Живые и разумные

Пальцы Напрем скользили по экрану, пролистывая отчёты. Она перепроверила их не раз, и вовсе не было нужды вновь вникать в графики, в столбцы цифр – но надо же было хоть чем-то себя занять, пока за ней не пришли. Что-то сейчас делают мама и Лисан? Дома, в Хедрикспуле, тоже ночь – спят, наверное. А может, сестра убежала с кем-то на свидание, у неё ведь вечно не было отбою от кавалеров. Оказаться бы сейчас у себя в комнатке, свернуться под одеялом с книжкой. Мама, конечно, принесла бы миску только что сорванной мобы – она была бы ещё недозрелая, кисловатая, но как приятно было бы класть в рот дольку за долькой и уверять, что в этом году моба особенно вкусна. Что ж, мама получит письмо, записанное на видео. И вышивку, почти законченную, почта должна доставить. Напарт Малор, кардассианский мечтатель… Насколько проще всё было бы, если бы ту картину и впрямь написал ведек Тобек. Что ж, нетрудно было догадаться в первый же день, что Дукат опаснее других, что от него есть смысл ожидать чего-то непредсказуемого. Но кто же знал, до какой степени окажутся верны её догадки? Прикрыв глаза, Напрем провела ладонью по голой шее, словно ещё ощущавшей его дразнящие прикосновения. Дукат… Больше месяца она пыталась влезть к нему в голову – и не может даже сказать, что он думает о ней. Посмеивается над её слабостью? Ждёт следующей встречи? Или мысли о ней ему вовсе в голову не приходят? - Всё готово. На пороге лаборатории стояла плотная сутуловатая фигура доктора Моры. Напрем невольно вздрогнула, поднялась ему навстречу. - Очень хорошо, - выдохнула она, разглядывая гладко прилизанные волосы, заспанное лицо, медицинскую накидку, перехваченную узорным дахкурским поясом. – Вас родная мать не отличит. Бесцветные брови слегка приподнялись, но метаморф ничего не сказал. - Вы отключили камеры наблюдения? - Да. И сообщил охране, что мы переводим испытуемых в другое место содержания по особому распоряжению министерства. - А они что? - Да ничего. По-видимому, дежурных больше интересовал последний выпуск «Орионских танцев», - Одо неодобрительно покачал головой. Сунув руку в ящик стола, Напрем подрагивающей рукой протянула ему коробочку. - Здесь ваша идентификационная карта на имя Рису Торна, с ней не должно возникнуть проблем. Не забудьте только перестроить под него свою внешность, когда прилетите на Баджор. Одо кивнул. - Ещё там пятьдесят плиток латины, вам хватит на первое время. Потом обустроитесь. С вашими способностями нетрудно будет найти место в жизни, - Напрем усмехнулась. Тёплая, совершенно обычная на ощупь рука метаморфа сжала её пальцы: - Спасибо, доктор Тора. - Да не стоит благодарности. Всё помните? Мы открываем камеру, выводим кардассианцев и провожаем их боковыми коридорами до Восточного пилона. Там мы с вами прощаемся, и вы идёте в зал ожидания: ваш рейс до Джаланды улетает через два с половиной часа. - А вы? - А я улетаю на Райзу вместе с моей кардассианской братией, - она нервно улыбнулась. – Дальше уж разберёмся, что делать. Одно ясно: на Баджор мне не стоит больше казать носа. - Вас обвинят в измене? - И в саботаже. Главное, чтобы маму с сестрой не тронули… но если они публично отрекутся от меня, как я им посоветовала в письме, всё, наверное, обойдётся. Переступив с ноги на ногу, она поправила ворот накидки. - Пойдёмте. За ними никогда ещё не приходили ночью. Странно, кстати: спросонья голова работает хуже, и сопротивляться, должно быть, тяжелее. Видимо, сейчас доктор Тора решила исправить это упущение… и она никогда раньше не заходила к ним сама – присылала своих баджорских мордоворотов. А теперь охраны нет, зато за плечом Торы застыл начальник лаборатории. Задумывается какой-то особо зрелищный эксперимент, и он сам решил поприсутствовать? - Поднимайтесь, - тихо, отчётливо сказала Тора. – Выходите по одному. Дамар ошалело тряхнул головой, Керал свесился со своей койки: - Нет! Я никуда не пойду! Я знаю, зачем вы хотите нас увести! - Замолчи, - белый лоб Торы прорезала морщинка. – Через полчаса вы все будете на свободе – если только не начнёте орать и сюда не сбежится весь персонал станции. - На свободе? – Тамарк с неожиданным проворством спрыгнул на пол, зато Керал съёжился, отодвигаясь к стене. - Нет. Нет. В лагерях так всё время делают: говорят, что отпускают или переводят в другое место, а на самом деле… Под рёбрами у Дуката что-то болезненно сжалось: он тоже не раз слышал, как отправляют в камеры смерти негодный материал, тех, кто больше не может работать. Может, и их – в расход? Тора смотрела на него, карие глаза блестели, беспокойные пальцы теребили пояс. Девочка с русой косой, истязавшая его тело электронными машинами – и шепчущая его имя в темноте. Напрем, ты же не сделаешь этого с нами? - Быстрее, - отрывисто произнесла она, - некогда возиться. Кто хочет, пусть остаётся. - Пошли, ребята, - Дукат поднялся, шагнул к ней. – Свободу два раза не предлагают. Дамар без тени колебания последовал за ним, Тамарк уже замер у двери. Мадред и Керал недоверчиво переглядывались, но жажда жизни пересилила страх. - Куда идти-то? - За нами. И без фокусов, пожалуйста: никаких резких движений, никаких разговоров до того момента, как мы окажемся в шаттле. Она шагнула к двери, но её рука замерла на полпути: из коридора гулко донёсся звук шагов. - Кто там, патруль? Это тоже было запланировано? – огрызнулся Дамар. - Пророки… - прошептала Напрем. – Нет, пожалуйста, не надо! Никто не внял этой испуганной мольбе: двери распахнулись, пропуская баджорцев. Форма на них была какая-то диковинная – они явно не из местной охраны. - Доктор Мора Пол? – осведомился смуглый, со шрамом на щеке. – Доктор Тора Напрем? - Предположим, - проскрипел начальник лаборатории. Напрем кивнула: - Это я. В чём дело? - Именем Временного правительства Баджора вы арестованы по обвинению в проведении медицинских опытов на гуманоидах, применении пыток, истязании и геноциде. От лица Напрем, и без того бледного, отхлынула кровь. Карие глаза распахнулись. - Временное правительство Баджора? – переспросил начальник лаборатории. Мужчина со шрамом кивнул: - Режим протектора Тана свергнут. Временное правительство при содействии Федерации немедленно выведет войска с территории Кардассии, все заключённые будут освобождены. Мы не хотим, чтобы Баджор строил своё могущество на крови. - Никак иначе его и не построишь, - заметил Дукат. – Или ты, или тебя. Мы можем идти? – он обвёл жестом своих сокамерников. - Разумеется, вы свободны. Я рекомендовал бы вам отправиться в реабилитационный центр – мы можем проводить вас. Вас накормят как следует, удостоверятся в вашем состоянии здоровья, снабдят деньгами на первое время. - Неплохой вариант, - Дукат пожал плечами. - Эти двое сказали, что хотят отпустить нас, - встрял Тамарк. – Они собирались отвести нас в шаттл. - Мы во всём разберёмся, - баджорец небрежно кивнул. Напрем прижала ладонь к щеке, из её горла вырвалось что-то, отдалённое похожее на смех. - Канар, - прошептала она. Командир недоумённо повернулся к ней: - Что? - Канар… у Кварка в ящиках… он знал, - её губы дрогнули. – Он всё знал, старый прохвост! - Так, ладно, пройдёмте, - его рука твёрдо взяла её под локоть. Следом за ней повели начальника лаборатории. У порога она обернулась через плечо, и взгляд блестящих глаз ввинтился Дукату под кожу. Дверь захлопнулась. …Потолок белый-белый, без единого пятнышка. Стены, отделанные тонким пластиком, круглое окошко. Очень похоже на лабораторию, только здесь тесно – и нет ничего, кроме койки и табурета, на котором сгорбилась высокая тёмная фигура. - Тора! Да вы слышите меня? - Слышу, - она перевела взгляд на румяное круглое лицо. – Продолжайте, Леро. Он досадливо встряхнул рыжими вихрами: - Ничего-то вы не слышите. Тора, зачем вам вообще адвокат, если вы не хотите защищаться? Ваша матушка просила меня сделать всё возможное, чтобы вытащить вас отсюда, но вы совершенно не собираетесь мне помогать. Как же хочется спать. Отвернуться бы к стенке и уснуть – и чтобы никто не стоял над душой, не спрашивал в сотый раз об одном и том же. - Я ценю ваши старания, Леро. Просто… моя вина же действительно доказана, и я не знаю, чем тут можно помочь. Адвокат энергично взмахнул руками: - Да ничего ещё не доказано! Геноцид – это вообще глупое обвинение: ничто не подтверждает, что вы хотели истребления кардассианцев. У вас было задание, вы выполняли распоряжение Министерства обороны – на этом и стойте. Джаро попытается спихнуть всю вину на вас с Морой, только мы ему не дадим этого сделать. - Хорошо, - она машинально кивнула. - И у вас полным-полно смягчающих обстоятельств! Одна попытка побега чего стоит! Вы ведь, по сути, изменили прежнему правительству, чтобы не выполнять его бесчеловечных указаний. Напрем устало взглянула на него: - Вы думаете, удастся вызвать Гарака в суд, чтобы он подтвердил, как я сговаривалась с ним о корабле? - Трудновато будет Гарака разыскать, - вздохнул адвокат. – Видно, он на Променаде не только портновским ремеслом занимался. А найти оперативника Обсидианового Ордена, если он сам не хочет быть найденным… Но мы потребуем вызова в суд пятерых ваших испытуемых. Они должны всё рассказать. - Что они скажут? – Напрем пожала плечами. – Как я повела их куда-то посреди ночи? - И ребят из дружины Ли Наласа, которые вас арестовывали, тоже вызовем, - продолжил адвокат. – И этого вашего… как зовут метаморфа, который доктором Морой притворялся? - Одо. С ним всё хорошо? - Уже поступил на службу в охрану Шакаара, - усмехнулся Леро. – Наш Первый министр – смельчак. Я бы на его месте поостерёгся с метаморфом связываться. - А кардассианцы, которых отпустили? Как они? - Да по психиатрам их таскают, - нахмурился он. – Пытаются оценить ущерб здоровью. У Тамарка, кажется, галлюцинации, Керал то и дело рыдать начинает – может, симулирует. Напрем беззвучно вздохнула, и Леро придвинулся ближе к ней. - Не корите себя. Нам с вами сейчас не до этого: надо вытаскивать вас из-за решётки. Через неделю начнутся слушания – вы должны быть готовы. Она удивлённо взглянула на него: - Так скоро? - Процесс по делу вашего института назначили самым первым: меньше всего обвиняемых и потерпевших, доказательства собрать не так сложно. Дальше будут судить бактериологов, испытывавших вакцины на кардассианцах, начальство трудовых лагерей… - А тренироваться будут на нас, - хмыкнула Напрем. – В виде эксперимента. - Очень сожалению, гал Дукат, - светлые глаза легата, казалось, и впрямь смотрели с тенью сочувствия, за которое его хотелось приложить головой об этот самый стол. – Вы были достойным офицером Кардассии. Но с заключением Особой медицинской комиссии спорить невозможно, туда входят наиболее компетентные специалисты. Дукат машинально взял падд с приказом, скользнул взглядом по экрану. - Я потребую повторной экспертизы. На Баджоре. Или в Федерации. - Это ваше право. Но я не думаю, что новая экспертиза улучшит ваше положение: врачи и так толковали многие показатели… в вашу пользу. - И при этом им было недостаточно отправить меня в отставку, - Дукат криво усмехнулся, - надо было ещё и признать меня негодным к доброй половине гражданских профессий. Строчки прыгали перед глазами: «…Органические поражения средней выраженности… панические атаки… нарушение координации… возможны приступы беспричинной агрессии…» По губам Дуката скользнула ухмылка: вероятно, сейчас ему следовало швырнуть падд об стол, двинуть ногой кресло и заорать, что у него нет никакой беспричинной агрессии и он спокоен, как вулканец в Колинаре. Нет уж. Только отметки о невменяемости ему не хватало. - Разрешите идти? – он вытянулся, и легат кивнул. - Идите, гал Дукат. Да, вот ещё что: ваша супруга… - Не трудитесь, мне это известно. В блеклых глазах скользнула тень недовольства, и Дукат удовлетворённо улыбнулся: теперь, когда его выгнали с военной службы, он мог перебивать членов Центрального командования сколько угодно. Бывшему министру Джаро на скамье подсудимых явно было очень неудобно: он то и дело ёрзал, вертелся, то упираясь лопатками в стену, то придвигаясь вплотную к силовому полю, отгораживающему их от зала. Мора, напротив, расслабленно вытянул ноги и благодушно посматривал на присяжных, сгрудившихся за столом. - Глянь-ка, - вполголоса говорил он Напрем, - не все из них – баджорцы. Вон тот смуглый мужчина в пиджаке, по-моему, землянин. А вон… ты посмотри, какая красавица… да поразят меня Пророки, если это не трилл! Напрем пожала плечами: Леро уже сказал ей, что в числе присяжных будут представители Федерации. Не всё ли равно? Лаан, похоже, волнуется: на щеках выступили розовые пятна, он то и дело тревожно оглядывается. Бедняжка. Уж он-то вовсе ни при чём: просто помогал ей. - Прошу всех встать! – величаво произносит секретарь, и молодая ещё судья в золотистой накидке поднимается на своё место под изображением Сферы. Народу много: здесь Первый министр Шакаар, здесь Кай Опака… ох, не случайно она ходила на примерку к Гараку, не случайно… В угол у окна Напрем старается не смотреть, но всё равно различает боковым зрением невысокую фигурку матери. - Сегодня у нас много свидетелей, - вслух замечает судья, разглядывая список. – С кого начнём? Если стороны обвинения и защиты не возражают, давайте пригласим в зал свидетеля Лупазу. …Лупаза разрумянилась от волнения, с любопытством оглядывает зал. Пышный хвост рыжих волос вздрагивает при каждом шаге. - Пожалуйста, проходите за трибуну. Назовите своё имя, фамилию, дату рождения. А Лисан не приехала. Это к лучшему, наверное: незачем ей лишний раз расстраиваться. К тому же она обязательно стала бы расспрашивать, как так вышло, что её младшая сестрёнка попала в межпланетные преступники? А она, Напрем, и сама не знает. - …Да, я действительно работала в научно-исследовательском институте у доктора Моры, - хрипловатый, низкий голос Лупазы эхом разносится по залу. – Я занималась исследованиями в области органической химии. Самого доктора Мору химия в основном интересовала на стыке с медициной, так что мы нечасто работали над совместными проектами. - А Тору Напрем вы знаете? – спросил обвинитель. - Конечно, - Лупаза слегка повернулась к силовому полю. – Мы часто вместе обедали в перерывах, по магазинам ходили. - Вам известно, чем она занималась в лаборатории? - Ну, она была любимой ученицей доктора Моры и изучала экспериментальные способы лечения психических отклонений – сначала вместе с ним, потом сама. - А вы слышали что-нибудь о проекте Министерства обороны по использованию нейротерапии при допросах? Помедлив, Лупаза кивнула. - Нашему институту собирались финансирование урезать – а тут как раз этот проект подвернулся. Понятно, доктор Мора ухватился за него. Он такую пирушку закатил, когда контракт подписали – мы до утра гуляли у Кварка. - В чём суть проекта, вам известно? Она пожала плечами: - С помощью болевого воздействия лишить ложкоголовых возможности сопротивляться. Столкнувшись с укоризненным взглядом судьи, она спешно поправилась: - Извините – кардассианцев. - Насколько сильным было это болевое воздействие? - Я-то откуда знаю? – удивилась Лупаза. – Ну… орали, вообще-то. Звукоизоляция у нас хорошая, но иногда было слышно. Обвинитель кивнул: - У меня нет больше вопросов. - У стороны защиты есть? – осведомилась судья. – Адвокат Леро, пожалуйста. - У меня только один вопрос, - мягко произнёс адвокат. – В своих показаниях доктор Мора утверждает, что моя подзащитная Тора отнеслась к заданию… - он опустил взгляд в падд, - «увлечённо и радостно». Вы можете как-то это прокомментировать? Лупаза озадаченно покачала головой. - Не знаю. Мне показалось, что она не была в восторге. Она как-то сама говорила мне, что ей не нравится причинять им боль. Хотя в последние недели иногда за полночь оставалась в лаборатории, что-то проверяла… Втянулась, что ли? - А как вы сами оцениваете этот эксперимент? – спросил черноволосый парень со скамьи присяжных. - Да никак, - Лупаза равнодушно взглянула на него. – Я химик – за химию с меня и спрашивайте. А что у кардассианца в мозгах, меня никогда не интересовало. - Одну минуту, - судья кивнула адвокату Моры, поднявшему руку. – У нас наконец наладилась подпространственная связь с Кардассией, и мы можем допросить потерпевших. Готовьте вопросы.