Гладиатор. Тюрьма

– Смерть без оружия. Приговор привести в исполнение немедленно. – Я не буду этого делать! Яркое белое солнце слепило линзы, и Мегатрон слегка притушил их, активировав режим защитной сетки, отчего его окуляры стали почти черными. Раздался звуковой сигнал к началу боя. – Вы не поняли меня? Я отказываюсь! – прокричал десептикон еще раз, глядя на судейскую ложу, сквозь лучи стараясь разглядеть, кто там еще находится на привилегированной части трибуны, помимо хозяина и его судьи, восседавших в центре. Долгую, удушающую тишину, повисшую над ареной, наконец разорвал издевательский смех. Смеялись двое гладиаторов, которые должны были составить Мегатрону компанию на этой казни: крупный фиолетовый трехрежимник с секирой и черный танкбот в изрисованном оранжевыми языками пламени шлеме – плечистый, устрашающе гремящий цепями, вооруженный длинным клинком. Оба были явно перекрашены. – Не строй из себя чистоплюя, серебряный. Жребий выбрал тебя – так сражайся, как гладиатор, – клинок танкбота почти уперся в горловой топливопровод Мегатрона. Десептикон резким движением отвел еще не активированное плазменное оружие. – Я гладиатор, а не палач. И я не ставил свою сигнатуру под обязательством убивать безоружных. Если вы это сделали – вперед! – Ты съехал со всех процессоров! Трехрежимник активировал секиру. Пламя загудело, стало наливаться ярко-фиолетовым, почти сливаясь по цвету с его корпусом. – Гладиаторы-наемники обязаны следовать решениям хозяина арены, если это прописано в договоре. А гладиатор, являющийся собственностью арены, не имеет права нарушать приказы хозяина! – из ложи донесся высокий голос синего сикера. – Которого из своих хозяев?! – насмешливо выкрикнул Мегатрон, передразнивая специфическую визгливую интонацию глашатая. Поднялся шум: загудели трибуны, наперебой закричали охранники. Наемники многозначительно переглянулись. – Так ты еще и раб… – Трехрежимник, оскалившись, перекинул древко секиры в манипуляторах и сделал шаг по направлению к Мегатрону. – Тогда, может быть, твое место среди них? Он указал на другую половину арены, где, понурив головы, стояли восемь приговоренных к дезактивации. Все – десептиконы, все в прошлом убийцы, преступившие закон. Они были без оружия и транспортных платформ. У некоторых отсутствовали части конечностей и внешние элементы брони, искрили поврежденные кабели. Двое пленников могли стоять только на коленях, не в силах подняться на опоры. На их корпусах застыли потеки энергона, своего и чужого. Энергон на лицах, в поврежденных углах ротовых отверстий, на выдранной проводке… Саундвейва, смотрящего этот так неожиданно динамично начавшийся кусок записи, прошило нервным разрядом, болезненно отозвавшимся во всех микросхемах. Каждый из смертников нес на себе печать бесконечных унижений и насилия. И каждый из них ожидал дезактивации как единственного спасения от мук и позора. И тем не менее в линзах каждого из них был вызов. Сумасшедший, нелогичный, полный надменной обреченности. Что-то похожее излучал иногда и сам Мегатрон, когда находился на грани. Цепь охранников (их было шестнадцать – четыре когорты, что было больше, чем обычно), ощетинившихся электрошокерами, образовывала полукруг с одной стороны группы. Гортанные крики тюремщиков заставляли приговоренных медленно перемещаться к центру арены, все ближе и ближе к границе очерченной переливающегося активной плазмой оружия гладиаторов. Казнь была неизбежна. Мегатрон белым пятном (лучи звезды нестерпимо ярко отражались от его брони) застыл между обеими группами. – Братья десептиконы! – прохрипел один из приговоренных. В ответ ему грянул дружный хохот – жуткий, надрывный, попирающий своим цинизмом саму жизнь и все святое, к ней относящееся – теперь смеялись не палачи, а сами же пленники. Это было дико слышать. Один из будущих жертв шагнул вперед, зло распрямившись и улыбаясь гримасой безумца. Его внешние системы были обнажены. Клеймо бывшего штрафника явно читалось на залитом энергоном моторном отсеке. Мегатрон сплюнул ротовую смазку и активировал лезвие клинка. Толпа одобрительно зашумела. Цепь охранников усилила натиск, подгоняя заключенных. Черный танкбот ухмыльнулся и, оттолкнув Мегатрона, двинулся в сторону приговоренных, чтобы первым нанести удар. – Не промахнись, брат… Крик снова захлебнулся смехом. Гладиатор с фиолетовым символом на блестящей черной броне вонзил клинок в точно такой же знак на грудном отсеке жертвы. У обоих на губах играла улыбка. Плазма легко вошла в металл, в отсутствии заправки превратившийся в обычное железо. Но жертва погибла не сразу – спасала внутренняя броня, которая у всех гусеничных имела несколько слоев. Хозяин никого не выпускал на казнь без оружия, не усилив защиту пленников дополнительными элементами. Расправа должна была приносить максимальное удовольствие зрителям, а агония жертв казни обязана была тянуться как можно дольше. Приговоренный изрыгал проклятья, желая каждому из окружающих самого ужасного зла и хохоча так, что перекрывал шум трибун, пока звуки его вокалайзера не сменились на хрип и бульканье энергона в перерубленных магистралях. Черный громила завершил казнь парой рубящих ударов. Полыхнул выпущенный на волю огонь Искры. Наемник перешагнул через дезактив и сдавил горловую магистраль следующего. Его напарник – фиолетовый трехрежимник – шевельнулся, также двинувшись по направлению к группе приговоренных. И тут Мегатрон неожиданно атаковал. Он напал на черного без предупреждения, со спины, подчеркнув своим действием все отвратительные принципы бесчестного ведения боя в этом месте. Алое лезвие воткнулось в шейный сегмент танкбота, уже ставящего на колени новую жертву. Трибуны взревели, вскочив со своих мест. Закричали судьи. Охрана, растерявшись, попыталась кинуться в гущу событий, но смешалась с толпой пленников, оттесненных назад стремительной атакой двух мощных корпусов, мгновенно очертивших круг схватки. Черный танк выскользнул из-под прямого удара, упав на колено, зажал рану одним манипулятором. – Решил изменить правила, глупец?! – прохрипел он, незаметным жестом подзывая товарища. – Хочу их диктовать сам, трусливый инсектикон! И я не буду убивать тебя, твои топливопроводы вспорет одна из твоих сегодняшних жертв, обещаю! Такая наглость заставила всех других участников сцены притихнуть от неожиданности. В ложе хозяина, впрочем, тоже. Ситуация развивалась стремительно. Мегатрон воспользовался недолгой заминкой и мгновенно оценил расстановку сил: двое вооруженных противников – один ранен, один смертник-дезактив, семеро приговоренных, двое из которых тоже почти дезактивы (они не в счет). Кто же оставшиеся пятеро – союзники или противники? Он немедленно решил это выяснить. – Я командовал взятием Мадерана и выиграл последнее сражение этой проклятой войны. Я участвовал в качестве командира звена и группы во многих боях и тоже никогда не проигрывал. Сегодня у вас будет возможность погибнуть, защищаясь как настоящие бойцы. Кто со мной? – Отставить! – это уже кричал хозяин, сбросивший с себя оцепенение и понимающий, что его план летит в юникронову бездну. Трибуны взорвались протестом, требуя следовать неожиданному повороту сюжета. Кричали: «Бешенный шарк еще удивит нас!», славили и проклинали Мегатрона, что-то кричали про Мадеран, про танковые войска. Саундвейв видел, что кое-где среди зрителей даже началась драка. Растерянная охрана застыла в недоумении, не зная, что предпринять. Пленники смотрели на того, кто неожиданно встал на их сторону. Их лицевые пластины не выражали ни надежды, ни общего смятения, лишь ту же самую надменную обреченность. Один из пленников поднялся с колен и зло плюнул в сторону неожиданного спасителя. – Коннектил я твой шлаков Мадеран и тебя, оплавок… Остальные пленники цинично засмеялись. Однако один приговоренный внезапно отделился от толпы «дезактивов» и подошел к Мегатрону, встав рядом. Это был крупный танкбот пепельно-серой расцветки – идеального «камуфляжа» для необитаемых планет и астероидов. Его корпус был почти не поврежден, однако сорванная защита на моторном отсеке с оплавленными контактами говорил о многом. – Запасы энергона? – коротко спросил Мегатрон, не отрывая фокуса линз от пленников. – Достаточны. – Также коротко ответил его новый союзник, оглядывая диспозицию и отходя от Мегатрона в сторону, занимая фланг. – Тогда придется начинать с твоих дружков, они в нетерпении. Бросайся на самого слабого и максимально жестоко его добивай, пока я постараюсь добыть для тебя оружие. Мегатрон повернулся в сторону главной ложи, понимая, что в любой момент может начаться хаос. Ему нужна была управляемая ситуация. – Здесь намечается отличный бой два на шесть, – почти весело крикнул он. – С очень непредсказуемыми последствиями. Лишите зрителей удовольствия настоящей драки? Посмотрите – зрителей сегодня много, – он широким жестом обвел перевозбужденные трибуны, на которых действительно мелкому зверокону было негде примоститься. – Ты будешь гнить в карцере за неповиновение! – хозяин не поленился встать во весь рост и подойти к главному судейскому мегафону. – Я согласен. – Мегатрон занял боевую стойку, мрачно озираясь. Со стороны трибун слышались редкие выкрики с пожеланием призвать выскочку к ответу, впрочем, заглушаемые восторгами многочисленных поклонников Мегатрона. – Три астроцикла, шарков оплавок! Я заточу тебя на три цикла, чтобы ты проржавел насквозь в этой вонючей атмосфере! «Бой! Бой! Бой!» – скандировали трибуны. И хозяину оставалось только кивнуть, отзывая охрану. Под одобрительный шум зрителей синий сикер объявил: «Начинайте поединок!» Снова раздался сигнал – на этот раз более густой, низкий – сигнал к началу настоящего сражения, а не казни. Основное внимание трибун тут же было приковано к сражению трех разъяренных вооруженных десептиконов. Бой начался стремительно происходил на пределе скорости и мастерства. Соперники то разлетались в стороны, вспахивая песок, то снова сплетались в единый конгломерат ощетинившихся оружием металлических тел, клубком катались по арене, раня друг друга, и снова распадались на смертельно опасные составляющие. Время уходило, мастерство трехрежимника и черного танка оказалось на высоте, и это было чревато непредвиденными последствиями. В группе приговоренных творился хаос боев без правил. Саундвейв прекрасно знал, чего ожидать от такого типа личностей, которые отказались сражаться на стороне Мегатрона. И его лидер, как всегда, оказался прав – да, пленники могли устраниться от драки, или могли, подумав, защищать свою жизнь – ведь Мегатрон дал понять, что его мишенью являются именно наемники. Однако толпа заключенных, оставив Мегатрона сражаться два на один с вооруженными наемниками, набросилась на своего безоружного товарища по несчастью. И, хотя такое развитие событий было вполне предсказуемым, Саундвейву показалось, что он попал внутрь какого-то больного коллективного сознания, полного видений. Серого танкбота спасло только точное следование приказу Мегатрона. Будучи в самом исправном состоянии среди всех пленников, он сумел отбросить двух нападавших и вцепился в шейные топливопроводы самого поврежденного соперника. – Атакуйте вооруженного! – прохрипел придавленный тяжестью серой брони самый слабый пленник. – Мне все равно не жить! – Атакуем оплавка, который не хочет мараться о наш энергон! – Эй, серебристый! Здесь нет никаких твоих собратьев! – Здесь каждый сам за себя! Пленники двинулись в сторону сражающихся наемников. Теперь их целью стал Мегатрон, опрометчиво отказавшийся стать их палачом. Безоружные приговоренные растягивались в цепь. Их оскаленные, обезображенные гримасами сумасшествия и злобы лицевые пластины приближались. Понимание безвыходности ситуации утроило силы Мегатрона. И вот, после серии обманных ударов, первым на белый песок упал черный танкбот. Манипулятор, которым он зажимал рану, бессильно повис на жилах кабелей, и энергон теперь уже беспрепятственно хлестал из шейной магистрали. При падении разошелся поврежденный центральный канал, и мелкие детали посыпались прямо на колени побежденного. Мегатрон отшвырнул черный корпус под ноги второму сопернику, но и трехрежимник не стал церемониться с товарищем, мощным пинком оправив его в сторону спешивших ему на подмогу «дезактивов». И снова виток колеса абсурда – их союзник моментально превратился в жертву. Саундвейв уже не мог понять, кто и за кого сражается в этой свалке. Сумасшедшие бросились на добычу, пальцами раздирая сегменты, пока не добрались до камеры Искры. Через клик фонтан оранжевого пламени вспыхнул в центре толпы, вызывая сардонический хохот безумцев. Трибуны отозвались громогласным эхом. – Захватывай оружие! – крикнул Мегатрон серому, поднимающемуся позади этой свалки, но было поздно. Клинок черного гладиатора упал ближе к обезумевшей от энергона «стае» приговоренных. И один из них, темно-зеленый конструктикон с обломанными элементами плечевой брони, завладел оружием. К счастью, серому танку, наконец прикончившему одного из четверых пленников, не нужно было объяснять, что делать дальше – он опять напал на одного из съехавших с процессора «дезактивов», не обращая внимания на удары другого безоружного, пришедшего на помощь. Шевелящаяся масса вымазавшихся в энергоне и прилипшем песке корпусов каталась по арене, заставляя охранников инстинктивно отступать к бортикам. Мегатрон же снова вернулся к бою два на один с трехрежимником и конструктиконом. Все трое не казались серьезно ранеными и были примерно равны по весу. Бой затягивался. Опытный крылатый наемник бился хладнокровно, стараясь не совершать лишних движений, а конструктикон умело проводил контратаки. Впрочем, Саундвейв понимал: время работало против Мегатрона – серого танка могли убить в любой момент, и еще двое, пусть и не вооруженных, но вполне сносно функционирующих танкботов, решили бы исход поединка не в его пользу. – Ты ведь гладиатор, зачем ты делаешь это? Зачем рискуешь своей и моей жизнью? Что мешало тебе спокойно их прикончить и уйти в казармы, – в перерывах между атаками спросил трехрежимник. – Не твое дело, кусок шлака! – Быть может, в твоих магистралях еще плещется нечто, называющее чес… Мегатрон оборвал диалог, ударом кулака отбросив противника, который, впрочем, очень быстро поднялся. – Заткнись, урод, не тебе судить мой выбор! – Нас трижды предавали в этой войне, победой в которой ты так гордишься. Не осталось никакого смысла, никакой чести, никакой надежды. Не веришь?! Сейчас поймешь! Выведенный из себя разговором с трехрежимником, Мегатрон отвлекся, не успев закрыть сектор справа от себя, где находился конструктикон. Последний, увидев брешь в обороне, немедленно провел атаку. Удар пришелся в боковую часть корпуса будущего лидера десептиконов. Любой, знакомый с конструкцией носителей гусеничной платформы, знал, куда выгоднее всего ударить собрата – через боковую щель между сегментами открывался доступ к одному из топливных баков. Клинок задержался в ране и, чтобы освободиться, не успев дать плазме расширить отверстие, Мегатрон резко обернулся на месте, стряхивая с себя соперника. Второй удар трехрежимника, целящегося в аналогичное место с другой стороны, Мегатрон успел блокировать. Однако повреждение сразу снизило его потенциал. Топливо хлынуло рекой, песок под опорами стал вязким. Еще удар – и снова блок! Мегатрон понимал, как опасно переходить в оборону. Приговоренный к смерти, которому выпала удача заполучить оружие, вкладывал все силы, нанося удар за ударом. Это продолжалось до тех пор, пока Мегатрон не совершил обманный маневр и не упал, подкатившись противнику под опоры. И наконец, сбив его на землю, он завладел вторым клинком, но нанести поражающий удар не смог – конструктикон быстро поднялся. Трехрежимник, глядя на хлещущее топливо из раны своего соперника, запрокинул голову и засмеялся: – И чего ты добился? Каждый сам за себя, беспроцессорный ты тупица! Не хочешь быть палачом, так будешь жертвой. Здесь никто никогда не вступится за другого. Несправедливая война, которой кичишься, словно шлаков автобот, научила нас именно этому. Это уже было настоящим оскорблением. Мегатрон вздрогнул как от пощечины, и, пошатываясь, вышел на середину кольца, который образовали его враги. Его взгляд постепенно наполнялся отрешенным спокойствием, которое, как знал Саундвейв, посещало лидера в самые сложные моменты схваток. Хозяин встал во весь рост и громко оповестил трибуны: – Того, кто дезактивирует выскочку-гладиатора, нарушившего приказ, ждет помилование. Саундвейв наконец-то увидел, как из мрака ложи позади красного колесного выступила фигура Децимуса. Синие линзы обеспокоенно смотрели на полное жестокого абсурда действие, разворачивающееся на арене. Услышав объявление, двое приговоренных безоружных танкботов, уже почти добившие случайного союзника Мегатрона, внезапно бросили свою жертву. Будущего лидера десептиконов снова окружали. Трехрежимник кивнул в сторону вновь прибывших: – Глупо было рисковать собой ради них, серебряный. Ради тех, у кого давно перегорело все нутро. – Даже ради одного из десяти стоило рискнуть. – Каждый из них – отключенный, разве ты забыл?! Ни твой Мадеран, ни твой опыт тебя не спасут. – Много вас было на той войне, шлаковы дезертиры? Что-то я не помню ни одной вашей рожи на передовой. – Какой ты благородный! Чем ты так гордишься? Своими привилегиями в штрафной дивизии? Или тем, что не превратил свою Искру в головешку? – Так ты знал меня? – И что это меняет? – Ты прав – ничего. А что до моей Искры – у меня хорошие предохранители. Мегатрон обнажил клыки, улыбаясь в лицо сопернику. Линзы его темнели – системы переходили в аварийный режим. Лицевая пластина из белой становилась сероватой. Топливный ресурс почти пустого бака близился к критическому, теперь любой удар мог пробить броню Мегатрона насквозь, а удар под камеру Искры мог стать фатальным. Но кому, как не Саундвейву, знать о резервных возможностях корпуса своего лидера. Они окружили его – приговоренные – конструктикон и два танкбота, а также помахивающий секирой трехрежимник. Мегатрон использовал только одно преимущество – то, что он был вооружен сразу двумя длинными клинками. Медленно ходя по кругу, он расширял пространство вокруг себя. Хотя было понятно, что рано или поздно кто-то пойдет в атаку. – Чего ты ждешь? – недовольно спросил крылатый. Эти танцы на месте начали его раздражать. Мегатрон не отвечал, скаля денты и каждые несколько кликов поглядывая через плечо. Там, в десяти механометрах от них, поднимался с колен все еще живой, хотя и изрядно поврежденный, серый танк. – Блокируй зеленого! – крикнул ему Мегатрон, как только тот поднялся в полный рост и подал знак, что готов сражаться дальше. И это сработало. На десептикона накинулись все четверо, но в последний момент в этот смертельный круг успел вписаться пятый, схватив за манипуляторы конструктикона и другого танкбота. В это же мгновение свободная опора Мегатрона описала круг, делая подсечку. Сталкиваясь плечевыми блоками и головами, механоиды падали друг на друга. Секира трехрежимника, который единственный остался на ногах, со свистом врезалась в песок совсем рядом с головой Мегатрона, оцарапав шлем. От соприкосновения плазмы с энергоновым пятном песок вспыхнул. Еще мгновение – серебристый гладиатор вскочил. Пока невооруженные и ослабленные ранами пленники вставали, они остались с трехрежимником один на один. Нескольких астросекунд хватило, чтобы начать и закончить бой. Клинки заплясали в черных манипуляторах. Столб пламени мешал разглядеть мелкие маневры друг друга. Мегатрон же, воспользовавшись этим, со всей силы ударил по рукояти секиры, вышибая ее из пальцев главного соперника. По инерции трехрежимник наклонился, и тогда Мегатрон прыгнул, широким замахом заводя оба клинка за его спину. Короткие крылья с грохотом отлетели в сторону. Трибуны отреагировали на это единым воплем – редкий по красоте исполнения прием вызвал всеобщий восторг. Раззадоренная толпа, видя настойчивое желание Мегатрона закончить этот бой единственным победителем, тут же реабилитировала недавнюю жертву. Поддерживая десептикона, зрители начали отбывать ритм, стуча опорами и кулаками по всему, что способно было воспроизводить звук. Саундвейв силился удержать нить собственного сознания в ясности. Не поддаться общему безумию, не подчиниться этому ужасному ритму, этим продажным, помешанным на насилии Искрам. Алые, багровые, оранжевые линзы. Фонтаны энергона. Смерть. Злоба, пропитавшая сам воздух, как энергон пропитал песок. «Отключенные» – как сказал соперник Мегатрона. Да, так называли всех, несущих на себе тяжелую печать пережитого. Того, с чем не справился эмоциональный блок. Он имел свойство выгорать от запредельных отрицательных эмоций, терять часть тонких настроек, а порой и деталей, из-за перегрузок оплавлявшихся, грубеть, превращая хозяина в некое подобие перепрошитого Юникроном создания. Танкботы, вернувшиеся с войны, в большинстве своем несли в себе подобное зерно смерти. Именно поэтому из танков получались такие отменные бойцы, поэтому их бросали на самые сложные участки. Не жалели, не восстанавливали, не заботились о безопасности. Награждали страшными эпитетами. Именно поэтому и сам Мегатрон использовал войска из средне-тяжелых полевых танков и трехрежимников в авангарде своего восстания для устрашения автоботских войск. Именно поэтому Децимус Прайм… – Отправляйся в Юникронову яму, перегоревший оплавок! Скрещенные клинки вонзились в камеру Искры трехрежимника. Мегатрон резко провел оружием вверх, расширяя отверстие, а потом с треском дернул вниз, вспарывая до брюшной секции, вырезая сердцевину. Энергон фонтаном брызнул ему в лицевую пластину. Клинки вышли из дымящейся дыры, и, отбросив опорой мертвый корпус, десептикон, рыча, кинулся на оставшихся. – Держись, я сейчас добью их! – крикнул он серому танкботу, опять увязнувшему в неравной борьбе с тремя собратьями. Мегатрон совершал то, от чего, рискуя жизнью, отказался в самом начале – казнь. Когда третий дезактивированный им упал на песок, он хрипло выкрикнул в сторону судейской ложи, зло выцепив фокус знакомых синих линз: – Ты это хотел мне доказать, Децимус?! То, что казнь – единственное милосердное действие по отношению к этому сброду? А то без тебя я бы сам не догадался… И, кроме того, один из них все-таки стал рядом со мной! Вместо ответа синий сикер подал сигнал охране. На арену выбежало не менее двух десятков громил с электрошокерами. – В карцер его! – Скомандовал хозяин, несмотря на горячие протесты трибун. – Бой проведен с нарушениями. Изменивший правила должен понести наказание. Кроме этого, условие не выполнено. Приговоренный жив. Дезактив должен быть... Охрана разделилась. Часть когорт окружила серого танка, часть – нерешительно двинулась в сторону Мегатрона, но десептикон направил в их сторону оба клинка и дерзко выкрикнул: – А давайте мы спросим у почтенной публики, желает ли она казни приговоренного! Зрители разразились протестами, заглушая голос хозяина. Поднялся шум, который был так на руку Мегатрону. Десептикон демонстративно бросил клинки на песок, давая охране возможность приблизиться и сковать себя. – Я понесу наказание, как велят твои гнилые правила, но жизнь того, кто прикрыл в честном бою спину своего брата по оружию, не должна бессмысленно оборваться. Так ведь нас учили, десептиконы?! Десептиконы, здесь ли вы? Покажитесь! Сначала повисла тишина. Но тут два крупных истребителя (что изобличало в них близость к протоформе и очень давнее время активации) – темно-фиолетовый и сизо-серый – поднялись со своих мест в дорогой ложе и подали какой-то странный звуковой сигнал. И, как по команде, другие сикеры начали подниматься со своих мест. Их было немного – одна десятая зрителей, но за сикерами внезапно встали трехрежимники и орбитальные шаттлы-десептиконы – а это уже почти четвертая часть трибун. Перекрашенные автоботские шаттлы угрюмо озирались по сторонам. Другие зрители, без явной знаковой принадлежности, демонстративно оскорбляли фиолетовозначных. Снова начался хаос, то здесь, то там назревали очаги потасовок. Хозяин вцепился манипуляторами в перила ложи, взирая на беспорядок. Голубые линзы метали молнии. Несколько раз он оборачивался и, указывая на Мегатрона, в гневе что-то кричал Децимусу. Охранники выкрутили скованные манипуляторы десептикона и заставили того склониться, но Мегатрон продолжал приподнимать голову, оглядывая публику. – Нас не так много в этом рассаднике гнили и ржавчины, мои крылатые собратья, но мы существуем! И смотрите. Смотрите как следует. – Мегатрон кивнул на груду дезактивированных корпусов на арене. – Вот что бывает, когда сражаешься только за себя! Ты становишься металлом для переплавки. Вас убивает по одиночке система или вам подобные. Неужели у вас не хватит процессорных мощностей понять, как важно вырвать у хозяина этой арены жизнь даже одного бойца? – Жизнь! – громко, низким певучим голосом выкрикнул сизо-серый сикер из привилегированной ложи. И это слово подхватили все – даже шаттлы с голубыми линзами, оставшиеся сидеть в глубине своих лож. – Если я узнаю, что серый танкбот был казнен, ни один сикер больше никогда не появится среди зрителей на этой арене, – так же громко сказал другой истребитель, темно-фиолетовый, когда в аудиосенсорах всех присутствующих десятки раз отразилось и умолкло слово «жизнь». Хозяин раздраженно подал знак увести обоих десептиконов. Серый танк бросил на песок оружие, которое до последнего момента сжимал в манипуляторе. Охранники силой заставили Мегатрона развернуться в сторону выхода, и повели, вздрагивая от каждого движения плененного «зверокона». Саундвейв остановил запись. И все-таки, думал он, почему Мегатрон, испытавший нисколько не меньше, чем рядовые танкботы, никогда не казался ему тем самым «отключенным». Он не выгорел, сохранил разум и Искру настолько, насколько мог. Связист прекрасно чувствовал хитрый, изворотливый ум своего лидера, ощущал спектр его эмоций. И все это, даже несмотря на умение Мегатрона закрывать свое сознание, несмотря на исповедуемый им публичный образ грубого бесчувственного громилы. Нет, связист знал, что Мегатрон не потерял ни одной микросхемы своего драгоценного эмоционального блока, трансформирующего вибрации Искры в ощущения. Видно, и вправду «запретный кластер» наградил десептикона отменными уровнями защиты, распространяющимися на каждую внутреннюю деталь. Был ли рад этому сам Мегатрон, и делало ли его это счастливым – никто не знал.