Защитить то, что дорого

Цепи окружили руки и ладошки мальчика, тем самым сковывая и не позволяя воспользоваться чакрой. Подобной техникой Кушина сдерживала Кьюби. Хокори оголил живот Наруто, выставляя на обзор те странные печати с начатым кругом. Это свидетельствовало о том, что печати еще не полностью оформились, а значит мальчик не так часто пользовался призывом или другим смыслом этой силы. — Изуми, что происходит? Отпустите меня, — кричал Узумаки. Он не пытался освободиться, ведь это почти что невозможно. — Я узнаю, что ты с собой делаешь. Так больше продолжаться не может, — вдруг ответил Намикадзе. Мужчины наконец-то рассмотрели сами иероглифы: «Ярость», «Похоть», «Чревоугодие». — Я точно не знаю, что это за техника, но думаю, ты заметил, что те три иероглифа символизируют трёх из семи смертных грехов. Это древняя техника, — констатировал Узумаки. Наруто же молчал, как партизан, не желая делиться и крупицей информации. Он не хотел иммигрировать в клан Узумаки на допросы или ещё что похуже. — Расскажи, Наруто, любая техника фуиндзюцю имеет какой-то побочный эффект, тем более, если они древние. — молил Изуми и притулился лбом к обиженному младшенькому. Блондин фыркнул, но, с другой стороны, чувствовал переживания старшего брата. — Я знаю цену этой техники. Не переживай. Я могу контролировать себя и держать баланс в этой технике, но рассказать больше — это то, что я не могу, — ответил мальчик. От этого не становилось легче. — Успокойся, Изуми. Я попытаюсь активировать печати, а там уже посмотрим, что за техника, — предложил Хранитель. Он чувствовал, что эта техника точно относится к запретным и есть в священном свитке. Никому, кроме главы клана, не было позволено изучать свиток. Хранители имели право лишь прочесть его и выучить техники первых трёх канонов из двадцати, а это капля в море. Но не стоит отрицать, что каждая техника и печать давали могущество, силу, но цена была соответствующей. Наруто не переживал. Он знал, что крови недостаточно, чтобы призвать Ооми, Каэде и Умэ. Здесь необходимо и в сознании призвать столпы семи грехов или самому захотеть, чтоб нательные печати активизировались. Тем эта техника и отличалась от обыкновенного призыва. Обманные пути или лазейки не пройдут, разве что Итачи или Шисуи что-то предпримут. И то, благодаря силе Умэ, гендзюцю не имеет полного влияния на мозг Узумаки. Хокори царапнул палец блондина и размазал кровь по трем печатям, после чего закрыл глаза и хлопнул руками. Вокруг рук создалась известная синяя сфера с огромным количеством печатей. Открыв глаза, Хранитель быстро рассоединил руки и приложил к печатям. Вокруг печатей, к удивлению окружающих, создался тройной ободок из мелких печатей. Они защищали три главные печати, не позволяя что-либо с ними сделать. Да и «похоть» находилась на месте проекции сердца. Это был один из самых важных центров чакры. Из-за того, что Узумаки хотел активировать её, показалась еще одна печать, не менее интересная и впечатляющая — восьми триграмм. — А это уже очень любопытно. Объяснишь, может, Наруто-кун, что в тебе запечатано? — только спросил мужчина и погладил живот. С этой печатью долго мучиться не надо, так как она была очень популярной когда-то, было найдено много способов, чтобы её взломать. Наруто не на шутку испугался. Это был неожиданный переворот. — Я расскажу, если отпустите, — сдался Наруто. Он никак не объяснит, как и кто запечатал в него Кураму. Да и джинчурики в этом мире была все ещё Кушина. Хокори решил, что заберет мальчишку. Он узнает все его секреты. Тот либо гений, либо глупец. — Так рассказывай. Что ты скрываешь? — холодно спросил Хранитель. Изуми же хотел освободить брата. Он понемногу начал понимать смысл слов Шисуи: некоторую правду действительно не стоит знать. — Это усилительные печати. С их помощью я могу накапливать чакру и использовать для укрепления тела и сознания. Я не думаю, что она запретная, — частично соврал блондин и посмотрел на брата в надежде, что тот прекратит всё. Мужчина посмотрел внимательно на тело мальчика. Это объяснение было логичным, но что-то подсказывало, что всё не так просто. — Допустим, ты не врешь, а печать восьми триграмм? Подобная есть у твоей матери. Ты должен знать, что она относится к запретным, и цена за использование порой стоит жизни, — снова спросил Хокори. Намикадзе сжал пальцы в кулак. Есть то, чего он не должен знать. Но эта печать действительно вызывала подозрения. — Я не знаю. На меня раньше напали и едва не убили. Эту печать сам себе я не мог поставить, — оправдывался джинчурики. Этот ход был большой ошибкой и еще больше увеличивал тень сомнения. Вот если бы Изуми всё знал и помнил, то не было бы так много проблем. Такова цена Изанаги. — Да, на него напали и едва не убили. Тогда Наруто не мог пользоваться чакрой, как сейчас, — подтвердил слова младшенького бывший АНБУ. В голове мелькнула картинка Наруто, Саске, Рюи и его самого, где младшенький что-то рассказывает. Но слов не слышно. Хокори хотел было задать еще один вопрос, но красноволосый перебил родственника. — Как давно ты знаком с Рюи? — внезапно спросил тот. Наруто укусил себя за губу. Он хотел бы ответить давно, но тогда в голове аники не сойдется общепринятая картинка. — Я узнал этого мужчину недавно, когда в больницу попал мальчик. Я ответил на все ваши вопросы, так что отпустите меня, — потребовал Наруто. Он ходил по краю меча. Один неверный шаг — и всё может оказаться только хуже. — Ладно, на этом все. Я поговорю с Кушиной и Минато, — молвил Хокори и развеял цепи. Изуми обнял своего брата и тихо шепнул «прости». Мужчине трудно было сохранять хладнокровие рядом с братом. Он не мог, как отец, ненавидеть и быть равнодушным к Наруто. В памяти до сих пор были свежие картинки раненного окровавленного тельца маленького ребенка. Именно это проломило безупречную защиту флегматичного, но всё равно любящего брата, Изуми. Такое забыть невозможно, хотя, наверное, мужчина и сам этого не хочет. Ведь тогда это означает стать таким, как прежде: ставить превыше всего карьеру, отца, а остатки любви — Наруто. Так нельзя. — Хокори-сан, давайте мы сначала поговорим наедине. Это будет намного разумней. Пусть Наруто пойдёт домой. Он всё же ребёнок, — вдруг дружелюбно молвил Намикадзе и положил руку на плечо бывшему наставнику. Этот жест был неформальным и предполагал уже дружескую беседу, а не официальную беседу между хранителем и сыном Хокаге. Сейчас они — семья, учитель-ученик. Наруто иногда не мог понять, что же творится в голове его брата. Поведение было спутанным, иногда нелогичным, словно его что-то сдерживало, не давало выпустить истинное «я». Вот как только угроза нападения на Коноху исчезнет, мальчик сам себе пообещал, что будет просто жить, как и Саске довольствоваться радостью семейного уюта и откажется от всей силы, которую пытался получить. Он, наконец-то, понял, в чём смысл осторожных поступков Саске. Это его искупление греха. Сила, ради которой пролилось много крови, в том числе и родных — клана, Итачи. Всему есть своя цена. — Спасибо, Изуми, — довольно поблагодарил джинчурики. Намикадзе вместе с Хранителем вышли из палаты. — Хокори-сан, прошу вас, давайте оставим всё, как есть, — просил Изуми. Красноволосый ухмыльнулся и наклонился ближе к бывшему ученику. — Ты же сам этого хотел. Теперь уже поздно. Я сам обо всём хочу узнать. Плати за свое любопытство, — прошептал Узумаки. Изуми вжал бывшего наставника в стену. — Ничего не поздно. Наруто принадлежит к Намикадзе, не смотря на то, что изменил фамилию. Так что не вынуждайте меня рассказать главе клана об одном интересном инциденте, что произошел десять лет тому назад. Это похоронит вас. Еще хоть один шаг, взгляд или мысль о моем брате — и я лично прибью тебя, — пригрозил вдруг сын Хокаге. Хокори сцепил зубы. Этот чертов паршивец имел то, чем можно было им манипулировать. — Тогда зачем доверил то, чего не хотел, чтобы кто-либо знал? — хитро молвил Хранитель и сжал горло шантажиста. Изуми цепями сначала сдавил кисть мастера фуиндзюцю, а потом жуткий хруст свидетельствовал о переломе не одной кости. — Не смей меня касаться. Услышу хоть один писк — вырву язык. Не зли меня, ты знаешь, на что я способен, — хладнокровно молвил мужчина и двумя пальцами поднял голову пострадавшего, вынуждая того смотреть ему в глаза. Вот это был настоящий Изуми, которого уважали отец с АНБУ, которого боялись за пределами границы. — Когда ты стал таким?! — громко прошипел мужчина. Намикадзе сильнее стиснул шею, вынуждая Хранителя высунуть язык. Тот пытался отбиться, но кисти переломаны, он ничего не может сделать. Руки — это сила и слабость мастера фуиндзюцю. Указательный палец Изуми зажегся синим пламенем. — Какая разница. Думаю, ты понимаешь, что я хочу сделать. Поэтому не вынуждай меня вместо печати ограничения правды, вырывать тебе язык или ампутировать кисти. Стой смирно и не брыкайся. Высунь язык, у меня мало времени, — жестоко молвил красноволосый. Хокори, одному из сильнейших в клане, не оставалось ничего, кроме как покорно стоять. Кисти болели и не слушались. Он не мог создать ни одной печати. Пути чакры тоже были повреждены — что было самое худшее. Печать прожгла язык. Изуми создал возле себя и бывшего наставника сферу, которая поглощала любые звуки. — Вот и отлично. Сам придумаешь, как сломал кисти. Можешь рискнуть рассказать правду, если жизнь не дорога. Эту печать могу снять только я. Ведь этому научил меня ты, — объяснил бывший АНБУ и убрал цепи. Хокори был зол. Если раньше он жалел, что потерял такого способного ученика, то теперь им овладела только злость и месть. — Я же помог Акари по твоей просьбе. Разве так благодарят? — только спросил Узумаки и попытался согнуть кисти. Изуми положил свои ладони на раненные конечности бывшего наставника. — Я был не прав, но мой брат для меня важнее ваших экспериментов. Ваши кисти заживут, а я отблагодарю вас позже. О том инциденте никто не узнает, я обещаю, так что прошу вас не злиться. Маленькая правда не помешает вам и дальше жить так, как и жили. Вы сохраните и секрет, и должность, думаю всё честно. Это моя несбыточная месть, — объяснил Изуми и едва прозрачными цепям вернул нормальное положение кистей. Они же начали исцелять. Намикадзе перенес ослабленного Хокори в другую палату, после чего зашел к Наруто, который лежал и смотрел в потолок. — Как разговор? — спросил блондин и посмотрел на брата. Аники улыбнулся. — Продуктивно, он обещал оставить тебя в покое, пойдем, может, домой? — вдруг предложил красноволосый. Наруто чувствовал, что одним разговором не обошлось, но он рад, что всё прекратилось, хотя данный инцидент заставил быть начеку.