Гладиатор. Тюрьма

Децимус вышел на середину камеры. Самое широкое место в ней было между окном и правым краем платформы. Держа одной рукой воображаемое оружие, шаттл несколько раз безупречно продемонстрировал несколько боевых движений. Линзы десептикона жадно следили за ним, стараясь запомнить каждую мелочь. — Несложная атака, блокировать ее просто, а дальше уже как повезет. — Я все запомнил. Остался последний… — Мегатрон судорожно сглотнул загустевшую от голода ротовую смазку. — Зеленоглазый! Предводитель их шайки. Он что, настолько слабак, что заранее поспешил вывести из строя неизвестного ему дезактива? — Терций? О нет, он просто очень умен и осторожен. И, наверное, поэтому до сих пор жив. Он лучше всего владеет прямым клинком средней длины. Но и у него есть своя слабость — он долго изучает противника и никогда первым не идет в атаку. Поэтому, если хочешь победить его, нужно действовать сразу, непредсказуемо и как можно менее стандартно. Он… — Достаточно! Я все понял, — резко остановил его Мегатрон. — Как скажешь. Серебристый трансформер долго молчал, а потом сказал, словно обращаясь к самому себе: — Я никогда не молился, но готов начать это делать, лишь бы завтра первым против меня выставили именно его. В голосе Мегатрона прозвучало нечто, заставившее Децимуса присесть рядом и непроизвольно положить манипулятор на серебристое плечо. — Постарайся не думать о том, что произошло. Через это здесь проходят многие приговоренные к дезактивации. Но немногим заключенным после подобного удается дожить до официальной казни на арене. Десептикон презрительно ухмыльнулся: — Это не первый интерфейс в моей жизни. Было видно, что он старается сказать это как можно равнодушнее. Манипулятор Децимуса продолжал успокаивающе поглаживать его плечевую накладку, складывая три сегмента в один. — Давно он у тебя? — Шаттл кивнул на блокиратор Т-контроллера с тюремной отметкой. — Почти двадцать астроциклов. — Это значит — с окончания войны… — Да. Я не совсем обычно ее закончил. А потом стало еще хуже. Мою надежду на свободу вытравливали медленно, с нарастающим градиентом мерзости. Сегодня же я достиг полного дна… Шаттл молча смотрел в зарешеченный темный иллюминатор, сидя на краю платформы. Наконец он сказал: — Ты должен уйти в офф хотя бы на астрочас, чтобы ускорить процессы регенерации повреждений. Мегатрон мрачно поднял на него фокус своих багровых линз, тронул за манипулятор, заставил встретиться взглядом: — Завтра днем меня казнят. И ты больше никогда меня не увидишь, разве что хозяин поделится с тобой запчастями, — он цинично кивнул на груду деталей в углу. — Скажи, все же, зачем ты стал помогать мне, я унесу эту тайну в Колодец. Децимус усмехнулся: — А может, ты выживешь завтра! Мегатрон скептически поднял надбровный щиток: — Да неужели? И завтра, и послезавтра. Без топлива, которого мне не дадут. А может, ты думаешь, я смогу отрастить себе накопительные световые батареи, как морфоботы? Децимус убрал манипулятор и позволил себе полушутя-полусерьезно заметить. — Учись до конца сохранять надежду. Никогда не знаешь, как распорядится судьба. Завтра я намерен поставить на тебя все, что заработал в этой тюрьме. Не подведи! Мегатрон вытянулся на платформе и притушил оптику. Измученная нейросеть неумолимо отправляла системы в спящий режим. Было видно, что он больше не в силах бороться с усталостью перегретых цепей. На границе сна и бодрствования тонкие серебристые губы десептикона искривились в улыбке, и он позволил себе пошутить в ответ. — Вот теперь мне ясно, почему ты, автоботский оплавок, так со мной возишься. Хочешь разбогатеть на моих талантах? Учти, не поделишься выигрышем — отыщу тебя и убью. Саундвейв снова остановил запись и поспорил сам с собой, кого же беспристрастный жребий выбрал в жертвы Мегатрона в первом бою. Жертвы… Ну, конечно же, жертвы, ведь лидер десептиконов, даже отправившийся в опасную погоню за Арком, скорее всего, жив-цел-невредим, в то время как его соперник давно должен был превратиться в кучу металлолома за столько астроциклов. *** Саундвейв нажал на старт следующей записи. Он впервые при свете дня увидел, как выглядит астероид и сама арена, куда стекались любители жестоких развлечений и те, кто стремился подороже продать свое мастерство отбирать жизни. Связист знал, что это место находится где-то на периферии, на отшибе от основных транспортных линий. Чтобы это определить, просматривая запись, особой проницательности не требовалось. Достаточно было только взглянуть на зрителей, подавляющее большинство которых были с альтформами орбитальных или трансгалактических шаттлов. Трансформеры помельче или с другой альтформой могли бы добраться сюда только на специальных транспортных кораблях, и потому их было совсем немного. В основном же на трибунах сидели огромные крылатые боевые механоиды без отличительных знаков — пираты или наемники — по разным причинам ставшие отбросами великой Империи. Много синих линз разных оттенков (почти девяносто процентов шаттлов при создании получали доминирующий набор автоботских программ). Но было и множество желтой, зеленой и прочей оптики — ушедшие в нейтралы или пираты боевые автоботы следовали моде избавляться от цвета линз, демонстрирующих их изначальную знаковую принадлежность. Только десептиконы практически никогда не меняли цвет своих окуляров. Саундвейв отвлекся от пристального разглядывания почтенной пиратской публики и вернулся к своему расследованию. Выходит, будущий лидер десептиконов получил закалку в самых жестоких условиях, где практически каждый соперник превосходил его — если не умением, то габаритами. Как он смог выжить, одному Юникрону известно. Ослепительное, резкое (и явно очень радиоактивное) белое солнце щедро заливало светом огромную арену, созданную в естественном углублении природного ландшафта. Приглядевшись к острым скалам, четко выделяющимся на фоне бирюзово-синего неба, Саундвейв догадался, что арена построена прямо в древнем метеоритном кратере. Строителям требовалось только возвести широкие изогнутые скамьи на склонах, пробить в скальных породах два яруса самых дорогих лож, да слегка выровнять идеально круглую поверхность в центре. Несколько колесных дроидов, снабженных широкими гребенками, торопливо кружили по арене, ровняя и причесывая белый кварцевый песок. Публика напряженно гудела. Линзы зрителей горели азартом. Расположенное вдали от ищеек Империи, на самой периферии, почти на границе с Квинтэссой, это место было удобным для заключения самых фантастических сделок. Первое, что бросилось в глаза — отличное качество видеозаписи. Четкость, контрастность, идеальное соотношение сигнал-шум, позволяли увеличивать изображение в сотни раз, без особого ущерба для качества. Саундвейв с наслаждением стал наблюдать за выражением лиц зрителей. И особенно — за находящимися в главной ложе, где он тот час же заметил хозяина, судью (того самого темно-синего сикера со злыми алыми окулярами), и, в глубине — фигуру… Децимуса. Это, без сомнения, был черно-серый автоботский шаттл. Саундвейв сразу узнал его по форме шлема и цвету корпуса. Несмотря на то, что лицевая пластина автобота была закрыта защитной маской, крылья демонтированы, и несколько пластин защитной брони полностью меняли очертания линии плеч. Видимо, Децимус готовился выйти на один из следующих боев, а пока выполнял роль советника судьи — время от времени синий сикер поворачивался к нему и что-то спрашивал. Прозвучал сигнал, возвещающий о приготовлениях к бою. Публика загудела и засигналила. Саундвейв неожиданно для себя отметил нарастающее волнение. Он усмехнулся. Что бы ни показала эта запись — жребий судьбы был очевиден. Мегатрон должен был выжить при любом раскладе. Но все же, кто стал его первой жертвой? Зная «везение» Мегатрона, Саундвейв рассчитывал на самого опытного и тренированного противника — шаттла с желтыми окулярами. Однако, жребий оказался еще менее снисходительным будущему лидеру десептиконов. Первым на арену вышел огромный белый шаттл.