Cognosce te ipsum(Познай самого себя)

Миллионы дней, миллионы людей вокруг, Но ты среди сентябрей, а я среди вьюг. Мы создали то, чего наверное нет, И ищем в глазах прохожих ответы. Мимы в Моде — Вместе.

      Алек всегда быстро засыпал рядом с Магнусом, заворачиваясь в некое подобие кокона из простыней. Тепло тела мага убаюкивало довольно быстро, а горячее дыхание где-то на шее всегда давало понять, что Бейн рядом, что он никуда не ушёл. Своей заботой, которая, казалось, проникла под самую кожу нефилима, Магнус устранял все страхи Александра, убирал все фобии одними только поцелуями и объятьями. Да, дети Ангела иногда тоже имеют обыкновение сомневаться, как и обычные люди, но в эти отчаянные моменты у Алека рядом был Магнус, надёжная опора. И это было одно из «люблю» Магнуса, которое он не говорил.       Александр же всегда был скуп на слова. Он мог выразить «я люблю тебя» по-разному: слегка больше задержать объятия, чуть нежнее провести по линии ключиц, сказать Магнусу не сухое «привет» утром, а приготовить завтрак, заранее купив продукты, потому что у мага, в лучшем случае, можно найти только воду на кухне. «Люблю» Алека было сухим, но искренним. Оно было тёплым и редким, пахло начинающимся летним днём и горячим шоколадом, но Лайтвуд надеялся, что маг сможет понять его язык тела. Сможет услышать это «люблю» даже при том, что Александр оставался нем на слова чувств. — Я люблю тебя, мой милый нефилим.       Магнус просыпается с этими словами на устах, и это были слова, которые он предпочитал озвучивать, Алек аккуратно ведёт плечами, чуть вздрагивая на каждом слове, потому что они, кажется, пропитаны чувствами и окутывают сознание нефилима. Алек не говорит в ответ «люблю», Алек только чуть наклоняется, кладя голову на грудь мага, где чуть ускоренно бьётся сердце, чьи удары Лайтвуд может слушать постоянно. Он ощупывает подушечками пальцев рёбра, ощущая рефлекторные подёргивания Магнуса, потому что тот немного боится щекотки, а потом улыбается, но всё ещё не говорит: «Я люблю тебя». Алек вообще ничего не говорит, ему кажется, что слова тут лишние.       Когда же Алек не мог заснуть, когда его мучали кошмары, Магнус начинал нашёптывать ему какие-то песни, стараясь защитить, которые, порой, они слышали по радио или где-то в общественном месте, насколько помнил Александр. Бейн зарывался в его волосы руками, массируя от висков до макушки, а его голос становился сильнее, слова лились очень плавно. Александр чаще всего лежал на его коленях, завёрнутый в чёрные шёлковые простыни, и понимал, что сейчас ему не угрожает никакая опасность, даже страх от кошмаров. Он чувствовал себя так, словно вокруг была воздвигнута целая крепость, которую никто не смог бы взять. И это было ещё одно «люблю» от Магнуса, которое так и не срывается с его губ.       Порой Магнус засиживался в своём кабинете за различными манускриптами, чтобы помочь друзьям своего парня, хотя Алек понимал, что дело было не только в этом: Магнус просто привязался к компании нефилимов, которая в последнее время вообще не ставила ни во что его личное пространство и время. В такие моменты Александр не мог заставить себя заснуть, даже если степень его утомлённости отражалась на нём ломотой во всём теле. Лайтвуд брал с собой простынь, быстро заваривал кофе на кухне, а после отправлялся к Бейну, который даже не сразу замечал его силуэт на пороге. Только когда Алек придвигался к нему, устраиваясь где-то под боком, и накрывал обоих куском ткани, который держал их тепло, Магнус улыбался, потому что Александр, словно заботливая мамочка, причитал прямо над ухом, говоря о том, что маг совершенно не ценит себя. Алек только первое время пытается вникнуть в работу любимого человека, а после засыпает прямо возле него, устраиваясь на коленях. Алек говорит: «Потерпишь немного». На самом деле это очередное «люблю», которое он складывает в свою копилку души.       Иногда вечером, когда свет луны набирает всю свою силу, Магнус читает Александру сказки, потому что могучие нефилимы слишком взрослые для каких-то историй и не созданы для них, даже если это касалось детства. Алек сначала отпирался, а потом, когда однажды прямо в их постели маг материализовал маленькую тонкую книжку с каким-то глупым названием и начал читать, не обращая внимания на возмущение нефилима, Алек вдруг понимает, что ему интересно. Он подкладывает под тело подушку, опираясь на неё локтями, и не сводит детского восторженного взгляда с Бейна, который, кажется, боковым зрением замечает реакцию Лайтвуда: его уголки губ приподнимаются, хотя он всё ещё строит обиженную персону, потому что Алек не захотел с самого начала принять его предложение. Эта сцена забавляет и умиляет Верховного мага Бруклина одновременно. Он читает сказку нефилиму, который, наверняка, убил больше сотни демонов и погряз в их крови. И это скромное действие он тоже делает с любовью.       Александр тащит с собой в постель клинок Серафима, даже не слушая то, что на повышенных интонациях говорит ему маг. Александру, на самом деле, не плевать, но защита его семьи, — а он уже считал Магнуса семьёй, — стояла выше всего. Он знает, что Магнусом можно легко манипулировать, когда ссора начиналась на пустом месте, лишь поцелуями. И, признаться честно, Алек активно использовал эту тактику в отношении Верховного мага Бруклина, потому что он не хотел, чтобы Магнус кричал на него. Тем более, когда дело касалось их жизней. Защита того, что ему дорого, что он любит, — самое правильное, что есть в его жизни. Но Лайтвуд не говорит этого, только отчаянно целует его, надеясь, что Магнус сможет понять. — Я люблю тебя, Александр, — тихо шепчет Магнус, совсем не требуя от Александра ответа.       Но Алек даёт его, невысказанные «люблю» говорят о многом.