Незаконченная сказка

Жители Кинкан Таун долго гадали, каким образом их досточтимый мэр собирается выпутываться из щекотливого положения. Строительство главной дороги, ведущей к городу, так и не началось, а король, прибыв на показательные выступления, непременно поинтересовался бы судьбой канувших в небытие государственных денег. Однако жители недооценивали сообразительность Понсе-сама. Они забывали о том, что на вершину общественной иерархии в результате процесса естественного отбора всегда попадал самый находчивый и бережливый гражданин. Действующий мэр отнюдь не являлся исключением из правил. Он не предполагал отвечать на неудобные вопросы короля. Задачей Понсе-сама было не допустить, чтобы такие вопросы вообще возникли. Кроме того, он не собирался тратить ни единой монеты ни из городской казны, ни из собственного кармана на встречу высокопоставленных гостей. За три месяца до приезда Его Величества мэр начал последовательно осуществлять свой гениальный план. Он рассчитывал не только не потерять должность, не оказаться в тюрьме или, того хуже, на эшафоте за растрату, но даже получить от визита главы государства ощутимую выгоду. С этой целью в начале февраля Понсе-сама собрал в своём доме всех именитых особ Кинкан Таун и предложил им принять участие в торжественном пиршестве, посвящённом приезду королевской семьи. Когда все присутствующие выразили абсолютное согласие с такой замечательной идеей, мэр, проявив недюжинную смекалку, с сожалением объявил графам, виконтам и баронам, что в местной казне средств на богатый обед для Его Величества недостаточно, поэтому городу потребуется внушительная материальная помощь. Зато тот, кто пожертвует львиную долю средств на праздничный обед, окажется за столом в непосредственной близости от короля и королевы. Разумеется, такое обещание вдохновило именитых горожан на негласное соревнование друг с другом. Деньги в казну потекли рекой. На внесённые добровольные пожертвования, откровенно говоря, можно было устроить не только банкет для короля, но и дважды выложить злополучную дорогу серебряными плитами, однако Понсе-сама не посчитал нужным так затруднять себя. Он по-прежнему не сделал ничего. Разве что купил пять породистых скакунов, новую карету, три шикарных паланкина, обновил мебель в доме и завёл в саду незамерзающий пруд с золотыми рыбками. Проблема с главным подъездным путём к Кинкан Таун от этих "великих деяний", разумеется, не исчезла, но решать её хитроумный мэр собрался иначе. Не так, как думали бедняки, и даже не так, как предполагала городская знать. Всё было гораздо интереснее, но притом намного проще. Незадолго до дня выступлений Понсе-сама распорядился прислать на городскую площадь десяток столяров, и те соорудили огромную сцену. В день прибытия короля улицу, ведущую к площади, украсили гирляндами цветов, разноцветными лентами, шарами и флагами. Городские ворота и сцена утопали в цветах. По всему пути следования королевской кареты от въезда в город и до самого дома мэра стояли улыбающиеся юные девушки разных сословий с корзинами, полными розовых лепестков. А за воротами по всей протяжённости ухабистой дороги выстроились толпы бедняков, которым мэр пообещал бесплатное угощение и десять монет серебром за незначительную услугу. Бедняки должны были громко хлопать в ладоши и радостно выкрикивать приветствия в адрес короля, привлекая к себе внимание. Уловка удалась. Как только конный королевский эскорт приблизился к кромке леса, где отсутствие хорошей дороги становилось очевидным даже для слепого, нетрезвого или спящего, Его Величество со всевозможными почестями встретили слуги, присланные из дома мэра, и под видом соблюдения безопасности пересадили вместе с королевой и принцем в роскошные паланкины. Те самые, купленные на любезно предоставленные графами, баронами и виконтами средства. Шестеро сильных мужчин подхватили паланкины и аккуратно понесли их к городским воротам, ловко обходя заполненные дождевой водой ямы, а бедняки на обочине тем временем восторженно выкрикивали приветствия, подпрыгивали и громко хлопали в ладоши, отвлекая внимание на себя. Тем самым для Их Величеств полностью исключалась возможность посмотреть вниз и полюбоваться непролазной трясиной, через которую их несли. Пустая карета легко проехала по глине, не застряв в ней. Эскорт следовал за каретой верхом, поэтому со всадниками проблем тоже не возникло. Выносливые, отлично натренированные лошади легко преодолели ямы и ухабы. Таким образом, до городских ворот король, королева и принц добрались с максимальными удобствами. Конечно, выйдя из паланкина и снова пересаживаясь в карету, король мог бы поинтересоваться, почему у лошадей и носильщиков такие грязные ноги, однако именно в этот момент к Их Величествам поспешили нарядные жительницы Кинкан Таун в разноцветных платьях с глубокими вырезами и начали щедро осыпать всех лепестками роз. Само собой, королю сразу стало не до того, чтобы интересоваться чистотой конских копыт. Девушки, встречавшие его семью, были, как на подбор, стройны и прекрасны. Они смущённо краснели и улыбались принцу Мартину, и, несмотря на некоторое недовольство королевы одеяниями девушек, сам король остался очень доволен встречей. Город благоухал цветами. Мэр был предельно любезен, низко раскланиваясь и приглашая высокопоставленных гостей на завтрак, на обед и на ужин к себе в личные апартаменты. Директор Академии обещал незабываемое па-де-де на городской площади. Девушки продолжали подбрасывать вверх нескончаемые лепестки, бедняки усердно кричали приветствия, и король, совершенно растроганный такой горячей любовью подданных, напрочь забыл, что собирался потребовать у мэра отчёт о проделанной работе. Понсе-сама только того и было нужно. Убедившись, что опасность миновала, мэр выдохнул с облегчением. *** На завтрак к королю графов и баронов не пустили, чему те необычайно возмутились. Мэр, спустившись к воротам дома, напомнил недовольным, что речь три месяца назад шла только об обеде с королём, а на обед он всех непременно впустит. После этого он пожелал возмущённой знати доброго утра и ещё раз напомнил о показательных выступлениях, которые должны были состояться в центре города через два с половиной часа. Площадь понемногу заполнялась зрителями. Один за другим приходили и рассаживались на деревянных лавках рабочий люд и торговцы. Лавки, застеленные коврами, занимали богачи. Охрана расположилась возле дорогих, обитых бархатом кресел из красного дерева с высокими спинками, предназначенных для короля, королевы и принца. Кресла установили на возвышении напротив сцены, чтобы Их Величествам было прекрасно видно, что там происходит. За час до выступления на площадь пришла Гретхен. Одной рукой молодая женщина прижимала к себе объёмный свёрток, другой — притихшую и взволнованную Ахиру. У ног портнихи тёрся Ульрих, который не смог усидеть дома в такой ответственный день. Стоило Гретхен усесться на лавку, кот запрыгнул к ней на колени и свернулся там клубочком. Сердце женщины учащённо билось, и она чувствовала, что-то же самое происходит с Ахиру. Уточка никак не могла успокоиться, даже отказалась утром от еды. — Всё будет хорошо, — погладила её по перьям Гретхен, но говорила она это не столько для Ахиру, сколько для себя самой. У неё всё внутри переворачивалось от волнения при мысли о том, что, возможно, сегодня она, наконец, увидит Катарину. Но ещё больше молодая женщина, конечно, боялась, что у Факира ничего не выйдет, и тогда её долгожданная встреча с дочерью отложится на неопределённый срок или вообще не состоится. Несколько месяцев тому назад Гретхен ещё переживала бы из-за того, что на площади очень много тех, кто недавно смеялся над ней и унижал её, и ей придётся сидеть рядом с ними и, возможно, терпеть новые насмешки. Однако именно сегодня молодая женщина была даже рада присутствию такого большого количества зрителей. Это заставляло ненадолго отвлечься и забыть о других своих страхах. *** Участники показательных выступлений уже давно собрались за сценой вместе с Хонма-сенсеем и с нетерпением ожидали начала мероприятия. Факир, улучив момент, когда на него никто не смотрел, быстро вытащил из-за пазухи белые пуанты и укрыл их под ближайшей лавкой, завернув в собственную рубашку. Пике заметила его странные манипуляции и, не сдержав любопытства, шёпотом спросила: — А это для кого, семпай? Факир вздрогнул. Он не ожидал, что Пике заметит пуанты, которые он приготовил для Ахиру. — Так. На всякий случай, — туманно отозвался он. Пике понимающе кивнула. — Запасные? — Вроде того. — Спасибо за вашу заботу! Факир растерялся. Похоже, Пике решила, что он беспокоится за неё и потому приготовил другие пуанты на случай непредвиденных обстоятельств... Наверное, не стоит разубеждать девочку, чтобы не расстраивать её? — Не стоит благодарности, — смущённо пробормотал он и отвернулся, скрывая пылающие от стыда щёки. Недомолвки, как и ложь, всегда давались ему с огромным трудом. Пике отодвинула край занавеса и выглянула наружу. — Оркестр собирается, — негромко сообщила она Факиру. — Рассаживаются по местам и раскладывают ноты. А Их Величеств всё ещё нет, хотя пора бы им и появиться… — Королям свойственно опаздывать, особенно если их где-то хорошо угощают, — хмыкнул Факир. — Например, в доме мэра на деньги местной знати. Пике, не сдержавшись, хихикнула и быстро прикрыла рот ладонью. — Итак, надеюсь, мои наиболее талантливые ученики готовы показать себя сегодня с лучшей стороны? Хонма-сенсей, одетый по случаю торжества в строгий серый костюм, приблизился к Пике и Факиру в сопровождении широко улыбающейся Бертильды и Уилфреда. Кузен Бертильды был облачён в чёрное трико и белый колет, безвкусно расшитый крупными оранжевыми и розовыми блёстками. Факир удивлённо взирал на такое странное сочетание цветов. Уилфред заметил это и смерил Факира презрительным взглядом, после чего, хмыкнув, отвернулся. — Как вы себя чувствуете? — с неожиданной заботой в голосе обратился учитель к Пике. — Всё прекрасно. Спасибо, — смущённо пролепетала девочка, не ожидавшая, что на неё вообще обратят внимание. — Удачного выступления, — коротко бросил ей Хонма-сенсей и уже совершенно иным тоном заговорил с Факиром. — Для того, чтобы в дальнейшем не возникло вопросов, поясню сразу: объявлять все выступающие пары и названия их номеров буду я. А сейчас мы должны определиться с одним важным вопросом — последовательностью вашего выхода на сцену. Логика моя проста: более слабые и менее интересные танцоры должны выступить первыми, а те, у кого наилучшая подготовка по результатам тренировок, показать свои способности чуть позже, — и, предваряя возможные вопросы, учитель сразу добавил. — Сами посудите, если Их Величества увидят первыми сильных выступающих, им потом скучно будет смотреть на слабых. Этого нельзя допустить. Королевская скука и, как следствие, королевский гнев, чреваты наказанием для всех. Мне уже удалось определиться с последовательностью выхода на сцену остальных учеников. Но я ничего не могу решить насчёт вас. Я в затруднении. Передо мной две отлично подготовленные пары. Ваши балетные номера в равной степени интересны. Поэтому решайте сами, кто из вас пойдёт на сцену предпоследним, а кто завершит выступления! Факир крепко задумался, мрачно глядя на ехидную дочку директора и её самодовольного родственника. «Вот только закулисных ссор нам и не хватало! — невольно мелькнуло у него в голове. — И зачем только Хонма-сенсей ставит нас перед таким сложным выбором? Внёс бы этих двоих в список выступающих последними, признав за ними негласное первенство, и дело с концом. К чему вообще заводить этот разговор? Неужели он не понимает, что теперь станет только хуже, какое бы решение мы с Пике ни приняли?» Пике тоже молчала и не спешила отвечать, очевидно, думая о том же самом. — Честно говоря, пять минут назад я предложил Бертильде-сан и Уилфреду-сан выйти на сцену в финале, — неожиданно заговорил учитель снова, — однако Бертильда-сан предложила сначала спросить у вас, как нам лучше поступить, чтобы ни у кого не возникло обид. И я решил прислушаться к её словам, ибо они прозвучали разумно. — Я подумала, может, вы с Пике-сан захотите выйти последними? — очаровательно улыбнулась вдруг директорская дочка, скромно потупляя взор, отчего Факир на мгновение утратил дар речи. — Я готова уступить наше с Уильфредом место вам, — торопливо добавила она. — Признаться, я даже рада буду сделать что-то приятное для вас, пусть незначительную мелочь. Вы примете от меня этот маленький подарок в знак примирения? «Подозрительная щедрость, — подумал Факир. — Стоит ли на неё соглашаться?» Но учитель уже радостно хлопнул в ладоши. — Вот трудность и решилась. Мне кажется, вам не стоит отказываться от такого замечательного предложения, Факир-сан! Юноша сверлил пристальным взглядом улыбающуюся Бертильду и ничего не отвечал. — Пике-сан, — внезапно проговорил Хонма-сенсей, поворачиваясь к девочке, — а вы что скажете? Кажется, Пике тоже подозревала западню, потому и не спешила говорить «да». — Что такое? — искренне расстроился Хонма-сенсей. — Неужели вы даже теперь не можете прийти к согласию? Неужели мои ученики будут сомневаться и не доверять один другому? Пике-сан, Факир-сан, что бы между вами, Бертильдой-сан и Уилфредом-сан ни случилось в прошлом, неужели нельзя хотя бы сегодня отбросить свою неприязнь и протянуть руку дружбы? Всего на день. Тем более, когда вам навстречу делают первый шаг! Факир вздохнул и обречённо кивнул. — Хорошо, я согласен. — О, замечательно! — искренне обрадовался учитель. — Пике-сан? А вы? — Если Факир-семпай не против, я тоже не возражаю, — растерянно пробормотала Пике. Девочка всем сердцем чувствовала подвох в происходящем, но что она могла поделать? Факир согласился, учитель упрашивал не противиться предложению Бертильды… Что дочка директора задумала на сей раз? Пике не могла даже приблизительно понять ход мыслей соперницы. Ведь на глазах у всех невозможно тайком навредить кому-то! Наверное, не стоит придумывать то, чего нет? Может, Бертильда в самом деле желает примирения. Впрочем, в подобное слабо верится... — Я буду внимательно наблюдать за ней и сумею тебя защитить в случае опасности, — пообещал Факир, когда Бертильда, Хонма-сенсей и Уилфред отдалились от них снова. — Но, поверь, она ничего и не сможет подстроить незаметно. Посмотри, сколько людей собралось! И все смотрят на сцену. У Бертильды ничего не выйдет. Оркестр начал настраивать инструменты. Пике крепко обхватила себя за плечи, пытаясь успокоиться. Руки её дрожали. Чувство надвигающейся беды всё равно не проходило. Слова Факира, которые обычно усмиряли волнение, на сей раз не помогли. — Там Гретхен-сан, — шептала девочка себе под нос, снова украдкой выглянув из-за занавеса, — и Лили. Они пришли поддержать нас. Да, нечего думать о плохом! Бертильда бессильна навредить кому-либо из нас перед таким количеством зрителей. Сзади послышался шорох юбки. — Добрый день! Надеюсь увидеть сегодня прекрасное па-де-де в вашем исполнении. Пике обернулась и изумлённо охнула. Рядом с ней стояла улыбающаяся Элен в синем платье с ажурными рукавами. Густые локоны девушки, перевитые белой шёлковой лентой, струились до пояса. — Элен-семпай! — восхищённо воскликнула Пике. — Вы… выглядите потрясающе! — Спасибо, — с достоинством улыбнулась девушка. — Я пришла сказать, что собираюсь остаться здесь, за кулисами вместе с Хонма-сенсеем. Или, возможно, ненадолго пересяду туда, — она указала кивком на одну из лавок справа от сцены, где уже расположился Август-сама с женой, консультанты, помощник директора и несколько отличников-старшеклассников, любимчиков директора. — Однако будьте уверены, я пришла не только как зритель. Я останусь бдительной и найду способ помочь, если кто-нибудь захочет выкинуть фокус и помешать выступлению… Так что не волнуйтесь и думайте только о балете. Я хочу видеть вашу блистательную победу. Быстро проговорив это и даже не дождавшись ответа от Пике или Факира, Элен стала спускаться вниз со сцены. Её слова подбодрили Пике и придали уверенности в себе. — Всё верно. У нас с семпаем достаточно друзей, и они ждут нашей победы, поэтому я не должна подвести никого, — прошептала девочка одними губами так тихо, чтобы её не услышал даже стоящий рядом Факир. Оркестр из-за занавеса грянул военный марш, а потом торжественно заиграл государственный гимн. Это могло означать лишь одно: на городскую площадь, наконец, прибыл король.