Живые и разумные

Серые глазки доктора Моры смотрели с сочувствием, мягкая улыбка играла на полных губах. - Напрем, я же всё понимаю. Тебе эта работа не по душе. Но чем быстрее ты её закончишь, тем раньше можно будет приступить к твоим психиатрическим исследованиям – я сам очень жду момента, когда мы сможем вернуться к ним. В конце концов, ты сама вполне обоснованно сделала вывод, что испытание нейроимпланта на добровольцах может быть опасно. А ведь не исключено, что его использование в лечении окажется великим прорывом! Вот тебе и прекрасный шанс – испытать его на ложкоголовых. Поднявшись с кресла, Напрем положила перед ним на стол свой служебный падд, сложила руки под грудью. - Доктор Мора, это моё заявление об уходе. Я отказываюсь принимать во всех этих испытаниях дальнейшее участие. Мора привстал, изумлённо вглядываясь в её лицо. Его глаза широко распахнулись, на щеках заходили желваки, черты лица скривились, будто расплываясь, растекаясь, как лабораторное желе под названием Одо. - Напрем, ты не можешь так поступить! Ты не предашь нас всех! - Доктор Мора… - Во имя Пророков, это я вытащил тебя из захолустной больницы, где ты гробила свои способности, заполняя карточки пациентов! Я привёз тебя на «Свет Пророков», возился с тобой, как с родной, надеясь, что из тебя хоть что-нибудь получится! А теперь ты топишь меня? - Это вы, вы меня топите! – крикнула Напрем, стискивая пальцы в замок. – С меня достаточно! Развернувшись на каблуках, она бросилась бежать к дверям – и села на кровати, жадно глотая душный воздух. Какой раз уже ей это снится? Повернувшись на бок, она посмотрела на таймер. До подъёма полчаса, пытаться заснуть уже нет смысла. С тяжёлым вздохом Напрем обхватила коленки, подтянула их к груди. Сегодня придётся вживлять имплант, тянуть уже некуда. А кому вживлять? Разве что Дукат справится, его энцефалограммы самые обнадёживающие. Она думала начать с Дамара, но бедняга и так еле жив после вчерашнего. Не надо их жалеть, напомнила себе Напрем. Они не такие, как мы. Ложкоголовые. Примитивная раса. Потянувшись к компьютеру, она провела ладонью по экрану. В уголке мигнул квадратик нового сообщения – похоже, из дому. «Милая Напрем, помнишь, ты спрашивала, что бы мне хотелось получить на Праздник благодарности? Я вчера нашла потрясающую картину ведека Тобека – вроде всего-навсего два переплетённых стебелька, но до чего красивы! Если бы ты смогла вышить её для меня – и я повесила бы её у себя в комнате, это было бы просто чудесно! Скучающая по тебе мама». На губах Напрем дрогнула улыбка. Как это похоже на маму! Её комната вечно была уставлена безделушками от родных и друзей, а занавески, платки, салфетки Напрем расшивала ей сама, зная, как мама будет рада. Стиль и манеру ведека Тобека не так-то просто повторить, у него в каждом штрихе своё особое очарование. Но она непременно попробует. А если взять для стебля золотистую и тёмно-коричневую нить? Должен получиться очень мягкий, тёплый цвет, и с лазурно-голубым оттенком лепестков он будет хорошо сочетаться. Или добавить песчано-оранжевого? Озадаченно потерев подбородок, Напрем отодвинула экран, пытаясь разглядеть картину с другого угла. Можно, конечно, попробовать начать с листьев – для них есть изумительный нежно-зелёный оттенок. А прожилки вышить тёмно-салатовым – бросаться в глаза они не будут, но внимательный глаз разглядит их без труда. - Интересно, каким образом вы собираетесь использовать для опытов нарисованные цветы? Спешно погасив экран, она повернулась в кресле. Статная фигура Дуката возвышалась над столом, слегка склонившись к ней, в прищуренных серых глазах плескалось любопытство. - Картины ведека Тобека не имеют никакого отношения к моим исследованиям, - резковато бросила Напрем. – Я просто смотрю на них. Надбровные гребни недоумённо приподнялись: - Простите, чьи картины? - Ведека Тобека, классика баджорской живописи и графики периода Расцвета, - она пожала плечами. – Не удивлена, что это имя вам незнакомо. Резким, хищным движением кардассианец подался вперёд, заставляя её вжаться в спинку кресла. Землистые пальцы накрыли крышку стола. - Эта картина не принадлежит кисти ведека Тобека, - в тихом голосе звенело напряжение сжатой пружины. – Её автор – Напарт Малор, основатель Валонской школы на Кардассии. Напрем озадаченно нахмурилась. Какая ещё Валонская школа? Кардассианцы не способны к творчеству, они в состоянии лишь копировать чужие произведения. Так говорит ведек Винн… так все говорят. - Не говорите глупостей, Дукат. Любая компьютерная сеть выдаст вам, что автор «Сплетённых» - ведек Тобек. - Любая, может, и выдаст, - отрывисто произнёс кардассианец. – Вы государственный служащий, верно? У вас должен быть доступ к Оккупационному архиву. Посмотрите там. Напрем устало потянулась, сводя лопатки назад. - Может, как-нибудь посмотрю, если будет любопытно. А сейчас… - Посмотрите сейчас! – с какой-то отчаянной злостью выпалил Дукат. – Напарт Малор, «Возвращение к жизни». Но нет, вы же боитесь. Вы так всю жизнь и проживёте в коконе, даже голову не высунете. Какое вам дело до художника, умершего три века назад? До того, как он радовался, мучился, вставал до рассвета, пытаясь поймать тот самый момент, когда солнце выглядывает из-за горизонта? Он был живым, Тора. Ничуть не меньше, чем ваш Тобек. Из-за перегородки высунулась вихрастая голова охранника. - У вас тут шумели, доктор – помощь не нужна? Напрем медленно покачала головой. - Спасибо, Рис, мы сами разберёмся. Горящие глаза Дуката смотрели на неё, не отрываясь. Дёрнув плечом, она придвинула панель к себе, вбила адрес Оккупационного архива. Припомнить код доступа, набрать. Раздел «Конфискованное», подраздел «Художественные ценности»… Строка поиска подмигнула Напрем, сообщая, что из Государственного музея Лаката были изъяты сто семьдесят две картины Напарта Малора. «Возвращение к жизни» стояло в этом списке сорок шестым. Напрем сглотнула, чувствуя, что в горло пропихнули холодный липкий снежный ком – и она никак не может от него избавиться. Два стебелька на экране льнули друг к другу. Картина, которая так полюбилась маме. «Это всего лишь ложкоголовые, - шёптал в уши голос Моры. – Бактериологи на них давно вакцины испытывают…» Она яростно тряхнула головой: пусть он заткнётся. - Произведения Валонской школы и впрямь напоминают поздние работы ведека Тобека, - негромко заметил Дукат. – Это удивительно, ведь на тот момент между нашими планетами отсутствовали какие-либо культурные связи. - Говорят, что у талантливых людей часто сходятся мысли, - пробормотала Напрем. Пророки, что же ей делать? А разве с самого начала она не понимала, к чему придёт? Если согласиться с тем, что кардассианцев можно и нужно истязать в научных целях… что ж, это будет значить только одно: так же следует поступать и с баджорцами. Она вновь попыталась проглотить застрявший ком снега – он превратился в горле в слипшийся кристалл горькой морской соли. Под веками щипало. - Что же, мне лечь? – Дукат выразительно покосился на биокровать. Поднявшись, она кивнула, пробормотала чужим голосом: - Ложитесь, Дукат. Я… я сейчас. - Тамарк, - Дукат уселся поудобнее, запрокинув голову к верхнему ярусу, - ты, кажется, жил на «Свете Пророков»? Сверху послышался хриплый отрывистый кашель. Кое-как прочистив горло, Тамарк произнёс неровным дребезжащими голосом: - Полтора года. Здесь было не так уж плохо – пока тот майор не набросился на моего брата. - Помнишь, в какое время рабочие выходят из блоков обработки руды и их ведут в бараки? Тамарк помедлил, припоминая. - Кажется, около десяти… иногда немного позже. А зачем тебе? - Так, интересуюсь, - хмыкнул Дукат. – А кардассианцы, вероятно, ещё где-то занимаются тяжёлым трудом, кроме блоков? В ангаре, например, в доках. - Грузы в трюм в основном они и таскают. Конечно, за ними глядят надсмотрщики, чтобы ни у кого не было соблазна остаться в трюме вместе с товаром, - Тамарк усмехнулся, и его вновь начал колотить тяжёлый, режущий кашель. Дукат удовлетворённо кивнул. Трудно, но вполне осуществимо смешаться с толпой рабочих, пробраться к докам, выдать себя за грузчика… и как бы дотошны ни были баджорские контролёры, будьте покойны, он найдёт способ улететь. Вопрос только в том, как вырваться из института. Попытаться склонить на свою сторону доктора Тору? Вариант интересный… но малоосуществимый, похоже. Её не так-то сложно соблазнить, увлечь, будоража её любопытство и растравляя жалость. Но станет ли она рисковать жизнью и карьерой ради кардассианца, пусть даже такого обаятельного, как он? Чтобы поставить всё на карту, нужна смелость, безрассудство. А у Торы Напрем вместо безрассудства – благонадёжность, вдумчивость, спокойная логика. Не слишком высокоградусный коктейль. А если попробовать… Рука Дамара толкнула его под локоть, отвлекая от размышлений. Дукат вопросительно взглянул на него. - Тамарк совсем замерзает, - пробормотал Дамар, указав взглядом на верхний ярус, откуда до сих пор доносились хрипы. – Эдак он долго не протянет. Может, дадим ему одно из наших одеял? Хотя бы на сегодня. Сами как-нибудь устроимся под одним. Дукат качнул головой. - Проблемы Тамарка нас не касаются. Тебе тоже холодно, я заметил, да и мне не кажется, будто я в тропиках. Если кто-то не в состоянии согреть себя сам, давать ему одеяло нет смысла. Тонкие губы шевельнулись, словно Дамар хотел что-то возразить, но он смолчал. В лаборатории было тихо, только слабо гудели приборы, расставленные на столе. Под потолком тускло мигала лампочка, и отблески желтоватого света скользили по золотистому многограннику, стоявшему на широкой подставке. - Одо, - тихо сказала Напрем, присаживаясь на стул. – Я тебя и не узнала. Ты здорово вырос, по-моему. Грани замысловатой фигуры дрогнули, расплываясь. Она свернулась в шарик и тут же выпустила вниз гибкий отросток – ни дать ни взять голова и длинная шея гуманоида. - Ух ты! – Напрем хлопнула в ладоши. – Это тебя доктор Мора научил? Он большой молодец. Отросток слабо дёрнулся, и круглая «голова» качнулась из стороны в сторону. Напрем озадаченно прищурила взгляд: - Это значит «нет»? Он плохо с тобой обращается? На сей раз «голова» качнулась вниз-вверх. - Доктор Мора совсем не плохой человек, - тщательно подбирая слова, произнесла Напрем. – Думаю, он просто хочет, чтобы ты поскорее всему научился. Одо не двигался, и она задумчиво продолжила: - Он может быть очень требовательным, и он не всегда задумывается о том, какой ценой достигаются результаты. Но… я уверена, в глубине души доктор Мора испытывает к тебе большую привязанность. Одо тихонько булькнул – в этом звуке ей почудилась вопросительная интонация. - Ты в это не веришь? А, поняла… ты не знаешь, что такое «привязанность»? Дождавшись кивка, она придвинулась ближе к столу. - Это значит, что ты кому-то очень дорог. О тебе думают, заботятся, и, если ты вдруг окажешься в опасности, тебя готовы защитить. Ты очень важен для кого-то: не из-за того, что ты делаешь или говоришь, а просто так… потому что ты есть. В коридоре послышались торопливые шаги, и Напрем спешно отставила стул подальше, выпрямилась на сиденье. Одо растёкся лужицей по подставке и тут же вновь застыл многогранником. - Молодец, - шепнула Напрем. Двери отворились, пропуская запыхавшегося доктора Мору. - Прости, Напрем, министр меня задержал. Спешил со всех ног. - Ничего, - улыбнулась она, - я пока вашим Одо полюбовалась. Мора махнул рукой: - Одо – упрямец, совсем не хочет меня радовать. Он до сих пор не научился превращаться во что-то сложнее геометрических фигур. - Но он же… Напрем осеклась. Если Одо не хочет показывать своему учителю, чего он смог добиться, вероятно, у него есть на это причины. - Ничего, думаю, мне удастся побудить его к послушанию, - пробормотал Мора. – А тебя, моя дорогая, я позвал, чтобы поговорить о Министерстве обороны. Видишь ли, оно не слишком довольно твоей работой. Слишком мало прогресса. Она пожала плечами: - Чтобы был прогресс, надо внедрять имплант. Но прежде, чем я смогу определить нужные параметры, у меня, вероятнее всего, выйдут из строя все пятеро испытуемых – а нам ведь необходимо их беречь. - Понимаю, - Мора наклонил голову. – Я пытался донести это сегодня до Джаро. Нельзя же требовать от учёных быстрых результатов, не обеспечивая их необходимыми ресурсами. Сложив руки за спиной, он прошёлся по лаборатории. - Знаешь, как я думаю? Начинай испытывать имплант. Если кардассианцы не выдержат, мы отправим в министерство подробный отчёт и потребуем, именно потребуем прислать нам новых. - Керал и сейчас мало пригоден к работе, - заметила Напрем. – Слишком низкий болевой порог. Мора прицокнул языком: - Досадно. Хочешь, я пошлю запрос бактериологам? Пусть пришлют нам кого-нибудь со шкурой попрочнее, а Керала забирают себе: им-то без разницы, на ком микробов испытывать. Напрем покачала головой. - Керал останется у меня. Я придумаю, что с ним делать. - Хорошо, - рука Моры потрепала её по плечу. – Жду твоих успехов.