Всё о моем безумии

Кхуши вздрогнула, услышав трель телефона. В этом городе не было никого, кто мог бы звонить ей. А тот единственный человек, которого она знала во всем гигантском, насквозь промерзшем Лондоне, скорее отрежет себе руку, чем наберет ее номер. На дисплее продолжала загораться длинная комбинация цифр. — Слушаю, — затаив дыхание, произнесла Кхуши и поморщилась. Говорить на английском представлялось ей непростой задачей. И каждый раз она тратила все силы на то, чтобы вспомнить или подобрать нужное слово. — Микки Мауса заказывали? — спросил бодрый хриплый голос. — Микки… какого? Простите, мистер, мне кажется, вы ошиблись номером. Здесь нет Микки Мауса. Здесь есть Кхуши Кумари Гупта. Не Микки. Кхуши! Она вытянула вперед ладонь, пытаясь объяснить невидимому собеседнику, что за недоразумение произошло, но так и замерла, услышав знакомый и такой родной язык: — Детка, ты никак совсем слетела с катушек! Это я, Аман. — Аман?! Откуда у вас мой номер?! — испуганно спросила Кхуши. — Идиотка, я купил и оформил твой номер еще в аэропорту или забыла? — Нет. То есть я как-то не думала об этом. Но теперь как будто точно, купили. И оформили. — Кхуши, кажется, тебе пора домой, ты катастрофически тупеешь вдали от куркумы и Тадж Махала. — Что? — Она сжала руку в кулак. — Мне никак нельзя домой. Я еще не успела поговорить с господином Арнавом. Точнее, я попыталась, но он не совсем захотел меня слушать. Точнее, совсем не захотел. Но я попробую снова. И снова. И еще раз, пока ему наконец не надоест прогонять меня и он выслушает мои… — Бла-бла-бла, Кхуши. Очень миленько и скучно. Никакого размаха, идеи и реквизит на нуле. — Рекви… что? — О Готт. Кхуши, скажи мне лучше, ты что, вот так и явилась к нему домой? — Домой? Разумеется, нет. Это ведь невежливо, он не приглашал меня к себе домой. Я нашла его в том кафе, про которое вы рассказали. Три дня сторожила там — и вот, он пришел и… — И предложил тебе удалиться к некоему детородному органу некоего крупного четвероногого животного. — Что-что? — Послал тебя к херам собачьим, детка, — любезно пояснил Аман. Кхуши досадливо потерла переносицу и вынужденно согласилась. Первая встреча с господином Арнавом прошла гораздо хуже, чем она могла надеяться. Он не только отправил ее… обратно, но и доходчиво объяснил, что будет, реши она навестить его в другой раз. — Честно говоря, я не знаю, что делать, господин Аман. Он… он ни за что меня не подпустит на расстояние выстрела, а оттуда я не смогу докричаться до Зазнайки. — Кхуши, буду откровенен, маркетолог из тебя так себе. Скажи, ты что-нибудь слышала о вау-эффекте? Хотя нет, лучше не отвечай. В общем, сейчас совершенно не важно, что ты скажешь. Главное, каким образом ты сделаешь это. Ну же, девочка, прояви фантазию и вспомни все романтичные фильмы, что ты видела. Можешь прийти с магнитофоном к нему под окна или позвонить по радио и во всеуслышание признаться в любви. О, или усыновить малыша, назвать его Арнавом, воспитать точную копию Арни и лет через двадцать… — Мне не до шуток, господин Аман. Я вас поняла, вау-эффект. Не уверена, что это поможет, но я что-нибудь придумаю. Может быть, я приготовлю джалеби и принесу ему домой. Или что-то в этом духе. Спасибо за подсказку, я дам знать, если это поможет. Впрочем, если не поможет, вы тоже услышите. Она почти нажала отбой, как в динамике раздалось поспешное: — Стой, Кхуши. Есть у меня одна идея. Довольно странная и придется вспомнить старые связи, и возможно… я почти не уверен, что получится. Или… По крайней мере, Арнав пригласит тебя в дом. То есть ты попадешь в его дом. А дальше разбирайтесь сами. Согласна? — Разумеется, — закрыв глаза от ужаса, прошептала Кхуши. — Отлично, детка, — Аман тотчас повеселел. — Скажи только, как ты относишься к костюмированным шоу? — Костюмированным? Мне придется переодеваться? — Скорее, замаскироваться под сопровождающих… статистов. Хотя, стой. Не надо переодеваться. Если ты будешь в этих своих миленьких блестящих тряпочках, то получится даже смешнее. Жалко, что я не увижу лицо Арни. Впрочем, и хорошо, что не увижу. ХХХ Казалось, кто-то выключил свет и зажег звезды. Вечер мгновенно перешел в ночь, хоть часы и показывали всего восемь. Кхуши вежливо улыбнулась прошедшей мимо паре пенсионеров. Скорее, англичан, туристы избегали этот район. Она снова посмотрела на обшарпанную дверь бара, в недрах которого утонул Зазнайка перед тем, как бросить равнодушное: — Жди тут, раз уж тебе так хочется. Входная дверь скрипнула, и на пороге появилась мужская фигура. Арнав огляделся по сторонам, и на миг показалось, что испытал облегчение, увидев, как Кхуши, сгорбившись и надвинув шапку до бровей, ждет его у стены дешевого кабака. — Вас так долго не было, — тихо прошептала девушка. — О, серьезно? — В хриплом голосе читались хмель и сарказм. — Наверное, мне надо извиниться, что опоздал на очередные слезливые разборки. — Я… разборок не будет, господин Арнав. Впрочем, слез тоже. Я пришла только для того, чтобы вы знали, что это последний раз, когда я вам надоедаю. — Последний? Честно-честно? Не обманешь? А то, насколько я помню, маленькой фее очень нравилось обманывать злого Демона. — Завтра я улетаю в Дели, — глядя себе под ноги, отчеканила Кхуши. — Привет землякам, счастливого пути, и скатертью дорога. — Он весело махнул рукой и вышел на проезжую часть, чтобы поймать такси и убраться отсюда. — Я могу проводить вас до дома. Вас шатает. Немного. — Что за? Проводить? Кхуши, иди в… Дели. Я сам доберусь, куда мне там надо. С чего ты вообще взяла, что я еду домой? Время-то… времени у меня теперь много. Вторая машина проехала мимо, даже не снизив скорости. Арнав чертыхнулся и вышел на середину дороги. — Пожалуйста, не могли бы вы отойти к бордюру? — жалобно застонала Кхуши, наблюдая как он, слегка раскачиваясь в разные стороны, размахивает руками. — А то что, Кхуши? Боишься, что меня собьют? Недавно ты вроде бы хотела этого. В любом случае, Аман организует самые пышные похороны, будут музыканты, закуски и даже знаменитости. — Хватит! — неожиданно для себя самой закричала Кхуши. Она спрыгнула на дорогу и сделала уверенный шаг вперед. — Хватит, я прошу вас! Это больше не смешно. Я улетаю. Вы победили. Я больше не буду просить прощения, плакать у вас под дверью, уговаривать вас не гробить вашу же жизнь, хватит. Это все не важно, вы выиграли. Вы хороший, а я плохая. Вы прекрасный, честный, искренний человек, а я… дешевая дрянь, которая должна знать свое место. И она его знает, уж поверьте! Мне совершенно доходчиво объяснили, где оно. Я улетаю, вы должны быть хоть немножечко счастливы, правда? — Заткнись, — тихо прошипел Арнав и по-мужицки сплюнул на брусчатку. — Ну нет, вы и так не услышите меня больше. Но все это будет завтра, а сегодня… — Она сделала еще один шаг в сторону темной фигуры и замерла на месте. — До встречи с вами у меня были принципы, господин Райзада. Вся моя жизнь держалась на них, а потом я десять раз все растоптала, разгладила и растоптала вновь. И мне плевать, что вы сейчас скажете и подумаете. Возможно, мне уже даже не важно, простите ли вы меня. Я хочу, чтобы вы знали, что все случилось бы иначе, если бы… — Если бы что, Кхуши? Хватит. Замолчи уже, заткнись и проваливай куда угодно. Не лезь ко мне. — Мой папа умер, и я так не смогла ему помочь, — тихо, почти надрывно произнесла девушка и зажала рот руками. — Мне жаль, Кхуши. Жаль, что ты такая дура и не сказала мне об этом раньше. В любой день, понимаешь, любое время, ты могла бы прийти и попросить о помощи, а я… Я бы Землю остановил, лишь бы тебе было хорошо. — Но ведь именно из-за вас стало все так плохо. — Уже через секунду она пожалела, что произнесла это. Арнав решительно подошел к ней и смял в руках тонкую, дешевую ткань осенней куртки. Кхуши сжалась и закрыла глаза, боясь увидеть, как он, замахнувшись рукой, бьет ее по лицу. — Зачем ты здесь? Тебе нравится делать мне больно, Кхуши? Зачем ты прилетела в Лондон? — Я хотела все объяснить, — она жмурилась до боли, до золотых кругов в черном, окружавшем ее дыме. — Зачем? Если бы Кхуши не видела, кто и как держал ее сейчас за руку, то ни за что, ни при каких обстоятельствах не смогла бы поверить, что это Арнав Сингх Райзада. Это был другой голос. Совершенно другого человека. Которого она больше не знала. — Я хотела попросить прощения. Объяснить. — О, серьезно? Боюсь, я знаю, каждое слово, что ты хотела бы сказать. У тебя были причины, Кхуши. О них я тоже в курсе. И все это не делает тебя хоть чуточку лучше. И мне не станет хоть немного легче. Мне не нужны твои объяснения. Возможно, в начале. Но сейчас — нет. — Они мне нужны! Мне! — отчаянно, совершенно по-звериному заскулила Кхуши. — Я столько плохого сделала — и все это единственному человеку, который относился ко мне хорошо. Я ни за что не хотела, чтобы так вышло, господин Арнав. Я хотела, чтобы папа выздоровел, и не думала о том, какую цену придется заплатить за мое желание. Разумеется, вы правы. Меня ничто не оправдывает, я сама себя никогда не смогу оправдать! Просто знайте, что как бы плохо, как бы больно вам ни было, я чувствую это здесь, прямо в моем сердце. И мне будет в сто раз хуже и больнее, чем вам. В сто раз, понимаете, господин Арнав? — Открой глаза, — прошептал Арнав над самым ее ухом, — посмотри на меня, Кхуши. Он выглядел ужасно. Гораздо лучше, чем в прошлый раз, но все же… Во всей его фигуре не было и намека на прошлую стать, силу и уверенность. Перед ней стоял пьяный, уставший, совершенно разбитый мужчина где-то на расстоянии в миллион километров от того другого. От АСР. Сначала, в первую секунду показалось, что он лучше того прежнего, милосерднее. Но потом, сфокусировав взгляд, Кхуши поняла, что там, на дне его глаз кроется не сочувствие. Там плещутся те чувства, слов которым она не смогла бы подобрать. И защити ее Богиня, надумай она встать один на один перед этим человеком. Он спокойно смотрел на нее, равнодушно перебирая пальцами выбившуюся из шапки прядь и наконец спросил: — Кхуши, кому ты все это время мстила? Мне? За что ты мстила? За то, что я не хотел быть тем, кем являюсь, и на минуту, на несколько чертовых дней осмелился жить другой, нормальной жизнью? За то, что я не смог контролировать себя, того Арнава, от которого мечтаю сбежать и… черт, поцеловал тебя? За поцелуй мне мстишь, Кхуши? Все это… Оглянись, оглянись, черт тебя дери!!! Все это — цена поцелуя, Кхуши? Дороговато вышло, не думаешь? Переплатил… переплатил… — Вы опозорили меня и мою семью, — тихо пропищала Кхуши и попыталась освободиться от его хватки. Неудачно. Арнав лишь крепче сжал руки, удерживая добычу на месте. — Врешь. Не я позорил твою семью. Не я делал те снимки. Не я придумал клевету о тебе. Не я хотел обидеть тебя на улице. Не я покалечил твоего отца. Не я выгнал тебя из дома. Не я толкнул тебя на подлость. Не я нарядил тебя проституткой и отправил ко мне домой. Не я. Не я. Не я, слышишь?! Единственное, что я делал все это время, верил тебе, как круглый идиот, и отхватывал оплеухи. — Я не хотела, чтобы так кончилось. — Черт, да я же любил тебя, Кхуши! Любил так сильно, что… а, неважно. — Он махнул рукой, и от этого движения тяжелая прядь волос опустилась ему на лоб, чуть закрыв мутные глаза. — Я мечтал о тебе, ты была моей где-то там, у меня в голове. Я бы все для тебя сделал, Кхуши. — Ну, так сделайте, — было трудно понять, пошел ли дождь, и если нет, то отчего так намокло лицо, — отпустите все это. И меня тоже. Отпустите. — Не могу. Два коротких слова, и он наконец разжал руку. На негнущихся ногах Арнав дошел до стены бара, прислонился к ней спиной и медленно осел на грязный асфальт, совершенно не заботясь о собственных брюках. — Чего ты хочешь, Кхуши? — Вопрос застал ее врасплох. Кхуши подошла к сидящему мужчине и опустилась на землю рядом с ним. Она сосредоточилась в надежде увидеть то, что видит сейчас Арнав. Пустая дорога. Промозглый район, осевший в черноте декабрьской ночи. Ни единого человека, кроме них двоих. — Я хочу, чтобы вы были счастливы. Вы это заслужили. — Счастлив? Боже, да когда ты уже поймешь? Счастье — не приз, который ты получаешь в награду. Счастье — это вся ты. Это то, что есть в тебе, понимаешь? Наполняет тебя день за днем, оно плещется, бурлит и переваливает за края. Оно — не золотая медаль за что-то, не сладость после ужина. Оно просто есть. Или его просто нет. Я знаю все, что случилось с твоей семьей, Кхуши. Потратил немного времени и денег, потому что… Все это время я пытался понять причину, за что ты так со мной. Я должен был догадаться сразу: принести себя в жертву — так на тебя похоже. Все это время я хотел быть для тебя тем человеком, к которому можно прийти с проблемой, даже такой неразрешимой, и вместе, слышишь, именно вместе попытаться найти ответ. И теперь представь мое удивление, когда выяснилось, что я оказался главным злодеем, против которого играют все дети из соседних домов. Вы все там были. А самое главное, сколько тебе заплатил Акаш? Стой, лучше не говори. Это не важно. Я просто знаю, что какой бы ни была эта сумма, я бы дал тебе в несколько раз больше, лишь бы от этого тебе стало хорошо. Ты бы просто пришла, а я бы просто дал, ничего не прося взамен. Но теперь мы все должны жить с… этим. Тебе не нужно просить у меня прощения. Мне не за что тебя прощать. Ты просто перестала значить для меня хоть что-то. Пустота. А пустоту не прощают. С ней свыкаются. — Вы правы, вы во всем правы. Я чувствую себя, как пресный хлеб. Надавишь на корку, а там дыра, и нет ничего. Вы сказали «пустота»? Так и есть, я пустая, совершенно пустая, ничего там. — Она дотронулась руками до лица, пальцы скользнули вниз к шее, на секунду задержались на груди и опустились к животу. — Кругом пустая. Я думала, точнее, я мечтала, что, увидев, что вам лучше, я тоже оживу. Что вы наполните меня хоть какими-то чувствами. Я не говорю о любви и не надеюсь на понимание. Ненависть, ваша боль, ваше презрение — мне все сгодится. Но только не это равнодушие. Пожалуйста, только не оно. — Невероятно, Кхуши. Смирись. В этом весь я, и теперь мне все равно. — Я понимаю. — Она резко закивала головой, напомнив сувенирного китайского болванчика. — Но раз вы смогли отпустить все это. То отпустите и меня тоже. Воздух стал тяжелым, густым и едким. Дышать было все труднее, и сердце, почуяв неладное, колотилось как потерявшийся ребенок, что барабанит в двери. Быстро. Отчаянно. До боли. — Наверное, дождь пойдет, опять. — Арнав посмотрел на небо. — Отпустить, говоришь. А кто отпустит меня, Кхуши? Может, ты? В этой истории два рассказчика. — Меня все ненавидят… — тихо всхлипнула Кхуши. — Не драматизируй. В мире полно людей, у тебя огромное поле, чтобы испортить жизнь еще паре миллионеров. — Вы не понимаете. Я не могу жить с этим. Лучше бы я умерла тогда. — Возможно, это и впрямь было бы лучше. — Что-что? — Кхуши подняла мокрое от слез лицо и внимательно, словно видит впервые, посмотрела на Арнава. — Я часто представлял тебя… мертвой. Я не желаю тебе смерти, по крайней мере, сейчас. Но… лучше бы тебя не было в моей жизни, Кхуши. Лучше бы я тебя никогда не видел. Не встречал и даже не знал, что ты живешь где-то рядом со мной. Если бы тебя не было, то, возможно, я бы освободился от этого наваждения. А сейчас я постоянно перемалываю в голове одно и то же, вперед — назад. Назад — вперед. — Вдалеке раздался автомобильный гудок. Стояла удушливая, несвойственная декабрю погода, какая бывает перед дождем. На пустынной улице загорелся единственный фонарь, но даже его тусклого света не хватало, чтобы дать этому месту хоть немного красок. — Хорошо, что мне больше не снятся сны, они ведь тоже были о тебе. С самого начала, а потом все то же, но уже с конца. Ты — самое удивительное, что было в моей жизни. И я бы многое отдал, чтобы тебя в ней никогда не было. Умереть. Возможно, так и впрямь было бы лучше. Кхуши осторожно поднялась на ноги. Впервые она чувствовала себя хорошо. И свободно. В воздухе нарастал рев приближающейся машины. — Я отпускаю вас, господин Арнав. — Она бросила короткий взгляд на сгорбленную фигуру на асфальте, зажмурилась и шагнула вперед. Тяжелые капли дождя опустились на асфальт. Последний дождь перед декабрьским морозом.