Обида

Рокэ, хмурясь, наблюдал из окна, как Ричард легко вскочил на подаренную Марианной лошадь и подъехал к воротам. Мальчишка, после всего произошедшего больше не ездил на Соне, словно лишний раз подчеркивая свою независимость от Алвы. Вот и сейчас, впервые после возвращения в Олларию, покидая особняк монсеньора в одиночку, Дикон облачился в костюм из бархата, стирая свою принадлежность к дому Алва. Плохо. Фарс затягивался. Рокэ, стиснув зубы, изображал незаинтересованность и старался не приближаться к мальчику без веского повода, а если и подходил, то был предельно корректен и подчеркнуто холоден. Да, пока так, как бы сильно не хотелось совершенно иного. Он держал себя в узде, чтобы дать Ричарду возможность без давления разобраться в своих чувствах и решить, наконец, чего тот на самом деле желает и стоит ли нанесенная обида завершения их отношений. А то, что Дик по-прежнему до одури желает своего эра, Рокэ не сомневался. Эта простая истина была прямо-таки написана на бледном и несчастном лице его строптивого и обиженного юноши. Хотел. Но гордость и обида… чтоб их кошки драли! Самое смешное было в том, что хотел и Рокэ. До пестрых кругов перед глазами. До чего же хотелось сгрести мальчишку в охапку и затащив в первый попавшийся темный угол, вымаливать прощение, способом наиболее для этого подходящим. Однако, маршал держал себя в руках, не желая испортить и без того натянутые и надломленные отношения. Ждал, что однажды мальчик не выдержит и сам пойдет навстречу, позволит Рокэ искупить обиду. А уж он своего шанса не упустит. Создатель, как же он соскучился! Как истосковался по своему мальчику… Вздохнув, Рокэ хотел было уже отойти от окна и позвать Хуана, чтобы привычно просить его приглядеть за оруженосцем, но в этот момент, увидел что Суавес уже сам направлялся к Дику. Вроде бы ничего необычного, однако… С каких это пор Хуан по собственной воле интересуется Окделлом и его передвижениями по городу? Произошедшая беседа была на удивление мирной. Ричард не злился за то, что Хуан вмешивается в его дела, и даже улыбнулся Суавесу. А потом без помех выехал в ворота. Хуан же долго задумчиво смотрел мальчику вслед, а потом, подозвав Пако, коротко отдал ему какое-то распоряжение. Маршал, полюбовавшись происходящим, решил выяснить, что же происходит. Интуиция, острая, как славно заточенная шпага, подсказывала, что происходило нечто странное. И подозрения маршала оправдались, когда он спустившись во двор, Хуана у ворот не обнаружил. Зато у ворот был Пако, снарядивший господскую карету, которой Рокэ отродясь не пользовался, но иногда ее брал Хуан. Пако с готовностью сообщил соберано о том, что дор Суавес уехал верхом, почти сразу за дором Рикардо, но прежде, велел отрядить вслед за собой экипаж и просил возницу держаться от него на расстоянии. Вот значит как… Первым порывом Алвы было вскочить на Моро и следовать за каретой, а может быть даже нагнать Хуана, но вопреки желанию, Рокэ развернулся на каблуках и пошел в дом. Он дождется возвращения управляющего и все узнает. А что до Ричарда, то под присмотром Хуана мальчику ничего не грозит. Хотя поведение Суавеса удивляло. После того, как он обнаружил и вернул беглого оруженосца, Хуан словно взял над Диком невидимую постороннему глазу опеку. Хм… Пусть оберегает. Рокэ решил, что устраивать личный шпионаж за выбравшимся в город оруженосцем, пусть и любимым до кончиков русых, отросших вихров, было ниже его герцогского достоинства, да и Дик заметив монсеньора, мог впасть в ярость. Алва вернулся в кабинет и попытался устроиться в кресле с гитарой. Не вышло. Музыка не складывалась, а если и получалась, то была какой-то тоскливо-зловещей, да и сидеть, в любимом кресле было решительно невозможно. Хотелось встать и ходить из угла в угол, коротая ожидание, и создавая иллюзию движения. «Нужно было ехать следом — промаявшись четверть часа, раздраженно подумал Рокэ. — И плевать на то, что сладкий юноша разозлился бы. Пусть» Впрочем, маршал ждать умел, без этого умения он не выиграл бы ни одного сколь-нибудь значительного сражения. А потому, отставив в сторону нежелающую петь гитару, Рокэ уселся на подоконник, по-детски подтянув колени к груди, и стал ожидать возвращения Хуана, мрачно вглядываясь в исчезающую в темноте улицу Мимоз. Ждать пришлось не более часа. Карета быстро подъехала к особняку и вкатила в распахнутые привратниками ворота. Рокэ встрепенулся. Только карета… Очень скоро стало ясно почему. Дверца распахнулась, и из экипажа выбрался Хуан. Рокэ замер, и холодея, увидел, что тот прижимает к себе закутанное в плащ бесчувственное тело Ричарда. Предчувствие не обмануло. Рокэ уже не пытаясь сохранить лицо в своих собственных глазах, бросился во двор. Но столкнулся с бледным и сердитым Хуаном уже в прихожей дома. — Что с ним? Хуан, казалось разве, что не плюнул от досады, невольно сильнее прижимая свою ношу к груди, словно оберегая Дикона от соберано. — Он жив, и цел… Рокэ выдохнув, скользнул взглядом по бледному расслабленному лицу. Казалось, Ричард спит, и Алва успокоился бы, если бы не знал, что менее часа назад мальчик резво ускакал в неизвестном направлении. Так почему спит, безвольно прижавшись лицом к груди Хуана? За время своего отсутствия Ричард и упиться бы до такого состояния не успел. Маршал почувствовал подкатывающую тревогу. Взгляд его скользнул ниже, по кусочку обнаженной шеи, неприкрытой плащом, и замер прикованный к темным округлым пятнам на светлой коже. Рокэ молча, протянул руку и сдвинул плащ. Там, где должен был быть ворот его не обнаружилось. Одежды на Диконе не было вовсе, только цепочка проклятых темных пятен, убегающих от шеи вниз… Следы страсти, оставленные умело и без сомнения намеренно. — Квальдэто цера! — Рыкнул Рокэ, резко срывая плащ с Ричарда. Хуан резко отступил и вернул сорванный плащ на место, глядя на соберано с неприкрытой злостью. — Он отправился прямиком в «Цветок Лотоса», — глухо и зло сообщил Суавес, — точно знал куда и зачем идет. Я едва успел… Рокэ подавляя рвущееся наружу бешенство, резко закрыл глаза ладонями, а потом быстро убрал от лица руки. Приказывая себе успокоиться. Все случившееся было… Ричард запутавшись окончательно, удумал решить проблему таким диким способом. Невероятно, бордель! — Прекратите это, соберано! — тоном, так похожим на тон Алваро, от которого Рокэ вдруг почувствовал себя маленьким Росио, сказал Хуан, — в противном случае, в следующий раз мне придется вынимать его не из-под шлюхи, а из петли. Рокэ молчал, не желая показать свою накатившую вдруг слабость. Он глядел на Дикона, на безжизненное, похожее на маску лицо, а потом подчинив себе голос уже почти спокойно спросил: — Почему он спит? — Эта сволочь его чем-то опоила… — Яд? Хуан покачал головой: — Вино с добавлением дурманящих трав, — Суавес поморщился, вероятно, вспомнив сцену, которую он застал ворвавшись в бордель, — не смертельно, питье, должно было только расслабить его, вот только, дор Рикардо не ел ничего с утра, и выпил больше, чем ему требовалось. Рокэ, наверное, побледнел и выглядел так, что вызвал у Хуана сочувствие, взгляд Суавеса слегка потеплел и тот словно утешая, повторил: — Я успел вовремя, они еще ничего непоправимого натворить не успели… Рокэ протянул руки и забрал у Хуана спящего мальчишку. На этот раз Суавес не возражал, только тихо проговорил: — В ваших силах это исправить, соберано. Он весь извелся… — Я… — Рокэ запнулся и поднял взгляд на Суавеса, с удивлением думая о том, что до сих пор робеет перед таким Хуаном, — я  постараюсь.