Живые и разумные

Лицо её было бледно, краска отхлынула от щёк. Она смотрела на него пристально, сжав мягкие розоватые губы, и карие глаза были полны отчаянной мольбы. - Мне больше некуда пойти, господин префект, - тихо сказала она. – Если вы мне не поможете, моих родных завтра расстреляют. Они не совершили никакого преступления. Слабая усмешка коснулась губ Дуката. - А почему вы решили, что я помогу вам, Тора? Её спина выпрямилась, золотисто-русые пряди скользнули по плечу. - Я могу только надеяться на вашу справедливость, господин префект, - почтительно, но твёрдо произнесла она. – И на вашу доброту. - Баджорцы редко называют меня справедливым, - иронически заметил Дукат. – Обычно лишь в те момент, когда приходят что-то вымаливать. Но вы не похожи на них… и я помогу вам. Если, конечно, вы поможете мне в ответ. Карие глаза блеснули надеждой: - Что я должна сделать? - О, ничего особенного, - протянул он, и его ладонь покровительственным жестом потрепала её тёплую, влажную от слёз щёку. – Удовлетворите моё желание. Девушка вздрогнула всем телом, её взгляд метнулся к двери – но она не отступила назад. Высокая грудь тяжело приподнялась под тонкой тканью платья, щёки порозовели. - Я готова, - выдохнула она и, повинуясь небрежному жесту Дуката, опустилась на колени перед ним. Её скула коснулась жёсткой ткани форменных брюк, обтянувших его бедро, рука потянулась к пряжке пояса. Болезненный укол в шею вернул Дуката к реальности: он по-прежнему лежал, примотанный ремнями к койке, а Тора склонялась над ним с гипошприцом. - Подождём, - негромко сказала она. – Надо проверить, не будет ли отторжения импланта. - Да какая разница? – Дукат дёрнул плечом. – Ничего хорошего я от него всё равно не жду. - Дукат, - она глянула на него сверху вниз. – Механизм действия импланта на данный момент не изучен до конца. И последствия могут быть… разнообразными. - Звучит очень вдохновляюще, - хмыкнул он. - Поэтому как только вы почувствуете, что сопротивляться тяжело, сознавайтесь, говорите всё, что запомнили. В противном случае вашей нервной системе может быть причинён значительный вред. Он недоверчиво усмехнулся: - И в чём же тогда суть эксперимента? Если я верно понял, вы должны выяснить, удастся ли с помощью импланта подавить сопротивление допрашиваемого. - Должна, - коротко кивнула Тора. – А вот вы ничего не должны. - Напротив, - вкрадчиво произнёс Дукат, - мне очень любопытно, каковы мои способности сопротивляться. Она устало вздохнула: - Дукат… - Доктор Тора, можно к вам? Дукат попытался повернуть голову и разглядеть вошедшую, но в поле зрения попал лишь край бордовой шёлковой мантии, расшитой золотом. - Ведек Винн, - Тора поднялась, - мне не говорили, что вы придёте. - О, я не задержу вас надолго, - гостья прошлась по кабинету, уселась у окна. – Сегодня вечером я улетаю на Баджор: срочное заседание Ассамблеи ведеков. Угроза вмешательства Федерации в наши дела нарастает с каждым днём, её нельзя больше игнорировать. Мне придётся провести в шаттле двадцать минут – а вы знаете, как тяжело я переношу перегрузки. Болезненной ведек Винн отнюдь не выглядела: невысокая, плотная, со здоровым румянцем на щеках, который так идёт баджоркам. Желтовато-соломенные волосы были забраны в высокую причёску, пышный ворот облегал короткую шею, на нежных белых пальцах поблескивали перстни. - Вы можете зайти в лазарет, вам сделают гипоукол. - Вам я доверяю гораздо больше, чем девочкам из лазарета, - на губах Винн расплылась елейная улыбка. – Они, конечно, очень стараются, но им до вас далеко. А это ваш подопытный? - Да, - Тора взглянула на таймер, - и нам пора начинать эксперимент. Если вы хотите, чтобы укол вам сделала я, боюсь, вам придётся подождать. - Ничего страшного, моя дорогая. Мне давно хотелось поприсутствовать при ваших исследованиях – и доктор Мора любезно разрешил мне. Бросив на ведека косой взгляд, Тора развернула экран к Дукату. Он вгляделся в карту, запоминая расположение красных точек – кораблей. - Готовы? – она потянулась к кнопке. – В каком секторе сосредоточены основные силы вашего флота? …На сей раз боль не была резкой, пронизывающей. Неторопливо, обстоятельно она сжимала тиски вокруг его головы, штырём ввинчивалась в затылок. Скажи. В висках ломило, тяжёлый, мутный туман набивался в подкорку, заглушая все мысли, кроме одной, долбившей откуда-то извне: скажи. Шею свело, гребни словно стянуло тяжёлыми железными кольцами. Кто-то ломился сквозь щиты, которые он возводил годами, с самого первого урока ментальной дисциплины, когда его привели в комнату, куда не пробивался ни единый лучик света, и захлопнули за спиной дверь… Скажи. В его мыслях рылись, перебирали их, словно барахло, выброшенное в подвал, пытаясь пробиться к карте в узоре красных точек. Гордое лицо матери. Руки отца, заломленные за спину. Тёплая тяжесть у груди, мягкий лобик в узоре чешуйчатых гребней – Арджел, первенец… Не смейте! Не трогайте! Дышать было всё тяжелее, что-то холодное, склизкое сдавливало грудь. Может, если он сдастся… Да ни за что! Дукат яростно тряхнул головой, стискивая зубы. Тора наклонилась к панели, отключая имплант, но тяжёлые обручи на висках так и не расцепились, в затылке по-прежнему пульсировала боль. - Молчит, - царапнул по нервам высокий голос. Ведек Винн подалась вперёд, её глаза скользнули по его лицу с жадным любопытством. – Гордыня – извечный порок кардассианцев. Но вы сломите её, не так ли? Я бы хотела услышать его крик. - А я бы хотела, чтобы мне не мешали обрабатывать данные, - пробормотала Тора, уткнувшись взглядом в экран. Дукат судорожно вдохнул и едва не закашлялся: тяжёлый пряный запах духов забивался в ноздри. Лицо Винн нависло над ним, заслонив чёрный овал иллюминатора – оно раскраснелось ещё сильнее, полные губы изогнулись в улыбке. Так улыбался капитан Клед, перед тем как Дукат рванул его за руку на пол. Но повторить того же самого с Винн он не сможет: ремни надёжные. На кнопку Тора нажала без предупреждения, и Дукат стиснул пальцы в кулаки. Нет. Ни слова. Ни звука. Он кардассианец, он всё вытерпит. Гул в висках режет мозг на части, плывёт, колышется перед глазами сладострастное лицо Винн… И непривычно быстро всё прекращается. Тора поднимается со своего стула, оборачивается к посетительнице. - Ведек Винн, я попрошу вас покинуть помещение. Светлые брови недоуменно ползут вверх, ресницы вздрагивают: - Но, моя дорогая… - Здесь научно-исследовательская лаборатория, а не цирк. Поглазеть приходите в другое место. Вот теперь щеки ведека Винн побелели от гнева. Она встала, горделиво выпрямилась – без толку, Тора всё равно была выше. - Как вы со мной разговариваете? - Как с посторонним в служебном помещении, - отчеканила Тора. - Доктор Мора дал мне разрешение! – голос Винн задребезжал на высокой ноте. – Кроме того, мой сан позволяет мне посещать любой объект на станции. - Вам никто и не воспрепятствует наблюдать за экспериментами доктора Моры, - тихо произнесла Тора. – А я прошу вас удалиться. Её рука потянулась к кнопке вызова охраны, и ноздри Винн гневно раздулись. - Непочтительность – тяжкий грех в глазах Пророков, - она отступила к выходу. – Если вы ещё не окончательно закоснели во зле, Тора, чистосердечное покаяние не заставит себя ждать. Белые двери закрылись за ней. Тора подломлено опустилась на стул, приложила ладонь ко лбу. - Да вы опасная женщина, доктор Тора, - вместо смеха из груди Дуката вырвался сиплый сухой кашель. – Я ни разу не слышал, чтобы баджорцы так разговаривали с духовными лицами. - Ей нечего здесь делать, - отозвалась Тора, не поднимая головы. - Не хотите, чтобы на наш приватный допрос любовался кто-то ещё? Она молчала. Худые плечи приподнял беззвучный вздох. - У вас будут неприятности из-за этой женщины? – осведомился Дукат. Тора обернулась к нему, в карих глазах мелькнула невесёлая усмешка. - У меня неприятности с того самого дня, как вас сюда привезли. Встав, она отбросила волосы назад, нетвёрдой походкой подошла к репликатору. - Стакан воды. Бросив на Дуката взгляд через плечо, она вновь склонилась над окошком меню и поправилась: - Два стакана воды. Храмы и монастыри чаще всего строили на окраинах поселений – у подножия горы, на опушке леса, посреди бескрайнего разнотравья степи. Ещё Кай Маару сказал: «Пусть будет храм ваш в тишине, чтобы не заглушали жизненные заботы гласа Пророков». На станции, конечно, не было возможности найти спокойное, уединённое место, и под храм отдали три просторные каюты в конце Променада. Только перебравшись на «Свет Пророков», Напрем часто заходила туда – зажечь свечу перед мозаичным витражом, помолиться, подумать. Потом она вспоминала о храме всё реже, реже… Но сейчас ноги будто бы сами привели её сюда. Она помедлила перед металлической кованой дверью. После сегодняшней перепалки с Винн не так-то просто было набраться смелости и зайти. Но ведь Винн наверняка уже улетела, здесь остались только её ранжены – если она и их не забрала с собой… Вдохнув глубже, Напрем шагнула вперёд. Внутри было тихо, золотисто-алые отсветы свечей скользили по стенам. Над курильницами стелился слабый сладковато-терпкий запах благовоний. Неслышно, осторожно ступая, Напрем подошла к гобелену, на котором было выткано изображение Сферы. Золотистые нити словно сияли мягким светом. «Сфера – очаг Пророков, согревающий нас», - говорила ведек Эйми, наставлявшая в вере сестрёнок Тора. Лисан всегда слушала внимательно, боясь шелохнуться, а сама Напрем так и норовила последить за жуком, ползущим по полу, полюбоваться на голубоватых этани, порхающих с ветки на ветку за окном. Тогда она ещё носила косички, и мама вплетала в них жёлтые ленты. - Добрый вечер, - послышался мягкий голос, и из-за колонны вышла смуглая полная женщина в просторной мантии ведека. – Пусть Пророки улыбаются вам. Удивлённая, Напрем наклонила голову. - Добрый вечер… Прошу прощения, я не помешала? Я думала, ведек Винн улетела… - Возможно, она надолго задержится на Баджоре. Поэтому Ассамблея ведеков послала меня временно замещать её. Женщина подошла ближе, и её затейливая серьга блеснула в свете свечей. - Меня зовут Опака Сулан. - Тора Напрем. Мозолистые пальцы ведека Опаки – похоже, она не понаслышке знакома с физическим трудом – осторожно коснулись мочки уха Напрем. Та перевела дыхание: на сей раз не пришлось бороться с инстинктивным желанием отшатнуться, накатывавшим от прикосновений Винн. - Прекрасно иметь возможность соприкоснуться с тёплым, энергичным течением Па, - заметила Опака. – У вас оно именно таково. Чистый горный ручеёк, сбегающий в долину… но его бег замедляет плотина. - Плотина? – негромко переспросила Напрем. - Вы боретесь с собой. А возможно, эти силы стоило бы бросить на борьбу с чем-то вовне, что мешает вам дышать свободно. Рука Опаки опустилась, и со слабой улыбкой она покачала головой. - Не доверяйтесь чрезмерно ни мне, ни иным ведекам. Читать в сердцах могут только Пророки. А мы, хоть и вслушиваемся в их голос, прежде всего слышим каждый себя. - Я давно не слышала от баджорцев вашей д’джарры таких слов, - Напрем улыбнулась в ответ. – Вы будете завтра вести службу? - Да, и я честно пыталась готовиться к ней, - Опака развела руками. – Но, видимо, придётся, как всегда, говорить то, что придёт в голову. - Я приду завтра послушать вас. Помолчав, Напрем добавила: - К тому же это будет прекрасный повод явиться на работу позже. Взгляд Опаки скользнул по серьге Напрем: - Вы врач? - Вероятно, Пророками так задумывалось, - она слегка усмехнулась. – Мою теперешнюю профессию чаще именуют словом «исследователь». Я работаю в лаборатории доктора Моры Пола. - Я слышала о нём. Тёплая ладонь коснулась руки Напрем: - Почему бы нам не попить чаю? Настоящего, не реплицированного. И я расспросила бы вас о станции – я ведь только три часа назад сюда прилетела. - С удовольствием. Тёмные глаза блеснули предвкушением: - Тогда я оставлю вас ненадолго, надо заварить чай. Плавной походкой она направилась к двери, и Напрем опустилась на колени перед гобеленом Сферы.