Ничья

— У тебя оружие хоть есть? — осведомляется Рик, выскочив из машины следом за Деймоном, который бросается к бару, из которого слышна громкая музыка. — Твою мать, Деймон, включи башку! — У меня есть все необходимое, так что прекрати зудеть над ухом, идет? — рявкает тот и ускоряется, завернув за угол. Двигается вдоль загрязненных улиц, поскальзываясь на грязи, и наконец оказывается в тупике рядом с огромным мусорным баком.       В углу, зажатая двумя парнями, стоит Елена, словно пытаясь слиться со стеной, и что-то говорит. Аларик останавливается, настороженно глядя на Деймона, который бросается вперед в тот самый момент, когда Елена, резко толкнув одного парня в грудь, ударяет другого в солнечное сплетение, а потом молниеносным движением достает из-под куртки пистолет. Раздаются два выстрела, и Сальваторе застывает, проскользив по мокрому асфальту. — Твою… мать… — выдыхает Рик, когда два тела падают навзничь, не шевелясь. — Только не говори, что ты их убила, — Деймон вскидывает голову, а потом подходит к двум парням и, опустившись на колени, проверяет их пульс. — У этого скорее болевой шок, ты в бедро попала, может быть повреждена кость, а второй… — он разгибается и пристально смотрит на Елену, которая почему-то очень спокойно на него смотрит. — Ты убила его. — И что? — у нее очень странный, глухой и абсолютно безэмоциональный голос, словно ее чем-то ударили. — Они продавали детям наркотики в конфетах, я уже почти месяц за ними следила, пыталась разобраться. Приехала сюда, потому что они праздновать приехали очередную выгодно проданную партию, я флиртом заставила их выйти на улицу, ну и… — Ты не понимаешь? — Деймон шагает к ней, глядя на нее расширившимися от ужаса глазами. — Ты убила человека, практически не моргнув глазом. Просто выстрелила и убила, даже не подумав и не замешкавшись. Ты наповал убила человека, Елена. Ты это понимаешь хотя бы немного? — Мне плевать, я тренировалась для этого, — она пожимает плечами и убирает оружие во внутренний карман, отряхнув пыль с куртки. — Ты не понимаешь? Я росла именно для того, чтобы убивать, чтобы разбираться вот с такими мразями, как эти вот. — Млять, ты… ты реально что ли не догоняешь? Ты убила его, вот просто… бам! — и убила, — Сальваторе все еще ошарашенно смотрит на нее, не в силах справиться с потрясением. — Тебе семнадцать, Елена, ты еще ребенок, ты еще несовершеннолетняя. И ты только что совершила убийство. — И что ты сделаешь? — нагло интересуется Елена, сложив руки на груди. — Сдашь меня? Посадишь? Донесешь на меня копам? О, ну флаг тебе в руки, может, тогда я перестану мозолить тебе глаза дома. Только вот подумай о том, чем ты тогда отличаешься от меня — ты тоже не святой, ты тоже убиваешь. — Это другое. — Нет, нисколько. Ты учился — ты стал убивать. Я учусь и начинаю переходить непосредственно к практике. Это ведь все не игрушки были, не игры и развлечения. Я готовилась к этому с раннего возраста, сначала меня тренировал Энзо, потом ты. Именно ради этого. И сейчас ты решил отступить? — Тебе это не нужно, — Деймон поджимает губы, с негодованием глядя на нее, и складывает руки на груди, а Елена в свою очередь фыркает и подходит к нему вплотную, нагло глядя ему в глаза. — Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что мне нужно, а что нет? Ты меня практически не знаешь, этих семи месяцев недостаточно, чтобы хорошо узнать человека. Мы ссоримся, тренируемся, живем в непосредственной близости друг от друга, но на этом все. Ты не можешь что-то говорить за меня, Деймон. К тому же, — она вдруг усмехается, и ему становится не по себе от ее ухмылки, — я тебе такой нравлюсь, наглой, самоуверенной, опасной, дерзкой. Потому что я напоминаю тебе тебя, и тебе это определенно нравится. Тебе нравится видеть меня такой и противостоять мне, может быть, тебя это даже заводит… — она не договаривает, потому что Деймон отталкивает ее к стене, сжав ее горло, и Елена, на мгновение побледнев, снова растягивает губы в ленивой ухмылке. — Как страстно. — Деймон! — Аларик подскакивает к ним и сжимает плечо друга, встряхнув его. — Ты не понимаешь? Она пьяная, она не понимает, что делает и говорит, вообще не понимает, — тот хмурится, и по его лицу медленно растекается понимание, и Деймон отступает, проведя пальцами по губам. Елена хихикает и закусывает нижнюю губу, наклонив губу набок. — Должна признать, ты даже немного сексуален, когда злишься. У тебя так горят глаза, что так и хочется заняться чем-то очень и очень непристойным. — Я ее сейчас вырублю, Рик, — предупреждает Сальваторе, посмотрев на друга, и поднимает брови, — серьезно. У меня руки чешутся врезать ей так, чтобы синяк остался. Но, знаю, нельзя, так что можешь мне даже ничего не говорить. Я-то трезвый и вполне себя контролирую, так что не бери в голову. Но мне нужна твоя помощь — разберись с этими двумя, пока я дуру эту домой отвезу. — Чего? — впервые за последние несколько минут выражение лица Елены меняется, и она недовольно хмурится, одновременно пошатнувшись. — Какой домой? Я отдыхаю тут вообще-то. У меня выходной, отпуск, викенд, как хочешь, но я никуда не пойду. — И что я с ними делать буду? — словно не слыша ее, интересуется Рик и пренебрежительно смотрит на тела возле ног. — Куда я их дену? Ну, труп, допустим, знаю куда — куда обычно. А вот с живым… Ну привезу я его в больницу и что скажу? — Мне срать, правда, — отзывается Деймон, пожав плечами, — главное, чтобы улик не осталось. И, да, думаю, ты понимаешь, что нужно вытащить пули, потому что они именные, а, как я понял, эта дрянь стащила мой пистолет. — Я, вообще-то, еще тут, — подает голос Елена, но он даже не смотрит в ее сторону. Заметив выражение лица Аларика, он закатывает глаза и, опустившись на колени, достает из кармана складной нож, потом аккуратным, явно отработанным движением извлекает из тел пули и, убрав их в карман, распрямляется. — На одну проблему меньше. Тебе лишь нужно разобраться непосредственно с телами. — Что мне с живым делать-то, млять?! — Да хоть убей! — фыркает Деймон, равнодушно посмотрев на него. — Мне плевать, кто он и что. Может, сам сдохнет, но здесь их быть не должно. И, твою мать, Рик, мы туеву хучу времени живем такой жизнью. Откуда такие тупые вопросы? Включи мозги и вперед. А ты, — он поворачивается к Елене и кивает на дорогу, — живо в машину. — Я сказала «нет», Деймон, — она скрещивает руки на груди и вскидывает голову, — я никуда не поеду с тобой. По крайней мере сейчас. Я останусь здесь и продолжу развлекаться. И ты не имеешь права мне указывать. — О, как раз имею, — он хватает ее за локоть и несильно встряхивает, прижав ее к себе. — Потому что ты, по факту, мой ребенок, причем несовершеннолетний, и я имею полное право указывать тебе, что делать. К тому же, я, конечно, не знаю, в чем заключается твое понимание слова «развлекаться», но если тебе так хочется с кем-то потрахаться, а здесь, я тебе гарантирую, не пройдет и получаса, как это произойдет, могла бы обратиться ко мне, и мы все бы уладили. А сейчас мы идем домой, — он сильнее сжимает ее руку, и Елена разворачивается, намереваясь ударить его по лицу, но Деймон перехватывает ее запястье и выворачивает его, заставив девушку вскрикнуть. — Никогда больше так не делай, — шипит он ей над ухом и буквально тащит к машине, не давая возможности остановиться. — Деймон! — она ругается сквозь зубы, пытается ухватиться за мусорный бак, упирается и вонзает ногти ему в руку, стараясь вырваться из его захвата. — Отпусти меня! Отпусти меня, черт возьми! — Ты закончила? — лениво интересуется он уже около машины, все еще не отпуская ее. — Имей в виду, мелкая, мне ведь сейчас уже плевать — я тебя вырублю и повезу безвольным мешком. Так что ты можешь выбирать, но не долго — я слишком сильно хочу сейчас спать, чтобы тратить на тебя время. — Я никуда не поеду, — шипит она, сверкнув глазами, и Деймон, пожав плечами, подсекает ее под колени и, закинув себе на плечо, подходит к багажнику, открывает его и, бросив туда Елену, полностью игнорируя ее вопли и угрозы, захлопывает дверцу и возвращается к водительскому сидению.       Доехав до дома, он, заранее предвкушая изощренную месть, открывает багажник и сразу же бросается вперед, схватив запястья девушки, не давая ей возможности поцарапать ему лицо. Елена начинает дергаться всем телом, пытаясь пнуть его как можно сильнее, шипит и вырывается, стараясь вывернуться и освободиться. — Держись от меня подальше, подонок! — рычит она, когда он вталкивает ее в дом и захлопывает дверь. Елена отлетает к стене и сползает по ней, вытирая лицо и убирая с лица волосы. — Не смей больше ко мне приближаться! — Еще чего сделать? — равнодушно интересуется Деймон, стоя над ней. — Ты живешь со мной, Елена, очнись уже. Твои слова слишком бессмысленны, хотя эмоциональны и горячи. Но мне по барабану, ей-богу. Ты можешь меня даже ненавидеть… — О, я как раз ненавижу! — с готовностью отзывается Елена. — Ты можешь меня даже ненавидеть, — спокойно продолжает он, — но у тебя просто нет выбора — ты все равно будешь жить здесь, со мной, по крайней мере до тех пор, пока мы не разберемся с убийцей Энзо. И ты будешь меня терпеть, и продолжать учиться, и будешь точно так же тренироваться. Так что да, можешь меня презирать и беситься каждый раз, как я буду находиться рядом и делать тебе указания, но это ничего не поменяет, понятно? — Мне плевать, — она рывком поднимается на ноги и снова едва не падет, пошатнувшись, и цепляется дрожащими руками за стены, изо всех сил пытаясь сконцентрировать на нем свой взгляд, — вообще плевать, что ты говоришь, потому что ты мне никто. Мне был нужен только Энзо, а он умер, и теперь я дохну из-за того, что не умею жить без него, — она вздрагивает и облизывает губы, глядя на него мутными глазами, — и не научусь, потому что я не представляю свою жизнь без него. — Ты справишься, я обещал, что помогу тебе, Елена, — очень тихо отзывается Деймон, — я научу тебя жизни, если ты этого захочешь. Потому что в принципе невозможно научить человека чему-то, если он этого не хочет, а заставлять я тебя не хочу, да и не вижу смысла. — Ты не веришь в меня, — мямлит она, едва ворочая языком, — просто не веришь в то, что из меня может получиться что-то хорошее. Когда-то давно ты хотел меня в свою коллекцию, но все сорвалось. Потом я снова попала в твои руки, но была уже не той, которая тебе была нужна. И теперь ты пытаешься перестроить меня под себя, чтобы я тебя устраивала. — Это не так. — Да ну? — Елена щурится, наклонив голову набок. — Хватит относится ко мне так, словно я ни на что не способна. Я много чего могу, меня скорее сложно остановить или испугать, потому что я люблю рисковать. Черт, я сегодня убила человека, и мне сейчас нормально! Да, может, с утра будет хуже, и я стану себя винить, и на меня нахлынет это чувство, о котором все говорят, но пока что мне просто плевать. Это… это моя жизнь, как ты не понимаешь? — уже тише продолжает она, скользнув языком по губам. — Таким я видела Энзо, такой я хотела стать, к этому я стремлюсь. Так в чем проблема? — Черт возьми, — протягивает Деймон, пристально глядя на нее, — даже в таком состоянии, пьяная, на эмоциях, ты не можешь заплакать и позволить себе хотя бы немного выпустить боль. Ты точно не робот, что за черт? — Ты ублюдок, Деймон Сальваторе, — цедит она и намеревается идти на второй этаж, но он рывком разворачивает ее к себе и сжимает ее плечи. — Да, ублюдок, а еще мразь, убийца и эгоист. И мне нравится таким быть, потому что это выгодно. Иначе сейчас и не проживешь. Мир стал слишком мелочным, чтобы добрые и чистые люди были способны в нем беспрепятственно существовать. Чудес не бывает, да и хороших людей сейчас практически нет. Да, я плохой и никогда не изменюсь. Но я именно тот человек, который тебе сейчас нужен, потому что ты должна понять, что жизнь — не просто пистолет и маньяк перед тобой в качестве мишени. Жизнь — это борьба, где или ты, или тебя, третьего не дано. Но это не значит, что постоянно нужно наступать — сорвешься гораздо быстрее. Нужно быть умнее, хитрее и предусмотрительнее, нужно смотреть в будущее и просчитывать варианты, а не тупо бросаться напролом. — И у тебя так получается? — Не всегда, но я до сих пор жив, а это уже показатель. Знаешь, Елена, ты мне тоже определенно не нравишься, и, ты бы знала, сколько раз за день я мечтаю вышвырнуть тебя со всеми вещами на улицу и забыть, как о страшном сне. Но, увы, я уже в ответе за тебя, так что нам обоим придется терпеть, хотим мы этого или нет. — И что, я сейчас должна вдохновиться твоей громкой речью и под эпичную музыку, как в кино, удалиться в свою комнату, чтобы проспаться и продолжить заниматься? — фыркает Елена, посмотрев ему в глаза, и Деймон пожимает плечами. — Увы, придется тебе обойтись без музыки. Но проспаться тебе надо, как и успокоиться. Хочу сказать заранее, что завтра тебе будет очень и очень плохо. Вот просто очень дерьмово, так что можешь даже не бежать ко мне за таблеткой, сама справляйся. — Больно надо, — закатывает она глаза и идет к лестнице. — Елена? — Чего? — развернувшись, она видит, что он многозначительно протягивает руку, и, скрипнув зубами, возвращает ему оружие. — Скотина. — Воровать нехорошо. — Я дома, а из дома не воруют. — Меня, конечно, радует, что ты называешь мой дом своим, но все же оружие без моего разрешения что бы не брала, а то придется принимать жестокие меры. Я предупредил и не шучу, надеюсь, ты это понимаешь. И да, Елена, — он пристально смотрит на нее, — твое обучение только началось.