Живые и разумные

Колени слегка подрагивали, и Дукат не без труда заставил себя стать прямо. Мокрая рубашка липла к спине, затылок кололи мурашки. Пить хотелось до одури – а воду вместе с ужином наверняка в камеру принесут ещё нескоро. По крайней мере, импланту и сегодня не удалось развязать ему язык. Как бы ни верили баджорцы в совершенство своей техники, тренированная воля намного важнее, чем самое современное электронное устройство. - Что-то я не вижу моего почётного эскорта. Могу я идти? – осведомился он. Тора даже взгляда не подняла – она сосредоточенно изучала какие-то графики на экране. - А может, вы меня отпускаете? – Дукат насмешливо склонил голову к плечу. - Что? Нет, конечно, - она с усталым видом откинулась на спинку кресла. – Скажите, Дукат, голова у вас не кружится? - От счастья? Тора досадливо втянула нижнюю губу, и он пожал плечами: - Да вроде нет. А разве должна? Её рука потянулась к панели, помедлила несколько секунд, нажала кнопку отключения. - Сегодня вы в камеру не пойдёте. Мне не нравится ваша энцефалограмма – будет лучше, если я вас понаблюдаю до утра. - В самом деле? – Дукат пожал плечами. – Молодой и симпатичной женщине не с кем провести ночь, кроме подопытных из лаборатории? Прискорбно. Тора тряхнула головой, хвостик русых волос смешно подпрыгнул. - Не болтайте глупостей. Ваша сменная одежда, - она протянула ему свёрнутый балахон. – Примите ионный душ и проходите в комнату 1-А, она по коридору направо, следом за санузлом. Дверь будет открыта. - А там меня ждёт накрытый стол, канар и обнажённая красотка? – не выдержал Дукат. - Канара не обещаю, - уголки мягкого рта едва заметно дрогнули. – Но воду вам принесут. Забрав балахон, Дукат бодрым шагом направился в душевую. Как ни досадно сознавать, но когда горло тебе выскребли песком и язык превратился в сухую скорлупу, вода и впрямь намного лучше канара. По коридору удалялись шаги, стихали за стеной звонкие голоса: лаборатории запирались, персонал расходился по своим домашним каютам. Вряд ли кто-то, кроме Напрем, останется здесь до завтра, но она не жалела, что решила провести ночь на работе: не всё ли равно, здесь или у себя сидеть с иглой в руке? Вышивку она захватила с собой ещё в обеденный перерыв, и теперь под ровными аккуратными стежками зеленели листья, распускались голубоватые бутоны. Интересно, что это за цветы – и как они называются на Кардассии? Когда-то Марн нарвал ей в поле большущий букет почти таких же – потом она носилась по дому, пытаясь придумать, во что их поставить: ни в одну вазу не влезали. Лисан в те дни как раз поступала в техническую академию Релликета, и мать уехала вместе с ней, так что Напрем сама предложила Марну остаться у неё, не возвращаться домой по темноте. Уложив перину прямо на пахнущие лесом деревянные доски крыльца, они дурачились под одеялом, таскали веклаву и мобу с тарелки, жадно целовались, и губы были сладкими от фруктового сока. Через три недели Марна проводили в Джаланду, и осенью от него пришло письмо. Короткое, сбивчивое, в три строчки – на словах он выражался куда лучше, нежели с помощью клавиатуры падда. Усмехнувшись, Напрем протянула на изнанку узелок, обрезала нитку. Сейчас это вспоминать было забавно… а если и горчило немножко, то, может быть, оттого, что в Хедрикспул вот-вот опять придёт лето. А она здесь, в серых стенах станции, одна. Дукат, конечно, не в счёт. Надо посмотреть, как там он. Отложив вышивку, Напрем поднялась, оправила смятую полу накидки и направилась в комнату наблюдений 1-А. Коридор казался непривычно тихим и тёмным: основную энергосистему отключили на ночь, лишь аварийные лампочки испускали слабый синеватый свет. Напрем невольно ускорила шаги, подходя к двери. - Код доступа: N-2-48, - произнесла она. Замок щёлкнул, и двери разошлись. Дукат вальяжно развалился на узкой кровати, раскинув руки, забросив ногу на ногу. На звук шагов он приподнял подбородок, и серые глаза слегка прищурились: - Наконец-то, я уж заскучал. Знаете, Тора, в камере веселее: можно посмеяться над Кералом, можно довести Мадреда до белого каления. А здесь даже словом перемолвиться не с кем. - Значит, общество самого себя вас настолько не удовлетворяет? Направив на Дуката трикодер, она взглянула на экран. Не так плохо, как она опасалась… но два огонька по-прежнему мигали красным. - Ну почему же? – он пожал плечами. – Можно и самому себя удовлетворить, хотя я всё-таки предпочитаю разделять удовольствие с кем-то ещё. Напрем подавила вздох досады: вечно этот кардассианец вывернет наизнанку её слова. - Вы ужинали? - Если эту миску варева, похожего на толченый песок, назвать ужином – то да. А вы? - Ещё нет, - машинально отозвалась она. - Так поешьте, - по губам Дуката скользнула улыбка. – Нельзя же изнурять себя бесконечным трудом. Она вздрогнула: в беззаботных словах ей почудился намёк на кардассианских рабочих, падающих с ног от истощения на обработке руды. Почему она вообще о них думает? Кому есть дело до кардассианцев? - Тора, - негромко позвал Дукат. – Для чего изначально разрабатывался ваш имплант? - Изначально? Он со смешком мотнул головой, и чёрная прядь скользнула по его щеке. - Вы же не будете утверждать, что придумывали орудия пыток для военных дознавателей? Напрем отступила к двери, стиснула руки за спиной. - Я уже говорила, что мне нравится моя работа. - О да. То-то у вас круги под глазами не сходят, - мягко сказал Дукат. – Ведеку Винн и впрямь нравится ваша работа, а вам… Сомнительно. - Я хотела найти способ лечения врождённых психических расстройств, - выдохнула Напрем. – Мы вместе с доктором Морой проводили исследования. Он больше занимался технической частью, а я – медицинской. Первые испытания нейротерапии на добровольцах дали хорошие результаты, мы хотели доработать имплант, прежде чем проверить и его… Но после конференции оказалось, что у Министерства обороны другие планы. Дукат кивнул. - И вы надеетесь вернуться к прежней работе? - Надеюсь, - Напрем невесело улыбнулась. – Если только у министров опять не разыграется фантазия. Прежде, чем Дукат успел ещё что-то сказать, она шагнула к двери. - Позже я ещё зайду, проверю ваше состояние. Отдыхайте. - Не знаю, отчего вы решили, что мне нужна проверка, - хмыкнул Дукат. – Я чувствую себя великолепно – насколько это вообще возможно в вашем заведении. - Прекрасно, - кивнула Напрем и вышла за дверь. У лабораторного стола спиной к двери стоял мужчина. У Напрем сердце ёкнуло, но она разглядела гладко прилизанный, русый с проседью затылок, длинную овальную серьгу, узорную жилетку, и её испуг сменился удивлением: что Мора делает так поздно в лаборатории? Подойдя ближе, она негромко откашлялась, и Мора обернулся. - Тора, - хриплым сухим голосом произнёс он, - я хотел повидать вас. Нет… это был вовсе не доктор Мора. Да баджорец ли это вовсе? Лицо расплывшееся, словно залитое оплавленным воском, губы бледные, почти сливающиеся цветом с кожей скул, маленькие светлые глазки. Но смотрели они пристально, внимательно, и Напрем с облегчением улыбнулась: - Великие Пророки… Одо, вы меня каждый раз удивляете! - Я услышал, что сегодня вы остаётесь на ночь в лаборатории, - Одо тяжело опустился на стул. – Решил зайти. Мне нужно с кем-то практиковаться в речи, да и неплохо было бы узнать, что творится в мире. Доктор Мора мне никогда ничего не рассказывает. - А вы говорили с ним? – Напрем присела рядом, у стола. - Нет. На его глазах я принимал форму зайца, кардассианской крысы, таркеллианского ястреба. Но Мора не знает, что я могу быть таким же баджорцем, как он, могу говорить… и думать. - Тогда чего же вы ждёте от него? – весело спросила Напрем. – Он даже не знает, на что вы способны. Одо покачал головой: - Вы тоже не знали. Но вы говорили со мной, и в вашем голосе я слышал то, чего никогда не бывало в словах доктора Моры. Вы не выдали меня ему, - на губах странного метаморфа мелькнула совсем мальчишеская улыбка. – Если бы я попал к вам, а не к доктору Море, вы сначала попытались бы понять, кто я такой, а уже потом били бы электрошоком. Напрем заправила за ухо упавшую на лоб прядь, тихонько вздохнула. - Значит, вы хотите уйти от Моры? - Хочу, - он наклонил голову. – Но я не могу идти, не зная ничего ни о других, ни о себе. Вы расскажете мне, что это за место – «Свет Пророков»? - Хорошо, - Напрем сложила руки на коленках. – Времени у нас много, сюда никто не придёт раньше восьми утра. Ужас обдал его холодным липким потом, он подскочил на кровати, уставившись невидящими глазами в черноту. Сердце судорожно колотилось, скреблось под рёбрами, воздух никак не мог прорваться к лёгким – губы тщетно ловили его. Что-то пищало, ныло, прорезая виски. Его трясло, он прижался к стене, кутаясь в одеяло. Торопливые шаги послышались совсем рядом, он обхватил себя руками, втянул голову в плечи, пытаясь хоть как-то защититься, спрятаться. - Сейчас, сейчас, - шепнул кто-то, тёплые пальцы осторожно поддели его подбородок, и над ключицей кольнуло. – Всё пройдёт. Ты заснёшь, и всё будет в порядке. Что-то мягкое, уютное обвило его плечи, отогревая. Дышать стало легче, он уже не давился каждым глотком воздуха. Пульс успокаивался, и волна страха отступала. Его по-прежнему звали Скрэйн Дукат, он был галом Второго Ордена, командиром «Корнэйра». И сейчас он сжался в комок на смятой простыне, трясясь, как загнанный тарг. Зубы выбивали мелкую дрожь, всклокоченные волосы слиплись на лбу. По щекам к подбородку скатывались тёплые струйки. Не веря сам себе, он поднёс руку к лицу, обвёл ребром ладони влажный гребень. Так и есть: во сне он плакал. Плакал, пропади всё пропадом! Мягкая ладонь накрыла его пальцы, стиснувшиеся в кулак. - Будет легче. Подожди немножко. Он узнал голос – и дёрнулся, отодвигаясь к краю: - Что за дрянь ты мне вколола? - Это хороший нейролептик, он должен снять симптомы… - Какие ещё симптомы? – перебил он. – У меня не в порядке с головой? Я схожу с ума? Ты поэтому со мной сидеть осталась? - Не нужно так говорить, - она сжала его запястье. – Ты здоров. То, что с тобой случилось, похоже на паническую атаку – это случается. - Не с кардассианцами, - процедил Дукат. – Скажи как есть: имплант что-то перемкнул у меня в мозгах? Помолчав, Тора тихо отозвалась: - Мне кажется, дело действительно в импланте. Ты ведь молчал… каждый раз молчал. Я просила тебя не сопротивляться, - её голос дрогнул, - не вредить самому себе. - Не сопротивляться, - резким шёпотом повторил Дукат, наклоняясь к ней. – Он сказал мне то же самое. Сдайся сразу – и будет легче. Всё равно у тебя нет выбора. Его пальцы стиснули худое плечо Торы под тонкой тканью накидки: - Знаешь, как хрустнула его рука, когда я её дёрнул? Он орал во всю глотку, пытался вырваться, и у него изо рта стекала слюна. Да, он большой любитель пускать слюни – капитан Клед. Из пересохшей глотки вырвался короткий отрывистый смешок. Плечи Торы вздрогнули, и он усилил хватку – пусть даже не думает вырываться. - Ты тоже хочешь, чтобы я лежал и не трепыхался? Да? Я ещё вас всех переживу. И приду посмотреть, как вы в грязи захлёбываетесь. Горячая ладонь легла ему на щёку, скользнула от скулы к подбородку, стирая слёзы. - Конечно, придёшь, - в голосе Торы послышался смешок. – Такой упрямый кардассианец, как ты, ни за что не упустит случая покрасоваться. Дукат втянул воздух ноздрями, пытаясь справиться с едкой горечью, скопившейся где-то в носу, а может, в горле. Видел бы его сейчас Мадред – точно попытался бы отвоевать место на нижнем ярусе. Ха, а посмотрим, как Мадред будет таскать ноги, когда ему под шейный гребень ввинтят эту проклятую иглу… - Где-то у меня был платок, - Тора тихонько отстранилась. Занемевшие пальцы Дуката разжались, выпустили смятую ткань медицинской накидки. Непривычно отяжелевшую голову повело назад, и он упёрся затылком в стену. - Зря ты со мной возишься, - язык через силу, но слушался. – Начальство узнает – выйдет скандал, а от меня ты благодарности вряд ли дождёшься. «Подсмотрел слабость соседа – дал ему повод сломать тебе шею». Знаешь, - его грудь тяжело приподнялась, - старые пословицы врут не так уж часто. - Я не сомневалась в твоём интересе к моей шее, - хмыкнула Тора, промокая кусочком тоненькой ткани размазавшуюся влагу у него под веками. – Наверняка это любимое развлечение в вашей камере – придумывать, что бы вы сделали со мной, если бы поймали в тёмном переулке. Дукат прижал ладонь ко рту, скрывая зевок. Глаза слипались. - Вообще-то, я не имею привычки набрасываться на женщин из-за угла. Хотя для тебя, возможно, стоило бы сделать исключение. - Я польщена, - беззаботно донеслось в ответ. Мягкая ткань одеяла накрыла его, укутывая по плечи, наполовину съехавшую подушку взбили, подкладывая ему под голову. - Спите, Дукат, - её дыхание коснулось чешуек на лобном гребне. – Может, всё ещё будет не так плохо.