Год Нуль

      — О да! Накажите меня сильнее, ведь я нарушила столько правил! — кричала девушка, распластавшаяся по столу.       Понтифик со скучающим видом тянул ее за волосы, накручивая их порой до боли. Взвизгивала дамочка, да поделать ничего не могла. Руки надежно привязаны ремешком к ножкам стола.       Понтифик успел постичь природу человека. Страсть к мазохизму, желанию испытать боль, оказаться покоренным властным человеком, прислушиваться к чужому мнению. Этот путь довольно прост, оттого так и любим большинством.       Дама и впрямь провинилась. Украла продукты у другой семьи.       Настала пора для крещендо. Вытащив член из мокрого лона, Понтифик перевел его в анус. И принялся насаживать даму, невзирая на ее протесты.       — Нет, так мы не договаривались! Так не пойдет! Ай! Больно же! Жестко! — кричала дама. И текла еще сильнее. Ей нравился процесс. В отличие от Понтифика.       — Мы вообще не договаривались, дитя. И тебе надо усвоить урок, чтобы больше его не повторять. Тебе нужно побороть свой страх, — властным и спокойным голосом вещал Понтифик.       Девушка закричала. Из ее глаз брызнули слезы. Ей стало по-настоящему больно, и вся игра перестала иметь смысл. Хорошо. Впредь будет думать о помыслах и поступках.       Только Понтифик не собирался останавливаться. Когда он вошел полностью, начал совершать возвратно-поступательные движения. Дамочка заерзала. И вскоре приноровилась к движениям. Кричала, плакала и стонала одновременно. Заявила, что усвоила урок, и в этот момент Понтифик разрядился.       Спустя несколько минут, дамочка уже застегивала пуговки блузки. Понтифик же мыл руки с мылом.       — Спасибо. Вы привели мои чувства и мысли в порядок, — призналась девушка. — Я больше так никогда не поступлю.       Она оставила клочок бумаги, но ее халупу Понтифик и так знал. В этом поселении он знал каждого встречного и поперечного. Ведь этому городу предстояло пройти через очищение.              *****              Когда Понтифик только прибыл в этот мрачный город, он увидел людей загнанных и забитых. Они сплотились, ибо не имели реальной возможности выживать в страшном мире. Отбросы со всей территории бывших Штатов. Им казалось, что их судьбы не в их власти. И потому они так легко верили всяким шарлатанам.       В городе правил Мессия. Понтифик ненавидел этого подлеца. Мессия заявлял, что поднимет мертвецов из могил и предаст законному суду всех президентов США, дабы пристыдить их за незаконные действия. А потом поместит их всех на подводную лодку, которую и затопит. Чушь несусветная. А народ верит.       Большая часть коренных жителей верила в духов. Но и прибывшие из-за моря колонисты недалеко от краснокожих собратьев ушли. В основном, бежали неграмотные крестьяне, что верили в домовых и прочих духов. А еще они, в большинстве своем, были бандитами, а потому боялись божественного провидения. И старались задабривать различных духов. Так и появились пиратские легенды.       Мессия играл на самых низших струнах душ обреченного города. И выходил у него, порой, довольно интересный концерт, в котором никто не мог расслышать диссонанса из-за отсутствия слуха. Лишь Понтифик вовремя прочищал уши.       Страх заставлял людей жить вместе. Страх удерживал их на коротком поводке разумности, не давая сгинуть в пучине безумия. Но Понтифик знал, что ручки у страха, хоть и культяпки, а дотягиваются до каждого. Он и сам прошел через нечто подобное. Но вовремя успел исцелиться.       Вот и теперь он, накинув мантию и темный капюшон, скользил по мрачной улице. В воздухе витало зловоние. Каждый дом насквозь пропах отчаянием и безысходностью. Только Понтифика было не так-то просто сбить с толку. Он знал, что все увиденное им — иллюзия. Где-то под толстым слоем пыли еще искрится маленькая светлая песчинка. Их Понтифик собирался вытащить, да только не все сразу.       Он знал, что клин клином вышибают. Один страх можно вытеснить другим. И тогда можно запустить Идею, что медленно преобразует скудные умишки. И позволит людям перевоплотиться.       Совещание влиятельных лиц как всегда проходило за бурным застольем. Лишь Понтифик вкусил немного вина и съел одно ребрышко ягненка. Его оппоненты успели набить брюхо, после чего порешали, что все в городе развивается своим чередом. Только Понтифик был не согласен.       Он отыскал взглядом Марка и жестом приказал следовать за ним. Юнец помчался со всех ног, польщенный таким выбором. Ах, молодость! Как же нам хочется в эти годы выслужиться, получить признание! Окрыленные, восторженные, молодые люди совершенно не задумываются о рисках. Их влечет только цель, и чем менее достижимой она является, тем сильнее влечение.       — Уважаемый Понтифик, — расплылся в любезной улыбке молодой человек, — чем могу услужить?       — Прислуживаться будешь при других, — понизил голос Понтифик. — Мне видеть такое тошно.       Марк сразу посерьезнел. Понял, что мог наговорить глупостей. Пока молод, пока есть тяга к обучению, он еще не пропал. Понтифик вспомнил себя в его годы. О, он был тем еще пронырой. Это и спасло ему жизнь.       — Нужно, чтобы ты сделал кое-что, — прошептал Понтифик и вручил молодому человеку перетянутый резинкой свиток, что выудил из просторного рукава мантии. Марк поклонился, спрятал свиток за поясом, запахнулся в плащ и поинтересовался, не нужна ли его помощь еще. Понтифик жестом показал, что тот свободен, и мальчишка растворился в темных помещениях зала совещаний.       Последним его покинул Мессия. Понтифик проследил за его движениями и оставил пару пометок в блокноте.              *****              Бороться с системой невозможно. Но можно ее возглавить и принести свои порядки. Достав несколько плеток, Понтифик натянул на руки перчатки. Он мог наказать многих тунеядцев. И некоторые даже хотели, чтобы их отшлепали по ягодицам. Только Понтифик любил другие методы воспитания.       Причиняя боль, ты чувствуешь ее тоже. Так говорили учителя. Их лица стерлись ластиком, и Понтифик давно позабыл про них. Слова врезались в память, вот только он нисколько в них не верил. Потеряв чувствительность, не мог определить, что же больно, а что — нет. Это удел мирских. А он все же мог бы принять сан. Если бы религия еще существовала.       Одетая в латекс, Джейн дремала на пуфике. Его верная Джейн. Идеальное орудие, которое стоит только правильно направить, и оно нанесет смертоносный удар. Наемные убийцы никуда не подевались. Только плата стала другой.       — Ты ведь наденешь мне зажимы для сосков? — попросила Джейн, выплывая из объятий сна.       — Надену. Но позже, — ответил Понтифик, усиленно работая над книгой.       Он неистово черкал карандашом — последним оплотом письма. Выводились странные загогулины, удивительным образом складывающиеся в слова. Джейн подошла к нему бесшумно, словно кошка, двигающаяся на лапках-подушечках. Припала к плечу, поцеловала, оставив обжигающее клеймо на холодной бренной оболочке.       — Что ты собираешься делать дальше? — прошептала Джейн, прислонившись щекой к его плечу.       — Допишу историю. Ведь это самый простой способ передать знания последующим поколениям. Сам Рой так говорил при нашей личной встрече, — предался воспоминаниям Понтифик.       — Нет, я имела в виду Мессию. Вы назвали меня оружием посрамления. Но так и ходите кругами.       — Терпение, дитя. Ты видела представления Дэвида Копперфильда?       Девушка отрицательно помотала головой. Да и откуда ей знать, ребенку нового дикарского среднего века. Темное время.       — Он был фокусником. Многие считали его магом. Но у каждого мага был разоблачитель, показывавший секреты трюков. Проведи аналогию, вот тебе домашнее задание.       Понтифик задул свечу и направился к кровати. Самые хорошие мысли приходят во снах.              *****              Много лет назад Понтифик изучал Библию, ныне незаслуженно позабытую книгу. Так вот, одно из главных изречений гласило: «Не сотвори себе кумира». Понтифик принял его в качестве жизненного кредо. Столько людей на веку повидал, но ни к одному не относился с благоговением. Лишь с должным почтением. Но таких людей, как правило, на своем веку он повидал мало.       Кредо располагало к скептицизму. Религия не противопоставляла себе науке, и довольно скоро Понтифик научился строить параллели. Причины и следствия. Факты и интерпретации фактов. Научившись откидывать вуаль, он смог посмотреть в лицо переменчивой истории.       Шарлатанов за все время существования человечества наберется с десяток вагонов и сотен тележек. Распознать их нетрудно. Хорошая актерская игра, заискивание, желание получить выгоду — все эти признаки проявляются еще при первом разговоре.       И Мессия вел себя так же. Называясь Посланником Высших Сил, на деле он давал людям пустые надежды, обменивая воздух на власть. И с каждым последующим днем цена воздуха становилась все дороже.       Утром Понтифик отправлялся на мессу. Он закрыл дом и направился в маленькую часовню. Здание давно не служило своим целям. Молитвы Понтифик не знал, а потому вынужден был импровизировать. Зато он великолепно цитировал Библию.       «Кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится». Матфей. 23:12. Верные слова, которые стоило бы передать Мессии.       Но по пути к часовне Понтифика схватил под руку Клинт. Мужчина давно ходил в часовню, казался весьма набожным, хотя и просил постоянно растолковать те или иные речи, не желая искать ответов внутри себя. На Мессию он никогда не смотрел, только плевал под ноги при одном упоминании о нем. И теперь настойчиво тянул Понтифика к мрачным домам.       — Понтифик, Мила умирает! Роды прошли неудачно, родился ребенок с двумя головами! — мужчина впал в отчаяние, чуть ли не волосы на голове рвал. — За какие прегрешения нас покарали Высшие Силы?       — Пути Господни неисследимы, — перекрестился Понтифик. — В Ветхом Завете Он карал детей за грехи отцов вплоть до четвертого колена. Думаю, наш мир еще не очистился от «скверны».       — О, Господи! Прошу, смилуйся! — Клинт вцепился в воротник Понтифика и зарыдал. — Прошу вас, сделайте что-нибудь…       Понтифик вздохнул, пообещав что-либо предпринять. Клинт дотащил его до дома, где их встретили понурые серые тени жителей. Эти люди могли быть славными, но внутри них костер давно погас.       То же самое произошло и с Милой. Девушка была бледна, лишь щеки горели румянцем. Окровавленная тушка двухголового младенца лежала на соседнем стуле. Понтифик надеялся, что ребенок скончался без мучений.       Понтифик положил ладонь на лоб агонизирующей девушки. У нее начинался жар. Послеродовой стресс усугублял дело. Еще Клинт метался из стороны в сторону, заламывая руки. Мелкие неурядицы могли вывести из равновесия кого угодно, но только не Понтифика.       Он послал мелкого парнишку, Джереми, за лекарствами к себе домой, а сам принялся охлаждать тело девушки. На лоб положил влажную повязку, а большую часть тела оставил открытым, чтобы как можно больше жара из него ушло.       — Она выкарабкается? — робко спросил один из жильцов.       — Мне неведомо. Судьбы наши нам не принадлежат. Вся видимость того, что мы держим ее в руках — иллюзия. Нам остается только уповать на Высшие Силы, — заявил Понтифик, — и прикладывать свои.       — Очень хорошая позиция, — выразил свое недоверие один из мужчин. — Оставаться в стороне и уповать на Высшие Силы. И даже не пробовать воззвать к ним! Правду говорят, что Мессия способен на чудеса, а ты не стоишь и гроша, пусть я и не знаю, что это такое!       Гневные тирады в свой адрес Понтифик встречал частенько. По духу службы приходилось терпеть. Ведь многим казалось, что набожные люди не в состоянии за себя постоять.       Трость выскользнула из просторного рукава. Понтифик мог зарядить по голове наглому мужику, да только за него вступился Клинт.       — Ты поосторожнее со словами, — ярость исказила черты хозяина квартиры. — Понтифик мой друг. Он знает, что не всесилен. И прикладывает все силы. Мне не нужны пустые обещания, мне нужна живая жена.       — Ну и дурак, — сплюнул тот мужчина, поворачиваясь спиной. Напоследок обернулся и через спину бросил: — А вот Мессия оживит неживого. И тогда посмотрим, есть ли всемогущие в нашем мире.       Многие пошли вслед за ним. Вера в чудо не позволяет рухнуть в омут безумия. Но дорожка эта скользкая.       В комнате осталось не так много людей. Джереми принес лекарства, и Понтифик привел в чувство Милу. Женщина приняла обезболивающее и благодарно пожала руку мужчине.       — Еще помогут вот эти таблетки, — положил их на стол Понтифик. — Я постараюсь создать противовирусный препарат. Хоть это в полевых условиях и сложно.       — Благодарю, друг.       Понтифик поднялся, пожал руку на прощание и медленно побрел с котомкой домой. Он помнил о вечернем представлении Мессии.       «Идол в мире ничто». Апостол Павел произнес эту фразу, как нельзя кстати подходящую к тому, что творилось в городе.              *****              «А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших».       Евангелие от Марка, 6:11.       Понтифик поднялся с коленей и впервые за весь вечер поднял глаза. Когда-то давно люди вешали иконы, которым поклонялись. Понтифик же знал, что подлинная сила веры находится внутри. Потому и поклонялся тому, что находилось внутри.       Джейн ждала его у выхода. Бедная крошка Джейн. Некогда распутная девка, заблудший агнец, а нынче — его верная ассистентка. Впрочем, у Мессии тоже имелась помощница, вертлявая Изабелла.       — Выступление начнется через пару минут. Мы точно готовы? — спросила девушка.       — Почти. Мне надо проведать кое-кого.       Джейн лишь равнодушно пожала плечами.       Понтифик прошел в одну из комнат, включил свет и посмотрел на подвешенного к потолку мужчину. Рот его зажимал кляп. Мужчина был по пояс раздет, брыкался и трясся. Он раздавал листовки, которые ему вручил Мессия.       — Бондаж или связывание — одна из форм сексуальных практик. Чувствуешь ли ты сейчас возбуждение, мил человек? — Понтифик подошел к шкафу и вытащил на свет гибкий хлыст.       Мужчина протестующе замычал, задергался, попытался вырваться из кандалов, но сталь разорвать ему было не под силу. Тогда Понтифик размахнулся и со всех сил стегнул его кнутом. Мужчина выгнулся, закричал, но ткань приняла его крик.       — Раньше говорили, что уроки усваиваются только с болью. Наверное, умные были люди, — Понтифик стегнул еще раз. — Понятливые, с ходу мысль ухватывали.       Мужчина извивался ужом, выгибался, мычал, но Понтифику были безразличны его страдания. Он-то знал, какова цена беспочвенных надежд. Из-за одной такой разрушился до боли знакомый мир.       — Разве тебе неприятно? По-моему, ты сейчас переживаешь лучшие дни. Я видел, как ты фанатично рассказывал о Мессии. О спасении, что он дарует. Но он — обычный человек, который не придет за тобой. Не станет выручать. Ибо не в его духе марать руки, — будничным тоном произнес Понтифик.       Он мог бы назвать своего врага беспечным животным, но не стал это делать. Любое оскорбление нужно еще принять.       — Вы ведь помните вдову, которой Мессия обещал вернуть мужа. Она сошла с ума от горя, стала легкой добычей. Ты забавлялся с ней в постели, нашептывал всякие глупости. А потом она покончила с собой, когда ты раскрыл ей правду. Когда лишил ее надежды.       Понтифик убрал хлыст и выключил свет, оставив мужчину один-на-один с мраком. И поделом тому. За свои поступки нужно отвечать, иначе будет он лишь мальчиком, не мужем.       Мужчина исступленно замычал, затрясся, но все усилия его были тщетны. В бондаже равных Понтифику не имелось.              *****              Расслабленные нервы — половина успеха. Разговор с помощником Мессии придал уверенности Понтифику. Он знал, что однажды и сам растлитель душ попадет в его обитель. Только висеть будет кверху ногами. А если еще брыкаться будет — то и с перерезанной шеей.       Убийства Понтифик порицал. Но он надеялся получить искупление. Не в том плане, что грехи должны прощаться каждому оступившемуся. А в том плане, что агнцы не ведают, что творят, и иногда, защищая их, приходится лишать жизни волка.       Особенно такого наглого и бессердечного. Искусила власть Мессию, возомнил он себя пророком, равном Иисусу и Моисею, принялся ложные заветы давать, желая погубить невинные души. Лишь один человек мог их спасти.       Долго думал о необходимости защищать людей Понтифик. Заслуживали ли они той участи? Или обязаны были бороться с искушениями сами? Но даже апостолы прибегали к молитвам. И многие поначалу не могли уверовать, пока не сталкивались с Иисусом.       Понтифик знал, что тьма сгущалась. Искусил предводитель падших ангелов президента, разрушил страну, принес боль и несчастья. Четыре всадника Апокалипсиса и впрямь снизошли с мрачных полотен. Война — ее устроил президент. Голод — он пришел из-за радиации и гибели всего живого. Мор — та же радиация уничтожала ослабевшие тела людей, и голод ей потворствовал. Смерть — логичный исход бездумной политики.       Ложные надежды помогали людям постичь забвение. Уйти от проблем, скрыться от горечи утрат. Люди предпочитали верить в то, что их спасение находится в чужих руках, а не своих. Забыты были наставления пуритан. А ведь отцы-основатели явно не относились к числу глупых людей. Только труд и аскетичное поведение могло привести людей к райскому царству на земле. Увы, теперь об этом остается только мечтать. Отброшено развитие общества на несколько столетий назад.       Понтифик не видел ничего плохого в чувственности, сексуальности. Но он также знал, что она не противоречила библейским заветам. Распущенность крылась не в физическом удовлетворении, а в нравственном падении.       Именно эту картину он наблюдал почти каждый день.       Мероприятие начиналось буднично. Складные стулья были расставлены в ряд, женщины с буклетами выстроились вдоль сцены. Некогда на ней играли музыку. Теперь же превратили в пособника шарлатана. Техники настраивали микрофоны. В этом городе, не лишенном чудес цивилизации, люди почти не знали бед. И это развращало их. Они даже не смотрели за пределы городка, на обнищавшие города Флориды, замызганные и заброшенные пляжи Калифорнии, на разрушенные фермы Техаса, на умиравшие города Монтаны. Люди гибли пачками, задаваясь лишь одним вопросом: где бы достать еды. А жителям этого мрачно-готического города предстоял выбор более страшный. Выбор жизненного пути, в котором так легко было ошибиться.       Но они уверовали в чудо. В возрождение былой жизни. Возвращения порядков, что были раньше. Люди живым ручейком приходили на спектакли и слушали бредни о возвращении безвозвратно ушедшего времени. Развешивали на ушах лапшу, желая попасть под влияние обольстительных речей. Самообман стал жизненным кредо этих людей.       Итак, представление началось. Эффектно появился Мессия, в потоке дыма. Заиграла светомузыка, упали лучи прожекторов на сцену, и появился на ней Мессия. Одетый в элегантный фрак, белую рубашку с щегольской бабочкой на шее, Мессия снял цилиндр и поклонился сидевшим справа, слева и по центру. Прожекторы сошлись в единой точке, указав на человека, который собрал всех вместе. Поправив края бабочки, Мессия подошел к микрофону и легонько стукнул по нему пальцем.       — Дамы, господа, прошу лицезреть феноменальное чудо. Я долго медитировал, и на меня снизошло озарение. Я могу распилить человека, а затем собрать его воедино! — сделал эффектные пассы руками Мессия, вызвав шквал аплодисментов.       — Он так скоро доиграется, — проскрежетала зубами Джейн. — Наш выход?       — Терпение, — откликнулся Понтифик. — Пусть сначала продемонстрирует трюк. А уж о разоблачении ты знаешь не хуже меня.       Мессия вновь сделал пассы руками и пригласил ассистентку. Девушка, одетая в костюм, покрытый блесткам, ослепительно улыбнулась и вежливо поклонилась зрителям, ожидавших кровавого представления либо чудесного спасения.       — Итак, я распилю свою ассистентку, а затем оживлю ее! — провозгласил Мессия.       Маг-иллюзионист подошел к краю сцены и вытащил на свет пилу с острыми зубьями. Такой только дерево пилить. Хребет уж точно перепилится с лихвой. Зрители испуганно охнули, хотя их опасения напрасны. Кишки они не увидят, равно как и фонтаны крови.       Ассистентка взяла мага за руку, поклонилась ему и, опираясь на его плечо, влезла в ящик. Остальное являлось лишь проявлением ее акробатического мастерства.       Покрутив ящик и продемонстрировав, что девушка надежно заключена в кандалы и никуда не сбежит, Мессия принялся за распиливание. Свистели зубья пилы, лишь опилки не летели во все стороны. Знал же, мастер, где стоит пилить.       И вот, ящик разделен на две части. Мессия всем продемонстрировал отсоединенную нижнюю часть. Верхняя же находилась в обмороке. Актриса из ассистентки получилась бы хорошая, играла она достоверно, потерю крови изобразила на пять с плюсом.       — Не бойтесь, друзья мои! Я верну ее из мира мертвых! И восстановлю ее тело! — прогремел голос Мессии.       Народ восторженно закричал. Бурные аплодисменты заполнили площадь, люди повскакивали со своих мест, желая показать свое одобрение. Кому-то даже стало плохо, и в ход пошел нашатырный спирт.       Мессия же соединил две половинки ящика. Покрутил его, а затем вновь принялся совершать пассы. И «ассистентка» начала оживать. Поначалу лишь дергалась голова, потом открылись глаза. Люди восторженно захлопали. Но это был еще не конец выступления.       Когда же Мессия освободил девушку, она предстала перед всеми целой и невредимой. Какой, впрочем, всегда и была. Ибо распиливание, на поверку, оказалось мнимым.       Понтифик выскочил из своего укрытия, прокатился по покатой крыше, шуршащему шиферу, спрыгнул и приземлился на краю сцены. Зрители удивились, вздохнули, принялись непонимающе переглядываться. А сцену озарили блуждающие огоньки. Светодиоды, которые Мессия подключил в сеть.       — Ты пришел тягаться со мной, непобедимым Мессией? — возвышенным тоном произнес храбрившийся фокусник. Сделал еще театральную паузу, а потом и пару пассов руками. Только Понтифика фокусы не удивляли.       Его невозможно было запугать. Тем более сейчас, когда заблудшие овцы приковали свое внимание к сцене. Ожидают они действия, но разоблачить преступника легко, когда ты умеешь копировать его тактику, порой и бездейственную. Понтифик собирался показать шоу, но вряд ли оно заключалось в банальном намыливании шеи оппонента. Это слишком низко. И непродуктивно.       — Я пришел бросить тебе вызов, — спокойным тоном произнес Понтифик. — Присядь. Посмотри, как работают взрослые.       Мессия что-то возмущенно пропищал, но вдруг ноги его покосились, будто сведенные судорогой. На самом деле, временный паралич произошел из-за подброшенной в тарелку таблетки. Эффект ее небольшой — около восьми минут. Зато действенный.       Джейн спрыгнула следом. Фифа, что ассистировала Мессии, демонстративно зажала нос, выказывая свое недовольство. Впрочем, вскоре ей пришлось посторониться. Джейн смотрела прямо в глаза оппонентки, вдобавок ко всему подойдя на расстояние выброшенной руки, а затем, спустя несколько долгих секунд, и того ближе, лбы чуть не столкнулись и не зазвенели в пьянящей тишине. Но вовремя Понтифик щелкнул пальцами.       — Дамы и господа, сейчас я покажу вам величайшую тайну современности, — произнес Понтифик, оборачиваясь к зрителям. — Покажу правду, которую замалчивают. Покажу, что шарлатаны завоевывают ваше внимание, причем незаслуженно. А поможет мне в этом моя несравненная ассистентка.       Понтифик улыбнулся Джейн. Девушка прошла вместе с ним через многое. Поначалу она не могла поверить, что надежда есть в душе каждого человека. Юная и ветреная, рыжеволосая бестия старалась найти утешение в любви, слушала велеречивых парнишек… А потом Понтифик показал ей все стороны жизни, и не только самые приятные. Трюки Мессии удивляли и восхищали девушку, пока Понтифик не показал, как они работают. На ней одной он проводил эксперименты и вскоре убедился, что сумеет донести правду до остальных, преподнеся откровение.       Заслуживала ли того Джейн или нет, Понтифик не знал. Она ему показалась целеустремленной барышней, чья жизнь оказалась надломлена. В мрачном городе, высасывающим все светлое, она являлась последним ярким огоньком. Джейн любила его, верила ему, а для него она была всего лишь средством, средством в борьбе за людские души. В минуты, когда лжепророки искажают суть, когда они оповещают о конце тяжелых времен, выбивая для себя привилегии, только острый ум в состоянии понять, водят ли человека за нос или нет. Джейн всегда видела разницу, этим она и привлекла Понтифика.       И вот теперь представление началось по-настоящему. Джейн залезла в ящичек, а Понтифик достал пилу. Только условия немного поменялись. Первым делом Понтифик оторвал деревяшку, скрывавшую ноги. И зрители сразу же увидели бутафорские культяпки, которые просовывала в отверстия ассистентка Мессии. Джейн подтянула ноги, и пила отпиливала ту часть, в которой и ног-то никаких не было. Затем Понтифик разделил обе части и продемонстрировал их зрителям. Напоследок, собрал части ящика вместе, Джейн потянула носками лже-ноги обратно, втягивая их в ящик, а затем вылезла и сама на свет.       — Нас обманули! — прокричали с задних рядов.       Понтифик был доволен. А затем он кинул дымовую шашку в один из углов сцены. Дым повалил густой, многие печи бы обзавидовались. А Мессия погрустнел. Еще бы, выставили его шарлатаном…       — Страх вас толкал к самозабвению. Вы боитесь смерти, и на этом страхе играет несравненный кукловод, — Понтифик ткнул пальцем в сторону Мессии. — Вы сами наделяете его властью. А могли бы подумать о собственном спасении. О том, как можно сделать мир лучше.       — Царствие Божие — в вас самих, а не в постройках из камня и дерева. Разруби полено — и Я буду там, подними камень — и найдешь Меня, — Джейн процитировала Фому.       Только взбешенный, раненый зверь мог биться до последнего. Вернулась способность двигаться к Мессии, и чернокнижник встрепенулся, словно раненный ястреб, вскочил на ноги и погрозил кулаком всему свету.       — Я ведь могу все! Это еще ничего не доказывает! Я могу поднять мертвецов! — бешено вращал глазами Мессия. Вскидывал бессильные кулаки, тряс жалкими культяпками. Весь лоск, вся бравурная надменность полиняли враз.       — Так попробуй же. Сделай это, — усмехнулся Понтифик.       Только во время Последнего Суда, Суда Божьего, очнутся от вечного сна мертвецы. Человек над смертью не властен. Страх перед кончиной гонит представителей рода людского к пропасти. Страх сплачивает. Но он же отбирает подлинную надежду.       Обманутые, разозленные, люди полезли на сцену. В глазах их плескался дрожащий огонь. Расправа была близка.       Боль заставляет быть осторожным. Но когда о ней забываешь, идешь по высоко натянутому канату, балансируешь и не думаешь о пропасти, что красуется под ногами. А когда оступаешься, то ошибка становится непоправимой.       Легко унижаться, когда чувствуешь власть в руках. Купаешься в собственном могуществе, но рано или поздно тайное становится явным. Люди трясли за грудки поникшего Мессию. На него было больно смотреть: он побелел, поник, руки его безвольно вытянулись вдоль туловища. Некогда грозный маг и пророк, нынче — всего лишь тряпичная кукла.       Продавец надежды прибегал ко лжи много раз. А без ее налипшей слизи, он оказался довольно жалок.       Понтифик набросил капюшон и спрыгнул со сцены. Его миссия была завершена. Он все еще успевал провести вечернюю мессу.       Джейн догнала его, чмокнула в щечку и приобняла за плечо. Она расцвела, румянец покрыл ее разгоряченное лицо, на котором отразился триумф. Девушка никак не ожидала, что в первом же темном перекрестке Понтифик поцелует ее в губы. И быстро отстранился       — Мне кажется, мы могли бы научить народ большему, показали бы настоящую надежду, — произнесла Джейн, припадая к груди Понтифика.       — Я мог бы рассказать о Библии. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь, — процитировал любимые строчки Понтифик. — Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас.       — И потому я тебя так сильно люблю?       Влюбленность Джейн была к лицу.       Они долго еще гуляли по темным улицам забытого всеми города, питаемые надеждой, что рано или поздно тьма рассеется.