бы не обстоятельства, в которых они оказались, ни один из них никогда и шага в сторону этих отморозков не сделал, не говоря о чем-то большем! Но их вынудили. Перемявшись с ноги на ногу, он решительно постучал в дверь, слегка сжав руку подруги.
Спустя пару мгновений дверь перед ними распахнулась. На пороге стоял Роб, на лице которого светилась приветливая улыбка. Парень с красными длинными волосами и какой-то несуразной повязкой на голове, отдаленно напоминающей бандану, только свернутую в три, в четыре раза, окинул их оценивающим взглядом, будто пытаясь разгадать, сколько раз они успели пожалеть о том, что пришли сюда, за последние десять секунд. Он был на полголовы выше Томаса, до жути худой и одетый в какую-то затасканную длинную белую майку с Бобом Марли посередине и грязно-синие джинсы, которые висели на нем, как на вешалке. Кажется, ему было семнадцать. Поздоровавшись с Томми крепким рукопожатием, он запустил парочку внутрь и запер замок, жестом приглашая их присоединиться к остальной компании.
Место, в котором они оказались, навеивало на Эми тошнотворное чувство. Засаленные подранные блеклые серо-коричневые обои были поклеены в коридоре, крашенный в цвет хаки немытый пол, небрежно скинутые в кучу вещи на банкетке, деревянная прихожая с лаковым покрытием времен Второй Мировой Войны, двери шкафа в которой отсутствовали, а дверца тумбочки висела на паре болтов, отвратительная вонь чьих-то ботинок, одиноко висящая с потолка лампочка... Ей захотелось как можно скорее покинуть эту лачугу. Она ума приложить не могла, как в такой помойке вообще можно жить.
В гостиной, где собрались желающие развлечься подростки, обстановка была менее утешительной. Полуразвалившийся диван "лягушка", пара провалившихся кресел с расшатанными подлокотниками, старенький музыкальный проигрыватель для виниловых пластинок и две колонки, стоящие на раскладном столике, застеленном розовой запятнанной тканью, потрескавшаяся на стенах голубая краска, под которой мелькают следы облупившейся зеленой, которой, видимо, были окрашены стены перед ней, пушистый ковралин на полу цвета фуксии, весь скатанный и пыльный, завешанные какими-то тряпками окна, из-за чего в комнате было довольно мрачно - она нервно сглотнула, когда увидела это.
Компания располагалась по всему периметру зала и чувствовала себя вполне уютно. Две девушки сидели в креслах, свесив ноги с боковин, на диване целовалась какая-то парочка и паренек в очках играл в тетрис, остальные сидели на ковре и смеялись, что-то оживленно обсуждая. Стоило двум новичкам появиться, как беседа стихла, и три десятка заинтересованных глаз уставились на них, приглядываясь к тому, как они выглядят и ведут себя. В сравнении со всеми новенькие заметно выделялись из массы: Эмма была одета в джинсовые голубые бриджи и салатовую тунику, Томми же был облачен в серую толстовку с капюшоном и песочного цвета брюки. Все девушки, находящиеся в этой комнате, кроме Шейлы, сидели в мини-юбках, которые едва прикрывали их задницы, ножки некоторых были обтянуты колготами в крупную сетку, сверху на них были топы, открывающие обзор на грудь, а на плечи накинуты балеро или кожаные куртки. Собранные в два хвостика по бокам волосы Эми смотрелись чересчур невинно и даже пошло на фоне распущенных разноцветных грив этих блудниц, а отсутствие тонны штукатурки на лице выглядело неестественно. Пареньку было чуть проще, чем его подруге - большинство из сидящих пред ним незнакомцев ничем не отличались по внешнему виду от него, разве что толстовки носили кислотных цветов и джинсы вместо брюк; некоторые имели бороды и длинные волосы, другие были лысыми и сидели в косухах с шипами.
Эммануэль нервно закусила губы изнутри. Пятнадцать человек одновременно пялились на них, без доли стеснения осматривая с ног до головы как ее, так и Томаса. Молчание затянулось. Она не могла сказать, что они выражали агрессивный настрой или не одобряли появления незнакомцев в их тусовке - лица этих людей вообще ничего не выражали. Они смотрели на них, как дети рассматривают в зоопарках диковинных редких зверей. Каждый из них наверняка задавался вопросом, что здесь делают эти двое, особо учитывая тот факт, что вся школа знала, кем являются их родители. Одним словом, девушка была в замешательстве, и ей, откровенно говоря, уже давно хотелось открыть дверь и стыдливо сбежать, никогда более не появляясь на горизонте этой компании.
Сидящая на полу Шейла наконец-то поднялась на ноги, видимо поняв, что изучение незнакомцев как-то затянулось. Невысокого роста девушка с короткими, торчащими в разные стороны обесцвеченными волосами, в черных штанах до щиколоток и такого же цвета мужской футболке с номером 52 на груди, подошла к ней и дружелюбно улыбнулась, протянув руку и произнеся:
— Добро пожаловать, ребята. Можете расслабиться и чувствовать себя как дома. – пожав ладонь новой знакомой, она подала ее пареньку, переведя взгляд с нее на него, а после наоборот. – Можете звать меня Шей. Как ваши имена?
Том и Эми удивленно переглянулись. Что? Так просто?
— Меня зовут Томми, – не растерялся парень, поздоровавшись с блондинкой, – а это Эми. Она немного застенчива, но это пройдет.
Из толпы послышался гул и чье-то хихиканье. Это заставило девушку смутиться. Почему они так реагируют на нее? Что с ней не так? По какой причине все эти подростки переглядываются друг с другом и коварно улыбаются, кидая мимолетные взгляды в ее сторону? Что задумали парни, о чем-то щебечущие на арабском и хихикающие? Паника снова заставила ее тело оцепенеть, испуганно осматривая всех незнакомцев. Ей было некомфортно в этом обществе.
— Поиграете с нами? – спросил их один из лысых парней в косухе и какой-то татуировкой на среднем пальце левой руки. – Завязывайте стесняться, как девственницы перед первым сексом, с нами можно быть собой!
Все дружно расхохотались. Конечно, кроме Эммы. Даже Томас сделал вид, что это забавная шутка, тогда как ей было ни капли не смешно. Неужели страх первой близости можно так бесстыже высмеивать? Юмор этого панка показался ей плоским и глупым, а нахальное выражение лица, так и кричащее всем, какой он альфа-самец, вызвало презрение. Ему самое место в... Черт, а он ведь на своем месте. Это она здесь лишняя.
— Конечно! – с энтузиазмом ответил Том, прищелкнув пальцами. – Во что сыграем? Карты, нарды? Твистер?
— В пуговицу. – с лукавой улыбкой ответила Шейла и отправилась на кухню, жестом позвав с собой двух подружек, которые сидели на креслах.
Что? В пуговицу? Какую еще пуговицу? Эмма слегка нахмурила брови, глубоко задумавшись. Игра, связанная с пуговицами... Она понятия не имела, что это за развлечение такое. В детский сад она не ходила, с другими детьми начала общаться только в школе, когда отец наконец-то выпустил ее из заточения, и никакой "пуговицы" решительно не помнила. Парень, увидя замешательство подруги, шепотом пояснил ей на ушко, что в детском саду многие воспитатели развлекают детей этой игрой. В руки каждому дают по конвертику или стакану, которые обязательно должны быть заполнены клочками бумаги или жидкостью, чем угодно, главное, чтобы дна не было видно. На счет три все малыши запускают пальцы в конверты или начинают пить воду. Кому-то из них в стакане или конверте попадется большая пуговица - этот ребенок будет считаться счастливчиком. Но она, как бы не пыталась понять, зачем подросткам играть в этот детский бред, всё равно не смогла.
Джонсон вернулась с подругами спустя пару минут. В руках они держали подносы с банками пепси, которые компания тут же стала разбирать. Томми приобнял девушку за плечи и усадил на ковер, опустившись рядом с ней и преободряюще сжав ее руку. Он не понимал, почему она так сильно боится. Новые знакомые казались ему вполне дружелюбными и приветливыми, пусть и немного развязными. Что в этом такого? Такой у них менталитет. Плохого новичкам они явно не желали, наоборот, отнеслись так, будто они давно в их рядах, и это знакомство было всего лишь формальностью.
Когда у всех, в том числе у этих двоих, было по стакану пепси, Шейла поставила какую-то пластинку в проигрыватель и включила музыку, усевшись напротив Эми. Комната заполнилась звуками неизвестной для девушки песни, в которой звучал чей-то подозрительно знакомый голос. Окружающие в один такт стали кивать головами и пить колу, заинтригованно поглядывая друг на друга, но продолжая молчать. Она тоже сделала пару глотков, после чего посмотрела на друга, который, кажется, чувствовал себя вполне спокойно среди разгильдяев. Он потягивал газированный напиток и обменивался насмешливыми взглядами с окружающими, двигая стопой в ритм музыке, которая неожиданно показалась ей слишком громкой.
Он не носит чистые ботинки,
Он сбил все ноги играя в футбол,
У него "ловкие руки",
Он пьёт Кока-Колу.
Он говорит: "Я знаю тебя, ты знаешь меня.
Я могу сказать тебе только то, что ты должен быть свободным!"
Внезапно она почувствовала, как внутри нее происходит что-то странное. Мысли спутались, голос, звучащий из колонок, принял осязаемую форму, а то, о чем он пел, взрывалось тысячей пестрых красок пред ее глазами. Вдруг до нее дошло, что эта песня уже пятая по счету, и каким-то мистическим образом три другие, которые играли между первой и последней, она совершенно не слышала. Мозг помнил ритмы и слова, но не воспринимал их, из-за чего оформить свои воспоминания в хоть сколько-нибудь понятный вид она не могла. У нее вспотели ладони, капли пота выступили на лбу и потекли вниз, заливая собой глаза. Что они сделали с ней?! Она непонимающе посмотрела на Томми, но он лишь подмигнул ей и обнажил зубы в довольной улыбке, крепче обняв ее за плечи. Кажется, эти проходимцы пытаются ее отравить... А Томми?
Всё ее тело напряглось, каждая мышца завибрировала и ожила. Страх леденящим холодом пробежал по ее спине, раздробив в пыль все позвонки, от шеи и до крестца. Голос из колонок зазвучал будто в замедленной скорости, отзеркаливая многогранным эхом от пустых стен затхлой разбитой комнатушки и повторяясь снова, и это продолжалось по кругу, пока она не зажмурилась, пытаясь таким образом привести в норму свой организм. Но стоило ей это сделать, как перед закрытыми глазами замелькали странные, хаотично движущиеся цветные образы. Они кружились, складываясь в причудливые узоры калейдоскопа, делились на множество частей и взрывались, расплескиваясь брызгами краски в разные стороны. Взяв ее за плечи, друг уложил Эмму к себе на колени и выдохнул, облокотившись на подлокотник дивана и прикрыв глаза.
Когда она распахнула свои синие очи, ее зрачки заполняли собой почти всю радужку. Она вперила пустой взгляд в потолок и вдохнула полной грудью воздух, который показался ей сытным и вкусным, что поразило, даже шокировало девушку. Как воздух может быть сытным? А вкусным? Он же не пища! Но она чувствовала это, ощущала всем телом, хоть и не могла объяснить. На потолке завертелись яркие воронки из огромных пятен красного, синего и желтого цветов, а после они разлетелись в разные стороны, как метеоры, россыпью рухнув на всех окружающих, словно конфетти. Она почувствовала легкий холодок на кончиках пальцев и хотела сказать об этом другу, но не смогла, потому что, кажется, забыла абсолютно все слова родного языка. Забыла язык! Это показалось ей настолько абсурдным, что она засмеялась каким-то истерическим, объемным смехом, от вида которого ей стало еще веселее.
Вскоре паузы между словами играющей на полную громкость песни стали такими, что между каждым новым словом успевали проноситься несколько электропоездов разнообразных мыслей и чувств. В какой-то момент ей показалось, что она получила какое-то великое сакральное знание от всевышнего, прозрела, поняла смысл мироздания и жизни. Ей захотелось как можно скорее рассказать об этом всем, но язык до сих пор отказывался работать, а слова не вспоминались - в ее голове царила такая пустота, что, казалось, вот-вот должно пролететь перекати-поле. Кто-то намеренно отключил usb-соединение между ее мозгом, языком и памятью, из-за этого речь никак не соотносилась с тем, что происходило в ее сознании и подсознании.
В какой-то момент ее словно укрыли мягким невидимым пледом, под которым для нее перестал существовать весь мир. Вселенная окружала ее необъятной бесконечностью, а гостиная, как ей привиделось, опустела. Эмма буквально погрузилась в играющую музыку. Она чувствовала ее запах, могла попробовать ее на вкус, потрогать, даже обнять. Она никогда не испытывала ничего более прекрасного и завораживающего, она сама стала музыкой - ее мозг вдруг получил суперспособность и смог различить все инструменты, из которых состояла проигрываемая композиция, более того, она сама была каждым из этих инструментов. Бас-гитара, клавишные, барабаны, часть электроники... Каждая нота имела свой собственный цвет и разум, они умело переплетались в извилистые соединения друг с другом, образуя сверкающий поток жизни, связывающий друг с другом всех людей на планете.
Томас втыкал в одну точку, смотря на обложку альбома играющей виниловой пластинки. Ему казалось, что он видит ее одновременно в тысячах измерений, картинка размножалась и увеличивалась в размерах, будто пчелиные соты, перескакивая с одного места на другое. Эта иллюзия настолько восхищала его, что он не смог ее вынести и закрыл глаза. Его моментально унесло на другую планету, может, на Марс, может, на Юпитер или на Плутон, ему было плевать - пространство понеслось перед ним, будто он ехал вниз на скоростном лифте, и сам вот-вот должен был взлететь, когда гравитация окончательно прекратит свое существование, а это непременно должно было случиться, он знал. Он чувствовал себя частью чего-то глобального, вечного, он был свободен, настолько свободен, насколько вообще возможно быть свободным. Он уже не отличал реальность от вымысла, все видения, мелькающие пред его глазами, воспринимались как истина. Он слышал дыхание здоровяка из соседнего дома, чувствовал запах хот-дога с противоположной улицы, читал мысли президента США - он был всесилен, как Бог, именно так он ощущал себя все это время.
Через какое-то время подростки начали приходить в себя и расходиться по домам, прощаясь друг с другом. Когда сознание девушки более или менее возвратилось, туман рассмеялся, и на смену ему пришла адекватность, она приняла сидячее положение и судорожно огляделась по сторонам, пытаясь понять, что с ней только что происходило. Парень сидел рядом и глубоко дышал, не открывая глаз. Его тоже начинало отпускать, но мир всё еще продолжал перед ним плавать. Прокашлявшись, Эми облизнула сухие губы и сипло спросила друга, стараясь говорить членораздельно:
— Что с нами было? Как ты себя чувствуешь?
— Это был ваш первый трип, ребята. – с улыбкой ответила за парня Шейла, расслышавшая ее вопрос. – "Пуговица" была в 10 банках из 15. Никто не знал, кто сегодня улетит.
— Что? Трип? – непонимающе вытаращилась на нее собеседница, округлив глаза. – Какой еще трип? Что ты нам подмешала??
— Это была кислота, малышка. – она устало закатила глаза и посмотрела с долей иронии на новую знакомую. – ЛСД, если угодно. Можешь не переживать, ничего с вами не случится, эта штука просто делает всем хорошо.
Эммануэль шумно выдохнула, после чего поднялась на ноги вслед за другом. Она впервые в жизни попробовала наркотики... Ей было стыдно это признавать, но испытанные ощущения ей безумно понравились. Конечно, немного побаливала голова, но эта легкость в теле и расширение сознания не сравнимы ни с чем! Согласится ли она на подобный эксперимент во второй раз? Она не знала, но пообещала себе, что увлекаться такими вещами не станет, потому что это может быть опасно. Хотя... Что опасного в ЛСД? Всё, что она слышала или читала раньше о кислоте - это гнилая, бессмысленная, совершенно пустая информация, которую, вероятнее всего, писали такие же несведущие в этом люди, как ее отец. Они не передали даже тысячной части от той палитры чувств, что ей удалось испытать!
Распрощавшись с оставшимися в квартире людьми, друзья отправились в общежитие, условившись встретиться с новым окружением уже завтра.
***
9 сентября 1992 года
Шесть уроков пролетели для Эммануэль незаметно. Все занятия она просидела на последней парте, рисуя на полях тетради или читая очередную новеллу. Учиться никакого желания у нее сегодня не было: за час до начала уроков ей позвонил отец и известил, что на все выходные забирает ее в Лас-Вегас, и попасть к Джексону она не сможет. Это конкретно подпортило ее настроение и вселило в душу смешанные чувства. Она злилась на папу за то, что он, зная, что каждую субботу она проводит в гостях у его друга, запланировал для нее "семейные выходные" в его компании, не спросив ее мнения по этому поводу. Но в то же время ей было очень приятно, что он выкроил для нее хотя бы один день, ведь не видела она его с самого мая, ибо провела все лето в летней школе, на языковых курсах, на которые, кстати, отец же ее и отправил.
Последние три урока она усиленно думала, как сказать Майклу, что в этот раз они не увидятся. Встречаться каждую субботу уже стало их персональной традицией и привычкой за три года: эти двое старались справиться со всеми делами за пять рабочих дней и оставить выходные свободными, а если вырисовывались неожиданные проблемы, то они откладывали их на понедельник, ссылаясь на устоявшиеся планы, которые не терпят отлагательств. Даже сейчас, когда певец находился в мировом туре в поддержку своего нового альбома, он находил лазейки в расписании концертов и прилетал на выходные в Лос Анджелес, чтобы провести их в Неверленде вместе с Эммой. Пару раз, летом, когда концерты приходились на субботу, он даже переносил их, чтобы не лишаться столь желанного для обоих совместного времени. Она чувствовала себя предательницей из-за того, что не могла приехать к нему, ведь с отцом договариваться было бесполезно.
К концу третьего урока ей стало совсем грустно. Томми, видя, что подруга чем-то серьезно загрузилась, попытался растормошить ее и разговорить, но это не увенчалось успехом - она продолжала молчать. Действительно, что он хотел от нее услышать? То, что она переживает из-за того, что не сможет посетить ранчо Поп-Короля в выходные, как делала это последние три года? Никто не знал о ее дружбе с Джексоном, поэтому высказаться даже лучшему другу она не могла. Он на это не обижался, понимал, что у каждого есть что-то такое, что он не хочет рассказывать другому. Недолго думая, парень предложил ей немного расслабиться после школы, чтобы отогнать плохие мысли, на что она охотно согласилась. Они были единственными из всей компании, кто до сих пор не употреблял наркотики систематически, а о том, чтобы попробовать что-то тяжелее экстази и речи не шло. Конечно, они развлекались легкими и относительно безопасными наркотиками, как и любые другие тинейджеры, но делали это настолько редко, что друзья прикрепили к ним прозвище "монашки", и они не особо-то возражали.
Дотерпеть до конца уроков они не смогли, потому что Эми чувствовала себя слишком паршиво. На четвертом уроке парень сбежал со школы и купил для них небольшую дозу экстази, посчитав, что МДМА в этой ситуации будет уместным. Галлюцинаций вещество не вызывает, сознание особо не нарушает, только приподнимает настроение и заставляет любить весь мир. Именно этого девушке и не хватало. Если честно, она сама не понимала, почему так распереживалась. Вроде бы, что такого? Ну, не сможет в этот раз, приедет на следующие выходные. Но нет, всё было намного сложнее: она настолько привыкла видеть его в этот день, спать в его постели, вместе обедать и ужинать, веселиться и бездельничать, смотреть фильмы и обниматься, что это стало неотъемлемой частью ее жизни. Всю неделю он работал на износ, у них даже не было времени созвониться, не говоря о том, чтобы увидеться, и суббота была единственной возможностью провести время вдвоем. А сейчас у нее его отняли... Она даже не знала, как сообщит ему об этом. Звонить бесполезно - он не ответит, потому что будет занят или не услышит. В выходные он будет ее ждать, а она так и не приедет... Ей стало очень грустно.
Они заглотили по чудо-таблеточке в середине последнего урока. Торкнуло их перед самым звонком, когда все уже записывали домашнее задание. Наскоро записав в дневники домашку, ребята скидали учебники в сумки и стали считать секунды до окончания школьного дня. Они не знали, чем займутся и куда пойдут, но уже предвкушали прекрасно проведенное время. Может, они сходят в зоопарк и покормят зверей, может, сходят в городской парк и проваляются до вечера на траве, наслаждаясь теплым солнцем, может, сядут в общаге и просто послушают музыку... Вариантов было огромное количество, и хотелось им получить всё одновременно. Когда зазвенел звонок, они первыми сорвались с места и наперегонки побежали по лестнице на первый этаж, смеясь и толкая друг друга.
Майкл прилетел в Калифорнию еще ночью. Весь уставший и измотанный, он сразу упал в кровать и проспал до полудня, отдыхая после неимоверно тяжелой нагрузки. Он так уставал на концертах, что еле добирался до номера, а иногда и вовсе засыпал в машине, и до кровати его доносили на руках телохранители. Выспавшись, он недолго думал, чем себя занять. Приняв душ и наложив грим, он оделся в темно-синие джинсы с черной водолазкой и, вызвав водителя, отправился к школе, где училась Эммануэль, решив ее проведать и забрать к себе до вечера, чтобы немного поболтать. Когда автомобиль уже подъезжал к школьной ограде, он приказал Сэму припарковаться неподалеку от центрального входа в малозаметном месте и стал ждать, когда она выйдет с уроков, наблюдая сквозь тонированные стекла за молодежью.
Выбежав на улицу, Эмма лицом к лицу столкнулась с Шейлой, которая зачем-то шла внутрь школы, хотя занятия только что закончились. Посмотрев друг на друга удивленными глазами, девушки обнялись и звонко расхохотались, после чего отошли в сторонку, решив немного поболтать. Томас вышел следом. Увидя девушек вместе, он сразу подтянулся к ним, подумав, что лишним в этой бабской беседе не будет. Обменявшись многозначительными взглядами, ребята снова громко засмеялись, не обращая внимания на удивленно косящихся на них прохожих.
— Ты что тут делаешь? Занятия уже закончились! – спросила подругу Эми, вопросительно разведя руки в стороны. – Разве ты не должна сейчас быть у историка? Он снова поможет тебя на второй год оставить, если ты продолжишь прогуливать!
— Этот жирный ублюдок просто хочет секса, на мои прогулы и знания ему плевать. – равнодушно ответила девушка, неприязненно скривившись. – Получит то, что хочет, к концу семестра. Я не выдержу его потной туши на себе больше одного раза в полугодие!
Все трое хохотнули. Мистер Паттерс уже давно положил глаз на Джонсон
да и не только на нее и не единожды делал ей недвусмысленные намеки на интим, но она старалась никак на них не реагировать, пока однажды он не заперся с ней в кабинете и не начал лапать. Хорошенько зарядив ему по яйцам, она сбежала и поклялась расчленить его ста пятидесяти килограммовую тушу на скотобойне, если он еще хоть раз притронется к ней, с чем смириться он не смог. Озлобившись, он поставил ей неуды по всем дисциплинам, которые вел, а их было четыре, из-за чего ученицу оставили в выпускном классе на второй год, обвинив в лени и безмозглости. С первого сентября он прямо заявил Шей, что нормальных отметок ей не видать, и будет лучше, если она сразу переведется в другую школу, и не будет трепать нервы ни себе, ни ему. Она показала ему средний палец и жестко отказала в предложении уйти, потому что считала себя правой в этой ситуации. Поэтому теперь, если она хочет закрыть семестр на нормальную отметку и выпуститься, а не остаться второгодницей еще раз, ей придется либо лечь под него, либо уйти, чего она делать, естественно, не станет. Вариант оставался один.
— Мне не нравится, как он на нее пялится! – с вызовом заявил Томас, приобняв Эмму за талию и прижав к себе. – Эта девочка моя, пусть выкусит!
— Конечно, мой зайчик, я только с тобой... – поддержала его девушка, пленив друга игривым взглядом и плавно проведя по его груди рукой, эротично закусив нижнюю губку. – К черту Паттерсена, мне нужен только ты один...
— Богиня... – вожделенно произнес он, пронзительно смотря в ее синие глаза.
Они подались друг другу навстречу, будто собирались поцеловаться. Со стороны эти двое были похожи на влюбленную парочку, которые, никого не стесняясь, миловались на улице, наслаждаясь своими чувствами. По крайней мере, именно так их видел Майкл. Он сидел в черном мерседесе и наблюдал за тем, как эта девушка веселится и смеется с каким-то пареньком и подругой, совершенно не замечая его присутствия. Он видел, как Эми и неизвестный ему молодой человек почти коснулись губ друг друга, как вдруг захохотали во весь голос, что его немало удивило. Почему поцелуй не состоялся? Она заметила его? Или постеснялась? Тогда почему они смеются? У нее появился парень... От осознания этой
не очень радостной новости он испытал непонятные чувства. Вроде бы, он был за нее счастлив, но что-то внутри всё равно настойчиво зудило, зажимая легкие и не давая свободно дышать.
Почти коснувшись друг друга губами, они засмеялись, обменявшись насмешливыми взглядами и обнявшись за плечи. Они часто разыгрывали этот любовный перфоманс, представляясь влюбленными, чтобы никакие другие особи мужского пола к Эмме не приставали, а Том был только рад помочь ей, потому что охота со стороны девчонок была за ним, как за животным. Они падали к его ногам табунами, а ему был никто не нужен. Он был счастлив в своем одиночестве, и делить его ни с кем не собирался.
— Между прочим, вы очень хорошо смотритесь вместе. – подмигнула им Шейла, ухмыльнувшись. – Вы не думали попробовать?
Над этим предложением Эми откровенно рассыпалась смехом, согнувшись пополам. Какой абсурд! Джонсон была не первой, кто предложил им попытаться начать отношения, и каждый раз это воспринималось ею с диким сарказмом и ироничной издевкой. Они всегда были, есть и будут только друзьями, другие отношения между такими людьми невозможны априори. Они подходят друг другу, как Гондурас и Гваделупа, то есть, никак. Действительно, как можно встречаться с человеком, у которого ты знаешь цвета абсолютно всех его трусов? Ее забавляло то, как люди реагируют на их близкую дружбу, видя в этом что-то большее.
Не в силах успокоить накатившую на нее истерику, девушка сквозь смех сказала, похлопав друга по плечу:
— Эта цыпочка слишком горяча для меня, ей нужен более волевой и сильный мужчина, нежели я.
— Ох, да, безусловно. – поддержал ее Томми, закивав головой и захихикав. – Этот импотент не сможет удовлетворить потребности такой сучки, как я!
Тройка выпала хохотом, иронично переглядываясь между собой. Обиженно надув губы, Эми вдруг встала в боевую стойку и сжала руки в кулаки, жестом поманив к себе паренька:
— Ах, это я, значит, импотент? Ну-ка, иди сюда, стерва, сейчас я тебе все ребра пересчитаю!
Он пораженно поднял руки, сделав наигранно испуганный вид.
— Нет, нет, милый, я пошутила! – оправдывался он, еле сдерживая смех. – Ты у меня жеребец, что надо! Любую за секунды удовлетворишь!
Они все вместе снова покатились со смеху. Их групповой хохот давно приобрел неконтролируемый характер, а после таких шуточек и вовсе превратился в истерику, остановить которую не мог ни один из них. Смеясь, все трое кучей обнялись и обменялись многозначительными взглядами, не обращая внимания на то, как таращатся на них случайные прохожие. Какое им дело? Отстранившись, Эмма вдруг стала танцевать, двигая бедрами в разные стороны и прищелкивая пальцами в такт играющей в ее голове песне. Когда музыка в ее мыслях дошла до нужного ей момента, она громко крикнула, разведя руки в стороны и насмешливо посмотрев на Тома:
— Если они спросят, то скажи им, что мы просто хорошие друзья!
— Только хорошие друзья! – поддержал ее парень, расплывшись в широкой улыбке.
Наплевав на то, что находятся на улице, эти двое пустились в пляс под воображаемую музыку. Какая жалость, что она играла лишь в их головах!.. Они вертелись вокруг друг друга, прыгали, махали руками, раскачивались, волнообразно двигались и смеялись. Шейла смотрела на них с ироничной ухмылкой, не в силах сдержать бушующих в ней эмоций. Они так усиленно доказывали всем, что являются только друзьями, что с каждым днем окружающие убеждаются в обратном. Её веселил их спектакль. Конечно, девушка не знала, чем эта парочка занимается наедине и о чем думает каждый из них, но была уверена, что там всё не так невинно, как они пытаются выставить на публике.
Джексон смотрел на эту картину, нервно кусая губы. Он не слышал, о чем говорили подростки, но видел, что они искренне развлекались и были счастливы. По тому, как они проводили время вместе, он понимал, что увидеться с ней ему сегодня не удастся, но почему-то не мог отдать приказ водителю разворачивать машину и возвращаться домой. Он просто сидел и смотрел в окно, не в силах сдвинуться с места. Когда она успела вырасти? Время так быстро летит... Он тяжело вздохнул, опустив взгляд. Ему вдруг стало так одиноко... Было горько осознавать, что она, вместо того, чтобы побыть с ним, теперь будет проводить свое время с молодым человеком, в которого влюблена. Он поморщился, когда в его голове всплыла картина, как обычно развлекаются влюбленные в их возрасте наедине. И зачем он об этом думает?
Майкл поджал губы, снова посмотрев в окно. Обнявшись, эта парочка распрощалась с беловолосой девушкой и двинулась в сторону ограды, что-то оживленно обсуждая. Парень приобнимал ее за плечи, она обнимала его за торс... Он чувствовал себя неуютно, наблюдая за этим зрелищем со стороны. Откинувшись на спинку сидения, он уже хотел махнуть водителю, приказывая отправиться обратно в Неверленд, как заметил, что Эмма ошарашенно смотрит прямо на него, замерев на месте. Увидела!.. Переведя дыхание, он мотнул головой, отгоняя плохие мысли прочь, и приготовился ее встречать, молясь на то, чтобы она уделила ему хотя бы полчаса.
Эммануэль и Томас уже подходили к школьным воротам, направляясь в сторону общежития, как девушка неожиданно застыла посреди дороги, удивленно вытаращив глаза. Черный тонированный мерседес стоял неподалеку от входа, припаркованный в тени пышных крон высоких деревьев.
Он приехал... Приехал! Что он здесь делает?! Она обескураженно выдохнула, не веря своим глазам. Обычно он не звонил ей даже из-за своей занятости, не говоря о том, чтобы приехать - они договаривались о будущей встрече еще в воскресенье и всю неделю никак друг с другом не контактировали, просто жили от субботы до субботы. А сейчас... Друг непонимающе на нее покосился, стоя рядом и смотря на машину. Кто это? Он понятия не имел, с кем она общается, помимо него, но вид дорогого мерса его смутил. Он только хотел спросить ее, какого черта они стоят, как она махнула ему рукой, жестом попросив пойти в общагу без нее. Разочарованно выдохнув, он молча пошел прочь, а она направилась к ожидающему ее автомобилю.
Открыв дверь, она поставила сумку вперед и залезла в салон, усевшись на кожаное сидение и одернув короткие джинсовые шорты. Округлив глаза, она изумленно спросила Джексона, сидящего рядом:
— Что ты здесь делаешь??
— Просто захотелось увидеть тебя. – тихо ответил он, чуть улыбнувшись одними уголками губ. – Ты не рада мне?
— Да ну тебя!
Потянувшись к нему, она обняла мужчину за шею и прикрыла глаза, прижавшись щечкой к его щеке. Он приобнял ее за талию, но плавно опустил руки на поясницу, затаив дыхание. Ей вдруг стало так спокойно... Все переживания, мучавшие ее с самого утра, растворились за несколько секунд, стоило ему только появиться на горизонте. Чувствуя его большие ладони внизу своей спинки, она легонько перебрала кончиками пальцев кудрявые черные волосы, усилив свои объятия. Отпускать его ей теперь совсем не хотелось, весь мир и бытовые проблемы отошли на задний план, даже поездка к отцу стала неважной. Нет, она в эту субботу никуда не поедет. Это
его день, а отец может и подождать.
Отстранившись, он смутился, облизнув губы и опустив взгляд. В салоне повисло неловкое молчание. Нужно было чем-то разрядить атмосферу, но он не знал, что нужно сказать. В любое другое время он бы предложил ей поехать к нему и повеселиться, покататься на каруселях или поваляться в теньке на траве, болтая о чем-нибудь или слушая музыку, но теперь, увидя ее в компании неизвестного паренька, он понимал, что она, вероятнее всего, откажется, поэтому ничего предлагать не решался. Слышать отказ ему не очень хотелось, поэтому он предпочел просто молчать, ожидая хоть какой-то реакции с ее стороны.
Гнетущая обстановка ее смущала, молчание необходимо было прервать. Напряженно вздохнув, она опустила голову и грустно произнесла, сцепив руки в замок:
— Папа хочет забрать меня в пятницу вечером или в субботу утром. Отвезти в Вегас, провести "семейный вечер" вместе... – она ненадолго замолкла, судорожно облизнув губы. – Но я не хочу нарушать нашу с тобой традицию. Поможешь откосить?
— Я тоже хотел поговорить с тобой насчет субботы... – вкрадчиво заговорил он, не поднимая на нее взгляда.
— Что-то случилось? – она вопросительно приподняла бровь, смотря на него.
— У меня концерт в воскресенье вечером, и перенести его не получится. – на выдохе произнес он, посмотрев на девушку исподлобья. – Может, встретимся в другой день? Завтра, например?
— Школа. – разочарованно пробубнила она. – Если я останусь у тебя, то домашку сделаю вряд ли, да и занятия, вероятнее всего, пропущу.
— А что Вам задали?
— Э-э... – она замялась, потупив взгляд в пустоту. – Теорию революции по биологии, какую-то муть по алгебре...
— Теорию...чего? – переспросил он, насмешливо сузив глаза и обнажив белые зубы в улыбке.
— Ой! – она прикрыла рот рукой, звонко рассмеявшись. – Извини, оговорилась. Заплетык языкается, бывает.
Он захихикал, смотря на девушку радушным взглядом. Заучилась, бедняга! Все каникулы провела в летней школе, почти без отдыха была, сейчас на учебе загружена... Ему хотелось сделать для нее что-то особенное, чтобы она смогла отвлечься от учебных будней и просто расслабиться, позабыв обо всех заботах. Да и ему не мешало бы маленько отдохнуть... Неожиданно в его голову пришла гениальная, хоть и сумасбродная идея. Как он сразу до этого не додумался?! Интригующе блеснув глазами, он заговорческим тоном предложил, буравя ее шоколадным взглядом:
— Давай сбежим ото всех? К черту дела! Отдохнем немного, побалдеем, повеселимся... Мм? Ты как?
— Да, да! Давай! – с энтузиазмом ответила она, округлив глаза и захлопав в ладоши с широкой улыбкой. – Куда двинем??
— В Париж. – сказал он, широко улыбнувшись. – Согласишься на такую авантюру?
— С тобой я соглашусь на любую авантюру. – она подмигнула ему, воодушевленно заулыбавшись. – Когда?
— Сегодня же. – решительно заявил он, после чего стукнул в стекло, разделяющее его и водителя. – Я довезу тебя до корпуса, пока ты будешь собирать вещи, смотаюсь за своими, благо на чемоданах, даже не разбирал ничего со вчера. Окей?
Она молча кивнула, растянув губы в улыбке до самых ушей. Франция! И как у нее совести хватило просто взять и сорваться, наплевав на учебу и папочку? Хотя, она ведь успеет вернуться до пятницы, верно? И он ничего не узнает... В ней взыграл авантюризм, заставляя адреналин закипеть в крови. Они вместе отправятся в большое приключение, в другую страну, находящуюся через весь океан... Ее глаза заблестели каким-то неестественным блеском, в душе царило ожидание чего-то великого. Когда автомобиль набрал ход, она облокотилась на спинку сидения и положила голову на плечо мужчины, прикрыв глаза. Он приобнял ее за плечи и устремил взгляд в окно, томимый жаждой предстоящего веселья.
