Forever is not enough

– Ты, мальчишка, и не знаешь, каково это, – говорил эванурис, лежа на мраморной ступеньке. – Купаться не в ледяной реке. Почему же? Шартан мог бы возразить. Он плавал и в озере, и в пруду, однажды неосторожно наглотался стоячей воды и долго блевал чем-то бурым, а под конец зеленовато-коричневым. Эльф бывал и у моря, но помнил его крайне плохо, ведь тогда был еще слишком маленьким. Шартан мог бы возразить, да, но не делал этого, зная, какими будут возможные последствия. Первый даже не кивнул в ответ, чтобы не вызвать никакого гнева. Диртамен наслаждался. Он лежал наполовину в воде, ноги его омывали воды длинного мраморного бассейна. Две худенькие девушки сидели на противоположном берегу, нагие и молчаливые, пугливо поджав под себя ноги. Их тонкие фигурки еле проглядывались с того края длинного бассейна. Да и зачем они здесь? Неужели магу нужны зрители даже сейчас, в такой интимный момент? – Ах ты, дикая душа. Эванурис блаженно закрыл глаза. Шартан не очень-то понимал, зачем он здесь и сам, но вопросов не задавал. Кроткий по натуре, тихий юноша молча выполнял порученные ему приказы. В нем не было сестринской дерзости, что играло Шартану на руку. Пока маг отдавал приказы, юноша выполнял их беспрекословно. Его податливость и смягчила интерес двух магов, чуть отстранила их от парня. В конце концов, звучит-то как… Дикий эльф. Это имя не вызывает в мозгу ассоциацию с робким мальчишкой, только-только вышедшем из немого детского возраста. Фалон’Дин считал, что Первый будет чуточку более дерзким. Когда он понял, что пойманный им мальчишка обладает магическим даром, эванурис, конечно, обрадовался, но интересовался им не так уж и долго. Шартан показал пару фокусов под бдительным присмотром, отвечал на вопросы с вежливой холодностью. Даже не кричал, когда его клеймили, окончательно отбирая свободу у мага. С послушными рабами неинтересно. О, нельзя их недооценивать, ведь смиренные – полезны, нужны для сохранения шаткого равновесия мира власти и контроля. Фалон’Дин, конечно, ценил их, но играть предпочитал с личностями более темпераментными. – Хочешь попробовать вина, мальчишка? – спросил Диртамен покровительственным тоном. – Могу налить тебе в блюдечко. – Вы очень добры ко мне, господин, – отозвался Шартан, понимая всю комичность своего положения. Эванурис хмыкнул. Парнишка хорошо натаскан, ничего не скажешь. Он не любил наказывать рабов просто так, воспитывая в них страх необоснованный, потому ничего не ответил. Кувшин с ежевичным вином стоял рядом с Диртаменом, пьянящий запах исходил от него. Юноша сидел чуть поодаль, держа в руках сухое полотенце. Похоже, что он здесь тоже как зритель. – Наверное, даже слишком, – отозвался эльф. – Неси тарелку, – произнес он, отпив глоток из своего бокала. Тарелки у него не было, но совсем недавно эванурис освободил блюдечко, доев остатки дикого винограда. Юноша подхватил его, второй рукой удерживая полотенце, и приблизился к хозяину. Тот небрежно поднял кувшин, задрал его, выливая вино прямо в воду. Он кивнул Шартану, чтобы тот не терял времени и подставил посудину, ловя уходящие прочь капли. Когда вино полилось через край, маг остановил поток. Он поставил кувшин на свое место, слабо улыбнувшись растерянному рабу. Юноша смутился, стараясь держать равновесие. Удавалось это плохо, но маг все же старался. Одной рукой он продолжал держать полотенце, на второй теперь было блюдце. Пара темно-розовых капель соскользнули на пол, но эванурис этого или не заметил, или не придал этому никакого значения, смотря только вперед. – Пробуй. Приказ звучал четко, громче, чем разговоры, лившиеся до этого. Эванурис посмотрел на Шартана, пригубившего вино, с легкой долей жалости. Мальчишка чуть скривился, всем своим видом показывая, что ему горьковатый напиток не нравится. Диртамен на секунду задумался о том, есть ли у диких эльфов алкогольные напитки в общинах. В конце концов, чтобы приготовить что-то более-менее сносное, нужно постараться, пошевелить мозгами, которых дикарям явно недостает. – И как тебе? Голова-то кружится? – Вкусно, господин. Нет, не кружится, господин. Он солгал, но ложь вполне устроила Диртамена, не слишком-то любившего горькую правду. Мужчина ухмыльнулся, вылив содержимое своего бокала в воду. В ней и без того было слишком много всего. И молочко горных коз, и свежие лепестки лилий, сухоцвет и даже молодой черный лотос, покрошенный на тонкие полоски. – Ага. Как ослиная моча, – шикнул он. – Хороший ты мальчик, правда. Сколько там тебе лет, напомнишь? – Девятнадцать, господин. Маг опять ухмыльнулся. Он себя в этом возрасте не помнил. Фалон’Дин с утра уехал на охоту, он звал брата с собой, но тот уже принял на грудь и путешествовать отказался. Есть не хотелось, спать – тоже. Потому мужчина решился немного искупаться, привести себя в тонус. Шартана он взял с собой только потому, что мальчишка ему понравился. Его помощь Диртамену совсем не требовалась, но присутствие ему было нужно. Зачем? Да просто так, из скуки. – Какой нежный возраст. А ты высокий, мальчишка. Наверное, девчонок цеплял только так, да? Эльф смутился. Таких вопросов ему не задавали даже самые дерзкие сверстники в его лагере, но Шартан почему-то думал, что кто-то обязательно этой темы коснется. Он считал, что готов к таким вопросам, но сейчас почему-то молчал, смущаясь. А эванурис ждал ответа, терпеливо и отстраненно. На счастье Шартана – маг был в полупьяном состоянии. Он не очень хорошо ориентировался во времени, текущем мимо него. – Нет, господин. – Давай подробнее, мальчик. Расскажи, как вы спите там, на воле. Как и вообще с кем. С галлами, волками… Трудно было говорить о таких вещах. Особенно с человеком, имевшим такой долгий опыт общения с женщинами и мужчинами. Скромный багаж любовных похождений Шартана не давал ему повода для хвастовства. Да, было там парочку девушек, да, премиленьких. Но что о них говорить теперь? – Все по-разному, господин, – уклончиво ответил юноша. – У нас об этом говорят очень мало. – Ну и скука у вас там, наверное, – сказал ему Диртамен. – Ну а о тебе что? Скольких дикарочек ты осчастливил? Он повернулся к Шартану лицом, глаза мага блестели от выпитого ранее вина. Наверное, будь он трезвым, не захотел бы слушать рассказы о похождениях мальчишки. Эванурис слабо улыбнулся, вдруг вспомнив что-то из молодости. Каким же энергичным он был когда-то! Подумать только. Сначала ты маг, подающий надежды, ты – набираешься сил, становишься на одну ступень с выдуманными дураками богами, вершишь великие дела в порыве страсти… А потом праздно лежишь у бассейна, попивая ежевичное вино, которое ты никогда даже не любил. – Только двух, господин. – Расскажи о первой. Мраморный пол такого же мраморного бассейна был скользким. Сначала маг решил, что хочет встать и вытереться, он уже приподнялся над ступенькой, намереваясь протянуть руку Шартану, но остановился и опустился обратно. Его мокрые руки судорожно цеплялись за бортик, равновесие вдруг оставило эльфа. Дикарь отвел взгляд, рассматривая воду, в которой плавали ошметки цветов. Странно, что в воздухе пахло лавандой – в воде-то ее не было. Мать мальчишки клала сухие фиолетовые цветы в наплечный мешок, и этот пряно-приторный запах оставался на одежде ее самой, ее детей и многих собратьев, что одалживали ту или иную вещь. – Кланы иногда сходятся, господин, чтобы рассказать друг другу пару интересных историй и предостеречь о чем-то важном. Я встретил ее там, на таком вот сборе, – говорил Шартан, вспоминая все подробности той встречи. – Она была рыжей, вся в веснушках и родинках. Мне тогда было около шестнадцати лет, а ей уже двадцать. Она магией не обладала, а я… А я показывал ей фокусы. – Она тебе понравилась? – спросил маг, противно улыбаясь. – Твоя взрослая подружка. – Да, господин. Шартан и сейчас помнил мятный запах ее волос, бархат нежной кожи. Больше он ее не видел, даже когда кланы сходились вновь. Это не редкость – дикари умирают быстро, рано и бессмысленно. Если бы им дали место, чтобы осесть, можно было бы избежать десятков смертей, можно было бы уберечься, и от змей, и от волков, и от пум, стерегущих чащу… Первый так и не нашел в себе храбрости, достаточной для того, чтобы спросить у Хранителя ее клана, что стало с рыжеволосой девчонкой. Эльф явно ждал более пылкой истории, но и этой остался доволен. Его живое воображение тут же нарисовало двух влюбленных подростков, прячущихся в тени высоких деревьев. Диртамен улыбнулся. Он был абсолютно наг, разморился от тепла воды и пряного запаха масел и цветов, умерших ради его удовольствия. Вальяжным движением, ленивым и грубоватым, он подозвал к себе двух девушек, сидевших на противоположном берегу и ждущих команды. Юноша заметил, что на лицах у них изображены совсем другие знаки. Не те, что украшают его смуглые щеки и лоб. Рабыни подплывали к магу медленно, они делали это явно не по своему желанию. Выбора не было, если эванурис зовет – приходится идти. Как только эльфийки оказались на этом берегу бассейна, в поле его зрения, Шартан смог оглядеть их получше. Одной не больше семнадцати лет, второй уже немного за тридцать. Судя по одинаково вздернутым носикам и тонким пальцам, одному росту и структуре чуть вьющихся волос, что отличаются друг от друга лишь тоном, раб понял: они родственницы. Дочь и мать? Сестры? Спрашивать все равно нельзя. – Хорошенькие? – спросил маг, проследив за взглядом юноши. – Я зову их Ло и Ли, потому что не собираюсь запоминать настоящие имена. Ты тоже можешь их так звать, а какую и как реши сам, мне плевать. – Да, господин, – ответил Шартан. Его смущало, что девушки, остановившиеся так близко, были нагими. На щеках той, что была помоложе, выступил румянец. Она то и дело отводила глаза, стесняясь зрителей. Заметив смущение рабыни, маг заставил ее наклонить к нему лицо. Его цепкие бледные пальцы взяли девушку за острый подбородок, чуть развернув ее голову в свою сторону, чтобы насладиться зрелищем. – Люблю светленьких, – говорил он, поглаживая русые волосы рабыни. – А Фалон’Дин не любит. Говорит, что их словно никто не раскрасил… Вот тебе какие девушки больше нравятся, дикарь? – Мне нравятся рыжие, – сознался Шартан. – Господин. – Рыжие… – эхом повторил маг. – Я найду тебе самую рыжую из всех, мой мальчик. Он засмеялся, уже перебирая в памяти лица имевшихся в его распоряжении эльфиек. Кажется, парочка рыжеволосых дам у него все же была. Маг улыбнулся, снова притягивая к себе лицо рабыни. Он поцеловал ее в губы, осторожно и даже ласково. Вода, в которую он опустился вместе с рабыней, не скрывала отвратительного зрелища: плоть эвануриса напряглась. Сильнее после того, как маг укусил свою рабыню. Не игриво, не в шутку. Диртамен укусил девушку так, что на губе ее появилась рана, кровоточащая слишком сильно. Рабыня вскрикнула, но не отбивалась. Она знала, что ей будет только хуже от сопротивления. Шартан наблюдал за всем, чуть приоткрыв рот. Он ненавидел мага в эту секунду, мечтал оказать девушке помощь, но не мог двинуться, страхом прикованный к полу. Когда эльф, чей рот был вымазан кровью, отстранился, девушка не сдержала слез. Она захныкала. Как ребенок, как самое малое дитя, брошенное нерадивой матерью. У Шартана сжалось сердце. Плачь ее был полон страха и бессилия, был полон немого гнева не на эвануриса, но на свою судьбу. За свою мягкотелость девушка удостоилась грубого толчка. Диртамен отшвырнул рабыню от себя в сторону юноши, поцарапав ее живот острыми ногтями. – Замолчи. Ненавижу, когда вы распускаете сопли. Все ноете, ноете, ноете. Меня тошнит от этого, слышишь? Она уже не слышала. Девчонка не могла замолчать. От толчка она упала, спиной прокатилась по скользкому полу, остановившись только у ног раба. Юноша хотел подать ей руку, уже собирался помочь бедняжке, но Диртамен оборвал его попытку своим жестким «Нет». Он смотрел на несчастную с презрением, а вторая рабыня в это время стала чуточку бледнее, чуточку менее красивой. Она даже не обернулась, напуганная таким поведением. – Я бы уши тебе отрезал за то, что не научила ее… Терпеть, – проговорил эльф, обращаясь к старшей рабыне. – Иди сюда! Девушка подошла. Шагнула вперед, не закрывая глаз, но и не смотря на него. Диртамен чуть смягчился, обхватил шею девушки пальцами. Он поднялся из воды, выпрямился в полный рост, смотря на нее сверху вниз. Наверное, маг укусил бы и ее, ущипнул бы, пытаясь доставить рабыне боль, но что-то сейчас шелохнулось внутри него. Глаза заблестели, губы растеклись в улыбке. – Забери ее, – проговорил он громко. – Забери ее, мальчик, заставь пожалеть о своей трусости. – Господин? – спросил эльф, не понимая, о чем идет речь. – Ты, конечно, не так опытен, как мне нравится, но это хоть что-то. Возьми эту дуру и проучи ее как следует. Пусть не сможет ходить после всего, что ты сделаешь, оставь на ней тысячу синяков и ссадин. Я хочу, чтобы все ее дыры кровоточили к концу. – Да… Господин. Рабыня, лежавшая на полу, протяжно завыла. Так противно, что у юноши все скрутило внутри, перед глазами закрутились цветные пятна от предвкушения. Его светло-зеленые очи непонимающе глядели вперед. Нельзя ослушаться хозяина. Полотенце, что Шартан сжимал в руке, он отдал девушке, стоявшей перед Диртаменом, несчастную Ло маг поднял с земли грубым рывком. Диртамен восторженно кивнул, увидев, что эльф сильно шлепнул рабыню по спине, когда та ссутулилась. Эванурис ненадолго забыл о второй своей спутнице, смотря за тем, как органично Шартан вписывается в роль строгого молодого надзирателя, воспитателя и мучителя. – Можешь пойти к себе, – прошептал он. – В первый раз лучше без свидетелей. Ах, да… – продолжал маг, положив руку на талию второй эльфийки. – Фалон’Дин просил тебя разобраться с воронами. Как закончишь, придется снова туда подняться. – Да, господин. Теперь это входило в его обязанности: следить за воронами. Когда эльф впервые поднялся на воронью башню, одна птица умирала, противно похрипывая. Эванурис предложил умертвить ее как можно скорее, и Шартан с ним согласился, сделав вид, что так и поступил. Но на самом-то деле юноша выходил птицу, вернув ей возможность летать, кормиться и жить. Сейчас он натаскивал ее для себя, учил, куда доставлять его почту и как находить эльфов. Рабыню эльф волочил за собой, потому что идти она не хотела. Та чуть поскуливала, дотрагиваясь до своей губы все чаще. Пальцы ее окрасились кровью, боль нарастала. Укус оказался серьезнее, чем предполагал Шартан. Часть губы была порвана, из-за края раны виднелся кусочек мерзкой розовой плоти. Маг отворил дверь в коморку, которую делил с двумя другими юнцами, и страшно обрадовался тому, что никого тут не оказалось. – Тише, – шепнул эльф. – Не плачь. Из-под кровати он вытащил бутылочку антисептического настоя, который удалость стащить из кладовой, когда эльфа отправили туда, поручив достать лекарство для птиц. Смочив чистую тряпку, маг прислонил ее к изуродованной губе девушки. Даже если он сейчас наложит швы, шрам все равно останется на этом милом личике. Девушка шмыгнула, чувствуя острую боль, но не попыталась убрать руку Шартана от своего лица. Она понимала, что все это к лучшему. – Я тебя не трону, – произнес эльф, надеясь, что это хоть немного ее успокоит. В бледно-серых глазах несчастной отчетливо виднелось недоверие. На ее оголенной ноге Шартан заметил старый шрам. Длинный и кривой, должно быть, очень старый, еще детский, полученный не то во время игры, не то после наказания за провинность. При детальном рассмотрении можно было найти их огромное множество. Самых разных цветов и контуров. Тела дикарей тоже носили на себе и царапины и ссадины, но все они были не такими. Кожу Эллану, например, «изувечили» только колючие ветки терновника и ольхи, пальцы ее исцарапали плохо отшлифованные стрелы. Но здесь… Здесь старался кто-то другой, не силы всемогущей природы.. – Тебе все равно придется выполнить его приказ, – ответила девушка со злостью. – Он захочет посмотреть на меня в крови и соплях. – Я сделаю все иначе. Мы тебя немного разукрасим, не волнуйся об этом. Я что-нибудь придумаю, справлюсь. Тут ничего не придумать, он знал. Когда эльф в очередной раз поднес смоченную тряпочку к губе девушки, та взяла его за теплую руку. Мягко, благодарно. Ее взгляд оставался почти пустым, и только тень доброты освещала их обоих. Шартан улыбнулся ей, но девушка уже отвела глаза, когда это произошло. Кровати, расставленные по углам, были тщательно застелены. В комнате ни пылинки, ни крошки. Рабыня глухо усмехнулась: спальня наложниц была куда лучше. Бархатные подушки, шелковые покрывала и цветастые узоры на стенах. Широко распахнутые окна и свежий воздух, отличившимся давали шоколадные конфеты… Но если бы ей предложили поменяться местами… О, Ло не стала бы раздумывать.