Год Нуль

      Джим Малкович не помнил своих родителей. Зато помнил рассказы о бомбежках Югославии и бегстве на плоте. Теперь он — почетный обладатель грин-карты. От которой нет никакого толку, ибо страна, выдавшая ее, давным-давно развалилась.       Вечное бегство закончилось со встречей с мистером Гридом. Попав в рабство и получив свободу благодаря человеку по имени Кристофер, Джим осознал, что дальше плыть по течению он не мог. Вдохновившись примером Кристофера, Джим Малкович стал путешественником.       Он успел побывать в национальных библиотеках. Читал до упоения книги, что без должной заботы желтели и темнели. Джим оставлял воспоминания о них на подкорке. И двигался дальше, с жаждой впитывая знания. Он любил изучать историю еще в школе. Но жизнь преподала ему ценный урок.       Кристофер советовал обходить странные деревеньки. И Джим старался следовать его совету. Но с людьми вынужден был общаться. Голодные, обездоленные, они почти всегда стремились начать жизнь с нуля. И почти всегда терпели крах. На радиационной земле не росло ничего. Да и зараза эта проникала все дальше и дальше, и уже обычные поля перестали давать урожаи. Растения и животные вымирали. Но не все.       Как в глубинах океана, где каждый питается каждым, установились жестокие порядки на земле. Звери мутировали, стали опасными. Джим в скором времени начал устраивать ночлег на ветвях. На земле оказалось опасно. Он видел растерзанные тела людей. Природа успешно боролась с болезнью по имени «человек».       И вот Джим Малкович добрался до самой интересной деревеньки, по сравнению с которой и вилла мистера Грида окажется лишь серой и невзрачной. Речь шла об удивительном городке Сандалтаун.       Джим пришел туда рано утром. Жизнь кипела, но в пределах городка. Никто и не думал даже шагу сделать за пределы Сандалтауна. Когда Джим задавал этот вопрос, жители в шорохе начинали открещиваться и прикрываться руками. Их словно сковал по рукам и ногам нелепый страх, чьи причины оставались для пришельца неведомыми. Завидев чужеземца, один старик схватил его за руку и потянул в чаевню.       — Ты зачем такие кощунственные мысли выражаешь? — прошептал старик.       В здании царил легкий полумрак. Люди сидели небольшими группками, лишь за одним столиком разместилось восемь чернокожих.       — Я прибыл из далеких краев. И видел многое. Но не боюсь ходить по лесам, — пожал плечами Джим.       — А как же звери-мутанты? Огромные и страшные? — старик наливал чай, и руки его дрожали.       — От них тоже есть защита…       — Да. Многочисленность. Звери боятся тех, кого больше. И тогда не нападают, — старик отодвинул в сторонку чайник и присел напротив. — Первое нападение произошло на одинокую женщину. Потом на еще одну. Затем стали пропадать дети. Звери охотятся на тех, кто слабее них. Тем не менее, тех, кто ходил парочками, до поры до времени не трогали. Но теперь изменилось все. И нам пришлось стать узниками этого города.       В таверне царили смех и веселье, пока один из чернокожих не поднялся со своего места и не подсел к светлокожей девушке, что пила чай вместе со спутником.       — Светлокожая женщина срочно должна выйти замуж за чернокожего, чтобы у нас была смешанная кровь, чтобы дети были сильными, — произнес чернокожий.       Девушка побледнела, а ее спутник резко встал из-за стола, схватил ее за руку да вышел из трактира.       — И все молча такое поведение терпят? — стараясь не повышать голоса, спросил Малкович.       — А как иначе? Если чернокожие уйдут, то нас станет слишком мало. И тогда звери нас всех съедят. Лучше жить с меньшим злом, — ответил старик и отхлебнул чая.       Но Джим с ним был не согласен.              *****              На беседу с местным главой Джим был настроен решительно. Он поправил капюшон, быстро проскочил мимо двух стражников, что охраняли покои вождя, и зашел в комнату для аудиенций. Один чернокожий и трое светлокожих сидели по четырем углам, а в самом центре комнаты стоял вождь и о чем-то увлеченно рассказывал. Когда же речь подошла к концу, и советники разошлись, Джим вышел из-за колонны, за которой прятался, и снял капюшон.       — Тебя я раньше не видел, — произнес вождь. — Ты ведь тот путешественник, о котором судачат в нашем городке?       — Истинно то утверждение, — ответил Малкович. — Но как же быстро слухи распространяются! Я впечатлен.       Вождь сел на пол и указал на место возле себя. Никакой мебели: кресел, стульев, столов — в зале вождя не наблюдалось. Вряд ли это был жест скупости.       — Мои предки вышли из расщелин земли и унаследовали землю, — заявил вождь. — Меня зовут Шон. Твое имя?       — Джим, — представился Малкович и протянул руку.       Вождь оказался довольно юным. Наверняка, подставная фигура. Все решают советники, за юнцом остается лишь право голоса в спорных моментах, коих, скорее всего, не бывает.       — Отец мой жил под землей. Я уже родился тут.       — Я тоже родился в мире, где радиация являлась нормой. Но к чему этот разговор? — пожал плечами Джим.       — Я думал, ты хотел поговорить о нашем дальнейшем пути.       В общем-то, юнец был прав. Но то, что он видел пришельца насквозь, настораживало. Похоже, малыш не так уж и глуп.       — Я хотел спросить о чернокожих. Они многое себе позволяют, — произнес Джим.       — О, да ты расист! — возмутился вождь. Стрельнул глазами в сторону двери, а затем вперился холодным, цепким взглядом в своего оппонента.       Видя, что переубедить заплутавшую душу не удастся, Джим поднялся.       — Они — наши братья. Часть нашей защиты. И потому мы должны помогать им! — воскликнул вождь.       Только слова его ударились, словно горох об стену. Джим остался глух к его лозунгам.       — Но если ты посмеешь мутить воду, мы тебя изгоним на съедение диким зверям, — прошипел на прощание вождь.       Джим в этом даже не сомневался.              *****              Джим решил остаться в деревеньке на несколько дней. Осмотреться, разузнать, что тут да как. За первую пару дней он узнал много неприглядных фактов.       Вождь отстегивал немало ресурсов чернокожему советнику, Нголо. Советник воспользовался ими грамотно. Негритянский квартал выглядел роскошно. По крайней мере, большинство зданий оказались новее, чем у белых. У негров имелись тележки, в то время как белые переносили тяжести в руках и на спинах.       А еще среди чернокожих оказалось много малышей. Они стремительно плодились, пользуясь предоставленными ресурсами. В то время как белокожие заводили детей редко, неуверенные в завтрашнем дне, негры старались увеличить свою численность. Лет через пятнадцать гетто станет центром и опорой поселения. И белокожий вождь окажется прошлым и несбыточной мечтой.       Политика чернокожих казалась разумной. Зачем воевать, когда можно просто со временем превзойти оппонентов численностью? А у большинства — и власть в руках.       Страх Нголо был неведом. Про него рассказывали разные байки. Что, вроде как, с голыми руками ходил на медведя. Вранье, конечно. Но те, кто не застал те времена, поверят в легенду.       Джим видел и другое. Даже среди чернокожих встречались адекватные люди. Но они выступали за альянс со светлокожими, в то время как Нголо был лишь дрессированной собачкой вождя. Негр-советник никого другого слушаться не хотел. Хотя и распинался о патриотизме и «духе США». Все они горазды прикрываться великими идеями, пока за задницу не укусят.       А ведь рано или поздно режим вождя даст трещину. Сыграет в крови покорителей Америк норадреналин, да такую хорошую партию, что вскоре вскипят белокожие и пустят оружие против своих же братьев и, по совместительству, бывших рабов.       А чернокожие не собирались отсиживаться. В отличие от припугнутых белых собратьев, они собирались с оружием наголо броситься на диких зверей. Все во славу подлинного вождя — Нголо! Местного царька, теневого кардинала.       Для верной армии нет значения, против кого воевать: против зверей или против светлокожих.       Джим собирался поговорить с Нголо наедине. Советник — мужик умный, прислушается к пришлому гостю. Только и тот на рожон лезть не собирался. А вот помочь городку избавиться от псевдосплоченности — пожалуй. Ибо в один прекрасный день люди не смогут ужиться вместе, ибо питаться их отношения будут одним лишь страхом.       Джим слонялся без дела по кварталам чернокожих, пока молодой человек не схватил его. Скрутив руки, он повел Малковича в темную квартиру.       — Что ты здесь делаешь, бледнолицый? — прошипело дитя Африки.       — Пришел поговорить с главным вашим. Он ведь не слышал еще слов почтения из моих уст, — усмехнулся Джим.       Нападавший принял усмешку за улыбку и откровенное подхалимство. Такое положение дел его весьма устроило, и руки гостю он развязал.       — Советник живет в конце квартала. Но идти к нему запрещено. Только если он сам захочет кого-то увидеть, — произнес чернокожий парень. — И не слоняйся по улицам, тут может быть опасно. Особенно, когда гуляют компании. Шутка за шуткой, а живот ножом вспороть могут.       Что ж, Джим и не сомневался в уровне интеллекта дикарей. Он начал ненавидеть их больше, чем других эмигрантов из стран бывшей Югославии, Италии, Испании, Китая, Бразилии, Мексики… Чернокожие раздражали больше всех, ибо воплощали в себе все самое темное.       — Раньше все было по-другому. Было больше вольности. А потом пришел Нголо. Он очистил нас. Он сказал, что употреблять наркотики — это грех. Наркотики отнимают силу. Наркотики губят дух. А мы должны воспрянуть! Мы должны восстановить свою честь! Нас как баранов пичкали дешевым героином, чтобы приучить к нему, чтобы потерять себя! Но Нголо указал нам путь. Ты прав, странник, он велик.       Парень замолчал и указал на выход из дома. На лице его плясала улыбка. Только Джиму от нее было не по себе.       Джим Малкович знал, что у любого явления есть две стороны медали. Враг моего врага — мой друг. Лучше жить с меньшим злом, чем остаться наедине с большим. У вождя не было иного выбора, кроме как задабривать чернокожего советника. Но эта тактика не действовала. Вассал с легкостью мог предать хозяина, если только тот перестанет подкармливать и задабривать. Либо если его авторитет рухнет.       В конце квартала Джима встретили довольно серьезные ребята. Насупились, сложили руки на груди. Приподняли брови. Один их грозный вид говорил о том, что враг не пройдет.       — Спокойно. Я к советнику, хочу выразить ему свою признательность, — преклонил одно колено Джим, посматривая на громил исподлобья. Они же переглянулись меж собой и велели ждать. Тот, что стоял справа, исчез в постройке из какого-то черного дерева. Возможно, его просто окрасили смолой. Но в нынешних условиях и это — роскошь.       Ждать долго не пришлось. Громила вернулся довольно быстро и дал добро на проход. Джим поднялся, прошел мимо накачанных торсов и почувствовал тяжелое дыхание за спиной. На сей раз левый охранник вызвался сопровождать его.       Легкие касания пальцев направляли Джима. Он быстро понял, что светлые проемы и оживленные комнаты могли быть предназначены для совсем других встреч.       Комната Нголо находилась на третьем этаже. Темная, мрачная, с плотно задернутыми шторами. Нголо сидел в шикарном кресле, вероятно, обтянутом кожей, и курил папиросу. Редкая вещица в нынешние дни. Нголо пускал клубы дыма и концом сигары разбивал трепещущиеся круговые облачка.       — Зачем пожаловал ко мне, гость из мира дорог и путей? — спросил Нголо, явно издеваясь.       — Чтобы лицезреть такую красоту, — Джим потрогал обшитую бархатом скатерть. — Откуда у вас это все?       — Бог подает, — сощурил глаза советник и стряхнул пепел в блюдце. — Но разве тебя так интересует этот вопрос?       — О, нет. Меня беспокоит другой. Так как я — путешественник, то в скором времени мне предстоит дальняя дорога. Но люди в городе боятся диких животных. Почти все. Ваши люди такие слухи не распространяют.       Нголо велел громиле выйти за дверь. Отмахнулся, словно от назойливой мухи. Джим почувствовал себя более уверенно. Когда не дышат в затылок, это всегда приятно.       — Мои люди знают, что такое — быть воином, — произнес Нголо, в очередной раз затягиваясь. — А тебе это ведомо, чужестранник?       — Я видел твоих ребят с оружием в руках. Неужели вседозволенность, которую им придают пистолеты, ты поощряешь? Они же спокойно могут в потасовке применить его против своих же.       — Но не пустят. Воины мои живут на земле, и земля эта — их родная. Когда необходимо, воин берет в руки оружие, когда необходимо — лопату. Воинам неведом страх. Родную землю они готовы защищать от любых врагов. И ты спрашиваешь о страхе к простым зверям? — Нголо прищурил хитрые глаза и откинулся на спинку кожаного кресла. — Люди всегда являлись более опасными противниками. Ведь животное не оставляет после себя идей. Оно обычное мясо, движимое инстинктом сотворения себе подобных, движимое жаждой убийства, движимое голодом, движимое механическими фрикциями. А у человека есть психика.       Темнокожий советник оказался не так уж и глуп. Он продумал все ходы далеко наперед. Словно грамотный гроссмейстер, он вел эту партию к нужному результату. И понимал, кто главный соперник. Как и всегда, человек.       Ведь и катастрофа несколько десятилетий назад тоже произошла по вине людей. А не природы, на которую многие любили сваливать все прегрешения.       — Так значит, я могу спокойно пройти через те земли и продолжить путь? — спросил Джим, стараясь выглядеть заинтересованным в покидании города. А случайному незнакомцу проще рассказать все планы.       — Не можешь. Та дорога, которой ты пришел, является единственной неопасной. Ты пробирался через болота, а они отпугивают животных. Но вот остальные… куда бы ты ни пошел, тебе придется с ними столкнуться, — затянулся Нголо и выпустил тоненькую струйку дыма.       — Но если вы мне поможете выйти отсюда, я найду ресурсы, чтобы с вами расплатиться. Например, информацию о гетто в Далласе. Вам понадобится подкрепление.       Конечно, Джим блефовал. Но прожженный политик, который явно вырос на улице, не раскусил его ложь.       — Конечно, найдешь. Пойдем со мной, я покажу тебе охоту настоящего мужчины.              *****              Темные и мрачные улочки зашуганного города остались позади. Под покровом темноты, когда все мирные жители стремились спрятаться по домам, чернокожие патрули выбрались из гнезд и, словно сумеречные тени, заскользили по проулкам.       Собирались они у северного выхода. Места, где располагался амбар. Та точка, что считается в городе самой важной. Там хранится провиант. Возможно, даже мясо добытых зверей. И это место могло притягивать к себе зверюг как магнит.       Джим понимал выбор точки сбора. Но не понимал смысла засады.       — С недавних пор они уже боятся подходить вплотную, — заявил Нголо. — Лишь кружат в лесах. Мы отсюда высматриваем одинокого хищника, прежде чем отправляемся в чужие владения.       Джим хотел было что-то добавить, но шуршание крон деревьев, вызванное явно не ветром, заставило его напрячь слух. Нголо тоже замер, вытащил метательный топор и краешком древка указал на место между двумя соснами. Приглядевшись, Джим заметил два немигающих глаза.       — Довольно крупный хищник… Неужто новые виды могли появиться так скоро? — поражался открытию Джим. Все происходившее казалось фантастикой. Тем не менее, он помнил о поколениях бабочек, что сменили цвет окраса из-за загрязнения. Радиация могла вызвать и более серьезные мутации.       Эволюции требовались миллионы лет, чтобы выпестовать человека. Человек сотворил булькающее зелье, с которым и сам не совладал, зато подтолкнул эволюцию со скоростью несколько миллионов лет за пару лет. Хотя, возможно, это просто воображение так разыгралось. Страх большой кошки у каждого человека в голове. И не выгнать его так просто, забился в уголок и фырчит.       — Да брось ты так трястись, — оскалил зубы темнокожий советник. — Лучше приготовься лицезреть зрелище.       Светлокожего паренька вытолкали за пределы стены. Руки его были связаны, во рту находился кляп, который он выплюнуть не мог из-за перетягивавшей платок веревки. Ему только и оставалось, что сидеть на попе ровно и вглядываться в темноту, откуда в любой момент могла прийти угроза.       — Вы совсем спятили?! — Джим резко выпрямился, но тяжелая рука Нголо заставила его быстро присесть.       — Не распугай, — шикнул на него Нголо. — Нам противостоят всего лишь ночные тигры. Их шкура светится в темноте, как и глаза. Не знаю, откуда они взялись. Наверное, сбежали из зоопарка, не повстречали других хищников и быстро расплодились. Ничего страшного в них нет. Они всего лишь чуть крупнее обычных тигров.       Ловля на живца все равно казалась опасным зрелищем. Джим смотрел на бедолагу и закусывал губу, не имея возможности ему помочь.       А воображение упрямо рисовало монстра размером с двухэтажный дом.       Но вышло из леса чудище хоть и высокое, и статное, но не особо крупное. И правда, раза в полтора больше обычного тигра. Но не гигант. Саблезубые тигры и то были больше. Джим слышал истории про них и про победу человека с помощью огня. Нечто подобное происходило много миллионов лет спустя.       Джиму Малковичу больше нравились истории про прошлое, которые передавались из поколения в поколение. Он и сам не прочь был рассказать байку про загадочных царственных мамонтов, и страшных и опасных саблезубых тигров, и огромных ленивцев, что превосходили размерами небоскребы. Но видеть вживую возвращение старых времен… Понятно, что чернокожие готовили себя к славному будущему. А светлокожим уготована учесть неандертальцев.       Кожа ночных тигров казалась воплощением совершенства природы. Светящиеся витиеватые узоры заменяли собой привычные полоски. А глаза светились ярко-красным. Странно, что же все-таки оказало влияние на пигментацию? Красные глаза очень редко встречались у альбиносов. И лишь днем можно было понять, какого цвета была у этих тигров шкура.       Зверь гулко ступал по земле. Все-таки тушка его немало весила. А на земле уже вовсю дрыгал лапками человечек. Невинная жертва, которую принесли страшному зверю.       Нголо вовремя дал отмашку. Чернокожие бойцы вскинули луки с зажженными стрелами и, по новой команде, выстрелили разом. Следом бойцы советника выхватили пистолеты и принялись стрелять по тигру. Тот выл как сирена. Огонь сжигал яркие узоры, обугливал шкуру, а острые лезвия стрел причиняли боль.       Выстрелы смолкли быстро. Патроны все же — исчерпаемый ресурс. А палить с вышек довольно долго — непрактично. Но темнокожий советник и не ставил такую цель. Каким запуганным был «живец», таким же запуганным стал зверь. Пылающий огонь слепил его, и ночной тигр теперь метался, пытаясь отыскать лес. Грохот пуль наверняка еще стоял у него в ушах. Поддавшись панике, зверь стал легкой добычей.       Воины Нголо спустились к вратам и начали открытое преследование. Многие держали в руках заостренные ветви — своеобразные копья. Чернокожие, как и их предки, умели делать оружие из подручных вещей.       Зверь, наконец, оклемался и дал деру. Только по его следам уже шли хорошо обученные бойцы. Воины, желавшие повергнуть в бою врага рода людского. Нголо ткнул древком топора еще раз, требуя пошевеливаться. Джиму такой расклад не понравился. Он предпочел бы остаться пассивным наблюдателем.       — Не думал, что вы и сами примете участие в травле зверя, — бросил через плечо Джим Малкович, гулко стуча каблуками по ступеням. Увы, на помощь ему никто не придет.       — Я первую тварь зарезал в шестнадцать лет мясницким ножом. По-моему, это был сбежавший аллигатор. С тех пор звери только и делают, что нападают на меня и пытаются лишить жизни. Но я хитрее. Я вовремя нахожу их слабые места.       Спустившись, Нголо перестал улыбаться и веселиться. Он будто враз онемел, собрал волю в кулак, напряг мускулы, стал одновременно и слухом, и духом. Настоящий вожак, за которым стая пойдет хоть на край света.       А чернокожая орава уже кинулась в лес. То и дело всполохи огня мелькали среди густых зарослей кустарника. Тонкие линии то и дело прочерчивали сгустившийся мрак. А затем огонь разгорался все сильнее, пожирая бескрайние пространства.       Зверь выл, оповещая о своем поражении. Ему вторил вой других ночных тигров. Только на подмогу твари не спешили. Яркая расцветка делала их уязвимыми в темноте. И вновь природа оказалась на стороне человека, предоставив ему очевидный козырь.       Нголо метнулся к дереву. Возле него стояло двое негров с метательными топориками. Они кинулись врассыпную, заняв позиции в виде треугольника. Вершиной оказался вождь. Такая формация была удобна для последнего броска. Оставалось только загнать зверя.       Гнали ночного тигра почти с края леса. Джим восхитился смелости чернокожих. А потом понял, что те попросту растворялись в темноте. А светлокожие… являлись приманкой как раз из-за контрастного цвета кожи. Ночные тигры видели их лучше.       Осознание пришло слишком поздно. Джим спохватился, упал ничком, забросал себя мелкими травинками и листочками и принялся ждать возвращения зверя. Огонь пылал, люди наступали. Гулко стучало сердце Джима Малковича.       Он на секунду приподнялся, чтобы только одним глазком посмотреть на округу. И обомлел. Ночной тигр приближался к нему, и лапы выгрызали землю, подкидывали ее комьями в воздух. Джим моргнул и в ту же секунду понял, что его заметили. Но провалиться под землю было уже поздно.       Вновь яркие черточки пролетели перед глазами. Горящие стрелы врезались в бока раненого зверя, и он зарычал от беспомощности. Кинулся вправо, но там уже стояла стена пламени. Едкий дым валил с левого бока. Пришлось зверю оставить обидчиков в покое.       Зато он видел одного из них. Обычного человека, что прятался в нише за поваленным деревом. С громким рыком всего за пару прыжков ночной тигр преодолел расстояние между ними. И теперь дышал громко и часто, обнюхивая ствол. Пот градом катился по телу Джима, появившись вовсе не от жары. Потомок югославских эмигрантов думал только о том, что его предки ошиблись со страной для эмиграции. Ибо в этой толерантной стране расправы всегда проводятся втихую.       Вот и сейчас проклятые чернокожие не открывали огонь. Будто выжидали. Ну да, если как следует промедлить, ночной тигр неплохо так подкрепится…       «Будь ты неладен, Нголо», — проклинал чернокожего советника Джим. Тот, наверное, заливался хохотом в кулак, наблюдая за кровавой развязкой. Предал ведь гостя, не собирался ничего ему показывать.       В этот день пришлось заменить живца.       Ночной тигр перевалился через ствол, поводил носом в воздухе, а затем склонился над телом светлокожего. Джим старался не двигаться, хотя голова так и просилась подняться, чтобы посмотреть в глаза своему обидчику.       Зверь зарычал и вцепился зубами в ногу Джима. Крик нарушил устоявшуюся тишину. Догорало пламя. Лес потихоньку заполнялся гарью и копотью. Неотличимые от обуглившихся стволов, вышли чернокожие на прогалину. Вскинули луки и принялись за новый обстрел. Зверь все-таки рухнул на землю как подкошенный. Только боль в ноге не утихала. Да и падение с высоты полутора метров приятным не назовешь. Ночной тигр пытался разодрать его в клочья.       Нголо подошел к убитой твари и вытащил топорик, застрявший между глаз.       — Хорошая нынче охота выдалась, — ухмыльнулся он.       Джим стискивал зубы, пытаясь не завопить во весь голос. Жгучая ненависть бросала его в бой, но, увы, тело подводило. Хороший воин не тот, кто сегодня держит пистолет, а завтра — лопату, а тот, кто может постоять за себя. Хотя бы постоять на ногах.       — А ты мне сразу понравился. Дерзкий, умный. Ищущий справедливости, — усмехнулся Нголо, присаживаясь на корточки.       — И найду ее, — прошипел Джим, пытаясь остановить кровотечение.       — Увы, нет. Ты слишком любознателен, мой друг, а потому опасен. Так что мы покинем тебя. Наши дороги дальше должны разойтись.       — Хорошо. Еретик ты или атеист, мне неведомо. Но за свое предательство ты будешь гореть в Аду, — прошипел напоследок Джим Малкович.       Огни пропали из виду. Кромешная тьма обволокла путешественника со всех сторон. Только он знал, что переживет и эту ночь, и следующую. Кристофер его многому научил.