Обида

Прошла неделя, за ней началась другая… День сменялся днем, утренняя бледная луна привычно таяла на светлеющем небосводе, уступая место румяному, довольному собой солнцу, Оллария жила привычной жизнью. И это невероятно злило Первого маршала Талига, который по-прежнему оставался в полном неведении о судьбе своего… оруженосца. Ох, если бы просто оруженосца! Мир продолжал жить, наплевав на то, что для Рокэ все замерло и остановилось в ту проклятую ночь, когда он своей пьяной грубостью лично уничтожил зародившееся между ним и Ричардом чувство. Только теперь, почти потеряв своего юношу, Ворон понял, что его с Диком связывала не просто привязанность, не одно лишь желание удовлетворить появлявшиеся в присутствии Дика, потребности собственного тела, а нечто более глубокое. Любил ли он? Да. Несмотря на все предрекаемые проклятья, не оглядываясь на горький прошлый опыт, не вспоминая Эмильену Карси, не задумываясь о характере того сладкого, пьянящего лучше любой «крови» чувства, что накатывало на Рокэ, когда Дикон был рядом. Был… То, что Рикардо покинул Олларию, Рокэ узнал на следующее утро, после исчезновения мальчика. Узнал от навестившего его Дорака. Алва был плох в то утро. Бессонная ночь, по самые уши утопленная в вине, не могла пройти бесследно. Видеть сидящего напротив кардинала было мучительно, почти так же как вливать в себя мерзкого вкуса снадобье, спасавшее от похмелья. — Я знал, что история с вашим оруженосцем плохо закончится, — тихо и отвратительно спокойно начал  беседу кардинал. Говорить не хотелось, думать тоже… Рокэ криво и зло усмехнулся. — Плохо, в первую очередь для вас, Рокэ, — вздохнул Сильвестр и вынул откуда-то из складок сутаны до боли знакомый перстень, украшенный черным карасом, — привязанности подобного рода делают вас слабым. — С чего вы взяли? — Рокэ не моргая смотрел на кольцо Ричарда. — Почему решили, что я имею подобные привязанности? — Я же не слепой, друг мой, — как-то грустно улыбнулся кардинал, — и не глупец. Не заметить, как ваши люди рыщут по городу, было весьма проблематично. Я удивился и все гадал, что же происходит, но лишь до вечера. Все встало на свои места, когда ко мне явился господин Рошель, ювелир, мой давнишний наблюдатель и хорошо зарекомендовавший себя человек. Он и принес мне это любопытное колечко. Перстень достался ему за бросовую цену от гвардейца городской стражи, некоего Антуана Марво. Человек, принесший кольцо не знал его реальной стоимости, как и имени прежнего владельца. Но вы-то знаете? Верно, Рокэ? — Вы взяли его? — Гвардейца? Разумеется, — Дорак тонко дрогнул губами, — но ничего внятного я от него не добился, кроме сбивчивого рассказа о том, что минувшей ночью к воротам пришел мальчишка и просил выпустить его из города. Настойчиво просил, не желая дожидаться утра, и расплатившись за помощь этим вот перстнем. И знаете что, я ему верю. Так что же происходит, Рокэ? Отчего ваш ненаглядный юноша посреди ночи пешком сбежал из столицы, раскидываясь фамильными ценностями? Рокэ молчал. Он будто и не слышал последнего вопроса Сильвестра. Ричарда в Олларии уже не было. Ушел… Так же решительно и тихо, как покинул особняк на улице Мимоз, почти не оставляя за собой следов. Как же плохо! Люди Алвы рыскали по городу, в то время как Дик той же ночью растворился где-то за его стенами. Один. Пеший. На дороге, где и вооруженному отряду не всегда безопасно. — Так что произошло? — Сильвестр внимательно вглядывался в побледневшего маршала. — Я его очень сильно обидел, — Рокэ с силой сжал виски, надеясь притупить вернувшуюся вдруг боль. — Настолько, что тот, очертя голову бросился прочь? — Вы себе даже представить не можете насколько… Дальше все сливалось в один длинный нескончаемый поиск. Рокэ возглавлял людей, прочесывая пригородные деревушки, постоялые дворы, дороги, леса, силясь найти следы Ричарда. Все пустое! Никто не видел высокого стройного юношу с отросшими русыми волосами и похожими на весенний лед глазами. Маршал ругался, вскакивал на Моро и продолжал искать, не оглядываясь на Олларию и бродившие по ней самые невероятные слухи. Поговаривали многое: от того, что маршал сам убил сына Эгмонта Окделла, а теперь разводит кипучую деятельность, желая отвести от себя подозрения, до того, что юный Окделл пытался отравить своего монсеньора, а после неудачной попытки, сбежал и теперь Ворон роет клювом землю, стараясь отыскать негодяя и покарать его. Рокэ плевал на все это, зло рассекая дующий в лицо ветер. Его волновало только одно —  жив ли еще Рикардо? Где его мальчик? Один ли? Или есть кто-то рядом? Направление было выбрано северное, единственно возможное в сложившихся условиях — кроме как в Надор, Дику больше некуда было идти. Но все же Алва отправил Хуана обыскать все южные дороги, чем Леворукий не шутит, и еще два отряда на запад и восток. Время шло. Результатов не было. Дознаватели Дорака сообщали из Надора, что юный Повелитель Скал ни в родовом замке, ни в его окрестностях не появился. Дни уходили в Закат, с каждым часом подмывая и истончая надежду на то, что все образуется и Дикон объявится, злой, обиженный, но живой. Ричарда не было, и все, что осталось Рокэ — это воющее ночами в сердце чувство вины.