Год Нуль

      Солнце вновь спряталось за тучи. Даже сквозь пелену не проглядывало уже несколько лет. Словно лед сковал не только воды, но и небеса.       Зима постепенно становилась бесконечно длинной. Хотя ученые и прогнозировали всего несколько десятков лет, старый Макс в их прогнозы уже не верил. Он своими глазами наблюдал за изменениями климата. За тем, как менялся мир…       Старик знал, что зима наступает безвозвратно. Такую плату человек должен был заплатить за свою глупость.       Но люди не сдавались. Отыскали запасные генераторы энергии, научились добывать электричество при помощи воды… Мужчина по имени Рой знал многое, хотя теперь от него уже было мало толку. Состарился, как и Макс.       Старика называли безумным. Так их и различали. Безумный Макс и умный Макс. Последний вышел на поверхность из подземного города вместе с приятелем Йоном. Затем они собрали вокруг себя людей и разбили лагерь. Радиация потихоньку рассеивалась либо же перебиралась в другие районы. Почва оставалась отравленной, но люди научились рыбачить. Как ни странно, популяции рыб пережили заражение. И вскоре реки очистились. Но с небесами это не происходило. Они оставались такими же непоколебимо спокойными и далекими. А Солнце за ними превратилось в мираж…       Уж многие поколения людей вообще не верили в желтый диск над головами. Они не видели звезд. Думали, что живут в промежуточном мире, между двумя слоями льдов. В легенды проще верилось, чем в правду.       Да и храбрый умный Макс еще потворствовал заблуждениям. Рассказывал о том, как жил в подземелье, где даже неба над головой было не видать. Считал когда-то давно сказкой и саму поверхность. А достигнув одной точки, перестал тянуться дальше.       Но новое поколения пошло по стопам старого. Такое же любопытное, такое же жаждущее забраться на ступеньку выше.       Тимоти и Джек любили приходить к безумному Максу, чтобы послушать истории старого мира. Ребятишки были неспокойные, озорные, как юла кружились вокруг старика, требуя новых историй. А он только улыбался в ответ и потакал их желаниям… ведь и сам любил предаться воспоминаниям старины.       - Когда-то и мне было, как вам, по двенадцать лет, — вздохнул Макс. – Ох, как же давно это было…       Каждая история начиналась с одинаковой фразы. Она являлась тем самым сигналом, когда мальчишки-озорники садились перед дедушкой и начинали вслушиваться в каждое слово, что он говорил. Тим и Джек становились пай-мальчиками, всячески выказывали послушание и вели себя тише воды ниже травы.       - Дедушка, а кем был ты? Супергероем? — внезапный вопрос сбил безумного Макса с толку. Он на секунду замялся, почесал подбородок, ну, а затем решил поделиться правдой.       - Я всего лишь простой антимилитарист, — улыбнулся дед.       Мальчишки восхищенно разинули рты, охнули и переглянулись. Но так и не поняли, кто это такой — антимилитарист…       - В наши дни оружие было у каждого гражданина. Зашел в чужой дом — схлопочи пулю в лоб. Редко предупреждали. В таких условиях и жили. Вечное недоверие, поголовная вооруженность… Мы были дикарями цивилизованного общества. Для нас демократия заключалась в наличии пистолета под подушкой, который мог защитить наши интересы. Мы жестоко ошибались. Но ничего не могли поделать с собственной неврастенией.       Прикрыл глаза дед, попытался расслабиться. Очень уж сильно его тронула речь, правдивая речь. С такими он когда-то обращался к публике.       - А ведь поначалу все складывалось хорошо. Мы продавали оружие за океан, вооружали страны, получали за это деньги. Но быстро пристрастились. Деньги стали нашим наркотиком. Нам нужны были войны, за чей счет мы могли обогатиться. Нам нужны были деньги за пролитую кровь. Контракты росли, оружие продавалось, финансовые потоки текли рекой. Но постепенно в войнах начали принимать участие наши граждане. Поначалу немногие, потом все больше и больше… Военная карьера позволяла стать обеспеченным человеком. Если твое тело не пришлют в цинковом гробу, конечно же.       Ужасно хотелось курить. Но в новом мире на плантациях не выращивали табак. На них вообще ничего не росло. Никакой травы, ни-че-го. Макс знал, что даже наркотики люди перестали изготавливать. Опиумные кусты росли где-то на юго-западе, но до него добираться было сложно. Вот и приходилось внешне быть праведниками. От бывшей жизни отказывались с трудом. Многих охватывала ломка. Макс видел, как такие люди уходили из жизни: болезненно, ужасно. Заламывали себе руки, корчились в агонии. И все потому, что сами себя загнали в эту ловушку.       - Антимилитаристы понимали, что всеобщее вооружение никому не поможет. Что рано или поздно пороховая бочка взорвется, и не имеет никакого смысла ее нагревать. Антимилитаристы знали, что подлинные враги страны сидели в кабинетах. Генералы, что науськивали власти вступить в войну, лишь бы получить новые звездочки на погоны. Этих гадов стоило поставить к стенке и расстрелять. Армию следовало распустить. Каждый имел право защищать свою семью и дом, но не чужие. Это больше соответствовало демократии в моем понимании. Увы, я ошибался.       Мальчишки переглянулись и почесали головы. Не укладывалось в их мировоззрение возможность ошибки. А люди тем и хороши, что могут понять момент, когда допускают ошибку. Хотя уже ее отменить нельзя будет, зато она станет частью незаменимого опыта. А уж он-то влияет на будущее так, как ничто другое…       - Да, я тоже могу ошибаться. И вы можете. Все можем, — произнес дед. — А уж мне было легко исправиться. Я пошел дальше. Нашел себя в пацифистском движении. Пацифисты отвергают любое насилие. Отрицают возможность любой войны. Гражданской, войны за собственную свободу, за родной дом и страну… Отсутствие насилия приведет к всеобщему миру. И тогда останется только жить. Но я все время подчеркивал: правильно жить.       - А как это — жить правильно? — спросил Тимоти, заглядывая чуть ли не в рот дедушке.       - А это ты должен будешь определить сам.       Рассказ закончился. Стемнело незаметно, и родители быстро пришли за ребятишками. Йон поблагодарил Макса за то, что тот присмотрел за мальчишками, и повел детей домой. Дед смотрел им вслед и вспомнил свое детство. Его родители никогда его не забирали, они все время проводили на работе, тратя на дорогу до нее и обратно по четыре часа в день.              *****              Макс вспоминал себя ребенком. Был он довольно шустрым малым. И любопытным. Немудрено, что его рассказы оказались интересны молодежи. Любопытство вело и их.       Уже на следующий день мальчишки примчались к крыльцу деда. Макс чинил перекрытия. Увы, стал он слишком стар. Видел плохо, глаза подслеповатыми стали, а руки — дряблыми и трясущимися. Мальчики предложили свою помощь, крутясь рядом. Но ворчливый дед не хотел признавать свою немощность. Хватило и вчерашних откровений, когда он признал собственные ошибки. Но то было совсем другой ситуацией…       В итоге, мальчишки пообещали прийти к вечеру. А Макс все-таки смог починить перила. Хоть и взмок, хоть и устал, а привел крыльцо в порядок. Скосил взгляд на нацарапанный на металлическом щитке знак пацифистов. Когда-то давно этот щиток он нашел на свалке. Понадобилось время, чтобы прикрутить его к куску стены под перилами. Но результатом Макс остался доволен. Частичка, напоминавшая о прошлом.       Мальчики не обманули. Вечером их любопытные мордашки вновь появились возле крыльца. Макс сидел на ступеньках и смотрел на темное небо. Грязно-серые тучи нависали как никогда низко.       Он помнил, что когда-то с небес лилась вода. Когда-то она капала и из-под крана. Но в последнее время воду можно было достать только из ручьев рек. Небеса безмолвствовали. Иногда они извергали потоки снежинок, ровным пластом укрывавшим затвердевшую землю. Зимы стали долгими, лето коротким. Когда-то эти края были плодородными, но дождь стал большей редкостью, чем млекопитающие во времена динозавров.       Последние три года зимой выпадал снег, летом же царствовала засуха. Потому будто налившиеся темнотой облака казались нечто неординарным.       Дожди были ласковыми, бурными, страстными и нежными. Дожди сглаживали противоречия. Дожди создавали зеркальные отражения на земле, в которые можно было посмотреть и рассмеяться. Но дождей больше нет… Оттого сердце щемит.       Мальчишки уселись на нижнюю ступеньку и посмотрели на дедушку. Они хотели новую историю, не грустную и меланхоличную, уж точно. Хотя погода к тому как раз предрасполагала.       - Дедушка, а мы слышали истории про машины. Нам их дядя Рой рассказывал. Он говорил, что машины были величайшим успехом в истории прогресса людей, — произнес Тим. — А вы видели их?       Старый Макс рассмеялся, но смех получился странный, крякающий. Покряхтев с несколько секунд, утерев выступившие слезы, дед предался воспоминаниям.       - Я их не только видел. Я на них ездил. Хотя так сильно, как Рой, никогда по ним не фанател. Он вам больше расскажет, — подмигнул мальчишкам дед Макс.       - А мы от тебя хотим услышать! — заканючил Джек.       На небе не было пробела. И в этом мрачном мире не хотелось вспоминать о погибших машинах. Последние исчезли еще с десяток лет назад. Но когда-то давно они оккупировали все трассы. Были среди них и те, что не загрязняли атмосферу. Электромобили. В нынешней ситуации они казались самыми бесполезными и бестолковыми изобретениями. Человек любил создавать зависимые агрегаты, увеличивая привязку к городам и жилищам, цивилизации…       - Я помню странные машины, — произнес Макс, прикрыв глаза. — Они передвигались по проводам. Назывались они — троллейбусы… Напоминали внешне помесь машины, вытянутой сливочной колбаски и жука. Только вместо огромных усищ у троллейбусов тонкие рога. Троллейбусы были странными машинами, питающимися электроэнергией через те самые рога. Когда я увидел их впервые, обомлел. Такие величественные и красивые…       Мальчишки охнули. Переглянулись и выпалили одновременно:       - А мы можем их где-нибудь найти?       Дед Макс лишь усмехнулся. Время электромашин ушло безвозвратно. Надежд на то, что они заработают, намного меньше, чем на то, что найдется где-нибудь бензин.       - На свалке в одном из заброшенных городов есть кладбище машин. Мрачное место. Пахнет там безысходностью. Но не все машины успели утилизировать. Может, там найдете и троллейбус, — улыбнулся Макс. — Кто ищет, тот всегда найдет. И машину Роя отыщете. Жаль, что она уже не на ходу. Я бы тогда попутешествовал, а то старые кости, реагирующие на погоду, уже не такие выносливые. Дойду только до своей могилы.       - Не говори так, дедушка, — всполошился Тимоти. — Мы достанем тебе этот… троллейбус.       Макс засмеялся, покрутил у виска пальцем, а потом потрепал мальчишек по головам, разлохматив прически.       - Удачи вам. Может, машины и в самом деле сохранились. Дождя-то давно не было… — мечтательно произнес Макс.       Настал черед мальчишек удивляться. Когда-то давно они тоже видели дождь, вернее, жалкое его подобие. Но память в детские годы гибкая, многое быстро забывается, многое приукрашивается. Пройдут годы, и они совсем забудут о том, что с неба могут падать не только снежинки.              *****              На следующий день Макс не увидел вертлявых мальчишек. Прокряхтел, обеспокоился. Работа не клеилась. Еще и устал быстро. Йон вот примчался слишком рано.       - Сразу скажу, не видел твоих оболтусов, — заявил Макс.       - Тогда куда ты их дел? — глаза Йона бешено вращались. Отец встал на край доски, в любой момент готовый прыгнуть в омут безумия. Горе любого сведет с ума, особенно отца…       - Не смотри ты так на меня. Я их не видел со вчерашнего дня, — развел руками дед.       - Ты что-то им сказал. Науськивал на какое-то дело. Вспоминай! Куда они могли подеваться?!       Йон брызгал слюной, желая потопить оппонента в море отчаяния. Макс и сам почувствовал, как что-то кольнуло под ребрами. О мальчишках он беспокоился не меньше. Они все-таки стали, в какой-то мере, и его внуками. Все-таки дед так и не оставил после себя кровиночки, вот и привязался к чужим детям…       - Мы найдем их, — пообещал Макс. — Давай только не кипятиться. Итак, когда ты в последний раз их видел?              *****              Самое сложное — решиться на поступок. Потом как-то становится не до сомнений. Идешь вперед, видишь конечную цель. И весь остальной мир перестает существовать.       Дядя Рой говорил, что машины неповоротливы, угрюмы, огромны. Значит, их покорить будет довольно просто. Только почему говорили и дядя Рой, и дед Макс о некоем бензине, без которого машина не едет, непонятно. Неужели машины тоже едят? Вот этот самый бензин?       Тимоти и Джек решили оставить мысли о печальном. Сначала им нужно было найти само кладбище машин. Это только кладбище людей пугало, особенно в сумерках. А на кладбище машин все будет по-другому. Они же не превращаются в воинов тьмы, облезших скелетов. А значит, не нападут.       - Ты уверен, что правильно запомнил путь? — нахмурил брови Тимоти.       - Что сказал дядя Рой, могу дословно воспроизвести, — сложил руки на груди Джек. — Ты все еще не веришь мне?       Тим верил брату. Но виду не подавал, чтобы авторитет не пошатнулся. Все-таки он старший, пусть и на пять минут, он не должен сомневаться.       Кустарник больно хлестал по ногам. На небе уже сомкнулись темные тучи. Асфальт раскрошился, зиял провалами. Один раз Джек споткнулся и растянулся на дороге. Чуть не заплакал, но сумел удержаться, хотя слезы выступили на глазах. Тим протянул брату руку, поднял на ноги. Путь обещал быть не близким. В рюкзаках за спинами они сложили еду на пару дней. Хватит только до завода, на обратном пути придется охотиться.       Папа когда-то давно вышел из подземелья и ступил на раскрошенный тротуар всеми покинутого города. На его окраине как раз расположился завод. Там бросил машину дядя Рой. Сколько совпадений…       - А ты веришь в то, что когда-то мир был другой? — спросил Джек, ежась. Младший брат вытащил фонарик на кварцевых батарейках и включил, осветив себе дорогу. — Что когда-то света было больше, чем темноты?       Тим только вздохнул. Его брат — тот еще сказочник. Как будто когда-то давно такие фонари могли гореть в городах…       - Возможно. Скоро узнаем. Но сначала надо найти троллейбус. И поверить в сказку деда Макса. Вдруг он нам наврал? — скептично хмыкнул Тимоти.       Отец учил его не принимать многое на веру. Папа когда-то давно верил старейшинам, только оказались они лгунами, заботящимися о пополнении своих карманов. Старейшины жили припеваючи, когда дедушка гробил здоровье в шахтах. Оттого папа всех проверял, долго решая, стоит ли доверять людям. Безумным старика-Макса назвали неспроста.       Тьма стала сплошной. Пришлось разбить лагерь. Поев консервов, братья улеглись на голой земле, подложив под спины шерстяные покрывала. Можно было укрыться ими, но спину застудить проще. Так мама говорила. Хотя даже в куртке ночью могло быть холодно. С каждым днем становилось все холоднее. Папа говорил, что раньше зима не наступала так рано. А теперь она слишком близко подступилась, никак не отгонишь, хоть ботинком по заснеженной морде бей.       Джек заснул на удивление быстро. А вот брату его не спалось. Он знал, что отец отправится на поиски, что он будет гневаться, когда найдет их, оборванцев. Расстраивать родителей мальчики не хотели. Просто иначе поступить не могли. Ведь папа тоже решился на отчаянный шаг, который привел к открытию поверхности. Вдруг, и они сделают нечто значимое?              *****              Утром Джек растормошил братца. Ветер завывал в вышине, ломал хрупкие кости-ветви деревьев. Стоило только приподняться, как сдуло тщедушное одеяльце, и Тимоти погнался за ним. Искренний смех глупого братца долетал до него, словно пущенное бумерангом эхо.       - Я тебе покажу как смеяться над чужой бедой! — задиристо выкрикнул Тимоти, косясь на брата.       Пришлось прыгнуть, обхватив руками одеяло, чтобы прижать его к земле. До начала лесной полосы оставалось всего лишь пара шагов. Ветер задул с удвоенной силой, и Тимоти прижался к земле, чувствуя, как стихия взъерошивает его волосы.       Идти против ветра — самоубийство. Пришлось пережидать буйство стихии. Тимоти впервые за все путешествие стало страшно. А вдруг его, такого маленького и худосочного, унесет ветром к дальним берегам? Он же многому еще не научился… Стихия не жалела ни старого, ни молодого, ей было все равно, кто перед ней. Это и пугало. Тимоти захотел бросить все и вернуться домой, в теплую уютную квартиру. Только порыв быстро улетучился. Мальчик хотел стать лидером, хотел вести за собой людей. А это значило, что в первую очередь он должен был думать о других.       Джеку досталось не меньше. Парнишка уже бежал навстречу брату. Одеяло трепыхалось за его спиной. Запихивать в рюкзак его — себе дороже.       - Пригнись! Не будь идиотом! — прокричал Тимоти.       Ветер хлестал брата по щекам, и в конце концов тот шлепнулся в грязь, заскулил, потирая ушибленную лодыжку.       - Не будь размазней! — прокричал Тимоти. — Я иду к тебе. Не вздумай вставать!       Братья все-таки воссоединились. Джек с трудом удерживался от того, чтобы зареветь. Но мужественный вид старшего брата не давал ему окончательно растеряться. Так они и пролежали, пока стихия не утихомирилась.       - Ты как? — спросил Тимоти, отряхиваясь.       Младшенький шмыгнул носом и взялся запихивать одеяло в рюкзак.       Наступило время тишины и спокойствия. По дороге не летало даже перекати-поле. Лишь пустынная извивающаяся тропа, тянущаяся к далекому и некогда пышному лесу, от которого осталось лишь скрюченное недоразумение. А вскоре мальчишки разглядели высоченные трубы перерабатывающего завода. Оказавшийся в стороне город постепенно открывался путешественникам. Второй день в пути обещал быть удачливым.       Мальчишки решили, что делать привал — пустая трата времени. Они договорились идти до тех пор, пока силы не иссякнут. Все-таки до города оставалось рукой подать… Но планам не суждено было сбыться. Сумерки сгустились раньше, чем они преодолели половину пути. Пришлось включить фонари. Радовало, что они шли через пустынные поля, на которых не паслись травоядные животные. Хищники предпочитали скрываться в густых лесах, вытесненные человеком с открытых ландшафтов.       Дети переглянулись. Фонари выхватывали фрагменты кустарника, травы, отломленных кусков асфальта. Внутри у мальчиков все екало, когда они начинали озираться по сторонам. А вдруг придет хищник? Внутренний голос советовал быть настороже.       Казалось, они шли вечность. И вот город гостеприимно распахнул свои двери.       Окраина казалась похожей на постройки в черте города, откуда мальчишки пришли. Разницу ночью нельзя было разглядеть. Но утром изменения окажутся разительными. Тимоти выхватывал лучом фонаря обломанные края балконов, разрушившиеся стены, сгнившие полы. Этот город умирал. Никто о нем не заботился, никому он не был нужен. Почему люди поступили с ним так жестоко, зачем бросили, Тимоти не понимал. Ведь жили тут когда-то…       - Давай утром осмотримся. Жутко тут, — передернул плечами Джек.       Тимоти согласился с младшеньким. Выглядело место и впрямь ужасно. Со всех сторон наползала тьма, так и норовившая ухватить за пятку.       В городе они одни — двое маленьких мальчиков. Не у кого просить помощи, не к кому обратиться…       Заурчал голодный желудок. Тимоти достал банку с консервами и грустно взглянул на запасы. Конец дороги выдался легким, ибо мешок быстро опустел. Без охоты они продержатся еще один день.              *****              Утро нового дня не казалось таким уж добродушным. Белесая дымка клубилась в воздухе. Тимоти никогда раньше ее не лицезрел. Но он заметил, что стало почему-то теплее. Перепад температуры был в новинку и брату. Джек тер глаза и озирался по сторонам.       - Все-таки идем на кладбище машин? — спросил он, укладывая одеяло обратно в мешок.       - Ага. Но сначала заприметим место для ночлега. На земле спать холодно, — поежился Тимоти.       Они шли по разрушенному городу. Вскоре заметили огромную воронку, которую обошли по дуге. Дома в этом районе были особенно сильно покореженными. Страшно подумать, что за сила разнесла в щепки многие здания и смяла бока уцелевших построек. Наверное, люди покинули эти места неспроста.       Один из домов в центре города понравился Тимоти. Он довольно неплохо сохранился, а на первом этаже даже не все стекла повылетали. Правда, входная дверь слетела с петель, ну да это не беда — посторонних нет, никто не зайдет. На первом этаже обнаружились даже кровати. Тимоти запомнил, где он находился, и отправился дальше. Джек ступал за ним, почти не поспевая.       И вот огромный завод показался в отдалении. Мальчишки переглянулись. Если дядя Рой не наврал, то эти древние помощники людей, машины, до сих пор находились там.       - Мне вот одно странно. Почему людей закапывали в земле, а машины раздавливали прессом? — спросил Джек. — Зачем их превращали в бесформенную груду? Разве был в этом смысл?       - Наверное, так было нужно, — пожал плечами Тимоти.       - Не понимаю я эти странные ритуалы древности…       Мрачные стены зияли провалами, острыми вершинами, изломами. Когда-то они являлись монолитом, ныне же плачевно доживали свой век. Даже Джек сумел их преодолеть, просто перешагнув через некогда непреодолимое препятствие.       Остовы машин железными скелетами отсвечивали в блеклом утреннем свете. Большинство из них было странного цвета: помеси коричневого с рыжим. Но некоторые части оказались стеклянными. Как витрины магазинов или окна. У некоторых имелись странные конечности — черные круги, обернутые вокруг металлического каркаса. Тимоти подошел к ним и потрогал. Резиновые. Он вспомнил, что когда-то давно отец жег покрышки, точь-в-точь такие же, как и эти круги. Та долгая стародавняя зима заставляла крутиться и вертеться. Воняли покрышки жутко, задохнуться было можно, зато грели хорошо. Но большинство машин зияли лишь пустыми осями.       Их пустые круглые и прямоугольные глаза ничего не выражали. Но когда-то в них теплилась жизнь. Тим видел остекленевшие глаза мертвецов. Глаза машин выглядели так же. Скорее всего, дядя Рой был прав, и у людей, и у автомобилей имелось много общего, больше, чем они себе представляли.       - Интересно, почему же человек избавился от верных друзей? Зачем оставил умирать здесь, одиноких и брошенных? — покачал головой Джек.       - Потому, что считал, что работает на всеобщее благо, — вклинившийся в разговор голос заставил вздрогнуть. Ровный, не громкий, но и не тихий, отчетливый, властный, он пролетел через все кладбище машин.       Принадлежал же голос седовласому мужчине, выглядевшему довольно неплохо для своих лет. Руки его прятались в карманах белого плаща, носить который было непрактичным. Тем не менее, на одежде не имелось пятен. Тимоти бы не смог отстирывать вещи каждый день. А для этого мужчины носить плащ, видимо, было делом чести.       - Добрый день, уважаемые гости, — произнес мужчина, выходя из-за пресса, который раздавливал тела машин, превращая их в лепешки. — Позвольте представиться: доктор, можно просто – док. Единственный житель города.       - Я — Тимоти, а это мой брат — Джек, — в ответ представился Тимоти.       - Я видел, как вы прибыли в город. Но зачем? — док вытащил из кармана очки и нацепил их на нос, желая разглядеть пришельцев.       Пока Джек лазил по остовам машин, Тимоти рассказал о безумном Максе, дяде Рое и кладбище машин, а также о троллейбусе, который был символом целой эпохи.       - Что ж, — хмыкнул док, — я могу показать вам троллейбус. Но вы уверены, что увиденное вас не разочарует?       - Уверены, — кивнул Джек. — Мы же не зря проделали такой долгий путь…       Док снял с переносицы очки, протер их краем халата и махнул рукой, показывая, что надо следовать за ним. Пришлось подчиниться. Тимоти посмотрел на насупленное лицо Джека и отвесил братцу подзатыльник. Негоже дуться на взрослых, что влезают в миры детей и начинают все показывать, будто обращаются со слабоумными, не способными найти даже простые вещи. Тимоти же смотрел на мир проще. Его никогда не напрягало чужое мнение и давление со стороны родителей. Внешне соглашаясь, он делал по своему. Как руководитель среднего звена из книжки по некоему «бизнесу», чьи правила оставались для мальчишки непонятными.       Док довел их до странной машины, вытянутой в длину. Рога и впрямь были внушительными, отходили они от центра тела и казались обломанными крыльями. Глаза были большими, а стекла, казалось, занимали всю переднюю часть. Морда — плоская, миролюбивая. Док нажал на какую-то кнопку, и рядом с ним открылась дверца, приглашавшая гостей пройти на экскурсию внутрь. Тимоти запрыгнул первым. Чуть не провалился, пол прогнил, металл стал хрупким. Увидел Тимоти и кресла, зачем-то прикрученные к полу. Неужели кто-то мог их украсть? Джек не стал церемониться и плюхнулся в первое попавшееся. Застонал. За долгие годы кресло потеряло упругость.       Видел Тимоти и поручни. За них когда-то держались люди. Интересно, а с какой скоростью передвигался этот троллейбус? Быстро ли петлял по дороге? И как люди еще не падали?       На все эти вопросы знал ответы только дядя Рой. Может быть, еще безумный Макс и док.       - Когда-то на них передвигались все, это правда, — заявил док, оставшийся стоять в дверях. — Всеобщее благо, о котором я упоминал, - то, что не поддается делению, что принадлежит всем. Автомобили еще приобретались в частную собственность, и только троллейбус принадлежал муниципальным властям. Льготы на проезд выдавались инвалидам, малоимущим, студентам. Это была великая победа над государством, чья цель заключается в предоставлении благ каждому человеку. Гегель их отождествлял, всеобщее благо и государство. А мы лишились последнего и первого. Опережая ваш вопрос, некому стало ухаживать за троллейбусами, вот они и оказались на свалке истории. Нет государства, нет всеобщего блага, дальше двигаемся сами по себе, а власть передаем только по согласию. Отброшены мы на несколько веков назад, — с этими словами док скрылся из виду, оставив недоумевающих подростков в пустом корпусе мертвой машины.       Старшие любили пространные монологи, за которыми скрывалась грусть вселенского масштаба. Будто они скучали по прошлому… и в то же время, критиковали его безжалостно. Будто озлобились, обиделись, подумали, что с ними поступили несправедливо. Тимоти еще не понимал их бед. Он даже не думал о том, что и его мир мог в любой момент разрушиться. Отец часто повторял, что платить по счетам рано или поздно придется, что с природой играть нельзя, ибо одержать победу в баталии все равно не выйдет. Если в один момент города уйдут под землю, окажутся покрыты растительностью, а животные возьмут в них власть… Что тогда будет с людьми? Окажутся ли они такими же зверями? Или исчезнут навсегда? Тимоти боялся такого расклада. А ведь взрослые говорили, что когда-то людей было больше, намного больше…       Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, мальчишка выбрался ко лбу и глазам троллейбуса, проникнув в голову. Увидел сидение и странный круглый предмет перед ним. Какие-то черточки, цифры… Но они ни о чем не говорили.       Док все-таки зашел в салон, громко стукнув ботинками по скрипучим ступеням.       - Он уже не заведется. Он мертв, как мертв и его хозяин — муниципалитет. А мы еще живы, — скрестил руки на груди док.       Пришлось, нехотя, поплестись к выходу. Дед Макс так и не увидит, как весело побежит эта странная машина. Чудо не случится.              *****              Троллейбус питался от электричества, как и их фонарик. Только фонарю хватало и батарейки. Троллейбус был весьма прожорлив, а таких мощных генераторов энергии, которые бы могли его запустить, уже давно не оставалось в рабочем состоянии. Док сказал, что восстановлению машины не подлежали.       Только Тимоти не готов был так просто сдаться. Он пообещал ему, что все равно найдет источник энергии, который заведет старую машину.       - Вот увидите, мы попробуем вернуть старый мир, — с воодушевлением говорил мальчишка. — А там будь, что будет.       Мальчишки вышли на дорогу. Док дал им котомку с грибами — единственной едой, которую он выращивал в городе. Кристально-чистый, белоснежный, он напоминал облачко в ясный день. Давно Тимоти не видел небо таким же светлым, серость впиталась в облака, словно вода в башмаки.       Но далеко дети уйти не успели. Показались из-за линии горизонта две фигуры. Одна поседевшая, слегка скрюченная, принадлежала безумному Максу. Вторая высокая, статная, но угрюмая, принадлежала отцу. Они все-таки нашли беглецов. Тимоти стало стыдно. Он приготовился слушать отчитывающие речи. И поделом бы им было получить пару оплеух. Но вместо этого отец только обнял мальчишек крепко-крепко.       - Док, сколько лет, сколько зим, — сдержанно улыбнулся Макс.       - Да, прошло немало времени, — блеснул оправой очков док. — Но я тоже рад тебя видеть.       - Все такой же идеалист, как Гегель?       - Думаю о всеобщем благе. И мальчишки ваши такими же подрастают. Думают о всех, о том, как улучшить жизнь. За ними будущее, возможно, светлое.       Тимоти повернулся. Двое мужчин, судя по речи, в прошлом являлись непримиримыми спорщиками. Но их позы, взгляды говорили об обратном. Осталась в них вера, отягощенная винтажными воспоминаниями.       - Мы нашли троллейбус! — воскликнул Джек. — Только он не двигался. Он… умер.       Отец рассмеялся, а безумный Макс повернулся в сторону детишек.       - Он просто отслужил свое, — отец потрепал по голове младшего сынулю. — Пойдемте домой.       И вот они направились в обратный путь. Тимоти посматривал на дока, который застыл изваянием возле крайнего дома, будто не мог выйти за его черту. Безумный Макс не проронил ни слова.       Но Тимоти был благодарен им всем. Благодарен за то, что показали правду, показали, что когда-то мир и вправду являлся другим. Значит, есть надежда что-то переменить и в настоящем.       Тимоти знал, что когда-нибудь и он расскажет своим детям о всеобщем благе, о заботе о ближнем. О том, что нужно помогать, даже если сам нуждаешься. О доброте людей.       Джек и отец разговорились о том о сем, и Тимоти нарочно отстал, чтобы остаться наедине с безумным Максом.       - Дедушка Макс, а научите меня писать? — попросил Тимоти.       - Научу. Только если ты не бросишь это занятие, — озвучил условие пожилой мужчина.       - Не брошу. Я хочу записать ваши слова, ваши и дока. Я их запомнил, но хочу передавать не только в рассказах, ибо их можно переврать. Хочу увековечить их.       Макс только улыбнулся. Наверное, он радовался такой сознательности мальчишки. А может, ему было приятно выглядеть авторитетом… Но Тимоти знал одно: этот подход заставил его повзрослеть. И он был несказанно этому рад.       Сгущались налитые свинцом тучи на небосклоне, а дед Макс разворчался, вспоминая дожди и ломоту в костях, которых больше не было. И заявил, что надо написать о дожде, чтобы не забыли о том, как падали капли воды с неба. Фантастика, но ведь и в существование троллейбуса мальчишки поначалу не верили?       А ведь жизнь состояла как раз из мелочей вроде дождя.