Гладиатор. Тюрьма

На Саундвейва, как и на непосредственных участников боя, обрушились волны звуков и яркого света. Запертое в громадной клети чудовище на растопыренных толстых опорах, низко наклонив к поверхности астероида голову, било хвостом. Связист, включив замедленное воспроизведение, наслаждался созерцанием мощной фигуры зверя, его сверкающей чешуей и трехпалыми лапами с острыми когтями. Чешуи топорщились, между ними текла слизь – так работали железы, регулирующие жизненные параметры этой груды органики и металла. Но страшнее всего выглядела морда зверя – сплюснутая, треугольной формы, с огромными челюстями. Чудовище распахнуло пасть и зарычало, глуша вопли зрителей. Оно почувствовало, что явилась его смерть. – Растянуться! – скомандовал Децимус. – Мегатрон, занять правый фланг. Близко друг к другу не стоять. Слушать мои команды! Автобот взмахнул манипулятором, и группа разделилась на два отряда. Бойцы растянулись в цепи – и очень вовремя. Заскрипели замки, упали заслоны, и клеть открылась. Каостерос вырвался на свободу, вспахивая когтями песок, низко водя над землей мордой, вбирая запахи врагов. Зверь не мог решить, на кого нападать первым, его примитивный процессор не справлялся. Миг – и огромная туша развернулась. – Рассредоточиться! Мегатрон и Децимус, ставшие неформальными командирами начавшейся бойни, закричали одновременно. Гладиаторы бросились к барьерным сеткам. Многие повисли на них. Зрители отпрянули, вскакивая и ретируясь на задние ярусы. Могучий хвост каостероса нанес первый удар. Саундвейв даже на записи видел, как содрогнулась поверхность арены. Песок взметнулся почти до верхней линии трибун. Этот был первый удар, не ограниченный клеткой. С трибун послышались вопли ужаса вместо привычных криков ожидания боя. – Окружай! Цепь мгновенно сформировала кольцо. Мегатрон использовал жесты диверсантов-военных, хорошо известные всем бойцам, так или иначе побывавшим в кибертронской армии. Ими же он и переговаривался с флангом Децимуса. Удивительно, но Саундвейв впервые видел Мегатрона, работающего в команде. Вспомнились его собственные слова. Уже став лидером армии десептиконов, Мегатрон любил повторять: «Умение подчиниться во имя общего дела – высшее умение военного!» Выходит, когда надо, Мегатрон прекрасно умел подчиняться и сам. Вернее, не подчиняться – становиться единым целым с группой сражающихся, будь то небольшой отряд или целая армия. Децимус неспроста отдал ему целый фланг. Испытывал и ставил в нужную ему ситуацию. Саундвейв от возбуждения ударил кулаком по подлокотнику своего кресла. Проклятый старый интриган продолжал гнуть свою линию, даже в невыносимых условиях гладиаторского существования проверяя своего ученика то на адекватность, то на владение военными навыками, то на умение расставлять приоритеты в бою. – Атака! В пыли было сложно разглядеть Децимуса, но его голос был хорошо слышен. Гладиаторы бросились вперед, но зверь наконец вычислил нужную ему тактику, вертясь и ударяя как можно чаще своим тяжелым оружием по разным секторам арены. Быстрота и гибкость чешуйчатого корпуса были поразительны для такой массы. Крики нескольких нападающих оборвались, и очень скоро послышался страшный металлический хруст. Каостерос выгнулся, шаря низко наклоненной мордой в облаке пыли. Поднял голову, взметнув в воздух дорожку из капель энергона, в его пасти блеснул металл чьего-то изуродованного корпуса. Арена залилась новыми воплями извращенного удовлетворения на грани безумия и ужаса. Запредельные эмоции начинали набирать обороты. Песок оседал, открывая зрелище раздавленных корпусов. Зверь вспарывал когтями броню, слизывая энергон с деталей. Его влажные зеленые линзы пристально сканировали живых, снова сжимающих вокруг него кольцо. Ноздри зверя раздувались от возбуждения. Он казался неприступной непобедимой крепостью. Внезапно Мегатрон кинулся вперед. Зеленый взгляд метнулся за ним, отслеживая бегущую светло-серебристую фигуру, морда снова хищно оскалилась. Гладиатор, казавшийся таким миниатюрным на фоне зверя, оскалился в ответ. И в этот же миг левый манипулятор Мегатрона, заведенный за спину, резко выпрямился. Десептикон метнул один из своих клинков как копье. Оружие воткнулось в глаз по самую рукоять. Брызнула черная маслянистая жидкость, напоминающая древнее органическое топливо. С шипением клинок углубился в плоть, пока не провалился внутрь, прожигая глазницу. Искры и небольшие протуберанцы пламени вспыхивали и гасли. Каостерос резко выпрямился и исторг вопль, от которого на записи отобразился фон помех. Со стороны группы Децимуса во второй глаз зверя тоже полетело оружие, но не достигло цели, лишь оцарапав нежные светлые ноздри. Чудовище завыло и бешено закрутило головой. Поле обзора его значительно сузилось, и каостерос начал метаться по кругу, болезненно свесив голову набок. Черная кровь разбрызгивалась из раны. Многотонный хвост принялся крушить все подряд, не щадя ни защитную решетку, ни ворота арены. На нижних трибунах снова началась паника. Многие зрители, испугавшись, трансформировались и отлетели подальше, покинув пределы арены из-за вышедшей из-под контроля ситуации. Ложа хозяина опустела. Атаки зверя набирали скорость, и оба отряда проявляли чудеса ловкости, чтобы выжить под смертоносным маятником его хвоста и молотами опор. Все смешалось, и в этом хаосе отчаявшиеся не жалели ударов, платя за свою дерзость жизнями, но не сдаваясь. Саундвейв окончательно потерял из виду фигуры Децимуса и Мегатрона. Он не знал, кто именно из гладиаторов сумел подрезать тросы сухожилий на задних опорах зверя. Каостерос испустил еще один жуткий вопль, подогнул коленные сочленения и осел на поверхность арены, а потом пополз, волоча тяжелые ступни. Морда его задралась кверху, и он уже беспрерывно ревел, распахнув кратер пасти. В смерче пыли и каменной крошки эта морда напоминала ожившую гору во время землетрясения. Теперь тяжелый хвост чудовища бил не плашмя, а совершал боковые удары. Защитная решетка упала, хвост принялся перемалывать трибуны, превращая каменные скамьи в бесформенное крошево. Кто не имел летной альтформы в спешке убегал наверх по импровизированному эскалатору осыпающихся ярусов-ступеней. Раненое чудовище с ненавистью смотрело единственным глазом на своих механических мучителей, не делая различия между бойцами и зрителями. И в этом Саундвейв был с ним полностью согласен, проклиная жестокие и бессмысленные забавы бывших военных, которые ради пустого возбуждения выгоревших Искр устраивают подобные убийства редких видов. Охрана, вооруженная электрошокерами, беспомощно взирала на разрушения. Часть охранников бесславно пала в неравном бою, их дезактивированные корпуса то здесь, то там застыли среди каменных глыб. – Отдай шлаков приказ стрелять! Децимус вырвался из столба пыли, взбираясь по остаткам трибун наверх, перепрыгивая атриумы тоннелей-входов, в которых, спасаясь, толпились зрители. – Отдай приказ, жадный оплавок, пока твоя арена еще цела! – кричал он хозяину. Нападающие волна за волной откатывались назад. Атаки захлебывались, стоило каостеросу нанести удар хвостом. Никто не мог найти новой уязвимой точки. Шея зверя была слишком массивной. Плазменные клинки повреждали чешуи, но были не в силах пробить толстую шкуру. За каждой атакой шла неминуемая расплата. Зверь хватал нападавших зубами и швырял вниз, давя коленями. Он отыскивал жертв и мстительно расправлялся с каждым. Частичная слепота уже не мешала, запах энергона служил лучшим индикатором. И внезапно над адом этой жуткой бойни разразился хриплый надменный смех. – Вам не пробить его броню. Мы заправили его под завязку! – это крикнул один из пиратов, выделившись из толпы зрителей и в возбуждении слишком близко подлетевший к барьеру. – Так пойдешь ему на корм, подонок! Манипулятор Мегатрона серебряной молнией вырвался из облака пыли, черный кулак впечатался в шлем говорившего. Пират полетел вниз под стопы разъяренного зверя. Десептикон прыгнул следом, вновь исчезая в песчаной буре. Челюсти чудовища лязгнули ему вслед. В пылу непредсказуемого сражения смешались все – зрители, охрана, гладиаторы. – Сюда, тварь! Децимус бил клинком по решетке, отвлекая внимание зверя на себя. За это он немедленно получил удар хвостом, который хоть и достал его вскользь, но нанес немало повреждений. Когда автобот поднялся, из многочисленных пробоин его корпуса лился энергон. Саундвейв поразился, что ни один из гладиаторов не воспользовался паникой, чтобы смешаться с толпой и попытаться скрыться. Впрочем, он не был в состоянии уследить за всеми даже при медленном просмотре записи. Не случилось и обратного – никто не вышел на арену, не встал плечом к плечу против общей опасности. И никто не отдал приказ стрелять. Безумное представление продолжалось. – Сердце! Надо вырвать ему сердце! Связисту не удалось разобрать, кто это крикнул. Но спустя миг он понял — кричал серый танк, спасенный Мегатроном. За серым в атаку ринулось еще трое, но добежать удалось лишь ему одному. Монстр между тем полз, его поджарая брюшная секция скользила по песку. Децимус повел свою, существенно поредевшую группу на отвлекающий маневр, снова рискуя попасть под удары хвоста. Каостерос был измотан и бил уже с меньшей точностью. Танк же вонзился клинком в шипастый живот, прорубая путь крест-накрест, как делают путники в густых органических лесах. Более тонкие чешуи подбрюшья поддались, плоть разошлась и сомкнулась, принимая в себя смерть. Серый корпус исчез среди месива. На песок вывалились внутренности, гибкие шланги систем переработки каостероса извивались, как щупальца морфоботов, и волочились за зверем. Черная жижа полилась сплошным потоком. Связист подскочил. Это действительно была нефть, вернее, ее негорючее соединение! А значит, тварь, функционирующая на подобном примитивном органическом топливе, одна из последних оставшихся в своем виде. Это было чудовищной несправедливостью дать погибнуть такому редчайшему созданию вот так, под крики обезумевшей толпы, которой все равно, кого и когда убивать. Бока зверя тяжело вздымались и опадали. Органическое топливо требовало окисления, и воздушные насосы-легкие животного со свистом засасывали бедную кислородом атмосферу астероида. Наконец что-то внутри гигантского корпуса лопнуло со звуком, который воспринялся даже дальними микрофонами. Зверь завыл голосом, полным смертной муки. Серый танкбот выпал из его живота. Он был весь залит нефтью, блестели лишь денты, сверкая в жутком оскале. От лезвия плазменного клинка шел густой дым. В одном манипуляторе десептикона был зажат пучок пульсирующих магистралей. Он рванул их, с треском выворачивая из недр содрогающейся плоти трепещущий орган. Швырнул на песок. Мегатрон подбежал к товарищу, и они оба рубящими движениями завершили казнь. Саундвейв отпрянул от транслятора. Гибель зверей он не мог воспринимать спокойно, особенно такую – несправедливо жестокую, полную бессмысленного цинизма. Ни один зверь, по мнению связиста, не был виновен в извращенных удовольствиях и прихотях тех, кто пленил его и выставил на смерть. Рассеченное напополам сердце каостероса разломилось, как диковинный плод, однако, монстр продолжал жить. Броня животного потемнела, приобретая землистый оттенок. Энергон, питающий непробиваемую обшивку зверя, иссяк. Непобедимый каостерос – чудовище из древних легенд, стал уязвим, но все еще не побежден. Зверь справедливо защищался, даже в агонии стремясь унести в Колодец как можно больше своих обидчиков. И продолжая сражаться, волоча по песку внутренности и отказавшие задние лапы, зверь внезапно нанес целую серию ударов, изгибая хвост под немыслимым углом. Саундвейв понимал, что это финальная атака, что второе сердце, о котором умолчал хозяин, не сможет долго поддерживать в этом теле нужный уровень энергии. Второе сердце каостероса служило этому виду, в том числе, и для предсмертной мести. Децимус, цепляясь за шипы, взобрался на хребет агонизирующего чудовища, но тут же был сброшен вниз. Каостерос попытался поймать своего обидчика, широко распахнув пасть, но координация его подвела. Ударяясь о морду зверя, корпус шаттла несколько мгновений плясал в воздухе, как игрушка-приманка. Зубы оглушительно клацали, но так и не поймали жертву. У Саундвейва Искра похолодела, когда командор, наконец, выпал из этой пасти и тяжело рухнул в песок. Мгновение – и над ним зависла трехпалая передняя опора. Мегатрон не раздумывая схватил Децимуса за выступы брони на спине и отшвырнул в сторону, а затем вонзил клинок в сочленение между когтистыми пальцами зверя, надеясь задержать удар. Напрасно. Лезвие просто пропороло боковую часть лапы. Десептикон, теряя равновесие, упал, проехав по песку на коленях, склоняясь все ниже и ниже, пока не прогнулся настолько сильно, что было слышно, как заскрипели сегменты его поясницы. Казалось, еще миг, и он переломится пополам, как вдруг мощный удар в бок вышиб серебристый корпус из-под смертельного пресса. Пришедший на помощь серый танк размахнулся, наискось снизу вверх отсекая смертельно опасную опору — низкий уровень энергона в броне зверя уже позволял это сделать. И тогда корпус монстра окончательно рухнул, хороня под собой бывшего штрафника, имени которого Саундвейв так и не узнал. Длинная шея каостероса разогнулась и упала, выпроставшись во всю длину на песок, зубы резко сомкнулись, последний раз стремясь достать Децимуса и Мегатрона, лежащих неподалеку. Хвост заметался, стремясь захватить все уголки арены, словно захлебываясь в подпрограммном инстинкте мщения убийцам. В агонии зверь приподнимался и падал, всякий раз открывая зрителям корпус танкбота – корпус дезактива, почерневший и изуродованный. Включая самого каостероса, в конце этого жестокого представления в живых оставались лишь трое… Децимус попытался встать, но тут же рухнул обратно, не сделав и шага. Помимо многочисленных повреждений корпуса, у командора оказались также сломаны обе нижние опоры. Мегатрону же досталось в схватке меньше, и он, поднявшись, неторопливо зашагал по направлению к зверю. Назревал традиционный поединок один на один, так любимый всеми. Неравный поединок, исход которого был предрешен. Но что с того – трибуны, успевшие отойти от шока, взорвались ликованием. Мегатрон, сохранив в себе способность ловко уворачиваться от ударов хвоста, вступил в короткий бой с этой частью тела чудовища. Удар за ударом, под рев трибун, он укорачивал нападающий на него ненавистный хвост. А потом в несколько прыжков достиг туловища монстра и вонзил клинок в его правый бок. Подождал немного, расширяя рану, в которой сквозь обломки ребер обнажился второй пульсирующий мешок еще одного сердца. Зверь застонал так жалобно и жутко, что раззадорил Мегатрона, вселив в него новые силы мрачно и методично кромсать податливую плоть. Саундвейв пару раз отвернулся от невыносимого зрелища, напоминающего разделку мертвого корпуса перед отправкой в переплавку. Чем жалобнее выл зверь, тем злораднее отзывались трибуны, скандирующие свое желание наслаждаться жестокой дезактивацией. Мегатрон в ореоле черных брызг выполнял это веление толпы. Остатки хвоста пытались обвиться вокруг фигуры десептикона трижды. Из пробитых шипами отверстий фонтанами бил энергон, но это не останавливало Мегатрона. Под слившийся в гул вой трибун, он завершил этот злополучный бой. У него не осталось сил даже для того, чтобы вытащить клинок из раны. А когда огромная туша зверя застыла неподвижно, хриплый голос десептикона перекрикивал толпу: – Доволен, автошлак?! – это относилось к пустой ложе хозяина. – Довольны вы, оплавки?! Мегатрон с нескрываемым презрением плюнул в сторону трибун, вызвав вечный парадокс еще большего ликования со стороны зрителей и сделав несколько шагов, опустился на одно колено рядом с Децимусом. Командор зашевелился, приподнимаясь. Они смотрели друг на друга, дрожа, словно перед уходом в системную блокировку. – Очередная твоя ложь?! – О чем ты?! – О том, что у этой дряни сердец больше, чем было заявлено в условиях! Меня осенило в последний момент, что их больше, чем одно. Юникронова интуиция, скажешь ты, ну конечно! Давай, пофилософствуй, удиви меня еще одной легендой. Я буду слушать тебя, забыв про все! Децимус, опершись манипуляторами о землю, подполз к Мегатрону. – Клянусь, про второе сердце я не знал. – Правда?! – запальчиво воскликнул десептикон, вдруг со всей силы впечатывая кулак в лицевую пластину командора. Шаттл упал навзничь. – Зачем ты заставил меня участвовать в показательной казни три астроцикла назад?! Десептикон с трудом встал и занес для нового удара опору, но автобот схватил его под колено и с грохотом опрокинул, дополнив захват тяжелым ударом кулака. – Тебе было полезно прочувствовать кое-что, звереныш! – Думаешь, что я идиот с одноядерным процессором и не понимаю очевидных вещей?! – Думаю, что да! – Думаешь, я не вижу на что способны перегоревшие оплавки, которым и собственный актив уже не актив, а лишь жажда хаоса, сеющего зло вокруг?! Да вот же они все здесь! Смотрят на нас! И среди них могла бы быть половина моей дивизии! – Думаю, что не понимаешь. Не видишь. Не веришь. Не осознаешь до конца! Потому что твой идеализм и тупая сентиментальность застит тебе линзы! – Идеализм! – Да! Они возились в пыли, орали друг на друга и наносили неточные удары. Оба ослабли от ран настолько, что не могли подняться, и их драка напоминала пьяные объятия. – Ты испытывал меня тогда?! – Да! – Ты испытывал меня сейчас?! – Откуда мне знать, может быть, ты действительно тот, кем пытаешься казаться – неподдающийся обучению, ригидный и неисправимый индивидуалист! Упрямый, несносный, ничего не мыслящий дальше своих обид, непригодный к социализации, опасный бешенный шарк! Мегатрон в негодовании отшвырнул от себя корпус командора. – Ненавижу тебя! Оба упали голова к голове, раскинув манипуляторы. От корпусов шло марево испаряющихся нефти и энергона. Распахнутые линзы созерцали небо. – Почему же ты тогда только что спас мне жизнь, Мегатрон? – Это неважно… Несколько кликов они молчали, слушая крики толпы, которая скандировала их имена. На арену выкатывались дроиды-убощики. Хозяин и зрители возвращались на свои места. Все стояли в полный рост на развалинах арены и громко сигналили в честь победителей. Внезапно Мегатрон сжал кисть Децимуса: – Смотри, командор! Саундвейв уже смотрел туда, куда был направлен фокус линз десептикона. В защитном куполе над ареной отчетливо виднелось квадратное окно шлюза. Пиратский корабль, который привез монстра, пожелал сесть прямо возле арены. Связист обратил внимание и на сам звездолет и на небольшую площадку космодрома. Видимо, в некоторых случаях подобное практиковалось здесь даже во время массовых поединков. – Ты это видишь?! – десептикон несколько раз потряс автобота за кисть. Ответом было молчание. Мегатрон приподнялся на локте, с тревогой оглядывая истекающего энергоном товарища. Децимус не шевелился, медленно погружаясь в режим энергосбережения, но не отрывая взгляда от кусочка чистого свободного неба.