Незаконченная сказка

Под оглушительные звуки оркестра, приветственные крики и громкие аплодисменты Их Величества с достоинством поднялись на возвышение и расселись по местам. Пике вместе с остальными балеринами с любопытством выглянула наружу из-за занавеса, чтобы лучше рассмотреть королевскую семью, ибо до сих пор она их видела только на портретах. Его Величество король Альберт оказался кареглазым мужчиной среднего роста, подтянутым и крепким, с коротко остриженными русыми волосами, тронутыми сединой, бородкой и усами. Возраст его неумолимо близился к пятидесяти пяти, но король оставался по-прежнему жизнерадостным и энергичным, словно двадцатилетний юноша. Королева Ядвига являла собой полную противоположность мужу. Одетая в платье цвета шоколада с высоким кружевным воротником, с волосами, собранными в косу под тяжёлой диадемой, со сжатыми в тонкую линию губами она казалась много старше своих лет. Ей не исполнилось и сорока, но выглядела она ровесницей своего супруга. Глядя на суровое лицо королевы, трудно было представить её улыбающейся, однако никто бы не стал спорить с тем, что Её Величество красива. Принц Мартин удивительным образом сочетал в себе черты обоих родителей. От матери он унаследовал приятную наружность, от отца — лёгкий нрав и жизнелюбие. Возможно, поэтому юный наследник престола так нравился многим девушкам. Пике удостоверилась ещё раз в популярности принца, когда стоящие рядом с ней балерины начали вздыхать и охать, шепча наперебой, какие у Его Высочества «чудесные глаза», «прекрасные волосы», «бесподобная фигура» и какой он «несравненный». Одним словом, «тот-самый-идеал». Пике только покачала головой и тихо отошла в сторону. Ей было трудно разделить общие восторги по поводу принца, ибо совсем другие глаза казались девочке лучшими на свете. Подняв голову, Пике вдруг заметила, что Факир всё это время стоял позади неё, скрестив руки на груди, и с хмурым неодобрением взирал на спины восторженно охающих балерин. Пике невольно улыбнулась, встретившись с ним взглядом: — Считаете, наверное, что мы ведём себя глупо, да, семпай? Факир отрицательно качнул головой. — Но нелепо же выглядит, когда толпа девчонок пялится на одного-единственного парня, пусть он и принц? — Это вполне в женском духе, — усмехнулся Факир. — Так вот, значит, что вы думаете о девушках… — возмущённо начала Пике, но не договорила, потому что её решительно перебили. — Я никого не осуждаю. Парни ведут себя так же. Если бы сюда приехала принцесса, у занавеса торчали бы одни мужские головы. Пике с облегчением рассмеялась. — Каждый раз, стоит мне только обидеться на вас, вы одной фразой ухитряетесь уничтожить всю обиду. Как вам это удаётся? — Я лишь говорю то, что думаю, — пожал плечами Факир. В этот миг музыка умолкла, а занавес начал медленно подниматься. Юные балерины, украдкой любовавшиеся принцем, испуганно брызнули в разные стороны. Из первого ряда на сцену поднялся облачённый в торжественные одеяния Понсе-сама. Он исполнил хвалебный гимн неизвестного автора в честь короля, королевы и принца, затем плавно перешёл к истории Кинкан Таун, перечислил имена достойных жителей, совершивших когда-либо подвиги во славу родины, рассказал о традициях и процветающих ремёслах в городе, не забыв мимоходом похвалить себя за прекрасную работу по улучшению благосостояния народа… Наконец, в его монологе, изрядно утомившем всех, мелькнуло упоминание об Академии и, в частности, о балете. Все слушатели, включая короля и королеву, мысленно перекрестились и возблагодарили небеса за то, что блистательная речь, наконец, подошла к логическому завершению, но в этот момент Понсе-сама дал слово директору Академии. Следующим на сцене возник льстиво улыбающийся отец Бертильды, и медоточивые восхваления в адрес королевской семьи теперь хлынули из его уст. Ульрих успел заснуть и проснуться, как и многие зрители, пришедшие полюбоваться балетом, однако речь Августа-сама практически не оставляла им шанса сделать это в ближайшие полтора часа... Хонма-сенсей, стоя за сценой и в отчаянии закрыв лицо руками, беспомощно ждал, когда остановится бесконечный поток словоизвержения. К счастью, полноводная река директорского красноречия иссякла быстро и внезапно. Кто-то из задних рядов показал Августу-сама довольно грубой, но понятной жестикуляцией, что пора бы и честь знать, да и на лице короля появились заметные признаки неудовольствия. Август-сама заткнулся на полуслове, заторопился и свернул речь за пару минут, кратко описав суть и смысл ежегодных показательных выступлений, после чего откланялся и удалился, пригласив следом учителя балета. Хонма-сенсей, в отличие от предыдущих ораторов, не собирался говорить долго. Он поприветствовал королевскую семью, коротко перечислил названия балетных номеров, подготовленных его учениками, и вызвал на сцену первую пару участников. Перед публикой появились светловолосый высокий парень и девушка в платье цвета весенней листвы. Оркестр заиграл музыкальную партию из балета про лесную фею, и выступления начались. Хонма-сенсей с трепетом наблюдал за танцем своих подопечных, изредка поглядывая в сторону высокопоставленных гостей. По лицам тех было заметно, что они благосклонно принимают происходящее. Принц Мартин не отрывал взгляда от сцены, наблюдая за каждым движением балерины и её партнёра. Случайно посмотрев в первые ряды, Пике заметила вдруг с удивлением, что Элен-семпай с не меньшим вниманием глядит на принца. В глазах девушки светились тепло и нежность. Музыка умолкла. Танцоры остановились, в волнении ожидая реакции публики... Грянули аплодисменты. Общий восторг разделила даже королева Ядвига, несколько раз сдержанно хлопнув в ладоши. Парень с девушкой низко поклонились всем и скрылись за кулисами. Следующей была пара участников, представившая па-де-де из балета о царевне, попавшей в плен к дракону и спасённой рыцарем. Этот номер по его завершении вызвал бурю оваций. Принц встал с места и одарил выступавших своим вниманием, пообещав, что непременно запомнит их имена, так как они оба подают надежды. Далее ученики Академии показали королевской семье отрывки из балетных постановок о Белоснежке, Русалочке, Дюймовочке, коварном Эльфе и добром Гноме… После седьмой пары выступающих был объявлен антракт, поскольку королева пожаловалась на голод и жажду. Ей захотелось попробовать свежих фруктов и прохладительных напитков, и в этой просьбе, разумеется, Её Величеству никто не посмел отказать. Мэр отдал приказ, и слуги моментально принесли и поставили перед королевой всё, что она пожелала, и даже больше. Откушав фруктов и утолив жажду, королева молча подняла руку, подавая тем самым знак, что готова смотреть продолжение выступлений. Ульрих в течение всего антракта с тревогой прислушивался к происходящему. С некоторых пор он уловил странные звуки со стороны сцены, словно там что-то потихоньку капало, как в начале весны течёт с крыш. Ульрих вертел головой в разные стороны, но так и не смог определить источник звука. Впрочем, кроме него, кажется, никто не слышал подозрительную капель. Да она вскоре прекратилась, и кот успокоился. Если люди до сих пор не взволновались и не начали бегать вокруг с истошными криками, значит, всё в порядке. После антракта одна за другой стали появляться пары, подготовившие редкие балетные номера. Малоизвестные сюжеты использовались для музыкальных постановок нечасто из-за их непопулярности или трудности исполнения некоторых партий, но ученики Академии сумели доказать, что им под силу донести до зрителя и такие произведения, сделав их увлекательными. Пике за прошедшие с начала выступлений долгие часы успела пережить весь диапазон эмоций от панического ужаса до бурного восторга и радостного предвкушения. Факир выглядел абсолютно спокойным и бесстрастным. Пике поражалась его выдержке. Сама она не умела так великолепно владеть собой: все её эмоции легко читались на лице. Однако если бы Пике сумела заглянуть в душу Факира сейчас, то убедилась бы, что там тоже бушует буря, как и внутри неё. — И, наконец, предпоследний номер, — громко объявил Хонма-сенсей. — Сейчас вы увидите па-де-де из балета «Спящая красавица» в необычном исполнении. Его представляет лучшая ученица образцово-показательного класса Бертильда-сан, а также её партнёр и репетитор Уилфред-сан. Отражая многочисленными блёстками солнечный свет, кузен Бертильды возник перед всеми рука об руку со своей двоюродной сестрой. Сначала его появление в аляповатом, кричащем костюме вызвало невежливое хихиканье в средних и задних рядах публики, но, когда заиграла музыка, по первым же движениям молодого человека стало ясно, что он, как и его партнёрша, не бездарен. Кроме того, Хонма-сенсей нисколько не преувеличил, упомянув о необычном исполнении. Бертильда и Уилфред использовали элементы разных танцевальных стилей, которые удивительным образом вплетались в классический балет. Немалую роль выполняла игра света и тени. Бертильда и Уилфред непостижимым образом вычислили момент, когда солнечные лучи падали на сцену под определённым углом, создавая золотое сияние вокруг фигур танцующих. Яркая балетная пачка Бертильды и блёстки на колете Уилфреда выглядели в такой ситуации вполне уместными. Спящая красавица предстала перед зрителями напористой, уверенной в себе. Она притягивала взгляды, ослепляла, сияла, а её избранник с радостью и обожанием готов был помогать ей оставаться гордой богиней, чьи ноги не касаются земли. Никто бы не подумал раньше, что образ известной сказочной героини можно трактовать так неожиданно. — Браво!!! — принц Мартин вскочил с места и одарил торжествующую Бертильду и довольного собой Уилфреда громкими похвалами. — Это было великолепно!!! Факир заметил, как Пике вдруг разволновалась и зашептала, виновато опуская глаза: — Простите, семпай, но я не смогу так же, как они… Просто не смогу. Факир решительно развернул Пике лицом к себе. — Но зачем повторять?! — удивился он. — От тебя никто подобного и не ждёт. Бертильда и Уилфред сорвали лавры с помощью безупречной техники, изобретательности и напора, а мы должны расположить к себе публику иным способом. — Но… у меня нет таких способностей! И я не подготовила никаких внезапных сюрпризов вроде игры с солнечными лучами и смешения танцевальных стилей. Я признаю, что недолюбливаю Бертильду, но её талант, как вижу, неоспорим. — Именно этого она и добивалась, — со вздохом пояснил Факир. — Хотела, чтобы мы увидели её блестящее выступление и усомнились в себе. Она всё просчитала, чтобы сбить нас с толку и заставить упасть духом. Не вздумай отчаиваться и разочаровываться в своих способностях! Да, Бертильда талантлива, но это естественно. Абсолютные бездарности не становятся лучшими в классе, даже если их отец — директор. Однако почему мы с тобой вдруг должны начать считать, что наше выступление, над которым мы работали больше шести месяцев, хуже? Пусть Их Величества и Их Высочество решают, кто достоин награды, а мы должны делать лишь то, что зависит от нас и не беспокоиться. Сердце Пике снова застучало ровнее, и она с облегчением выдохнула. — Да, — твёрдо пообещала девочка. — Я не буду сомневаться. Я отдам все силы этому танцу, всю свою надежду и... любовь, ведь больше у меня ничего нет! Факир вздрогнул. «И надежду … Да. Безусловно. Ахиру тоже всегда жила и до сих пор живёт своей надеждой! — билось в его висках, когда сжав руку Пике, он приготовился шагнуть на сцену. — Ахиру, жди! Уже совсем скоро». Со стороны опущенного занавеса послышался вдруг необъяснимый шум и испуганные, отчаянные восклицания. Затем голос Хонмы-сенсея, который пытался у кого-то что-то выспросить. Наконец, бледный и встревоженный учитель вихрем ворвался за кулисы и выпалил в лицо ошеломлённому Факиру: — Всё пропало! Я не представляю, как объявлять ваш выход! Только что арфистка сообщила, что ей и валторнисту кто-то облил маслом инструменты. Поскольку и арфа, и валторна играли свои партии только в первых двух выступлениях, оба исполнителя заметили случившееся лишь пару минут назад. Дирижёр признался, что видел мальчика-лоточника лет одиннадцати, пытавшегося продать пирожки зрителям во время антракта. Вероятно, это его рук дело, потому что он был единственным, кто несколько раз подходил близко к оркестровой яме. Но пацан, само собой, давно сбежал! Исправлять что-либо поздно. Арфистка не может играть, её пальцы соскальзывают со струн. Но если струны ещё можно протереть, чем арфистка и занимается, то у валторниста инструмент безнадёжно испорчен: масло попало внутрь. Он отправил сына за запасной валторной, и мальчишка умчался бегом, но его возвращение всё равно займёт время. А король уже теряет терпение. Кажется, он проголодался, вот и желает завершить мероприятие скорее! Если мы ничего не предпримем, королевская семья покинет площадь, а следом потянутся остальные. А я так надеялся, что вы победите Бертильду-сан! — невольно вырвалось у Хонмы-сенсея. В другое время Пике восторжествовала бы, услышав такую реплику из уст учителя, но сейчас она лишь чувствовала, как пол уходит из-под ног. В который раз! Девочка снова инстинктивно вцепилась в того, кто даже в этой сумасшедшей обстановке каким-то образом ухитрялся сохранять хладнокровие. — Не беспокойтесь, учитель, — ровным тоном проговорил Факир, успокаивающе поглаживая плечо Пике. — Я был готов и к такому повороту событий. Подозревал, что нас могут оставить без музыкального сопровождения. Ничего страшного. Мы с Пике-сан выйдем на сцену и будем танцевать, словно ничего не случилось. — Без музыки?! — глаза учителя округлились. — Да, — невозмутимо кивнул Факир. — Попросите скрипачей поддержать нас, начав партию вовремя. Пусть играют так, словно арфа и валторна отыграли вступление, как положено. Надеюсь, остальные инструменты никто не испортил? — Нет, — пробормотал Хонма-сенсей, промокая платком взмокший лоб, — со скрипачами и скрипками, слава Богу, порядок. — Ну вот, — Факир улыбнулся, будто не произошло ничего из ряда вон выходящего, — видите, никакой катастрофы нет. Объявляйте наш номер, мы идём!